banner banner banner
Покровитель для Ангела. Собственность бандита
Покровитель для Ангела. Собственность бандита
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Покровитель для Ангела. Собственность бандита

скачать книгу бесплатно


Нас перебили как собак, Ангел лежит с простреленной грудью, Тура положили, а Архипов как ни в чем не бывало вышел практически сухим из воды и я, сука не сдохну, пока его не найду.

Я буду землю носом рыть, воздух просеивать, но найду его первым, и мне похуй, что для этого придется сделать.

Я восстанавливаю ее документы, оплачиваю лечение, уход. Это все, что я могу дать, и этого ничтожно мало. Осознание того, что эта девочка-Ангел ненавидит меня просто убивает, а понимание того, что еще и боится теперь уничтожает меня, режет по-живому.

Глава 7

– Где она?

Тоха заходит мрачным, и я сразу понимаю, что что-то не так.

– Лина не захотела приезжать в клуб, Бакир. Извини. Я не стал ее силой тянуть сюда. Она и так слабая, едва вышла из больницы.

– В смысле не захотела? Ты издеваешься?!

– Черт, Миша, открой окно, задохнешься скоро от своих сигарет нахуй!

– Блядь, Тоха, я сказал тебе привезти ее сюда!

Поднимаюсь с кресла, до хруста сжимаю пачку сигарет.

– А чего ты сам не поедешь? Не рассыпется твоя драгоценность. Уже отошла, не истерит как тогда, нормально общается.

Тоха машет руками по густо напитанному дымом воздуху, и я сжимаю зубы. Также и она реагировала, только при этом у Ангела слезы на глазах еще выступали. Девочка моя тепличная доморощенная, не знала дурного. До меня.

Отворачиваюсь к окну. Глубоко затягиваюсь. Уже тошнит от сигарет, самые крепкие беру, но и они не вставляют так, как надо мне.

– Бакир, я уже смотреть на тебя не могу! Одна там в больнице лежала полу трупом целый месяц, и ты здесь такой же! Хватит вам уже! Вы оба себя до края доведете! А мне нельзя волноваться, я между прочим, будущий отец!

– Отвали, отец. Не лезь ко мне.

Рычу, ненавижу, когда Тоха так делает, а он это делает, сука, постоянно. Беременные, блядь, с Людой до мозга костей. Хуже больных стали.

– Брат, ну нельзя так! Ну обидел ты девочку, так иди к ней, поговорите хотя бы! Не рассыпется она. Простит. Бакир, она же так любит тебя, не дури.

Усмехаюсь криво.

– Это “любит” ее чуть саму не убило. Ей будет лучше без меня. Забудет. Найдет нормального, себе по возрасту, подходящего ей пацана сопливого.

Говорю это и орать хочется как только представлю, что Ангела моего какой-то хуй прыщавый обнимает. Тут же хочется его придушить, аж трясет всего, боже.

– Блядь, ну что ты за баран такой упертый! Не хотел говорить, но ладно. Меня Люда любит и все такое, но черт, мы с Людой рядом с вами не стояли, ты сам подъебывал меня, а теперь посмотри на себя! Что, блядь, с собой сделал! Я не собираюсь еще одного брата хоронить! Места на кладбище нет! Бакир, сука, хватит! Не хочешь, отпусти ее! Пусть живет тогда. Пойди девку любую оттрахай, может полегчает!

Тоха подходит и встряхивает меня, но я резко даю отпор.

– Не трогай меня, пошел вон!

– Не пойду я никуда! Я заебался уже видеть тебя таким! Сдохнешь, блядь, скоро! То, как эта девочка тебя любит, это мечта, понимаешь? Она тебя боготворит. Я такого в жизни не видел, я бы все отдал, если бы меня Люда хоть на сотую часть так любила, как Линка любит тебя!

– Отвали! Пошел вон, Вооон!

– Баран!

Тоха выходит из моего кабинета, громко хлопнув дверью, а я с силой ударяю по столу. Мы так никогда с ним не собачились, как за этот месяц, мы не можем найти общий язык, потому что я не могу ни оставить ее, ни поговорить с ней нормально, как не просит меня Тоха.

Кто бы говорил, учит еще меня, праведник, блядь!

Так, как Тоха гулял в свое время, даже Хаммер не гулял, а тут Люду встретил и поплыл, сука, домашним стал, ручным, правильным.

