скачать книгу бесплатно
– Вроде, – сказал Ант. – Ну а дальше что было?
– Дальше. В тридцатых годах прошлого века в Кончанском случился пожар. Многие вещи, в том числе и ордена, сгорели или исчезли. Считается, что исчезли.
– Да, это серьезно. – Пааво изучал списки. – А, Володя? Неужели… мы не зря копались? Орден Андрея Первозванного с бриллиантами. Орден святого Станислава с бриллиантами. Анна всех степеней.
– Эдик. Ты доложи шефу поподробней. – Я вернул список Уфимцеву. Наверняка известие об орденах заинтересует Валентиныча. – И еще. Мы с Антом были у этого Зенова.
– Ну и что?
– В общем, как будто ты прав. Он показался мне человеком… не таким уж плохим. Но потом, когда зашла речь о товаре… О том, что и где может сейчас ходить, по-моему, стал темнить.
– Что он вам назвал?
– Некую коллекцию покойного нумизмата Коробова.
– Извини. – Эдик по своей привычке скривился. – Ты пал жертвой. Зенов тебя грубо наколол. Об этой коллекции знают все младшие следователи. Ее накрыли лет пятнадцать назад, и она фигурирует во всей справочной литературе.
Я почувствовал раздражение. Все-таки Зенов поступал слишком нагло.
– Вот тип. Но зачем он это сделал? Ведь ему ничего не грозит. Спекуляцией он давно не занимается. Какой ему прок от этой липы?
– Володя, Володя. – Эдик вздохнул. – Они смертельно боятся, неужели ты не понимаешь? – Он помедлил и добавил – так, будто не был уверен, что я его пойму: – Боятся всего. В том числе друг друга. А больше всего боятся сболтнуть лишнее.
– Ладно. – Я встал. – Эдик, если можно, достань фото орденов. А Зенова… Зенова в таком случае мы сами сейчас попугаем.
Вход в Центральный универмаг забит людьми – полчаса до перерыва. Ант, выставив плечо, осторожно вступает в общий поток. Постепенно, шаг за шагом, мы попадаем в зал первого этажа. Это как раз то, что нам нужно. Часы, спорттовары, галантерейные изделия, сувениры. А вот и коридор. Надпись на одной из дверей: «Сувениры. Товаровед». Я тронул ручку – открыто. У зарешеченного окна за столом сидел Зенов. Он что-то писал и не обратил внимания на хлопнувшую дверь. Разглядывая его спину, я вспомнил все детали нашего вчерашнего разговора. Да, я теперь понял: он действительно боится. Он напуган старым.
– Григорий Алексеевич?
– А… – Зенов вздрогнул. Обернулся. – А-а. Это вы?
Сейчас надо не давать ему думать. Давить, и давить жестко, как можно жестче.
– Вы обманули нас, Григорий Алексеевич. – Я подошел и вместе с Пааво сел рядом с Зеновым. – Только непонятно зачем. Я мог и не знать, что вы выдаете нам липовую информацию.
– О чем вы? Не понимаю… – Он попытался перебить меня.
– Но неужели вы считаете, что я не проверил бы все до конца? И не узнал бы, что ваше сообщение о коллекции Коробова – липа? Мы же взрослые люди, Григорий Алексеевич.
– Я… просто слышал. – Да, Зенов сейчас явно растерян. – Слышал, только слышал.
Сейчас можно изменить тон. Говорить с ним мягче. Но давление должно быть таким же, без всякой жалости.
– Вы отлично знаете, что ничего не могли слышать. Потому что это коллекция… вашей прабабушки.
– Хорошо. – Лицо Зенова стало злым. – Вы правы. Я все выдумал. Никакой коллекции не было. Или она была сто лет назад. Но… за последние два года я ничего, повторяю, ничего не знаю ни о каких делах. Потому что не занимаюсь ими, поймите.
– Верю. Верю, что вы ввели меня в заблуждение, не подумав. – Надо не упускать его, ни в коем случае не давать ему послабления. – Боитесь, Григорий Алексеевич.
Пытаетесь хитрить. А зря. Между прочим, Тюля, о котором вы так нелестно отзывались, был более откровенным. Вы что-нибудь слышали о пропавших суворовских орденах?
– Что? – Зенов взялся за голову. – Орденах? Господи. Ой… Тюля сказал вам о суворовских орденах.
– Что это значит, Григорий Алексеевич?
Я уже видел реакцию Анта – она была довольно настороженной и явно в связи с этими словами.
– А то значит, что суворовские ордена – липа! Наводка! Тюля, извините за грубость, пустил вас на фуфло!
В подсобке повисла тишина. Липа. Ордена тоже липа? И эту липу мне всучил Тюля. Реакция Анта, но в ней я разберусь потом. А что, кажется, насчет Тюли и липы вполне может быть. И кажется, это начинает меня злить всерьез.
