Контекст. Раз

скачать книгу бесплатно


– Смотря как у меня идут дела. Чаще я вспоминаю о нём, когда у меня не всё в порядке. Но при чём здесь это?

– Только Иисус мог насытить такое множество народа столь небольшим количеством пищи, которое указано в налоговых декларациях Лугарини и держать столько лет этот народ при себе. Для начала он преломил чьи-то хлеба. Вот скажи мне, ты знаешь сколько стоят сапожки, которые приобрела перед самым вылетом на Сейшелы супруга Лугарини?

– Нет.

– Ровно половину от твоей месячной зарплаты!

Префект в душе с ним не согласился, потому что знал, что разница между половиной его зарплаты и ценой на эти сапоги была около пятисот евро. Причём в меньшую сторону. Но он решил не акцентировать на этом внимание собеседника. Потому что его собственная жена приобретала ту же модель высоких сапог, из лосиной замши, только другого цвета, в тот же день, в том же бутике вместе со своей знакомой Эммой. Женой Лугарини. Жёны виделись друг с другом чаще, и не маскировали своё знакомство от окружающих так тщательно, как их супруги.

– Каждый живёт по своим средствам. Неужели кто-то сомневается, что жена Лугарини может позволить себе шикарную обувь? Почему ты завёл об этом речь?

– Система пришла в движение. Чтобы ты не сомневался в серьёзности сложившейся ситуации для Лугарини, я покажу тебе лишь один документ, так сказать, из независимого источника, – Гардер достал из ящика стола и передал префекту папку. Юто открыл папку и обнаружил в ней судебное постановление на двух страницах, разрешающее сотрудникам Марсельского сектора DGSI осуществлять негласное прослушивание телефонов депутата. Подписанное судьёй апелляционного суда в Экс-ан-Провансе. Через пару минут, дочитав документ от начала и до парафа судьи, он поднял глаза на Гардера. И Гардер, и Юто достаточно долго работали в полицейских ведомствах, чтобы оценить не только его буквальное содержание, но и его контекст.

Что действительно означал этот документ? Такое разрешение в отношении депутата Корсики означало, что маховик запущен на всю катушку. А тот факт, что судебный акт был подписан судьей апелляционного суда, а не марсельского суда первой инстанции, говорил о намерениях судебной системы намного больше, чем сам документ. Это означало, что МВД не доверяло всем марсельским судьям и потому не обратилось ни к одному из них за разрешением на прослушку. Просто, чтобы информацию об этом раньше времени не слили Лугарини. Хотя Юто не сомневался, что и там у корсиканского депутата были какие-то связи. Видно, они не сработали.

– Суды же в нашей республике независимы? – издевательски задал вопрос Гардер. – Значит это постановление суда – независимый источник информации для тебя, верно? Как видишь, ещё месяц назад нам выдали судебное разрешение на прослушивание телефонных переговоров Лугарини, его жены и ещё ряда фигурантов. Иначе откуда бы я знал цену этих чёртовых сапог? Нет, мы и до того периодически пытались слушать его самого, но неофициально.

«Кажется, я с Сандро не связывался по телефону уже несколько месяцев, – напряжённо вспоминал префект. – Интересно, а сколько раз моя благоверная названивала за этот месяц Эмме Лугарини, и о чём таком они могли говорить между собой? Хотя она у меня не полная дура, а я сотни раз её просил быть осторожной! А Гардер – умный оперативник. И точно не дурак, психолог в мундире. Он совсем не случайно дал мне в руки это постановление, а именно для того, чтобы я точно понял, что весь этот разговор – не блеф».

– Так, где, ты говоришь, сейчас Лугарини? – спросил Юто, не выказывая на лице излишней нервозности от обволакивающего его мозг страха, но невольно поджимая пальцы ног. Каким бы спокойным он ни выглядел, на самом деле префект уже устал сопротивляться во время этого разговора.

«Неужели он добрался также как до меня, до каждого из тех, кто может помочь Лугарини или хотя бы предупредить его о непосредственной опасности быть задержанным и посаженным за решётку несмотря на свой депутатский статус? Бедная Эмма, остаться без мужа в свои тридцать с чем-то лет, с тремя детьми… Ничего не скажу пока своей Жаклин», – продолжал лихорадочно думать Юто.

