скачать книгу бесплатно
Я, он и кто-то третий. Me, he and someone third
Rina Ronzhina
Родство душ способно преодолеть любые преграды: запреты, иная любовь и даже смерть. Лиля и Ник познакомились в школьные годы, сразу став неразлучными друзьями. Родственники ждали их свадьбы, а друзья не верили, что между ними ничего не могло быть. Ослепившая разум ревность лишает Лилю жизни, но это было только началом новой жизни.
Я, он и кто-то третий
Me, he and someone third
Rina Ronzhina
Он пришел в этот мир,
чтобы убить меня…
Или это была она?
© Rina Ronzhina, 2017
ISBN 978-5-4485-3750-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. Мы
Люди, с нетрадиционной сексуальной ориентацией сейчас совсем не редкость. Да и общество уже ставиться не таким диким, чтобы называть это болезнью.
Продолжительное время я дружила. Нет, скорее просто общалась очень близко, с одним молодым человеком… Его звали Никита, а для друзей Ник. Никогда у меня не было (и уже, видимо, не будет) человека более близкого, чем он.
Но, я думаю, эту историю не надо перегружать всякими стилистическими приемами, которые все проходили на уроках литературы в школе. Начну повествовать по порядку…
В один прекрасный весенний день судьба свела меня с одним парнем. Это был молодой человек моей лучшей подруги. Мы очень быстро с ним сблизились и уже не представляли, как в наших жизнях могло не быть друг друга. Но это не была любовь, как многие могли бы подумать (а впоследствии и думали). Основным доказательством абсолютной платоничности наших отношений служило то, что моя подруга, которая ревновала его к каждой проходящей мимо девушке, была совершенно спокойна, даже когда при встрече он меня обнимал. Поверьте моему опыту общения с Машей, с остальными её возлюбленными я вынуждена была держать дистанцию минимум в один метр, дабы не выводить её из душевного равновесия.
Мы вместе выезжали на природу, затевали всевозможные безумства и без стеснения делали то, что двадцатилетним людям делать уже «не по статусу». Большинство из этих воспоминаний слишком дороги для меня и, простите, пожалуйста, я не разделю их с Вами.
Прошел год с возникновения нашей шведской «семьи». Как мгновенье. Год неподдельного счастья. Тогда мне казалось, что вот так мне и жить (только еще свою любовь найти) – большего счастья я придумать себе просто не могла!
К сожалению, за вереницей безумных дней, я совершенно забыла о том, что этой осенью я буду вынуждена уехать в Москву для продолжения процесса получения высшего образования.
И вот, стоим мы на вокзале. Сумки собраны, прощальные вечеринки отшумели (о, еще как отшумели!). Меня провожают. Вроде бы надо плакать – ведь до самого нового года я друзей не увижу, а мы не можем остановиться от хохота! Как же я любила эту парочку, для которой я была чем-то вроде брелока на счастье. Любила… очень сильно.
Из Москвы я поочередно (четные дни – ему, нечетные – ей) звонила им ежедневно. Создавалась иллюзия, что мы и не расставались вовсе. Они рассказывали мне о том, что жутко счастливы тем, что, наконец-то могут побыть только вдвоем. Засранцы! Я пугала их что, в таком случае, найду в Москве олигарха и никогда к ним не вернусь, дабы не разрушать их идиллию. И даже на свадьбу не приглашу «а она будет самой веселой и самой шикарной». Для моих друзей, которые очень любили повеселиться, это было серьезной угрозой.
Ближе к новому году мы решали вопрос о том, как будет проходить празднование. По телефону составляли меню, записывали диски с музыкой (они – в Нижнем – на компьютере, под моим чутким – из Москвы – руководством). Телефонные счета приходили ужасающие! Двадцать девятого декабря я приехала домой.
К родителям я забежала всего на пару минут. Они даже хотели на меня обидеться, но не успели. Маша с Ником приехали и, подкупив моих родителей бутылкой дорогого хорошего мартини, выцарапали меня из крепких объятий, соскучившихся по мне родственников.
