скачать книгу бесплатно
* * *
Нормандия, 1427
Его преосвященство, епископ Бове Пьер Кошон, был буквально завален делами. Работа с Парламентом Нормандии отнимала всё время, а ведь никто не снимал с него обязанности, связанные с церковной службой. Ко всему прочему, господа англичане именно от него, скромного епископа Пьера Кошона, требовали придумать какой-то рецепт против нормандских бандитов, засевших в лесах и нападавших на солдат-островитян денно и нощно. А что может сделать бедный епископ? Кто же виноват, что этим нормандским сквалыгам жалко денег на подати, вызванные войной с мятежниками? Что им не нравится английский акцент новых сеньоров? Что они не желают простить гибель их братьев и сестёр, казнённых ненавистными им годонами?
Единственное, что утешало скромного епископа Кошона: англичане совсем недурно платили ему за услуги – тысячу ливров в год.
Домреми, Франция, Рождество 1427.
В те дни стояла необычайно ласковая для конца декабря погода, и молодёжь Домреми уговорилась собраться вечером поплясать – под звуки волынки инвалида-шотландца, которого превратности войны занесли сюда, на границу Шампани и Лотарингии. Катрин, к которой в последнее время проявлял недвусмысленный интерес Луи-Школяр, была непрочь весело провести вечер, а вот Жанне было не до того. Она несла домой вязанку хвороста, набранного на ближайшей лесной опушке, когда дорогу ей загородил широкоплечий светловолосый красавец Эдмон – самый завидный жених деревни, отец которого едва ли уступал в состоятельности Жаку Дарк:
– Привет, Жаннетт! Ты идёшь со мной потанцевать сегодня?
Девушка резко остановилась, отчего вязанка соскользнула с её правого плеча и едва не рассыпалась. Жанна досадливо пожала плечами:
– Вряд ли, Эдмон. У меня дела по дому.
– Что с того? Потом всё сделаешь. Пошли, потанцуем!
– Нет, Эдмон, не настаивай. Извини за прямоту: мне неприятно, что ты ходишь за мной. Ты, конечно, очень привлекателен, ну так найди себе другую девушку.
– Мне не надо другой! Жаннетт, я хочу тебя! Ты самая красивая, самая лучшая! Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж! – И Эдмон схватил Жанну за локоть. Девушка резко дёрнула рукой:
– Эдмон, отпусти! Что это такое?! Я же сказала – нет, не настаивай! Обрати внимание на тех, которые смотрят на тебя с желанием, вздыхают, им ты нравишься. Мне – нет, понятно?
– Жаннетт! Ты не должна со мной так говорить! Ты ведь обещала мне, дала слово!
Жанна удивлённо посмотрела в глаза Эдмону:
– Я обещала? Что?
– Что выйдешь за меня замуж! И твои родители согласны!
Жанна начала сердиться:
– Это неправда, Эдмон. Ничего такого я тебе не обещала. Я сожалею, что мой отец обнадёжил тебя напрасно, но принудить меня выйти замуж он не сможет.
– Как это? Ты пойдёшь против воли родителей? Ты ведь несовершеннолетняя и обязана подчиниться отцу!
– Лучше против воли родителей, чем против веления сердца. Если меня в церкви спросят, хочу ли я за тебя замуж, я отвечу «нет». Ты этого добиваешься? Извини, Эдмон. До свидания.
И, снова взявшись за вязанку, не глядя на своего незадачливого ухажёра, рассерженная Жанна поспешила домой.
Окрестности Орлеана, осень 1428.
Графу Солсбери прочили карьеру Александра Македонского. В самом деле, в нём было нечто такое, что выдавало в нём будущего великого полководца. Великолепное понимание ситуации, холодный расчёт, быстрая реакция на изменение обстановки, железные нервы, способность увлечь солдат за собой – всё, что необходимо командиру для победы.
Этот поход должен был прекратить сопротивление мятежников на юге Франции. Остатки войск дофина Карла будут разгромлены, Орлеан взят, и на этом война окончится. Вернее, окончится эта война. Доблестная английская армия едва ли долго будет сидеть без дела. Пиренейский полуостров, Италия, Швейцария, Германия – мало ли куда обратят свой взор покорители Франции, и для победоносного полководца несомненно найдётся ратное дело.
Солсбери знал от разведчиков-бургундцев, что защитники Орлеана приготовились выдержать атаку его армии. Но – атаку с северного направления. К их большому сюрпризу, англичане были уже не на северном, а на южном берегу Луары. К главным воротам города был направлен лишь небольшой отряд – для отвлечения внимания.