– Прилетел в Париж, сейчас на такси едет к автомойке в 13 округе.

– Зачем ему понадобилась автомойка?

– Собирается незаметно попасть на юг вместе с одним адвокатом. Там домывают белый «шевроле» мэтра Тавернье, который ещё ни о чём не догадывается. Ты же знаешь этого Алена Тавернье?

– Слышал, что он часто работает на Лугарини и его людей, но никогда его не видел. Он же с Тулона?

– Да. Ален Тавернье тоже может стать для всех нас интересным и полезным персонажем, но это уже далее по ходу пьесы, – Гардер скривил губы в акульей улыбке, которая не сулила ничего хорошего адвокату. – Ты с нами в одной лодке, Фернан, так что тебя не забудут, когда дело будет сделано. Или забудут, если для тебя это будет на тот момент лучшим вариантом.

– Мне жаль, если ты изначально мог предположить…

На губах Гардера заиграла лёгкая улыбочка. Как у учителя, получавшего истинное удовольствие от того, что он застал ученика не из своего класса за каким-то весьма непристойным поступком и теперь обретавшего власть над этим учеником и его преподавателем, проглядевшим порочные наклонности своего ученика. Он отрицательно покачал головой, сложил перед собой руки и молча уставился на префекта. Он молчал почти минуту:

– Не надо, Фернан, не стоит. Я вижу, что ты меня прекрасно понял. Информация и положение «сверху». Это те фишки, которые помогают оставаться на плаву в любой структуре. Так что это двойное удовольствие. Прости, но сегодня я «сверху». И ты у меня в кармане.

«Интересно, в каком именно: в левом или в правом? И когда он перестанет меня прессовать? Так хочется свалить отсюда!» – мучился префект Юто. – «Сандро влип в дерьмо, и если его никто не поддержит, то он – живой труп. Лугарини следует дотянуться до Дворца правосудия[7 - Здание, где располагается Кассационный суд – один из четырёх судов последней инстанции Республики Франция. Обладает юрисдикцией по всем гражданским и уголовным делам и является высшим апелляционным судом по этим делам.] в Париже. У него и там есть контакты. Только они могут рискнуть и вытянуть дело в отношении депутата хотя бы в долгосрочное многолетнее варьете. Без содержания под стражей, с длительными затяжными слушаниями, частоколом обжалований. Судейские это умеют лучше нас, полицейских: замусолить, замылить, отстирать».

Если бы кто-то из юристов, особенно практикующих именно уголовные дела, мог прочитать мысли Юто, то отметил бы, что префект рассуждал абсолютно здраво. Суд, судилище, ристалище, каррузель[8 - Военная игра, достигшая большого развития в XVII веке, заменив собой турниры рыцарей.] – в общем, турнир, и не всегда при том рыцарский. Конфликт по правилам, писаным и неписаным. «Высушить дело» – это, пожалуй, несколько грубовато, зато точно. Можно использовать маркетинговую терминологию по стратегиям поведения. Компромиссное решение легче выносится, когда стороны устают и теряют интерес к первоначально намеченным целям. В основе этой модели в судебном процесс лежит ориентация суда и прокурора на интересы участников конфликта, причём с обеих сторон. Но так как в самом начале своего возникновения любой конфликт ещё «горяч», та часть его участников, которая рассчитывает на минимальное наказание подсудимого «гасит» раскалённые угли противника временем. Время лечит и гасит эмоции.

«Нет, это точно не мой уровень. Здесь бы самому не потерять головы и места», – продолжил свои умозаключения Юто.

3

В это же время.

Я решил немного отвлечь бывшую клиентку, которая уже сидела напротив за моим столом, от её горячих экзотических мыслей:

– Вижу, у тебя всё неплохо. Новый муж, свой бар.

Лёд недоверия треснул и стал таять благодаря последней моей фразе.

