скачать книгу бесплатно
Слоновая кость
Мерседес Рон
Клуб романтикиПротивостояние #1
Марфиль 20 лет, и она живет в Нью-Йорке, но все не так идеально, как кажется. Несколько дней назад ее похитили во время прогулки по Центральному парку. После освобождения для Марфиль все изменилось: ее жизнь не та, и она тоже. Тем более что теперь она никогда не бывает одна, ее всюду сопровождает Себастьян Мур. Себастьян – идеальный телохранитель, готовый защитить от смертельной опасности, но сможет ли он защитить Марфиль от самого себя?..
Готова ли Марфиль узнать правду о своем прошлом? Поставит ли это под угрозу возникшее между ними влечение?
Мерседес Рон
Слоновая кость
Отцу
Спасибо, что напомнил: у неба нет границ
Mercedes Ron
Marfil (Enfrentados 1)
© 2019, Mercedes Ron
© 2019, Penguin Random House Grupo Editorial, S.A.U.
© А. Мохова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Пролог
Если бы меня спросили: «Какого черта ты в это ввязался?!», ни один из ста тысяч ответов не был бы честным. Настоящий и тот не отражал всей правды.
Работа высасывала все соки; иногда спрашивал себя, на что она мне сдалась и не пора бы остановиться. Но разве мог выбросить за борт все усилия и забыть, чем пришлось пожертвовать? Так что просто заглушал голос совести и продолжал.
Те люди убили бы меня без колебаний, услышь они мои мысли, но столько лет разум был единственным надежным убежищем, пусть время от времени и приходилось контролировать мысли, чтобы никто не прочитал в глазах и тени сомнения, что иногда овладевало.
В нашей работе сомнение равносильно смерти.
С расстояния убедился, что прицел не сбит. Меня никто не прикрывал, хотя поблизости находилось человек пятнадцать.
Как только началась стрельба, сразу понял: дело дрянь. Но один… один точный выстрел изменил бы все.
1
Марфиль
Две недели спустя
Взглянула на монету в двести колумбийских песо, которую крутила в пальцах. Пока ждала Лиама, думать могла лишь о том, как две стороны монеты, составляющие единое целое, никогда не встретятся «лицом к лицу». Это кажется глупостью, монета всего лишь монета, но в то мгновение не могла не сравнивать себя с ней. Есть ли у меня две совершенно противоположные стороны, которым никогда не стать единым целым? Временами было сложно понять себя. Уверена, взгляни на себя со стороны, в голове все время вертелся бы вопрос: «Да что эта девчонка творит?!»
Моя сестра Габриэлла не раз повторяла, что, если юношеские годы провести в закрытой школе в семи тысячах километров от родительского дома, душевных травм не избежать. К счастью, я уже оставила этот этап позади, а ей, напротив, предстояло еще два напряженных года в мире строгих правил. Через несколько месяцев сестре исполнится шестнадцать, но сейчас ее волнует лишь то, что она никогда не целовалась с парнем.
Травмы, последствия… Цепочка следов, что тянется далеко в прошлое. Единственное воспоминание, из-за которого по-прежнему просыпаюсь ночами с болью в сердце и катящимися по щекам слезами, будто мне четыре, а не двадцать. Удивительно, как некоторые воспоминания навсегда запечатлеваются в памяти, в то время как иные исчезают без следа. Почти как в пиксаровском мультфильме «Головоломка»: мозг удаляет ненужные воспоминания и сохраняет те, которые считает наиболее важными. Спрашиваю себя: «Для чего вспоминать, как маму убили у меня на глазах?»
Ясно одно: что бы ни говорили в «Головоломке», мозг делает то, что ему вздумается.
Вынырнув из моря мыслей, вдруг поняла, что группа парней в баре не сводит с меня глаз. Подняла голову и посмотрела на них не моргая. Намерением было запугать их или, по крайней мере, слегка охладить пыл, но двое рассмеялись, а третий, высокий и темноволосый, так и не отвел пристального взгляда.
Ненавидела отводить взгляд первой, неважно, была с другом или смотрела на незнакомца. Лишь одному человеку удалось запугать меня настолько, что опускала голову и страшилась даже моргнуть, но сейчас нас разделяли сотни километров. Не горела желанием даже вспоминать об этом.
Так началась самая эпичная битва взглядов в истории. Ну, не такая уж и эпичная, просто люблю драматизировать, а выдерживать взгляд того парня было непросто. Чем дольше смотрела на него, тем сильнее разгоралось любопытство, а чем дольше он смотрел на меня, тем увереннее я становилась в том, что начинало приходить ему в голову. Могла бы поступить с ним так же, как с остальными? Тогда бы хоть развлеклась…
– Эй, Мар, – раздался низкий голос позади меня, хотя именно прикосновение руки к спине заставило подпрыгнуть и отвести взгляд.