– Вы уверены?
– Уверен! – Зенов в отчаянии взмахнул руками. – Уверен! Да это я, я в свое время чуть ли не десять лет кружил вокруг этих орденов! Я! Что я только не делал! Как только не хитрил! Их нет! Нет! Понимаете, нет! То есть, я хочу сказать, после пропажи в прошлом веке они не обнаружены! Не обнаружены! А Тюля… Тюля от меня и знает об этих орденах. От меня, и больше ни от кого. Я сам сказал ему о них, чтобы при случае разделить барыш на двоих. И просил не закладывать. Эх, Владимир Владимирович, Владимир Владимирович… Вы не знаете Тюлю. Он потому и сказал вам об орденах, что теперь знает точно – их нет. Нельзя же искать бесконечно. Подождите. – Зенов оглянулся. – Подождите. Значит… Значит, Тюля ничего не говорил вам о петровском колье?
Так. Реакция Анта означает – у него какие-то свои соображения. Колье? Что за колье? Опять наколка? Судя по поведению Зенова, не похоже.
– О петровском колье?
– Да. – Все дальнейшее Зенов говорил настолько тихо, что нам с Антом пришлось пригнуться. – Еще его называют «колье Шарлотты». Если уж говорить о крупных вещах, то прежде всего нужно говорить об этом колье. – Говоря это, Зенов то и дело оглядывался на дверь. Чувствовалось – это движение совершенно искренне, хотя сейчас оно и выглядело несколько смешно. – Сто тридцать один бриллиант. Это подарок Петра Первого невесте своего сына, царевича Алексея, принцессе Шарлотте. Я не знаю, что там с историей… но это колье плавало. У нас. У нас. Вы понимаете? Совсем недавно. Это колье ходило. И знают об этом только три человека. Я, Тюля, и… третий.
– Вы знаете, кто он? Этот третий?
– Не знаю. – Кажется, Зенов боялся, что я ему нe поверю. – Ей-богу, не знаю, честное слово. Но… Но знаю точно – об этом человеке знает Тюля. По крайней мере, он что-то пронюхал. Тюля такой. Тюля ни одной крупной вещи не упустит. И не расколется. Никогда. Он темнил. Понимаете, темнил?
Ант довольно явно посмотрел на часы. Мы встали.
– Григорий Алексеевич, – это я спросил уже в двери, – почему же вы мне сразу об этом не сказали? Про колье?
– Жизнь у меня, дорогой вы мой человек, одна. Я и сейчас жалею, что сказал. – Зенов посмотрел на меня то ли с насмешкой, то ли с укоризной, но мне уже было не до него.
Мы с Антом выбежали на улицу. Телефон-автомат был занят. Девушка, говорившая по телефону, обернулась.
– Умоляю, – сказал Ант, – очень срочно.
– Тут трубку вырывают, – сказала кому-то девушка. – Я перезвоню.
Она вышла. Я опустил две копейки. Стараясь не спешить, набрал номер гостиницы «Виру». Занято. Я набрал номер несколько раз – тот же результат. Бесполезно. Что ж, придется ехать в гостиницу. Но вдруг, прорвавшись сквозь гудки, возник усталый голос:
– Гостиница «Виру»…
– Будьте добры… Вы не посмотрите, проживает ли в гостинице товарищ Губченко Виктор Федорович?
– Нет, – после короткого молчания сказала дежурная, – съехал.
– Простите! – крикнул я, стараясь этим криком помешать дежурной положить трубку. – Давно?
– Ну, мы же не меряем на секунды… – Пауза. – Часа полтора.
– Спасибо. – Я повесил трубку.
– Тюля выехал из гостиницы часа полтора назад.
– Что же мы стоим? В аэропорт?
– Подожди, Ант. – Я снова снял трубку, набрал номер. – Аэропорт? Оперативного дежурного. Козлов? Мартынов. Здравствуй, Пашенька. Пожалуйста, проверь быстро в регистратуре, нет ли среди вылетающих ближайшим рейсом пассажира по фамилии Губченко? Губ-чен-ко Вэ Эф. Да. Хорошо, я подожду.
Бороться с Тюлей можно только одним оружием – взять его на испуг. И сделать это нужно немедленно. Сейчас. Я подождал, пока Козлов справится в регистратуре. Произошло это довольно быстро.
– Есть, – сказал в трубку Козлов. – Губченко Вэ Эф, рейс девяносто – ноль пять, вылет через двадцать пять минут.