– Ой, – махнула рукой Анна-Мари. – Муж новый, но за ним нужен глаз да глаз. А бар – это так, одно название в этой части нашего азиатского округа. Сначала я купила половину этажа, в два раза больше нашего сегодняшнего бара. Когда я его начала выкупать, то при дневном свете он выглядел так, что казалось, что здесь всё разваливается – всё зависит и от освещения тоже. Но не рассчитали с деньгами. Сделать приличный ремонт и то нам всё не удаётся. Пришлось вторую половину сдать в аренду, но и это не спасает. Здесь не хватает хорошего света и музыки. Стоит сделать приличный ремонт, правильно установить свет, включить модную музыку, запустить сюда пару хорошеньких девочек и это была бы совсем другая история. Для этого пришлось бы сюда нехило вложиться, но деньги бы потекли неплохие. Что-то вроде небольшого клуба. К сожалению, деньги закончились раньше, чем мы сообразили, что не потянем таких расходов. Так что мы прибрали верхний слой грязи, немного потратились на ремонт для отвода глаз, и открылись, чтобы не влезть и дальше в неподъёмные долги. Что нам ещё оставалось делать?

Она расслабилась и готова была и дальше выкладывать все подробности своей новой семейной жизни, если бы почувствовала, что наш диалог теплеет.

Я перевёл взгляд за стойку и с видом скучающего слушателя широко улыбался магрибской физиономии на фоне выставленных бутылок с напитками. В ответ – абсолютное спокойствие, он даже глазом не моргнул. Думаю, его любопытство по отношению к моей персоне и её роли в жизни его сегодняшней жены проявится в полной мере уже после того, как я покину помещение их бара. Пока же – полный ноль! Словно я – муха на крышке из-под кока-колы! Хорошая выдержка для бармена. Весьма ценная профессиональная черта.

Я ломал голову в поисках подходящего ответа для Анны-Мари. Такому, чтобы не давать ей ни шанса увидеть на моём лице интереса к продолжению откровенной беседы. Классическое колебание. К примеру, можно было бы порасспросить, не нарожала ли она детей и как их зовут. Или посоветовать, что в том углу, где девчонки до сих пор потягивают пиво, хорошо бы установить небольшую эстраду, а напротив – какой-нибудь музыкальный автомат, или стол для бильярда. Или хотя бы выразить хоть какое-то участие к ней фразой: «Надеюсь, у вас всё наладится».

С видом человека, плохо разбирающегося в подобных сложных жизненных ситуациях, я издал глухим голосом что-то вроде «М-да». Похоже, Анна-Мари не слишком это вдохновило на последующие душевные излияния, поскольку она кивнула, встала и неспешно направилась к стойке – досматривать дальше телек. Зря я её обидел. А всё потому, что не ожидал её встретить именно здесь. И мне действовал на нервы и её новый муж.

Я отпил колу из стакана. Обмениваться взглядами с магробарменом у меня не было никакого желания. Поэтому, чтобы не буровить взглядом обшарпанные стены, мне пришлось переключиться на двух пивохлёбщиц, которым вряд ли исполнилось по двадцати лет. Одна – длинноволосая брюнетка. Волосы цвета грязного нефтяного пятна она связала в тугой конский хвост на затылке; её профиль с чересчур уж выдающимся вперёд подбородком тоже не придавал её силуэту особого шарма. Вторая – такая же круглолицая, как и моя, оказывается, знакомая официантка этого бара, выглядела немного старше своей подружки, но тоже предметом моего интереса стать не могла. Сплошная экзотика, но на пип-шоу это не походит. Впрочем, согласен, аналогия неудачная.

Я перевёл свой взгляд на окно. Там тоже не происходило ничего особенно интересного. Только пошёл дождь. Да уж, не вовремя. С учётом того, что у меня моется машина. Интересно, как там отдыхается на Сейшелах моему другу Лугарини? Я поймал себя на мысли, что назвал его другом. А разве это было не так?

Сандро Лугарини – очень интересный типаж корсиканского политика. Он на десять лет младше меня. Я очень люблю свою работу, а потому нередко пашу как чёрт в аду, но его энергии и работоспособности можно было только позавидовать. Хотя в моих жилах течёт корсиканская кровь в небольшом количестве, но он – чистой воды корсиканец. Сандро родился в небольшом селении Винья-ди-мунтанья.