Все зимние каникулы я провела в их почти семейном гнездышке.
В предпоследний день старого года мы решили пройтись по местам нашей «боевой славы», где как дети играли в снежки; валялись в пушистых никем не тронутых сугробах. Надо сказать, что местом нашей боевой славы был шикарный лес, расположенный на окраине нашего города.
Когда я увидела, что моих друзей захватила волна нежности, я, сказав им, что иду лепить снежную бабу, ретировалась подальше, чтобы им не мешать. Вскоре, судя по крикам, волна любви переродилась в очередную ссору на пустом месте. Знаете, у них так бывало – вроде пять секунд назад целовались и вдруг ссора и чуть не развод… или наоборот.
Понятно, что вмешиваться в их любовные игрища я не стала, поскольку уже знала, что ничем хорошим это вмешательство не закончиться. «Скоро помирятся», – решила я, – «таков закон жанра».
И, действительно, когда я подыскивала подходящие руки для моего снежного создания, криков уже не было. «Помирились», – решила я, – «значит, скоро присоединяться ко мне. А то как-то неуютно одной посреди леса шастать…». Мою догадку подтвердил хруст снега за моей спиной.
Но поворот событий был весьма для меня неожиданным – на меня накинулись и повалили в сугроб! От неожиданности я закрыла глаза и завизжала.
– Чего орешь, глупая, медведей разбудишь! – произнес Ник, смеясь надо мной.
Я замолчала и открыла глаза. Его лицо было прямо над моим. Он глядел в мои глаза.… Знаете мгновения перед поцелуем? Это ощущение вселенской любви, почти рая, когда время замедляется и даже снег перестает падать, а снежинки повисают в воздухе, забыв про то, что им давным-давно пора бы уже упасть к своим собратьям на землю? Когда мир сжимается до размера близости двух людей? Вот, это было оно…
Первая в себя пришла я.
– Ма-а-шка, – крикнула я, поднимаясь со снега.
– Что? – Раздалось совсем близко.
Я не на шутку перепугалась тогда – видела ли она то, что творилось тут всего мгновение назад. Не смотря на то, что особого криминала вроде не произошло, но, поверьте, если бы если бы вы знали Машу, и если бы она это видела, то нашей дружбе, а вместе с ней и мне, пришел бы конец! А этого я хотела меньше всего.
– Иди сюда! Куда ты пропала, – отозвалась я, убедившись, что видеть она ничего не могла, так как от её взгляда я и Ник были надежно скрыты кустами… чего-то там.
Новый год прошел на ура. Мы позвали всех наших друзей. Гремела музыка, хлопушки, шампанское и салюты рядом с нами. Потом гремело еще что-то где-то. А потом погремел надо мной Машин телефон, на который звонили её родители, решившие, что к двум часам дня мы должны были выспаться. К вечеру тарарам начался снова, короче до торта дело не дошло ни тридцать первого, ни первого, ни второго, а третьего числа он прекратил свое существование на лице одно из Его друзей.
А потом мне пора уже было уезжать, так как начиналась сессия, которая была закрыта на «отлично».
Когда я под мирный стук колес сюрпризом, на два дня раньше, ехала домой, мне позвонила мама и устроила сюрприз мне – сообщив, что на зимние каникулы в честь удачно закрытой сессии, в произошедшем Машины родители подарили ей с Ником путевку на лыжный курорт (естественно на двоих). Так, сюрприз мой провалился, и всю неделю я провела в тесном семейном кругу – с моими родителями и двоюродными родственниками. Конечно, скучно мне не было, но, все-таки, чего-то не хватало.