Графа Солсбери отделяла от Орлеана только одна большая крепость – Турель. Она была очень хорошо подготовлена для отражения штурма, и всё же защитников в ней было маловато. Тем не менее, сперва французы держались замечательно. Они вовремя заметили приближающееся войско, и на подступавших к стенам англичан обрушились пушечные ядра, камни, горячая смола. На какой-то момент защитникам показалось, что противник отступает. Однако Солсбери уже приметил, откуда стреляли французские пушки. Перегруппировав свою артиллерию, он велел открыть огонь по крепостным орудиям. Обстрелы крепости продолжались трое суток. Вскоре французы уже не могли отвечать англичанам. Штурм возобновился, и теперь уже некому было обстреливать нападающих. Немногочисленные защитники, сломленные потерями, поспешили отступить по мосту в город, оставив противнику крепость со всеми припасами.
Окрылённый быстрым успехом, который открывал ему дорогу на Орлеан, к полному покорению Франции, Солсбери прошёл по крепостным стенам, осматривая захваченный бастион. Выйдя на северную стену, он с улыбкой взглянул на обречённый город. Ни одного солдата с той стороны, а до вечера ещё времени немало. При желании, можно даже атаковать немедленно.
Солсбери обернулся к солдатам, чтобы приказать подготовиться к новой атаке. Внезапно он услышал приближающийся свист. Прежде чем он понял, что происходит, ядро, прилетевшее со стороны Орлеана, швырнуло его со стены наземь.
Никто не смог объяснить, кем именно был произведён пушечный выстрел, спасший Орлеан от смертоносной атаки победоносного Солсбери. Пушкари, как и все солдаты, спустились к тому моменту вниз со стен, переживая горечь поражения. Едва услышав звук выстрела, они поспешили наверх – и увидели только маленького перепуганного мальчугана, со всех ног удиравшего прочь от дымившейся пушки.
Домрери, Франция, Лето 1428.
– Боб-бом-бом-бом-бом!!!
Деревенский колокол бил часто, заливисто и тревожно. Жанна, Катрин, их братья, родители – вся семья Дарк вскочила с постелей, испуганно и сонно посматривая друг на друга. Тревога? Беда? Что случилось в тихой, провинциальной, удалённой от ужасов войны деревеньке?
Отец Жак опомнился первым:
– А ну, одевайтесь! Пьер, выгляни, посмотри – что там!
Но прежде чем Пьер вышел за дверь, кто-то принялся яростно стучать снаружи. В окошке появилась всклокоченная голова батрака:
– Хозяин! Беда! На нас напали! Сюда идут люди бургундцев! Их привёл кто-то из соседней деревни!
Понятно. Позавчера была стычка с соседями – «бургундцами», им хорошо надавали, а теперь они, видно, привели с собой отряд. Что же делать?
– А ну – быстро! Пьер, бери из печи головню побольше! Всем выйти на улицу! Там разберёмся!
На улице было довольно прохладно. В бледном, невнятном свете луны растерянно метались напуганные люди – обитатели деревни. Члены семьи Дарк оторопело застыли у порога. Как быть? Что делать? Сражаться? Чем? В деревне нет оружия. Да и бойцов-то… Попробовать умилостивить врагов? Кто знает, к чему это приведёт? Послать кого-то за помощью? Куда? Когда придут спасители? Бежать прятаться в лес? Посреди ночи?
Первой заговорила Жанна:
– Постойте! А почему нам не пойти в Нёфшато? Немедленно! И всем вместе: если вдруг нападут по пути, легче будет защититься.
Отец Жак был слишком шокирован происходящим, чтобы приструнить дочь, столь несвоевременно подавшую голос. Зато немедленно отозвался Арно, один из главных балагуров деревни:
– О! Прекрасная Жаннетт поведёт нас в крепость Нёфшато? Я согласен! Жаннетт, за тобой хоть на край света!
И Арно, кривляясь, встал рядом с Жанной. Тут же появился хмурый Эдмон, всё ещё обиженный за неудачу попытки сватовства к старшей дочери Дарк:
– Эй ты, шут гороховый! А ну – подальше держись от Жаннетт! Не то я тебе кости переломаю!
– Ай, потише! Не уведу я твою любовь, ты сам с ней справься, попробуй. Она же велела идти в Нёфшато, вот я и повинуюсь. Присоединяюсь к её отряду. А ты уж разорался.
В разговор вступила Катрин:
– А что? В самом деле – почему не идти в Нёфшато? Давайте! Построимся и пойдём!
