скачать книгу бесплатно
Наследница Каменной пустоши
Делия Росси
Моя тетушка, Леокадия Серафимовна Сумарокова, была дамой странной и непредсказуемой. И когда она завещала мне свой особняк, ничего хорошего от этого подарка судьбы я не ждала. И правильно делала, между прочим. Сами посудите – мало того, что в доме таинственные голоса слышатся, так еще и всякие настырные незнакомцы норовят на постой напроситься. А я девушка одинокая, незамужняя, сердобольная – разве могу я отказать? Нет, конечно. Пусть остаются. А уж потом разберемся, что из всего этого выйдет.Содержит нецензурную брань.
Делия Росси
Наследница Каменной пустоши
Гиблое озеро подернулось едва заметной рябью. Отражение луны в его черных водах дрогнуло, и вдали тут же послышался тоскливый крик ночного сарыча.
– Ничего не вышло, – безнадежно выдохнул лорд Сэливан.
Он стоял на берегу у самой воды, грустно глядя на искрящуюся голубоватым светом нить кребуса. Легкая, невесомая, она висела над озером, уходя почти до самой его середины, и обрывалась в том самом месте, где из воды выглядывал перевернутый лунный диск.
– Не отчаивайтесь, Ваша светлость, – тихо сказал Корнелиус – маленький кругленький человечек, в узких красных штанах и длинной сине-зеленой ливрее. Его комичная фигурка, похожая на яркий воздушный шарик, выделялась на фоне мрачноватого пейзажа своей абсолютной неуместностью. – Сайгерон милостив, он не оставит своих детей.
– Крылатый бог давно уже нас не слышит, – горько усмехнулся герцог и тихо, словно про себя, добавил: – Пятая попытка – и снова неудача.
Он пнул ногой прибрежную гальку. Один из камней отскочил и с глухим бульканьем ушел под воду.
– Может, в следующий раз повезет? – пробормотал толстячок, с опаской глядя на круги, расходящиеся по густой, маслянисто поблескивающей глади.
– Какой следующий раз, Корни? – скривился лорд Сэливан. Ветер нещадно трепал длинные фалды его сюртука, словно мечтая сорвать тот с могучих плеч. Темные волосы лорда развевались, на лице лежала печать безнадежной усталости. – Мы использовали все отведенные попытки, ни одной не осталось.
– И что же теперь будет? – растерянно спросил Корни. – Что нам делать?
Толстячок суетливо дернулся. Его полные щеки дрогнули, маленький рот испуганно приоткрылся, куцые бровки сдвинулись.
– Остается только ждать, – ответил герцог Бернский.
Он глубже надвинул шляпу и резким движением надел перчатки.
– Возможно, судьба сжалится и пошлет нам еще один шанс, иначе…
Лорд Сэливан не договорил. По его лицу скользнула темная тень.
– Хорошо, кабы так, – пробормотал толстячок, с сомнением глядя на матово поблескивающую воду.
Серебристая дорожка успела окончательно растаять, и теперь уже ничто не отвлекало внимания от бескрайней черной глади, страшной в своей красоте и невероятно притягательной. Озеро не зря называли Гиблым. За долгие годы оно забрало немало жизней тех, кто не сумел преодолеть его таинственный зов.
– Идем, Корни, – властно распорядился лорд Сэливан. Он легко развернулся и, не оглядываясь, пошел к виднеющемуся вдалеке лесу. – Нам здесь больше нечего делать.
– Да, Ваша светлость, – подобострастно закивал Корнелиус. – Как скажете.
Толстячок незаметно осенил себя робусом и торопливо припустил вслед за герцогом.
Глава 1
– И больше сюда не звони! – я бросила трубку на рычаг и в сердцах выругалась.
Бородатый гоблин! Угораздило же дать свой номер этому Этьену! Знала бы, какой он маньяк, ни за что не сделала бы подобной глупости!
Старомодный телефон обиженно тренькнул и затих, всем своим чопорным видом выражая неодобрение.
Ну да, не привык он к такому обращению. Но тут уж ничего не поделаешь! Я совсем не похожа на его прежнюю хозяйку и церемониться с ним не собираюсь.
– Даже не надейся, – скорчила рожицу своенравному аппарату.
Не знаю, как ему это удавалось, но на черном корпусе еще отчетливее проступило недовольство.
Бред… Мало того, что разговариваю с вещами, так еще и эмоции им приписываю. Хотя что тут удивительного? Этот дом кого угодно с ума сведет!
Я обвела глазами строгую обстановку холла.
Высокие потолки, добротные дубовые панели, подставка для зонтиков, китайский фарфор – ни дать, ни взять, английское поместье. Ага. В центре России. Что тут скажешь? Была у тетушки неискоренимая тяга к аристократической жизни.