Когда мои голубки вернулись с отдыха, я уже была в Москве и усердно стачивала мои зубы о пресловутый гранит. На мои вопросы о том, «как прошел отдых?», от Маши я узнала, что «просто супер! Горы! Снег! А сосны какие! А пейзажи! А инструкторы!!! (таких красавцев не найдешь нигде и никогда!) и номер – просто шик… и все в таком духе»; от него же я узнала, что все было «ничего так…». Все. Ни слова больше! И быстренько сменил тему. «Странно», – подумала я, но успокоила себя тем, что мужчины всегда менее эмоциональны и жутко лаконичны.
На майские праздники я решила остаться в Москве (я решила сдать сессию досрочно, что бы поскорее увидеть моих родных).
На вокзале мен встречали только родители. На мой вопрос: «А где мои?» ответили, что они оба очень заняты и не смогли приехать. Машин мобильный не отвечал. Его тоже. Только через два дня через наших общих друзей я узнала, что они расстались еще зимой, после возвращения с курорта. Обе недели их отдыха Мария изводила Ника своей ревностью к каждой сосне, которая находилась в полумере от него, а сама флиртовала направо и налево!
Ночью я не могла уснуть – все размышляла о том, почему же поменяв номера мобильных телефонов, друзья не сообщили новых? Почему они мне вообще ничего не рассказали? Может и я в чем-то была виновата в этой истории? Посчитав последнюю мысль полным бредом, и смирившись с тем, что на оставшиеся вопросы ответов мне тоже не получить, уже где-то под утро я уснула… не каждый день, знаете ли, теряешь сразу двух близких людей!
Ударным трудом была отмечена первая неделя моих каникул. «Раз уж все мои планы разрушены, а новых не предвидеться – займусь-ка я порядком в квартире!!» – решила я и повыкидывала весь хлам с антресолей, балкона и прочих злачных мест скопление не нужного старья. Намыла давно не мытый холодильник и чуть не затеяла ремонт – хорошо, что меня вовремя остановили! Когда выкидывать было больше нечего, и квартира была намыта до блеска, я, чтобы не впадать уныние, решила устроиться на лето к маме в офис (кем-то типа курьера и девочки принеси-подай). Казалось бы – ничего серьезного, но работа выматывала меня на столько, что сил на сожаления по поводу расставания уже не оставалось, и горечь утраты быстро испарилась. Ненадолго.
В первую июльскую ночь, около двух часов меня разбудил звонок на мобильный телефон. Номер не был мне известен. Спросонья долго соображала, что это и что мне с этим делать, потом быстро схватила трубку (потому, что если кто-то звонит среди ночи, значит, что-то случилось нехорошее).
– Алло?
– Лиль, это я…
– кто я?
– Ну, Я!!
К тому времени мое сознание идентифицировало обладателя голоса в трубке. Это был Ник.
– Боже мой! Что случилось? Вы с ума оба посходили?! – и так далее, поток всяческих «Отчего?» «Зачем?» и «Почему?»
– Прекращай истерику! Самому не сладко. Можно к тебе приехать?
– В смысле прямо сейчас?
– Да.
– Ну, приезжай… я буду ждать тебя на лавочке, под вишнями, хорошо?
– Ага, только выходи быстрее, я уже сворачиваю на твою улицу.
И дал отбой.
«Ну, вы, блин, даете!», – единственное, о чем я успела подумать, натягивая джинсы. И тут под окном раздался сигнал его «Лады».
Я тихо выскользнула из квартиры, чтобы не разбудить родителей. Пулей сбежала по лестнице. Он уже стоял на оговоренном месте.
– Совсем сума сошел? Господи, что у вас случилось?
– Ну, мне кажется, суть нашего расставанья тебе уже донесли…
– Ну, да…
– Ну, вот…
– Ты как сейчас, нормально?
– Не совсем….
По его лицу можно было понять, что он награни того, чтобы расплакаться. Я обняла его. Так, обнявшись, мы простояли целую вечность, по-моему. Потом, в обнимку, прошли вокруг моего квартала. Ни слова. Ничто не нарушало тогда ночной тишины. Вот сейчас вспоминаю все прошедшее, и одна только мысль пульсирует в моей голове «Как же я его люблю!». Только, прошу вас, не совершайте распространенной ошибки – я любила его как друга, как брата, как кого-то настолько родного, как… себя?