– Ты нас будешь строить, Катрин? Или ты, Жаннетт. Ты умеешь? Хи-хи!
Жанне вдруг пришло в голову, что если бы не всеобщая паника, всё было бы гораздо проще. Идти с односельчанами в Нёфшато? Это же рядом. Не труднее, чем вести стадо овец на пастбище.
– Вот и славно! Давайте, вы вдвоём – возьмите палки и встаньте впереди! Люди, все сюда! Мужчины, берите палки и вилы, вставайте впереди, по бокам и сзади! Женщин и малышей – в середину! Жан, Пьер, помогите нам с Катрин!
Не прошло и минуты, как рядом с Жанной уже образовалась колонна. Недоумевающие жители Домреми, слышавшие странные речи, приносили палки, вилы и топоры, подходили ближе, становились в ряды, как им указывали две девушки. Если кому-то было странно, что две девчонки командуют всей деревней, то момент для возмущений был неподходящий. Ведь речь шла о том, чтобы остаться в живых…
Глава 2. Орлеанская Дева
Шинон, Франция, весна 1429
– Какое у вас красивое платье, Дева Жанна!
Семилетняя Агнес, воспитанница королевы Иоланды, с восхищением смотрела на Жанну, которая не без волнения окидывала взглядом свою фигуру в высоком зеркале. Да, платье было и вправду красиво на удивление. Ярко-синее, оно аккуратно облегало фигуру девушки, в то же время оберегая её целомудренность. Под стать замечательному платью были выглядывавшие из-под него синие туфельки на невысоких каблучках, к которым девушке пришлось привыкать несколько дней. Теперь она, приподняв подол, с удовольствием рассматривала своё отражение.
Ещё недавно Жанна опасалась, что её тёмно-каштановые волосы, изрядно остриженные перед отъездом из Вокулёра, произведут на дофина не лучшее впечатление, но теперь и этого можно было не опасаться: за время поездки в Шинон и ожидания аудиенции они успели отрасти. Пусть не до прежней длины, но всё же вполне достаточно, чтобы сделать из них изящную причёску, способную достойно украсить семнадцатилетнюю девушку с красивой стройной фигуркой и миловидными чертами лица. Похоже, предсказания Голосов начали сбываться. Ах, эти Голоса…
С тех пор как Жанна впервые заговорила во сне со Святым Михаилом-Архангелом, она некоторое время сопротивлялась своим грёзам, не соглашаясь превращаться в девушку из легенды. И то сказать – как поверить в собственные сны и мечты? Но если они повторяются день ото дня… Если в церкви, в отсутствии посторонних, к ней приходят Святая Екатерина, Святая Маргарита, а нередко и тот же Святой Михаил-Архангел… такие реальные, что кажется: протяни руку – и осязаешь их… Мечты? Выдумка? Здравый смысл подсказывал – да, Жаннетт, это не более чем твоё воображение. Скажи им «нет» – и они исчезнут, рассыплются, больше никогда тебя не потревожат. Но вот их исчезновения Жанна вовсе не желала. Почему? Неужели так хотелось самой осуществить предсказание Мерлина? Возможно, да. И вместе с тем… ах, как жаль, что за все эти годы так и не появилась какая-нибудь другая девушка, которая взялась бы исполнить легенду. Чтобы можно было, вздохнув с облегчением, вернуться к мечтаниям, привычным для девочек-подростков – о красивых парнях, рыцарях, принцах.
И пусть бы даже она, та другая девушка, не была из дубовых лесов Лотарингии – что за дело? А если бы и не девушка, а смелый рыцарь, так похожий на Ланселота… или вовсе отличный от него. Всё-таки изгнать злых годонов – дело рыцаря, а не девушки, что бы об этом ни говорил волшебник Мерлин. Но нет, никто другой не пришёл на помощь Франции, а бедствия её становились всё злее изо дня в день, и уже огненное дыхание их обжигало Домреми.
Жанна навсегда запомнила тот день, когда она уступила собственному воображению. Ей было тогда тринадцать лет. Она сказала самой себе, а может, и настоящей Святой Екатерине: хорошо… я попробую… постараюсь. И всё же уступать до конца не хотелось. Легенда легендой, но Жанна обещала себе… или Святой Екатерине – «всего лишь» короновать дофина Карла. В конце концов, именно король должен защищать свой народ от чужеземных захватчиков. А если короля пока нет – согласна, должен кто-то помочь дофину. Должен кто-то, а кроме меня некому.