– Слушай, Паша. Только все сделай, как я тебя прошу. Попроси кого-нибудь в форме, ну дежурного милиционера: пусть найдет этого Губченко. Он высокий, лет сорок, хорошо одет. В крайнем случае объявите по залу. Пусть найдет и вежливо, но строго… Ты понял – вежливо, но строго – отберет документы для проверки. Пусть этот Губченко малость испугается, понимаешь? Ну, отлично. Сейчас буду. Документы держи у себя.
Да, Пааво жал вовсю. Он только процедил, глядя на дорогу:
– Список. Там было колье на сто тридцать один бриллиант.
У аэропорта Ант круто развернул «жигули» и встал как вкопанный у служебного входа. Мы бросились наверх.
– Порядок. – Паша Козлов вынул из ящика паспорт и билет.
– Отдал спокойно? – Я спрятал документы в карман.
– Абсолютно. Без звука. Сейчас сидит в зале. Посмотрим?
Паша включил экран монитора теленаблюдения. Высветился зал ожидания – он был сейчас довольно пуст.
– Неужели ушел?.. – сказал Паша. – Хотя нет. Вот он.
Теперь я и сам увидел Тюлю. Он стоял спиной к нам, разглядывая летное поле. Я спустился вниз, вышел в зал.
Медленно подошел к Тюле, который стоял в той же позе – разглядывая самолеты и погрузчики за окном. Тюля почувствовал, что кто-то к нему подошел. Обернулся.
– Привет, – сказал я. – Обманываем, Виктор? А зачем?
Тюля на этот раз и не собирался играть в невозмутимость. Он молчал. Он почти не скрывает сейчас, что растерян. И не скрывает, что лихорадочно просчитывает, что можно, а что нельзя мне говорить. Ему хочется улететь. Очень хочется.
– Вы меня жестоко накололи, Виктор. Что же вы молчите?
– Я… никого не накалывал.
– Да? А суворовские ордена?
– А… что? Они же ведь были.
– От кого вы о них слышали? Быстро?
Тюля оглянулся.
– Хорошо. Давайте хотя бы отойдем в тот угол.
Мы встали за прилавком газетного киоска, который сейчас был закрыт. Тюля молчит. Колет? Если колет… Нет, дорогой Тюля, этот номер прошел у тебя только один раз. Второго не будет.
– Я говорил то, что знаю. Я только… слышал об этом.
– От кого?
Вряд ли Тюля сейчас скажет о Зенове. Отлично. Только я один понимаю, что, если он об этом сейчас не скажет, это будет его серьезный раскол.
– Ну… не помню. Кто-то из фарцы. Это было все-таки давно.
– Губченко… Вы что, считаете, что с вами говорят дураки? Вы не помните того, кто сказал вам о коллекции, тысяч сто для которой фраерская цена?
Тюля в раздумье. Он действительно растерян. О Зенове говорить он все-таки не хочет. Что ж, все это работает сейчас против него. Нужно менять роль. Менять роль… Жестко давить на него. Как можно жестче.
– Товарищ Губченко. Вполне официально прошу вас вспомнить, не знаете ли вы еще что-нибудь о крупных вещах.
Тюля никак не решается. Да, теперь я улавливаю только одно в его молчании. Он боится. Панически боится. Собственно, на колье ему наплевать. Он просто боится.
– Значит, вы ни о чем, кроме уже перечисленных короны Фаберже и так называемых орденов, не слышали?
Сейчас Тюля просто вызывает жалость. Он не хочет говорить.
– Губченко. Скажите честно, вы хотите, чтобы вам сейчас вернули паспорт и билет? Хотите спокойно улететь в Москву?
Тюля молчит. Этот «детский» вопрос для него унизителен.
– Так хотите или нет? Если вы мне сейчас не ответите, предупреждаю – потянете за собой хвост. За четко заведомую дачу ложных показаний. Только не вздумайте опять подсовывать липу. Скажем, что-нибудь вроде нумизматической коллекции Коробова. – В другое время эта фраза вызвала бы у меня улыбку, но сейчас я был серьезен. Кажется, Тюля готов. Ну что, пора бить. – Поймите – мы знаем о петровском колье. Да, да, о колье Шарлотты. У нас есть несколько вариантов и кандидатур. Нам нужно только одно – услышать, на кого в свое время выходили вы. Кроме Зенова.
Подействовало. Прилично подействовало.
– Именно Зенова. Предупреждаю: может быть, и мы знаем об этом человеке.
Как не хочется ему говорить. Как не хочется.
– Ну… – Тюля выдавил это через силу. – Был такой. Веня Голуб.
– Как? Голуб?
– Да, Веня Голуб. Вениамин Голуб. Если по кличке – Герасим.
Голуб. Голуб. Кличка – Герасим. Я ничего о таком не знаю. Абсолютно ничего. Эдик, кажется, тоже не упоминал ни такого имени, ни клички.
– Откуда он?
– Из Москвы.
– Адрес его знаете?