Уже рассвело, когда я задала вопрос:
– А есть в вашем расставании доля моей вины?
– С ума сошла? Конечно, нет!
– А почему же она не сообщила мне своих координат, не позвонила ни разу… это ли не обида?
– Я не знаю. Ничего не могу тебе сказать. Я понятия не имею, что творится в её Глове. Но совершенно точно то, что я тебя ни в чем не виню.
Наши глаза случайно встретились, и перед глазами возникла картина прошедшей зимы. Он нахмурил брови.
– Нет. – Он помотал головой. – Этого она точно не видела. Мы бы об этом узнали уже тогда.
После той ночи мы стали друзьями «не разлей вода», даже договорились, что если к тридцати одному году не найдем себе спутников жизни, то женимся друг не друге. Маша, узнав про все происходящее, попросила передать мне, чтобы я забыла о ней, как о подруге, которая у нее когда-то была… и еще что-то, от чего сквозило дешевой театральностью, которая была ей присуща. Для меня это все было верхом абсурда, но, благодаря Нику я практически не переживала по этому поводу. Мы ходили с ним в кино, болтали ночами напролет по телефону, сбегали друг к другу при первой же возможности.
Его день рождения в тот год мы отметили только вдвоем, что была впервые за всю его жизнь. Обычно это было веселье, которое длилось не один, а нередко даже не два дня. И целый год после он периодически обнаруживал клочки с номерами телефонов различных людей в самых неожиданных местах. С теми, кого Ник вспоминал, он начинал дружбу (при условии, что и они его помнили) но, чаще всего, эти люди даже могли его вспомнить.
С ним я стала такой спокойной и уверенной в себе и в своем будущем. Всю жизнь, сколько я себя помню, я занималась поиском себя в творчестве. Каждый новый вид творчества зажигал во мне страсть научиться делать это мастерски (будь то бисер, танцы, театральный кружок). Но через какое-то время я замечала, что мои успехи на том или ином поприще никому, из моих близких, не были интересны, и бросала занятия на полпути, не добивших каких-либо стоящих результатов. Даже сейчас, когда я практически стала экономистом (для меня абсолютно лишенная творчества профессия), я не прекращала поиски того занятия, в котором я найду себя, как творец!!! С помощью Ника я стала менее импульсивной в этом вопросе. Он пресекал все мои порывы бросить новое занятие при первой же неудаче и всегда живо интересовался моими результатами. Так, с его помощью я нашла себя в скульптуре (конечно, это звучит слишком помпезно – мои создания не представляют большой художественной ценности, но даже мой преподаватель говорит «Вполне, вполне…», что является высшей похвалой!)
Как хвост я ходила с ним по всем вечеринкам, которые он посещал, освободившись из-под Машиного ига. Он, видите ли, без меня никуда не может!
Но сколько вечеринок за неделю мы не посещали, воскресенье было только нашим днем. И если по будням он учил меня веселиться, то в воскресенье я показывала ему, насколько прекрасен окружающий его мир. Каждое наше воскресенье было пропитано какой-то средневековой трогательностью и романтикой.
Наступила осень. Я уехала в Москву доучиваться и писать дипломную работу.
Ежедневно я скучала по моему другу, но, все чаще, не могла дозвониться до него – череда вечеринок затянула его на столько, что он вообще забыл о существовании какого-либо другого мира, кроме того, в котором децибелы и герцы играют с его желудком.
Глубокой осенью, уже почти в декабре, он позвонил мне впервые со времени нашей последней встречи.
