Внуковедение – не наука, а опыт любви

скачать книгу бесплатно


После провала попытки счастья в детском саду, мы с бабушкой воссоединились и от радости продолжали делать с удвоенной скоростью кучу разных интересных дел просто так, не называя это уроками. Это была игра! Квест, как говорят сейчас.

Несостоявшаяся в «детсадовской социализации», я ни разу в жизни не испытывала проблем с общением ни со взрослыми, ни со сверстниками. Наверное, бабушке в полной мере удалось открыть мне меня, запустить мое мышление и не создавать тотального контроля. Оставалось только добавлять постоянно содержания в меру взросления.

За этим дело не стало. Книги из домашней библиотеки я «засасывала» мгновенно и без разбора. Надо сказать, книг у нас было два шкафа. Они закончились для меня быстро, еще до школы. Мозг, казалось, впитывал из воздуха новое.

Может, это произошло потому, что меня никогда не наказывали в детстве? Просто моя маленькая семья из мамы и бабушки очень любили меня такую, какая я есть.

Еще одно трепетное воспоминания из тех лет. Как я дома «форсила» в маминых «подвысках». Это были белые туфли на настоящих шпильках! Мама купила их к заводскому «Ситцевому балу» в канун Нового года. Рукодельница-бабушка сшила маме настоящее бальное платье из ситца с пышным «газовым» подъюбником, как у Людмилы Гурченко в фильме «Карнавальная ночь».

Облако розового цвета! Я в этом платье утопала по макушку, поэтому надевала только «подвыски», влезая в них прямо в белых фетровых валенках, чтобы не потерять в танце. На руках красовались связанные бабушкой белые кружевные перчатки. Маме они были по локоть, а у меня вся рука по плечо утопала в кружеве. Чтобы не соскальзывали, бабушка булавкой цепляла их к моей тепленькой жилеточке с карманом-кенгуру и вышитой на нем обезьянке Чичи.

Я, громыхая и волоча по полу туфли на шпильках, вертелась, приплясывая перед зеркалом, ощущая себя Принцессой или Золушкой на балу!

А бабушка почему-то смахивала что-то из глаза, глядя на мой феерический танец, и поглядывала украдкой на дедушкин портрет, который, сколько себя помню, всегда стоял на тумбочке у изголовья ее кровати. Как бы спрашивала одобрения у своего мужа, так ли бережет его внучку…

Много лет спустя она рассказала мне, что перед операцией, вероятно предполагая, что не вернется, он попросил ее беречь меня пуще глаза. И на моем портрете, сделанном в фотоателье, написал стих для меня, который я написала на первой странице этой книги.

Его последнюю волю она пронесла через всю жизнь. Дорогие мои мама, бабуля и дед! Спасибо вам за меня!

Параллельная вселенная моего внука

Дедушка, бабушка и внук. Такой «святой троицей» исколесили мы южную часть Европы, Южную Корею и Таиланд с дошкольником Мишей.

Внук плавал с дельфинами в Турции, был с нами на дайвинг-сафари в Египте, погружался с аквалангом в подмышке инструктора. Первый раз спустился на горных лыжах в Боровце, когда он сказал: «я сям», и поехал вниз в свои неполные три года… Сердце мое ухнуло вниз. Догнал его инструктор перед самым турникетом.

Первые буквы и первые страницы книги, настольные игры – все это было в нашей жизни. Тогда я поняла, как непросто быть бабушкой, чтобы не утопить его в подарках и не торопиться с освоением грамоты. Очень хотелось быть, как моя бабушка, но таких не бывает!

Как я стала книгочеем и азартным карточным игроком

В детстве я завидовала взрослым, что им не надо ложиться спать. Была абсолютно уверена, что бабушка никогда не спит. Потому что, засыпая, я видела через занавеску силуэт бабушки, склонившей голову к книге в свете настольной лампы.

Бабушка рядом на страже! Страхи отступали. Я засыпала.

Утром, открыв глаза, я снова видела бабушку и ощущала ее ладонь на лбу. Нет ли температуры?

Иногда из-за нежелания спать даже упрекала бабушку: «Даааа, тебе-то хорошо! Спать не надо!» Бабушка садилась на край моей кровати и почесывала мое тельце… Сон наваливался неожиданно. Никакие тайские и релакс-массажи не могут сравниться с волшебными руками бабушки!

Когда спала мама, мне даже в голову не приходило. Она уходила гораздо раньше моего подъема, а зачастую приходила позже, чем меня укутывал сон. Вот только в выходные я видела, что мама спит до завтрака, а рядом на ее кровати валяется обязательная книжка. Тогда мне казалось, что книжка скучная, раз мама заснула, не дочитав.