Проклятье! Я проиграла.
Повернулась, чтобы поприветствовать лучшего друга, и разочарование испарилось как дым, как только наши взгляды встретились. Лиам Майклсон, рост метр девяносто, волосы цвета воронова крыла, глаза голубые как небо… Настоящий герой-любовник. И да, мой лучший друг. Такое тоже бывает.
– Давно ждешь? – спросил он, глядя поверх моей головы на парней в конце барной стойки.
– Достаточно, чтобы ты угостил меня.
На самом деле я еще не могла пить алкоголь и тем более покупать его, но поскольку использовать фальшивое удостоверение личности здесь было чуть ли не нормой, казалось глупым, что этот закон все еще действует.
Лиам тепло улыбнулся и подал знак девушке за барной стойкой, чтобы разлила напитки.
– И что же тебя задержало на полчаса?
Я покатала оливку по дну бокала с мартини.
Лиам сделал глоток пива и закатил глаза.
– Лучше тебе не знать.
– Вирджиния? Нет, погоди… Роза?
– Тесси, – сказал он таким тоном, что я прыснула.
– Тесси? Зовешь ее так по какой-то причине, о которой не знаю, или…
– Она хочет, чтобы я ее так называл. Невыносимая женщина, черт бы ее побрал!
Лиам был классным парнем и… он был парнем. Парни, как правило, хотят хорошо провести время без обязательств. Мы, женщины, тоже хотим этого и много чего другого, пусть ко мне это не особо относится… Вирджиния, Роза и… Тесси мечтали о чем-то большем с моим лучшим другом. Он отличная партия… если не принимать во внимание склонность заигрывать со всеми, кого видит.
Мы с Лиамом изучали экономику в Колумбийском университете Нью-Йорка. Познакомились в мой первый год. Для меня все тогда было в новинку, не только в университете, но и в жизни. До этого я восемь лет училась в закрытой школе за границей: почти весь год в окружении девушек и монахинь, и лишь два летних месяца проводила дома в Луизиане. Лиам был на три года старше, а это означало, что он сейчас учился на последнем курсе.
Уговорить отца позволить одной переехать в Нью-Йорк было нелегко, без споров не обошлось, но, хотя все еще трудно было в это поверить, я уже два года жила самостоятельно. Стоит признать, что абсолютная свобода сперва вскружила голову; те годы, когда заставляли сдерживать себя и подавлять чувства, из-за чего я едва не лишилась рассудка, не прошли безболезненно, так что в полной мере воспользовалась свободой. Нравилось думать, что те времена остались далеко позади… во всяком случае, хотелось в это верить.
Лиам был первым парнем, которого я поцеловала. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и с ним я узнала, на что способна, когда хочу очаровать мужчину. Отец всегда старался оградить меня от остального мира, будто бы я была его маленьким сокровищем, к которому никто не смеет прикасаться, но Лиам коснулся… души.
До интима так и не дошло, но все же мы успели кое-что попробовать, прежде чем поняли, что любим друг друга как друзья. Как бы хорошо ни было ему со мной… и с остальными.
После Лиама я пыталась построить более серьезные отношения с парнем по имени Реган, пока не узнала, что он и его друзья поставили десять тысяч долларов на то, кто первым затащит меня в постель. Да-да, десять тысяч долларов. Отстой! Все, что отец твердил о парнях с тех пор, как я вступила в сознательный возраст, в итоге оказалось правдой, и это разозлило гораздо сильнее, чем можете себе представить. После того случая я стала другой Марфиль. Решила, что полагаться могу только на себя, и начала жить по правилу: «Отношения не терпят полутонов».
– Сюда идет парень из бара, – сказал Лиам спустя полчаса и три бокала мартини. – Мне притвориться твоим бойфрендом?
Рассмеялась, допивая напиток.
– Было бы забавно, но не стоит.
Хотела посмотреть, что будет.
Почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной, но решила немного поиграть в недотрогу. Лиам же повернулся и взглянул на незнакомца.
– Тебе чего, приятель?
– Хотел кое-что сказать твоей подруге.
Я повернулась к нему с веселой улыбкой. Теперь, когда он стоял рядом, смогла получше его разглядеть: он оказался довольно привлекательным, куда симпатичнее, чем ожидала. Он моргнул пару раз, когда встретились взглядами.
– Черт возьми, вблизи ты еще красивее.
Спиной почувствовала, как Лиам закатил глаза.
– Ты чего-то хотел?
