скачать книгу бесплатно
– Ничего. Уроки делаю.
– Сложно?
Я пожимаю плечами.
– Какой предмет-то?
– Геометрия.
Она кивает, склоняет голову набок.
– Мне почему-то казалось, что ты уже сдала геометрию.
Я не отвечаю, но ей, кажется, все равно. Она осматривает мою комнату. В груди у меня все сжимается, и я почти слышу голос Джессики, которая советует мне озвучить свои чувства.
– Есть идеи по поводу того, что ты хочешь оставить?
– Все, – говорю я.
– Мы могли бы купить тебе стол получше. Более современный.
– Мне остался всего год до колледжа.
– Ну ладно. Посмотрим, как он встанет в твоей новой комнате, а там решим.
– Я вообще-то только начала, – говорю я, показывая на учебник.
– Упс! Ну, тогда я пойду. Жду не дождусь субботы! Подруга рассказала мне про новый магазин в Беркли, можем сходить туда посмотреть.
– Ты собираешься выбирать шторы, хотя мы еще не знаем, где будем жить?
– Я уже знаю, какой стиль мне нравится. В турецком духе. Посмотрим, что там есть.
– Ну ладно, – говорю я.
– Вот и отлично. Ну, занимайся. А мы с папой начнем разбирать кладовку. Знаешь, мы неплохо проводим время, – она улыбается в подтверждение своих слов. – Так важно отпустить прошлое. Мы все время делимся воспоминаниями и смеемся. И мы выбрасываем столько ненужных вещей, это прекрасное чувство.
У меня мутнеет в глазах, но тут же проходит. Во мне с опасным жужжанием взвивается пчелиный рой, но я усмиряю его и говорю:
– Рада за вас. Но мне правда надо заниматься.
Я опускаю взгляд в книгу, но ничего не вижу. Сижу неподвижно, жду, когда захлопнется дверь. Мамины шаги стихают, удаляясь по коридору. Я открываю чистую страницу в тетради и берусь за циркуль, но нажимаю слишком сильно, грифель ломается.
Откладываю домашнюю работу и открываю ноутбук. Начинаю искать ткани в турецком стиле, создаю новую папку в «Пинтересте». Подбираю рисунки и цвета, фотографии турецкой плитки для вдохновения. Выясняю, что есть разные традиционные мотивы: с животными, цветами, деревьями. В конце концов я устаю и поддаюсь уютному зову постели.
Посреди лекции о теореме Пифагора мистер Траут что-то замечает в окне. Его лицо преображается, озаряясь улыбкой. Я поворачиваюсь туда, куда он смотрит, и вижу женщину с корзинкой для пикника.
– Флора, – говорит он, – сделай одолжение и закончи разбирать это доказательство. А потом переходи к следующему, – уже на полпути к выходу он оборачивается. – А потом к следующему.
Я выхожу к доске и беру маркер. Поворачиваюсь и вижу, как мистер Траут обнимает женщину. Потом она достает плед, который несла под мышкой, и раскладывает его на траве прямо под окнами кабинета.
Я заканчиваю чертеж мистера Траута, попутно объясняя, что к чему, потом поворачиваюсь к классу. Все смотрят в окно, где женщина достает из корзинки для пикника два сэндвича, завернутых в пергамент и перевязанных бантиками. Следом из корзинки появляется тарелка с клубникой и два узких бокала для шампанского. Она эффектным жестом извлекает бутылку газированной воды, что-то говорит, и оба смеются, запрокинув головы.
Мне неловко стоять у доски без дела, так что я заглядываю в записи мистера Траута, чтобы узнать, что объяснять дальше, стираю с доски чертеж и начинаю новый.
– Итак, это алгебраическое доказательство, – говорю я. – «А» в квадрате плюс «b» в квадрате равняется «с» в квадрате.
Рисую на доске большой квадрат и внутри него второй поменьше, повернутый под углом, помечаю стороны. Я даже не оборачиваюсь, потому что знаю, что никто меня не слушает. Закончив, я откладываю маркер и смотрю в окно. Мистер Траут и его подруга, вальяжно расположившись на пледе, едят и болтают, будто в парке субботним днем. Весь класс смотрит в окно, наблюдая за ними.