Я распахнула дверь и вышла в огороженный высоким забором двор. Ровные палисадники, идеальные газоны, жеманные анемоны в горшках. Тьфу, гадость!
За те два месяца, что я прожила в доставшемся от тетушки особняке, его идеально-буржуазный вид мне порядком надоел. Хотя нет. Надоел – это еще слишком мягко сказано. Правильнее было бы выразиться – он меня чертовски бесил.
Скривившись, обвела пространство скептическим взглядом. Ишь, и цветет ведь все. Не вянет.
С улицы донеслась нецензурная брань.
Ух ты! Это кто у нас такой отчаянный?
Любопытство заставило меня приоткрыть калитку и высунуть голову наружу. И не надо мне говорить о том, что я нарушаю пятый пункт завещания! Ничего подобного. Я ведь не покидаю унаследованный участок? Во-о-от! Значит, могу сколько угодно любоваться томно пошатывающейся фигурой Виктора Степановича Горелова или, попросту, Горыныча, главного судьи района и моего, с некоторых пор, соседа.
– Ирма! Ирма, зараза! Открывай! – кричал Горыныч, пытаясь попасть ключом в замок калитки. – Я знаю, ты дома! Слышишь? Открывай!
Ирма была женой Горыныча, тощей, как жердь, дамой с вечно поджатыми губами и маленькими, недобрыми глазками. Я таких, как она, насквозь видела. Вид – крайне неприятная особа. Подвид – сплетница лицемерная, обыкновенная. Не успела я заехать в тетушкин дом, как она тут же пришла с черствым куском пирога, намереваясь напроситься на чаепитие. Ха! Не на ту напала. Пирог я взяла, а вот саму старую ведьму вежливо отправила восвояси. Не хватало еще в дом ее пускать! Потом сплетен не оберешься.
– Ирма! Кому говорю, зараза… Открывай!
Степаныч отчаялся открыть калитку и теперь попросту стучал по ней кулаком.
– А вы попробуйте перелезть, – посоветовала я.
Ну да. Вот такая я злыдня. А куда деваться? Захочешь зрелищ – и не на такое пойдешь.
– Д-думаете? – Горыныч глубокомысленно уставился на острые шпили забора и сдвинул набок кепку.
– А чего тут думать? Лезьте! – подначила судью.
Степаныч крякнул, ухватился за выступающую часть металлической решетки и попытался закинуть ногу. Его ярко-красная футболка задралась, и Сталин, изображенный на ней, недовольно скривился.
– Ир-ма! Я уже иду! – выкрикнул сосед срывающимся фальцетом.
– Вы ножку, ножку-то повыше поднимите, – тихонечко посоветовала Горынычу.
Треск, раздавшийся пару секунд спустя, оповестил о том, что моя подсказка была услышана и принята к сведению.
– Ах ты ж…
Далее последовали непереводимые идиомы и упоминание чьей-то матери. А следом – звуки падения.
– Урою падлу! – взревел Горыныч, пытаясь подняться.
– Кого именно? – невинно поинтересовалась я.
– А ты кто? – он повертел головой, пытаясь понять, с кем разговаривает.
– Я? А меня здесь нет.
– Как это н-нет? – Степаныч возмущенно уставился в пространство. – Я же тебя слышу?
– А вы уверены, что слышите меня?
Я тихо угорала, разыгрывая Горелова. И мне было совершенно не стыдно. А что? Горыныч – тот еще гад. Ему полезно. Будет знать, как ко мне подкатывать.
– Вот бля… Допился! Голоса уже мерещатся, – неразборчиво пробормотал сосед и принялся с новой силой колошматить по калитке. – Ирма! Открывай, зараза! – громко заорал он. – Щас наряд вызову! Разберут этот долбаный забор по кирпичику, и я до тебя доберусь!
Ну, это он загнул! По кирпичику вряд ли получится. Там, навскидку, тысяч пять этого самого кирпича будет. Заборчик-то – ого-го! А наряд Горыныч запросто вызовет. В прошлый раз через пять минут приехали, я засекала. Не, можно, конечно, и на ребят в форме полюбоваться, вот только настроение у меня сегодня не то. Да и Ирмы Карловны, жены соседа, дома нет, а без нее настоящее представление не получится. Нет уж. Мы тут сами справимся.
Я приоткрыла калитку чуть шире и спросила:
– А может, не мерещится? Может, на самом деле, а? Ты же хорошо меня слышишь?
Степаныч завертел головой. Никого, разумеется, не увидел. Да и кого он мог увидеть? Улица, как и всегда в это время суток, была пустынна.