Вот только мы оба знаем, откуда мы вышли, и какая у нас была жизнь до клуба, как и какими способами мы поднимались, и это точно не розовые, сука, сказки. Мы выгрызали себе это место, мы зарабатывали себе каждую копейку и уважение в городе, и теперь я не собираюсь так просто отдавать все то, чего мы добились.

Хочет Тоха семью – будет ему семья, а мне и так заебись. Мне нормально, нормально…мне, сука, хорошо одному. Мне и нужно было быть одному, и не подпускать эту девочку к себе. Я сделал ошибку, и теперь расплачиваюсь за нее сполна.

И если Тоха уже домашний и ждет ребенка, то у меня нет никого. Ангел была, но после того, что я с ней сделал она не любит меня, не уважает, а ненавидит, и мне не нужно с ней говорить, чтобы еще раз в этом убедиться. Я должен ее отпустить, должен, должен!

Кажется, только сейчас до меня доходит смысл слов Тохи. Ангел же не приехала в клуб, тогда куда он ее дел. Ее сегодня выписали.

Бросаю взгляд на часы. Два ночи. У меня сна ни в одном глазу. Я думаю о ней, хоть уже поклялся себе отпустить и забыть, а оно не забывается сука, ни хрена, тогда как перед глазами эта девочка, боже, кажется я схожу с ума.

– Алло, куда ты ее отвез, на квартиру новую? Там все оплачено. Сможет жить.

– Ээ…нет.

– В смысле? Где Ангел, Тоха? Я тебе башку снесу! ГДЕ ОНА?!

– Я ж тебе говорил, Лина хоть она и была слабой, но настояла, чтоб домой ее отвез. Сказала, сама справится и вещи там есть. Ничего ей не нужно от нас.

– Куда домой?! Там нет ни хрена, даже замка в двери нет, Тоха!

– Да я откуда знал? Блядь…

– Случится с нею что, я тебя кончу, понял? Я тебя кончу!

От злости напрягается спина, хочется лупить в стену. Выхожу из клуба, пока доезжаю до ее квартиры, полтретьего уже.

Внутри неспокойно. Какого лешего она уперлась. Упрямая, вечно делает по-своему, в клубе Ангела бы никто не тронул, на квартире бы жила себе припеваючи, но почему она не послушала, блядь.

Приезжаю к ней, открываю дверь. Не заперто, конечно. Я уже был здесь, и уже тогда квартиру обнесли. Даже батареи сняли, краны, плитку отковыряли. Было бы удивительно, если бы не тронули.

Захожу не разуваясь. Тут даже ковры сгорели, линолеум тоже.

В квартире темно, зябко, сыро. За окном льет дождь проливной, скребется в окна.

Прохожу по коридору, попадаю в гостиную и замечаю ее у стены.

Ангел сидит у стены на чертовом пакете, скрутившись от холода и склонив голову к согнутым коленям. На девочку падает тусклый свет фонаря, давая разглядеть ее тонкую фигурку. Вот тогда меня накрывает и мои обещания, данные самому себе летят к чертям собачьим. Я ее забираю, наплевав на то, что каждую, сука, секунду обещал себе ее отпустить. Дать ей шанс жить без себя, но как только вижу ее, вдыхаю ее запах, у меня сносит тормоза.

Моя. Пульсирует в висках. Не отдам никому, сдохну, но не отдам.

Я забираю Ангела ночью, она шарахается от меня, как от чего-то ядовитого. Не смотрит мне в глаза, боится даже коснуться, хотя еще месяц назад ластилась ко мне, просила меня, целовала так, что хотелось сдохнуть в ее руках.

Теперь же ее глазки зеленые потухшие, сама Ангел заметно похудела, на щеках пропал румянец также, как и ее ямочки. Увидев меня, она забилась в угол как птичка, прижала к себе руку в гипсе в защитном жесте. Защитном, сука, жесте от меня!

Руки сжались в кулаки, но пугать ее сильнее не хотелось. Еще там в больнице я понял, что у нас больше не будет так, как прежде. Она не смотрит на меня с таким трепетом и обожанием, как раньше. Даже близко не так. Теперь в ее глазах страх ко мне, недоверие, скрытность.

Я не везу ее на дачу, забираю к себе домой. Я больше не прячусь, я нанял столько охраны, что сука, целый взвод можно охранять, сделав из своего дома крепость.

Ангел всю дорогу едет молча, как можно дальше от меня отодвинувшись, тогда как я до хруста сжимаю руль, чтобы не коснуться ее.