Бывало, ночью я просыпалась, захлебываясь носовым кровотечением, и видела, как бабушка от своей лампочки, рядом с которой сидела, тяжело вставала из кресла и семенила ко мне, на ходу закрывая книжку, загнув угол странички, на которой ее застало мое пробуждение.

Бабушка была завзятым книгочеем! Я унаследовала ее качество. А как же иначе? Ребенок, как маленькая обезьянка, копирует все, что видит и слышит, что происходит в семье.

Вот и мое воспитание не было исключением. Я много читала всю жизнь, пожалуй, за исключением последних 10 лет. Много работала, как мама. Правда, в «период капитализма» уже на себя.

Иногда я просматриваю немногие книги, сохранившиеся с той поры, и вижу загнутые уголки… В этот момент ощущаю прикосновения бабушкиной ладони ко лбу и слышу тяжелую шаркающую походку. Книги сохранила именно поэтому – в них моя память, моя бабушка.

Теперь сама в роли бабушки применяю бабушкины уроки к своим внукам. Я дарю им книги по поводу и без и вожу их в свой любимый книжный «Библио-Глобус».

Ребята нашего двора

Года в четыре или ближе к пяти маме дали новое жилье поближе к заводу. Мы переехали в комнату в другой коммуналке. Да, так жило большинство семей. Пятиэтажные хрущебы только начинали шествие к коммунизму. Отдельных квартир еще очень не хватало.

Я забыла наконец про страшный страх, Таню-Матаню. Взамен получились соседи: громогласная тетя Юля-хохотушка, пышнотелая красавица, и ее муж, весельчак и выпивоха, не помню его имени.

Вот тут началась моя вольница! Квартира находилась на первом этаже. Двор был образован внутри четырех домов по сторонам прямоугольника. Да и я уже подросла! Бабушка не только отпускала меня одну гулять с появившимися друзьями, но иногда поручала сгонять в магазин в соседнем подъезде за хлебушком. И только ее родной голос из форточки звал меня домой обедать: «Леныыыычка! За стол!».

Тогда было совсем другое время. В голову не приходило сидеть и охранять своих детей у песочницы, тупя в смартфон. Помню, наша квартира даже не закрывалась. Я с разбегу толкала плечом дверь и вваливалась в коридор, на ходу снимая верхнюю одежду. Понятие своего ключа на веревочке на шее у меня в детстве не существовало.

Двор моего детства! То, что я называю малой родиной. Летом лужайка и заросли кустов позволяли нам, малышне, носиться в салки, прятки и казаков-разбойников. Чем не дача!

Зимой же на месте лужайки возводилась снежная горка с длинным выкатом. Ее строили родители всем двором, а заливал регулярно усатый дворник.

Нашему ребячьему счастью не было конца! Оторвать нас поужинать родители были не в силах. Веселье бушевало даже в морозы, которые не редкость в Сибири.

Правда, один год снега было мало. От жестоких морозов трескался голый асфальт. Родители сообща построили деревянную горку, еще лучше прежней. Тогда и взрослые стали кататься вместе с нами! Новый год встретили всем двором на украшенной цветными фонарями горке. Я не просто помню, я это чувствую мурашками по коже, когда встречаю в праздничной новогодней Москве такие горки.

Хорошо помню свой первый туалетный стыд. Он связан именно с горкой. Желание еще-еще-еще разок прокатиться задавило насущную потребность пИсать.

На очередном спуске я просто налила в штаны, смеясь и визжа от восторга! Сидеть в теплой луже было неприятно… Но я не знала, как встать и что делать дальше… Подбежала подружка постарше меня и, узнав о проблеме, стала засыпать меня снегом. В суматохе никто не обратил внимания на такую нашу игру. Я не разревелась и в первый раз со своей «бедой» обошлась без помощи бабушки.

Конечно, я тут же помчалась домой «уничтожать улики». Бабушка совершенно спокойно отреагировала на событие: «Бывает. Дело житейское».

Только сохнущие теплые шаровары с начесом два дня напоминали мне о происшествии. И ведь помню до сих пор. Наверное, я тогда становилась из малышки девочкой…

Бабушка за это время сшила новые роскошные шаровары, трикотажные, васильковые. Правда, куда-то делась ее теплая кофта такого же цвета, и она стала кутаться в теплую шаль. Я только потом догадалась о судьбе «родственницы» моих штанов.

Параллельная вселенная моего внука

С моим внуком произошла похожая история. Мы поднимались в горы на Семь озер в Болгарии. Внизу было тепло, мы с мужем не сообразили взять с собой запасную одежду. Внук был уже большой – семь лет!