Комплименты для меня не играли никакой роли.
Парень колебался с минуту, но все же достал из кармана рубашки визитку и протянул.
– Я бы с удовольствием угостил тебя ужином, – сказал он уже немного спокойнее и тверже.
Взглянула на карточку.
ГАРРИ УИЛСОН
АРХИТЕКТОР
Конечно, он понятия не имел, что мне двадцать. Такое часто случалось, когда я ходила пропустить стаканчик на Уолл-стрит.
– Я подумаю.
Гарри улыбнулся, и на левой щеке у него появилась ямочка. Я улыбнулась ему в ответ, и он помахал на прощание рукой. А ведь даже не спросил, как меня зовут…
Убрала визитку в сумочку и повернулась к другу: в его взгляде смешивались веселье и досада.
– Временами ужасаюсь тому, как ты на меня похожа.
Повеселев, я качнула головой.
– Брось, мы с тобой словно небо и земля.
Лиам снова пожал плечами.
– Тот, кто в конце концов с тобой переспит, будет счастливчиком.
Осуждающе посмотрела на него.
– Заткнись, не то подорвешь прикрытие.
– Ты как самка богомола, знаешь?
– Я никого не пожираю. Просто беру, что хочу.
– И тебя не волнует, что они бахвалятся, как трахали тебя без передышки?
На самом деле это бесило.
– Если им приходится врать, чтобы почувствовать себя «настоящими мужчинами», пускай. Кто захочет знать правду, придет и спросит меня.
Лиам рассмеялся.
– Иногда кажется, ты понятия не имеешь, во что ввязываешься. Но когда появится парень, который сведет тебя с ума, ты проглотишь феминистские идеи, что сейчас нахваливаешь.
– Феминизм тут ни при чем. Мужчины использовали женщин с незапамятных времен. Брали, что хотели, и отчаливали. Я поступаю так же. Что в этом плохого? Не хочу, чтобы мое тело использовали ради удовольствия, хочу наслаждаться сама.
Взгляд Лиама будто говорил: «Как же ты наивна!»
– Любому мужчине на земле доставило бы удовольствие просто смотреть на тебя, Марфиль. Для них прикоснуться к тебе – все равно что выиграть в лотерею.
После пары секунд молчания я ответила:
– Ты был единственным, с кем я была готова это сделать, но только потому, что мы друзья.
Лиам подавился пивом.
– Когда ты выдаешь нечто подобное, вспоминаю, что ты все еще юна. Ладно, давай отвезу тебя домой.
Я не солгала, когда сказала, что Лиам был единственным мужчиной, которому я была готова предложить свое тело. Все именно так, как он говорил: лишь к нему одному у меня было полное доверие. Много раз могло дойти до чего-то большего, с предварительными ласками я справлялась довольно неплохо, а вот переступить последнюю черту боялась. Отец с детства внушал, что целомудрие – главная добродетель женщины; монахини в школе-интернате в мельчайших подробностях описывали кары и муки, что ожидают дев, которые поддадутся соблазну… В новом окружении девственность считалась недостатком, и хотя в глубине души я хотела раскрыть собственную сексуальность, даже по-своему это делала, но на самый важный шаг пока решиться не могла.
–
Лиам довез меня до дома на серой «Ауди». Он купил ее недавно, так что салон все еще приятно пах новой машиной. В отличие от большинства студентов, я не жила в университетском общежитии. Отец разрешил переехать в Нью-Йорк и поступить в университет при условии, что найдет место для жилья.
Квартира, которую я ни с кем не делила, находилась в одном из самых дорогих районов города, в пятнадцати минутах езды от факультета, в месте, которое все знают как Верхний Ист-Сайд. Это может прозвучать высокомерно, но для меня не играло роли, что я живу в одном из лучших многоквартирных домов Манхэттена. Всю жизнь меня окружала роскошь, и, хотя многие считали глупостью желание учиться, когда было ясно, что отец оставит немалое состояние, я всегда знала: вымостить дорогу в будущее я хочу сама.
Математика давалась мне легко, так что изучать экономику всегда было планом Б, но почти всю юность я умоляла отца разрешить поступить в Нью-йоркскую балетную школу. Его ответом всегда было категорическое «нет», и хотя упрашивать было бесполезно, однажды я решила настоять на своем. Но впоследствии поклялась больше никогда не заговаривать с ним об этом. До сих пор пробирает дрожь всякий раз, как вспоминаю его реакцию. Но несмотря ни на что, я продолжила танцевать. У отдельной квартиры есть несомненный плюс – могу танцевать столько, сколько захочу.
На прощание чмокнула Лиама в щеку и пообещала, что увидимся до выходных.