Я скучал, боже, я скучал по ней, как ненормальный, но теперь даже пальцем не могу ее тронуть, не имею права, но и отпустить не смог. Просто не смог. Как увидел ее в той квартире понял, что нет. Она уже раз назвалась моей, а значит будет моей, хочет того или нет.

Ангел засыпает прямо на диване, а утром заявляется Тоха. Он ей дал свой телефон. Умник, блядь. Прискакал, испугался, что я ее тут истязаю, наверное.

***

– Бакир, ну что ты творишь? Как это вообще называется?!

– Не лезь. Я тебе что сказал сделать? Ты меня послушал? Я тебя нормально попросил отвезти ее на квартиру, а не бросать в пустой обнесенной хате без замка, Тоха!

– Лина не захотела ехать на ту квартиру. Она как про деньги за лечение узнала, так сразу запсиховала вся, не захотела ехать никуда, домой попросилась. Нахрен мне эти проблемы?

– Так а кто тебя просил трепать об этом, Тоха? Мать твою, я же просил не говорить!

– Ну черт, ну прости. Я ж не знал, что там даже замка нет и условий. Я там вообще не был, Линка сказала, соседка приютит.

– Какая нахуй соседка? У нее инсульт. Тоха, блядь, думать надо башкой своей!

– А сам то думаешь? Что ты делаешь?! Линка мне среди ночи позвонила, всполошенная, голос дрожит. Сам то чем лучше? Зашугал девку, дальше некуда, блядь! Ты ее поломал, я что, сука, слепой по твоему? Она как тень в больнице лежала на таблетках дни и ночи, по частям склеивали, беседовали с ней, хоть как-то расшевелить пытались, потому что она нихера первые дни даже не говорила, а ты тут снова нарисовался. Хоть бы раз к ней пришел нормально проведать, хоть бы раз поговорил, прощения нормально попросил, так нет же! Мы ж гордые, сука!

– Заткнись! Закрой пасть, блядь!

Тоха не знает, что я приходил к ней. Никто не знает, я не мог этого сказать никому, хотя думаю, что он догадывается судя по тому, что я ни одной ночи дома и в клубе не провел. Я был с ней. Постоянно.

– Да мне то что, мне похуй вообще. Сдыхай тут сам, но девку гробить дальше не дам. Так все, давай я заберу ее, отвезу на квартиру. Больше ты о ней не услышишь.

Тоха поворачивает к дому, но я преграждаю ему путь.

– Нет.

– Нет? В смысле нет? Миша, ну не дури! Она же девочка еще совсем, вчерашняя школьница! Ты что, насильно ее тут будешь держать?! Совсем озверел?

– Да, буду! Она будет здесь, хочет того или нет!

– Бакир, ты меня пугаешь.

– Ищите Архипова. Пока не найдем его, малая будет при мне. Так надо, Тоха. Один раз я уже сделал ошибку.

– Ладно, я понял. Ищем. Уже всех собак на уши поставили, но с Линкой полегче. Сам видишь, какая она изломанная вся, ни родственников, ни хрена у нее нет, хотя кому я рассказываю, сам знаешь, каково это.

– Ищите лучше!

Ору на него, бешусь, хотя понимаю, что Тоха прав. Он сука, прав, как никогда.

Глава 8

Я сижу в этой комнате уже два часа, и если честно, выйти опасаюсь. За дверью тихо, слишком тихо для того, чтобы я уже вся извелась. Сама комната огромная, большие окна в пол, тяжелые коричневые шторы. Вся мебель деревянная, большая кровать, на которую я так и не сажусь.

Здесь каждый сантиметр пропитан его запахом, и я боюсь сделать лишнее движение, чтобы разозлить Бакирова и просто…чтобы стать к нему ближе. Слишком сильно обожглась и мне кажется, стоит сделать шаг навстречу, и я снова обожгусь. Обгорю до самых костей.

Из окон дома замечаю, что по периметру этого огромного двора снует охрана. Мужчины ходят с овчарками, и у меня создается стойкое впечатление, что я попала не домой к Бакирову, а в какую-то хорошо охраняемую тюрьму.

Зачем я ему…он ведь не приходил ко мне ни разу после того нашего разговора в больнице, я ему больше не нужна, особенно после того…после того, как меня использовали его дружки.

Я в этом уверена, никаких сомнений нет. Бакиров никогда не врет, и тогда он ясно дал мне понять, что после него меня поимеют остальные.