Кроме Мими, которая смотрит на меня.
И вдруг я вспоминаю, как в первый раз я увидела ее, когда ждала Блейка под дубом, а она раздавала листовки.
– Ты из этой школы? – спросила она. Я покачала головой. – Так я и думала. Жаль, – а потом все равно дала мне листовку.
Спустя пару недель, под тем же деревом, мое сердце заколотилось, когда я увидела ее.
– Как дела в клубе? – спросила я.
Она пожала плечами.
– Да так себе. Слишком много гетеро, слишком мало геев, а это не соответствует нашей задаче.
Рядом с ней стояли Трэвис и Хоуп.
– Нас не вини, – сказал Трэвис. – Мы просто хотели тебя поддержать.
– Да все равно. Похоже, что клубы – это не для меня, – заметила Мими.
И вот, спустя почти три года, пока наш учитель устроил пикник под окнами школы, а весь класс завороженно за ним следит, Мими поднимает руку.
– Да? – отзываюсь я.
– Почему ты ходишь на этот курс?
То ли из-за странности этого момента, то ли из-за того, что в окружении двадцати учеников, отвернувшихся от нас, кажется, что мы с Мими остались вдвоем в этом классе, я решаю ответить честно:
– Мне нужен был повод уходить из дома.
– Мы собираемся в поход, – говорит Мими два часа спустя. – Хочешь с нами?
Мы стоим на том самом месте, где мистер Траут и его подруга устроили пикник, а потом ликвидировали все его следы. Он вернулся в класс как ни в чем не бывало и отпустил нас на обед.
– Когда? – спрашиваю я у Мими.
– Завтра утром. Мы недалеко, на пляж Муир на пару дней.
– Вряд ли у меня получится, – отвечаю я. – Мне бы хотелось, но у меня другие планы.
– Вечеринка по случаю 4 Июля?
– Не совсем. Надо выбирать вещи для нового дома. С мамой.
– Очень жаль, потому что нам всем не помешала бы помощь с геометрией.
– А, так вам просто нужен бесплатный репетитор?
– Не только, – возражает Мими.
– Перемена кончилась! – кричит из кабинета мистер Траут. – И почему я должен вам об этом напоминать? У вас у всех в телефонах есть часы.
– Дерзкое замечание для человека, который устроил пикник посреди рабочего дня, – парирует Трэвис.
– Справедливо, – признает мистер Траут. – Но все равно я тут главный.
Я разворачиваюсь и иду обратно в класс.
В конце дня, выходя из кабинета, Мими протягивает мне записку. За все время нашего знакомства это второй листок бумаги, который она дала мне. Он больше, чем тот флаер – лист из тетрадки в клеточку, сложенный пополам. Там написано «На случай, если твои планы отменятся». Под текстом рисунок: палатка, пара деревьев, луна, звезды и костер. И приписка внизу: «кемпинг на пляже Муир, участок 12».
– Сперва выпьем кофе, – говорит мама. – А потом в магазин за шторами!
Она хочет, чтобы мы поехали на двух машинах, потому что у нее потом еще дела. Пока она заказывает два латте в кафе, куда мы обычно ходим, я выбираю столик и достаю ноутбук, чтобы показать ей папку с картинками, которые я выбрала.
– Так здорово! – говорит она, усаживаясь за столик. – Посмотри-ка на эту! Отличный цвет.
– Мне тоже нравится, – говорю я и листаю вниз, чтобы показать ей еще несколько похожих картинок. – Я подумала, что вообще-то это не так уж глупо – выбирать шторы, не зная, где мы будем жить. Может, это поможет нам придерживаться выбранного стиля.
– Ты у меня такая умница. Кажется, бариста назвал наши имена, – говорит мама. – Пойдем.
Мы приезжаем в салон текстиля и допиваем кофе у входа. Глядя на витрину, я понимаю, что нам будет из чего выбирать, и убеждаю себя, что мое приподнятное настроение – это хорошо и вовсе не значит, что я изменяю себе. Джессика всегда говорит, что чувства – сложная штука. Иногда они могут быть противоречивыми. И в них не всегда есть логика.