На высоте еще не весь снег стаял. Стояли большие лужи. Мишина активность, конечно, и здесь на бегу загнала его в лужу просто плашмя на живот. Все пришлось снять и выжать. Спуск предполагал еще часа полтора…

Я сняла свою флиску, под которой была только майка и обернула ею внука. Флиска мужа послужила Мише прообразом штанов, в рукава которой он просунул ноги.

Какой смешной и неуклюжий был Мишка! А мы в майках-алкоголичках на бретельках прибавили ходу, чтобы согреться и не заболеть.

Наши флиски от такого употребления не пострадали, как бабушкина кофта. Но как тут не поверить, что история повторяется дважды: один раз в виде трагедии, другой – в виде фарса.

Кто такой Гагарин?

Сейчас даже трудно себе представить, что кто-то не знает о Гагарине. Даже иностранцы знакомы с этой фамилией. А тогда, в 1961 году…

Я еще не ходила в школу. Весна, только-только заявившая о себе ярким солнцем и подтаявшими ноздреватыми сугробами, звала нас, дошколят, пускать бумажные кораблики по бурным ручейкам от таяния снега.

Мы носились вдоль ручьев, болея за свои кораблики, замерзшими ладошками подгоняя воду, если кораблик застревал между снежными глыбами. Какие там скачки на ипподроме?! Это даже сравниться не могло с нашим «дерби корабликов»!

Вот в разгар корабельной гонки вдруг услышали голос чьей-то мамы из форточки нашего дома: «Человек в космосе!!!»

Мы были малы и, наверное, слабо понимали все величие события. Но голос так ликовал, что мы невольно подхватили: «Урррррааа!» и картаво орали: «Гагааааалин!»

Хорошо помню, как плакала мама от счастья, обнимаясь с бабушкой, вернувшись домой значительно раньше, чем обычно. И мы пошли с ней гулять, туда, где народу было, как на демонстрациях. Повсюду смеялись на улицах люди! А вечером у нас дома собрались гости, долго спорили о том, когда полетит человек на Луну. Даже разрешили мне не ложиться спать вовремя, как на Новый год!

Неразрешимый для меня вопрос, как на такую маленькую Луну можно наступить двумя ногами, свалил меня в сон. Я так и уснула на диване за спиной у взрослых, а слоники на полочках спинки дивана позвякивали, шатаясь, когда кто-нибудь резко вставал.

С тех пор Гагарин, Ленин и мама для меня означали одинаково великие слова. Это правда.

С годами слова разделились. Я стала их воспринимать по-разному. Но Гагарин никогда не потерял для меня своего блеска и недостижимости.

Немногие слова живы во мне с неизменным с детства смыслом на протяжении долгой жизни.

Даже такие, казалось бы, простые, как дружба, любовь, помощь, доброта в разные периоды меняли смыслы. Это, наверное, пробивалась мудрость вместе с опытом.

Для меня однозначно, что новогодняя елка может быть украшена на макушке только алой звездой. Это правило из моих первых детских картинок и неубиенно никаким новомодным дизайном! Я с удовольствием разглядываю оригинальные елки и украшения, отдаю должное полету фантазии авторов, но моя елка – со звездой. Она может не стоять в доме, а встретиться в городе, в чужом окне с вечерним освещением, но у меня все равно екнет сердце – моя! Вот каковы причуды подсознания…

Так же и Гагарин всплывает в голове вместе с глыбой ноздреватого сугроба, слепящим солнцем, журчанием ручейка и весенним праздником счастья.

Параллельная вселенная моего внука

У внука другой фетиш, как и у любого миллениала – айфон. Хоть его создание и принесло новую эру развития человечества, но такого грандиозного праздника, как с полетом в космос на земле не было. Вряд ли внук вспомнит первый день обладания новой игрушкой – айфоном… Скорее, он не помнит той жизни, когда у него телефона не было, как дедушка читал ему на ночь книжки, как мы осваивали счеты и мучились над таблицей умножения, как я пела ему колыбельные из репертуара Окуджавы…

Наступило лето и Лукоморье стало явью

Мы получили новую двухкомнатную квартиру! У нас с бабушкой появилась отдельная комната-спальня-кабинет-мастерская! Мы могли теперь допоздна читать или болтать о своем, о девичьем, делиться секретами, не боясь огорчить маму нарушением режима.

Вот только одно было плохо – четвертый этаж… Бабушке с больными ногами преодолевать пролеты было трудно… Она практически перестала выходить во двор гулять со мной. Ее наблюдательным пунктом стал балкон. Представляете, б-а-л-к-о-н! Об этом я не мечтала даже во сне. Ведь балкон был во дворце королевы Елизаветы, я видела его на фотографии, которую привез из командировки мамин сослуживец. Наш балкон был поменьше раз в двадцать и без вензелей, но был!