Боже, это какой-то кошмар и такой грязной я себя в жизни не чувствовала. Сколько раз после того я не принимала душ, это чувство грязи и чужих рук…оно никуда не делось. Первые дни я даже с Толиком боялась говорить, боялась своего врача, но потом немного отпустило, но ощущение грязи не ушло.

Лучше бы Бакиров меня сам пристрелил тогда, но не так, не так жестоко. Не отдавал бы меня никому, ведь теперь я на ноги встать не могу, я не помню остаток той ночи и наверное, это хорошо, ведь если бы запомнила, уже давно бы надела себе петлю на шею от горя.

Я хотела быть его. Мамочка, как же сильно я хотела быть его, только его, только с ним, для него, но судьба распорядилась иначе, и теперь я даже уже не его полотерка. Я его собственность. Я собственность бандита, и хуже всего то, что я не знаю, что Михаил будет со мной делать, и что меня теперь ждет.

Вскакиваю со стула, когда дверь резко отворяется. Бакиров стоит на пороге. Такой высокий, крепкий, большой, такой мой и такой чужой. Почему-то я не могу смотреть прямо на него. Так, мельком только, потому что у меня дрожит каждая жилка в теле, и я не знаю, откуда это взялось.

Я так никогда его не боялась, он меня всегда защищал до той ночи, когда я хотела умереть от его руки, но он решил иначе. Бакиров сделал мне больно, и вспоминать об этом я не хочу.

– Иди завтракать.

– Я не хочу завтракать.

– Не заставляй меня повторять дважды, Ангел.

Сглатываю, поджимая губы. Когда-то я обожала, когда Михаил меня так называл. “Ангел”. Мне это казалось очень нежным и ласковым словом, но теперь в голосе Бакирова сталь и я понимаю, что права на отказ у меня нет.

Осторожно подхожу к нему и следую за Бакировым на кухню. Он что-то приготовил, но сразу вижу, что готовил не сам, а просто вытащил еду из пакетов. Блюда из ресторана. Я до сих пор помню их запах, хотя сама почти никогда там не ела, это было слишком дорого для меня, а теперь и подавно, когда у меня нет денег. Совсем нет, и взять их неоткуда, потому я не летаю в облаках и не рассчитываю, что Михаил возьмет меня обратно мыть полы в его заведении.

– Ешь бери.

– Спасибо.

Пододвигает ко мне большую тарелку плова. Еще теплый, такой ароматный парующий, и у меня мгновенно собирается слюна во рту. Я уже успела проголодаться, однако как только беру вилку замечаю, что Бакиров смотрит на меня. Как на собственность свою, на свою игрушку, которую надо покормить, и аппетит сразу же улетучивается.

Михаил берет такую же порцию и начинает есть с аппетитом, пока я ковыряю свой плов вилкой. Мельком поглядываю на него. Михаил не мальчик совсем, взрослый мужчина, сильный и крепкий, плечистый, здоровый. В нем нет ни капли смазливости и юношеской милоты, однако красивее Бакирова для меня нет, и не было никогда. На него хочется смотреть. Его хочется коснуться хотя бы подушечками пальцев и вдохнуть запах, как тогда в нашу единственную ночь, когда мне было это позволено, когда я думала, что счастливей меня нет на всем белом свете.

Бакиров опирается на стол, он в черной рубашке, закатанной на локтях. Его ладони очень мужские и красивые, когда-то я сходила с ума по его рукам, таким грубым в татуировках, а теперь боюсь смотреть на них. На сильной шее пульсирует венка, из расстегнутой на груди рубашки выглядывают черные волосы. Широкие плечи, подтянутый спортивный торс. У него теперь густая короткая борода, черные волосы назад уложены и выбриты на висках, лицо строгое, суровое даже. Прямой нос, строгие губы, большие карие глаза с зеленой радужкой и густыми черными ресницами. Михаил безумно красив, за него я была готова умереть, и сделала бы это снова, не задумываясь. Не потому, что дура, а потому, что не могу допустить, чтобы с Михаилом что-то случилось. Даже после всего, даже сейчас, ненавидя себя за слабость.

Бакиров открывает еще один лоток, и достает оттуда перцы. Такие острые зеленые перцы, от которых я знаю, язык горит огнем. При этом он надкусывает один из них, а после и полностью прожевывает, и даже глазом не ведет.

Оказывается, Миша любит острое, а я не выношу. Он любит курить, а я кашляю от дыма и слезы всегда выступают на глаза. Он вырос на улице, а я была домашней девочкой, купающейся в заботе родных.