Я заглядываю в витрину, мой взгляд падает на образец ткани на стене.
– Кажется, я уже нашла один вариант, – говорю я маме.
– Где? – спрашивает она.
– Вон там, третья от нас.
Мамино лицо рядом с моим, я что-то показываю ей… Все это воскрешает какое-то забытое ощущение, из времен, которые были до того, как в моей голове возникла фраза «конец любви» и стала преследовать меня даже во сне. Мы выбрасываем стаканчики от кофе и заходим в магазин.
– А, это вы! – восклицает женщина за прилавком. – Ваш заказ у меня в кладовке.
– Какой заказ? – спрашиваю я.
Мама игриво пожимает плечами, как будто это все очень мило.
– Попалась! Я не удержалась, и заглянула сюда пару дней назад, и просто влюбилась в одну расцветку!
– А зачем тогда ты меня сюда привела?
– Нам же нужна не одна пара штор. Ну-ка покажи мне, что тебе приглянулось.
Я веду ее к стене, где висит образец, который я приметила с улицы, но вблизи ткань не такая, как я себе представляла.
– Отличные цвета! – говорит она. – Посмотри, что я выбрала, тебе понравится.
Продавщица выкладывает штору на прилавок перед мамой. Она сине-белая с орнаментом икат – вовсе не в турецком стиле и совсем не таких теплых цветов, которые мы выбирали.
– Ну разве не прелесть? К ним бы подошел журнальный столик в деревенском стиле и кожаный диван… – Она приподнимает брови и улыбается, выжидающе глядя на меня.
– Звучит неплохо, – выдавливаю я.
– Ну и хорошо, – говорит она. – А теперь у меня для тебя сюрприз. Нам нужно еще в одно место. Поезжай за мной!
Я следую за ней по шоссе, сквозь туннель и череду пригородов. Она сворачивает в жилой квартал, я за ней. Мы паркуемся перед новеньким многоквартирным комплексом. В одной руке она держит ключ, на другой болтается пакет со шторами.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Сейчас увидишь! – чирикает она и ведет меня по бетонным ступенькам к красной двери. Поворачивает ключ в замке, и мы оказываемся в пустой гостиной. – Сюрприз! Добро пожаловать домой, Флора!
Внутри у меня снова взвивается пчелиный рой, жужжит и бьется крылышками. У меня мутнеет в глазах.
– Ты издеваешься?
Она в замешательстве смотрит на меня.
– Тебе что, не нравится?
– Сюрприз, добро пожаловать домой?! Помоги мне выбрать шторы?!
– Флора…
Но я уже разворачиваюсь и выхожу из квартиры. Сбегаю по ступенькам, сажусь в машину и, не глядя на нее, уезжаю прочь. Я сама не знаю, куда еду, но вскоре мне приходится остановиться, потому что слезы текут ручьем, застилая глаза.
Я считала, что, когда люди разводятся, им положено из-за всего ссориться. Сражаться за дом, машины, мебель. За сохранившиеся свадебные подарки. За коллекцию картин, если вы из тех людей, кто собирает картины, а мои родители как раз из них. Я думала, при разводе людям хочется сохранить кусочки своего прошлого. Что ушедшие годы все еще что-то значат.
Я хочу оставить маленький диванчик. И кружки с маргаритками. И подставки для яиц. И придверный коврик, и бабушкин портрет, и лошадку-качалку, и обои. Пианино и ковер с индейским рисунком. И свою комнату, и папу. Я все хочу, все!
– Так мы все-таки тебе нравимся! – восклицает Трэвис, когда я вылезаю из машины и ступаю с гравия на траву.
– Конечно, нравитесь.
– Но ты не сидишь с нами в классе, – говорит Хоуп. – Нам обидно.
Они развалились на ярких разноцветных складных стульях. Мими опирается о пенек ногами, обутыми в ярко-красные сандалии, теребит расстегнутую лямку обрезанного комбинезона и улыбается мне. Я краснею, как будто снова в девятом классе. Но теперь мы обе стали старше и лучше умеем выражать свои желания.
– Я надеялась, что ты приедешь, – говорит она.