«Как у тебя дела?», «Куда пропал?», «У тебя все хорошо?» – на мой взгляд, эти вопросы естественны для подобной ситуации, когда ты несколько месяцев не можешь никаким способ узнать хоть что-то внятное о твоем друге. Но эти вопросы привели его в бешенство. «Хоть ты не читай мне морали!!!» – крикнул он в ответ и оставил наедине с короткими гудками. Я в растерянности смотрела на телефон ничего не понимающим взглядом. Попыталась ему перезвонить, но он сбрасывал мои звонки.
– Опять что-то не так, – сказала я сама себе со вздохом, – Ладно, перезвоню завтра, может он придет в себя, все-таки утро вечера мудренее.
Разговора не получилось не наследующий день, ни через неделю, ни через месяц.
На новый год, который в этот раз я отмечала в узком семейном кругу, мои мысли периодически возвращались к воспоминаниям о прошлогоднем празднике. Сердце мое замирало от счастья и боли одновременно, поскольку, как я не старалась, Ник был для меня недоступен.
Второго января моя двоюродная сестра потащила меня на прогулку со своими друзьями.
– Хватит киснуть из-за этого индюка, – гневно произнесла она, по-хозяйски роясь в моем гардеробе подыскивая что-нибудь понаряднее, – можно подумать, что он был любовью всей твоей жизни, вы были десять лет женаты и вдруг он, не дай Бог, умер!!! Так, вот это наденешь. Чего ты так себя убиваешь, – не унималась она, роясь уже в шкатулке с бижутерией, – сейчас пойдем, развеемся. У меня там есть один парень, который давно хочет с тобой познакомиться!
– Да? – Я изобразила крайнюю степень удивления. – И каким это образом этот твой обожатель узнал о моем существовании?
– Ну, во-первых, обожатель, как ты изволила выразиться, не мой, а очень даже твой, – разделяя каждое слово, произнесла она, когда подкрашивала мои реснички, – а во-вторых, помнишь, ты мне скидывала фотку на мобильный – вот её-то он увидел и влюбился.
– Какие громкие слова «влюбился»! – Я быстро-быстро захлопала ресницами, потому что моя сестренка на слове «влюбился» ткнула мне щеточкой прямо в глаз. – Не слишком ли категорично для одного фото, причем годичной давности?
– И совсем не категорично, – ответила Сонька, подкрашивая свои губы, – и ты, радость моя, не младенец, чтобы внешность твоя менялась год от года до неузнаваемости! Тем более, я вас не женю! И вообще хватит демагогии, пошли уже, опаздываем!
– Ну, разглагольствуешь тут. – Я перенесла взгляд с зеркала на сестренку. – В основном ты.
И послала ей, уже стоящей в прихожей, воздушный поцелуй.
Где-то через пару часов я сидела в прекрасной теплой компании. Парень, Вадим, действительно оказался прекрасным молодым человеком – прекрасные манеры, прекрасная стрижка, прекрасный костюм, прекрасная улыбка с прекрасными белыми зубами, прекрасно поставленная речь. Довольно слова «прекрасно» в одном предложении, чтобы понять насколько это «прекрасно» было ужасным?
После второго коктейля мне в Глову залетела шальная мысль: «Раз вы решили меня развеселить, то вы получите такое веселье, которое еще нигде не встречали!»
Оперируя опытом развлечений, полученных на летних вечеринках, постепенно повышая градус, я действительно в тот вечер удивляла всех! К сожалению, тот вечер я знаю только по рассказам очевидцев, потому что, после четвертого коктейля и фразы «Все на борт!!!», когда я полезла на барную стойку – в моей жизни случился очередной провал в памяти…
А на утро я проснулась у Ника дома… вот такой неожиданный поворот событий (поймите мое удивление, ведь кафе было на совершенно другом конце города). Кстати, мое удивление еще было усиленно тем, что я планировала проснуться в квартире Вадима, на худой конец, но не как не в этой!!!
– С добрым утром! Минералки хочешь?
– Что ты тут делаешь?
– Такой постановки вопроса я не ожидал, – ответил он, протягивая мне бокал с водой, – живу я тут!!! Совсем память пропила, – добавил он с напускной озабоченностью.