После этого пришлось готовиться к выполнению миссии. Были уроки «рукопашного боя.» под мудрым руководством самого могучего и прославленного в этом деле бойца Домреми – сестрёнки Катрин. Были беседы с отцом Фронтом – о Боге, его избранниках, о жертвенности. В то же самое время, положа руку на сердце, Жанна совсем непрочь была в один прекрасный день вдруг услышать от какого-нибудь вестника: радуйтесь все, наша доблестная армия разбила годонов, дофин Карл коронован, Бургундия признала его власть. Вместо этого пришло горе в когда-то благополучную и тихую деревушку Домреми: нападения мародёров и бургундцев, грабежи и убийства. Односельчане Жанны становились всё более похожи на тех беженцев, которых ещё недавно снисходительно встречали у своих дверей. Как будто кто-то свыше подталкивал Жанну к осуществлению обещанного…
И однажды Голос сердца, принявший облик Святого Михаила, молвил: Жанна! Пора! Твой час пришёл. Теперь, спустя месяцы после этого, она с трудом верила – полно, со мной ли это было? Я ли отказала Эдмону, лучшему жениху Домреми, который уже имел согласие моих родителей… а потом выиграла суд в Туле, отменивший мою с Эдмоном помолвку… Я ли покинула отчий дом, едва не получив на прощание родительское проклятие… возможно, от него, а также от жестоких побоев спасло только вмешательство Катрин… А ещё были бесплодные попытки добиться понимания – то у сира Робера де Бодрикура в Вокулёре, то у герцога Лотарингского.
И когда де Бодрикур в очередной раз отмахнулся от надоедливой девчонки, неожиданно для самой себя я закричала ему, что, пока он прогоняет меня, Франция терпит новое кровавое поражение… Мне и в голову не приходило, что в те самые минуты, когда я произносила эти слова, шло сражение при Рувре, в котором французы снова были разбиты. Едва узнав об этом поражении, он заподозрил меня в колдовстве. Лишь моя покорность его духовнику убедила сира Робера поверить мне, снарядить меня в путь, дать охрану и отправить рекомендательное письмо к дофину и королеве Иоланде.
Затем – долгий и трудный переход по Бургундии с отрядом из семи человек, которыми командовал Жан де Мец… заговор трёх солдат, желавших выдать меня бургундцам… я тогда в отчаянии крикнула им, что грех предательства ведёт к гибели… Я-то имела в виду гибель души и вечные муки ада. Откуда мне было знать, что почти сразу после этого зачинщик свалится в колодец и захлебнётся там на глазах обоих своих сообщников – и мои слова о его гибели приобретут иной смысл, такой неожиданный для меня самой, слишком убедительный для каждого в отряде…
И вот теперь – аудиенция у дофина, которой наконец-то добились его тёща, королева Иоланда, и посланцы жителей Орлеана. А перед аудиенцией остаётся проверить, хорошо ли сидит платье.
Да, платье великолепно… как жаль, что не его я собираюсь носить отныне. А почему, собственно? Если получится то, ради чего я здесь, короную дофина, отправлюсь домой в Домреми, а перед отъездом попрошу добрую королеву Иоланду подарить мне это платье насовсем. Так хочется покрасоваться в нём дома… Между прочим, Эдмон вовсе не противен. Высокий, статный, лицо открытое. Работящий, смелый, честный. После осуществления миссии – почему бы мне не пойти навстречу тому, чего он добивался в Туле? Вот он удивится: без всякого суда!
Правда, до этого нужно прогнать годонов от стен Орлеана, а потом ещё открыть дорогу дофину в Реймс. Сир де Мец говорит, что короновать Карла можно и в Сен-Дени, но все согласны, что лучше Реймс. Там с давних времён коронуются на престол французские дофины – значит, и Карлу туда надо. И… конечно, не это главное, но всё-таки… от Реймса рукой подать до Домреми.
Да, но как справиться с годонами? Не знаю. Но ведь я не одна буду этим заниматься, со мной будут солдаты, храбрые рыцари, опытные капитаны, которых только нужно убедить, что победа возможна, а дальше у них получится всё как следует. Попробую уговорить англичан уйти по-хорошему. Что, если получится? Ведь если меня услышат хорошие англичане, может статься, они постараются убедить плохих. Так не хочется, чтобы лилась кровь…
– Жанна! Ну как, ты готова? Выглядишь отлично! Смотри, не перепутай: король сидит на троне, все остальные стоят перед ним. Лицо у него бледное и… как бы тебе объяснить… всегда обиженное, будто его заставили выпить уксусу. И ещё: есть одна особенность у короля…
Ой, какая неприятная особенность. Лучше бы её величество Иоланда не говорила мне об этом. Хотя – я всё равно вот-вот узнаю сама. Как-нибудь перетерплю. Ведь, кроме него, спасти Францию некому. Постараюсь поменьше смотреть на дофина Карла, побыстрее добиться от него назначения в армию.