– Точно, водка паленая! – выпучив глаза, буркнул Горыныч. – Убью Сем-м-мена! Опять конт… контр… контррррафактом напоил, падла!
– Что ж ты, Виктор, такими неприличными словами выражаешься? – постным голосом вопросила я. – Нехорошо это. Не по-божески.
– Ты! – не выдержал Горыныч. – Хватит мне мозги делать, бля…! Ты кто? Ну-ка, покажись!
– Не могу.
– Поч-чему? – взревел сосед. – Кто ты, ва-а-пще?
– Я? Совесть я твоя, Витя.
Я печально вздохнула.
– А-а… Точно, белочка, – пробормотал мужик. – Все. Допился…
– Что ж ты, Витенька, в совесть, что ли, не веришь?
– К-какая с-совесть? – усевшись на землю, Горыныч уставился на соседский забор мутным взором. Лицо его скривилось в болезненной гримасе.
– Известно какая, – я едва сдерживала смех. – Обыкновенная. Чистая и незапятнанная. Ну, это в идеале, – уточнила вполголоса.
Брови Горыныча приподнялись, лоб сморщился, рот приоткрылся. Угу. Называется, работа мысли – налицо!
– Врешь! – спустя пару минут выдохнул мужик.
– А зачем мне врать-то? – беззаботно откликнулась я. – Того в природе нашей, совестливой, нету, чтобы людей обманывать. Это ты третьего дня старушку Семеновну обманул. А я не имею обыкновения лукавить.
– Семеновна – старая дура! – глубокомысленно изрек Горыныч.
Ишь ты! Дура… Эта дура поумнее тебя будет, дядя. Мировая тетка!
– А ты чего, невидимая, что ли? – снова решил докопаться до сути Горыныч.
– Невидимая, – согласилась я.
– Точно, допился, – со вздохом констатировал сосед. – Сейчас наряд в-вы-зо-ву. Пус-сть ребята разберутся, что за совесть такая… И откуда она тут взялас-сь…
Он полез в карман, пытаясь нашарить телефон, но на полдороге запнулся и снова заголосил:
– Ир-ма! Открывай, кому говорят!
Я уже собиралась продолжить представление, но тут случилось явление второе. И весьма своевременное.
– Ах ты ж, образина старая! Опять налакался, как свинья!
Мадам Горелова окинула мужа презрительным взглядом и распахнула калитку пошире.
– Как тебе только не стыдно? Устроил тут шоу, – она протянула руку и схватила мужа за шиворот. – Быстро домой, придурок, – прошипела мадам и втащила упирающегося Горыныча во двор.
Эх, как же не вовремя старая мымра появилась! Такое развлечение испортила!
Я расстроенно вздохнула и поплелась в дом, заниматься ненавистной уборкой. Расписание, чтоб его! Режим.
***
«Дзи-и-инь… Дзи-и-инь…»
Рука сама потянулась к будильнику. Проклятый тетушкин горлопан! Да заткнись ты уже! Встаю я, встаю.
Иногда мне казалось, что зловредные часы испытывают особое удовольствие, заливаясь по утрам пронзительным воем. Вот прям чувствовалось в их трезвоне некое скрытое злорадство. Типа, что? Хотела понежиться в постельке подольше? А вот тебе! «Дзи-и-инь! Дзи-и-инь!»
Я потянулась, сползла с постели и поплелась в ванную. Оперлась на край раковины, нащупала зубную щетку. Так, Лерок, просыпаемся. Эй, просыпаемся, я сказала! Вздохнув, разлепила ресницы и уставилась на собственное отражение. Как и всегда, вид всклокоченной рыжей шевелюры мгновенно поднял настроение. А что? Я – свое собственное личное солнышко, и без разницы, какая на улице погода. Яркие огненные пряди – моя визитная карточка и отражение неунывающей внутренней сути.
Умывшись и приведя себя в порядок, врубила на полную громкость «Между нами тает лед» и, подпевая «Грибам», принялась заправлять постель.
Эх, еще немного, и можно будет все здесь поменять, а пока приходится терпеть этот проклятый викторианский интерьер. Рюшечки, оборочки, перина, куча подушек – любовь тетушки к розовому беспределу иногда бесила меня до чертиков.
Я взгромоздила последнюю вышитую думку в изголовье кровати и осмотрела спальню придирчивым взглядом. Огромная кровать – белая, воздушная на вид, зефирная даже. Большой трехстворчатый шкаф – солидный, с резными завитушками по краям, с бронзовыми накладками и изящными ручками. Пузатый комод, расписанный райскими птицами и розами. Невысокое трюмо, со множеством выдвижных ящичков. Бдя-я… Все такое приторно-цветочное, аж тошнит. И ведь не выкинешь ничего! Завещание, чтоб его!