Я не помню, переживала ли я расставание с прежними друзьями. Появились новые и огромный пустырь перед домом, где проходили те же игры. А бабушка с балкона так же призывно звала меня обедать: «Леныыыычкаааа!»

Самодельные самокаты были почти у каждого. И легендарный самокатный отряд носился по асфальтированным дорожкам. О велосипеде приходилось только мечтать, как сейчас о «Майбахе», например.

При слове велосипед у меня с детства начиналась сладкая истома… Подруге подарили велик «Школьник», двухколесный, черного цвета… Совершенно фантастическая вещь, которой больше ни у кого не существовало в целом дворе!

Мы занимали очередь и катались, платя дань его хозяйке, Ниночке, в виде куска белой булки с подсолнечным маслом и посыпанным сверху сахаром.

Не в каждой семье бывали белые булки, ибо в Новосибирске в эти годы за хлебом приходилось отстаивать очереди. Давали в руки по две единицы: кирпич серый и кирпич черный, под названием буханка.

Для того чтобы прокатится с ветерком один круг вокруг двора приходилось делать заначки для Ниночки.

А когда мне исполнилось 10 лет, я окончила третью четверть третьего класса, как обычно на отлично. И сбылась вековая мечта всего человечестваааааа! Мне мама купила велик «Орленок»! Двухколесный! Со звонком! После школы он ждал меня на пороге квартиры, сверкал блестящим рулем, а на руле была прикреплена табличка «Ленин». В смысле МОЙ!

И самая большая неприятность – в Новосибирске 15 апреля еще лежал снег и были редкие проталины с ручейками… Тест-драйв состоялся только через две недели. Гоняли на нем всем двором! Даром!

Интересно, а если вдруг мне подарит внук «Майбах»? Буду ли так радоваться? Наверное, нет… На нем ведь табличку «Ленин» некому будет догадаться прикрепить…

Здоровье мое от казачьей вольницы неуклонно улучшалось, я бегала наравне со сверстниками, сбивая мосластые колени при падении… Одна проблема все-таки меня не отпустила, носовые кровотечения не кончались… Надо было ехать на теплое соленое море, чтобы влажный морской воздух подлечил слизистую носоглотки.

Не было бы счастья, да несчастье помогло – говорит русская пословица. И мы с мамой отправились на Черное море. Других морей в СССР рядовым гражданам не было известно. Вернее, из курса географии знали, что есть еще Средиземное, но оно воспринималось так же, как и Лунные моря-кратеры, теоретически.

В краю магнолий плещет море…

Бабушка в спешном порядке нашила нам с мамой пляжных нарядов. У меня был костюмчик с трусами-фонариками и новая панамка. Тогда еще даже слово «бейсболка» было неизвестно.

Я помню, как провожать нас с мамой на вокзал пришел чуть не весь мамин цех, которым она к тому времени руководила. Мы сидели в ресторане вокзала Новосибирск-главный. Меня занимал вопрос: а где тот, который не главный?

Люди говорили тосты, желали нам удачи, обсуждали эту поездку, как событие международного масштаба. Меня поставили на стул возле стола, и я читала стихи Пушкина про Лукоморье, мое любимое. В свои семь лет к школе я знала наизусть все его сказки. И Лукоморье, конечно, было рядом с морем. Так я мечтала!

Наверное, это была, так называемая, отвальная по случаю отпуска. Чай, не каждый «на юга» ездил аж из самого сердца Сибири! А я ждала встречи с Лукоморьем, и дубом, и котом с золотой цепью, не очень представляя, какого роста витязи прекрасные, и где потом они сушат свои одежды, выйдя на берег…

Трое суток в поезде и все тяготы взрослому очень непросто пережить. А мне было достаточно читать любимые и новые книги и ощущать рядом маму, что нечасто случалось из-за работы. О бабушке я, конечно, скучала, особенно когда мама гасила свет в купе и поезд отбивал колесами мне колыбельную вместо бабушки. Каждое утро писала бабушке новое письмо, как мы с ней договорились. Это была первая разлука с бабушкой и первая серия писем. Как жаль, что многочисленные переезды они не пережили…

Параллельная вселенная моего внука

Своему внуку я начала писать письма, когда он был еще малышом. Описывала события и его проказы. Пока у меня в ящике тумбочки лежит эта стопка запечатанных конвертов. Я писала их для него взрослого. Может быть, они сохранятся. Может быть, ему будет прикольно прочесть «привет из далекого прошлого» о нем и о жизни.