* * *
– Её величество королева Иоланда!
Ничего удивительного, что церемониймейстер даже не упомянул Жанну, хотя именно ради неё прибыла королевская тёща. Подумаешь, какая-то деревенская девчонка без роду и племени. Правда, именно на неё, Жанну, тотчас устремились взоры всех придворных дофина Карла. Уж очень хороша эта низкородная девчонка…
Увидев, как все окружающие уставились на неё с любопытством, Жанна, и без того ослеплённая обилием светильников, совершенно растерялась. Куда вдруг подевалась королева Иоланда? Ведь только что была здесь, рядом. Ушла куда-то в сторону, к придворным. И что теперь делать? Наверное, подойти к дофину? А где он? Ах да, на троне. А где трон? Как он выглядит? Королева Иоланда сказала, что на нём дофин сидит, а все придворные стоят почтительно вокруг. Но тут все стоят! Стоят вокруг меня, а не этого непонятного трона! Стоят вокруг меня – и рассматривают!
Жанна покраснела, вконец смутилась и шагнула вправо. Толпа придворных с готовностью расступилась перед ней. «Куда идти? Может, они меня пропускают к трону?» Жанна сделала несколько неуверенных шагов в том же направлении… и едва не наткнулась на молодого человека с землистого цвета лицом, который с потрясённым видом смотрел на неё:
– Как вы узнали меня, дитя моё?
«Ой! Кого это я узнала? Кто он такой, этот человек? Ох… Вот она, та самая особенность, о которой говорила её величество. Так это… дофин Карл?»
Жанна услыхала, как по залу прошелестел громкий шёпот:
– Она узнала короля! Переодетого! Невероятно! Как ей это удалось?!
«Так это и вправду – дофин?!»
– Ваше величество… я…
– Вам указали на меня ваши Голоса?
«Откуда он знает про Голоса? От королевы Иоланды? Может, не стоило мне рассказывать ей о них? Теперь все на свете знают… А как бы иначе я объяснила свою просьбу?»
– Д-да… ваше величество…
«Кто этот высокий человек, уставившийся на меня? Красивый… Да ну, мне сейчас не до него. А другой – рядом с дофином – очень похожий на него, но куда более приятный… Высокий, и лицо красивое.»
– К вашим услугам, Дева Жанна! Я – герцог Алансонский, брат короля!
«К моим услугам – брат дофина?! Ой, как приятно!»
– Как это замечательно, ваше высочество! Чем больше королевской крови примкнёт к нашему делу, тем лучше для Франции!
«Здорово это я сказала! Даже самой нравится!»
– Ваше величество! Мне кажется, вы не должны доверяться этой девушке!
«Кто этот человек, так уверенно обращающийся к дофину? Выглядит как служитель церкви… сиреневая мантия… важная особа… архиепископ? Ой. Что мне делать?»
– Дитя моё, что же ваши Голоса хотели передать мне через вас?
«Вот я и влипла. Что теперь сказать? Что мне нужно в армию? Попросить, чтобы он познакомил меня с капитанами? Уговорил их поверить мне? Нет… кажется, сейчас ему нужно услышать что-то другое. Что-нибудь неожиданное, удивительное. Как быть? Для начала – выиграть время.»
– Ваше величество, благородный дофин! То, что я обязана сообщить вам, предназначено только для ваших ушей! Мы должны остаться с вами наедине!
«Хотя, сказать по правде, именно с ним мне бы хотелось общаться меньше, чем с кем бы то ни было другим из присутствующих. Вот если бы с его братом… или с другим, высоким, который так странно смотрел…»
– Да, дитя моё. Пожалуйста, пройдите со мной в капеллу. Господа придворные, прошу вас, оставайтесь здесь, отдыхайте, развлекайтесь!
«Что, что бы такое сказать? Ну, Голоса, выручайте! О, вот: отец Фронт говорил, что в старых церквах под алтарями непременно клали что-нибудь этакое…»
– Ваше величество! Голоса повелели мне передать вам, что вы, а не английский король Генрих, подлинный наследник французского престола! Доказательством этому станет то, что ваши люди найдут… под алтарём в церкви святой Екатерины в Фьербуа!
«Голоса, только не подведите, умоляю вас! Святая Екатерина, пожалуйста! Ничего умнее мне в голову не пришло. Лишь бы там оказалось хоть что-нибудь достойное внимания.»