Винья-ди-мунтанья. Если перевести с корсиканского – «Горная лоза». Это почти в центре гранитного хребта острова. Раньше попасть туда было очень непросто. Лишь одна узкая серпантинная тропа (сегодня – узкая полоса асфальта), которую время от времени засыпают падающие со склона горы коварные камни, а снежными зимами иногда заваливает метровым слоем снега, соединяет деревню с остальной Корсикой. По словам местных жителей, ещё в прошлом веке на эту тропу жизни свалился такой громадный и прочный валун, что пришлось от него избавляться с помощью военных подрывников.

Говорят, на острове эта деревня единственная, где на такой большой высоте собирают особый местный виноград, который благодаря своим удивительным свойствам произрастает на границе между Верхней Корсикой и Южной. Небольшая низина в горах в центральной части острова скрывает от зимней стужи и ветров небольшой по площади виноградник и селян, взращивающих его на протяжении нескольких веков на практически гранитных почвах. И вино из этого местечка получило свою категорию АОС[9 - Вина, контролируемые по месту происхождения. Высшая категория французских вин.].

Даже общеевропейские законы по обязательному выкорчёвыванию виноградной лозы не затронули этот особый сорт. Когда в семидесятые годы прошлого века сюда заехали инспекторы с континента, контролирующие выполнение закона об экстирпации виноградников, с оружием их встретили не только все мужчины Винья-ди-мунтанья, но и старики, женщины и даже дети. Казалось, будь возможно держать в лапах ружьё, так и местные псы взялись бы за оружие. Но последним оставалось лишь под свист своих хозяев пробовать на прочность своими клыками инспекторские мундиры. Досталось и сопровождавшим их местным полицейским, и жандармам, но эти сильно уж в бой не рвались.

Однако никому из местных художников и до сих пор не приходит в голову украшать местные достопримечательности иероглифами FLNC[10 - Фронт национального освобождения Корсики – сепаратистская организация, цель которой – достижение полной политической независимости или же расширения прав автономии Корсики, признание властями Франции «народа Корсики» (по французским законам все граждане страны считаются французами). Впервые упоминается в 1919 г. Активную террористическую деятельность начала вести с 1976 г., с этого момента жертвами терактов стали сотни людей.], которыми пестрят некоторые скалы и стены домов местных коммун, вызывая корсиканофобию у иностранцев и туристов из северной Франции.

Сандро этих событий не застал, так как ещё не родился, но его односельчане не раз мне рассказывали эту историю местной психологической битвы, когда я бывал в Винья-ди-мунтанья. Да, я побывал там и не один раз. И поверьте мне, пешие или автомобильные прогулки в этой части острова – удовольствие не для слабонервных. Особенно если вы страдаете головокружениями от горных высот.

Среди местных рассказчиков особым талантом выделялся его старший дальний родственник (насколько возможно в селе на сто пятьдесят душ быть дальним родственником) Сандро – Анж Ботолли. Вот уж кто был виртуозным импровизатором! Он при этом мог ввернуть в разговор словечки как из чизмонтанского, так и из ольтремонтанского[11 - Диалекты корсиканского языка, близки к итальянскому.] диалектов. Любая сценка, анекдот или самая обычная бытовая история обыгрывалась им так умело, что вам сложно становилось определить ту тонкую грань, которая отделала истину от приукрашенных историй, которыми Анж готов был сыпать без остановок. Даже если ему приходилось обыгрывать истории о беспощадности полицейских в семидесятые годы на острове; однако его собеседникам предлагались не просто пересказ запечатлённых в памяти кадров этих событий, а некие пространственные, многомерные театрализованные композиции. Привычным в таких изложениях обще-нормативным филиппикам этот автор предпочитал пародию.

Впрочем, мне приходилось наблюдать и за рассерженным, едва сдерживающем себя Анжем. Скажу вам сразу – в такие моменты объекту гнева лучше находиться от него на приличном расстоянии. Анж – тяжёлая правая рука Сандро, его родственник. Не знаю, скреплены ли эти отношения именно как родственные, или по другим причинам, но, если дела не требовали от них присутствия в разных точках планеты в одно и тоже время, их можно было встретить только вместе, рука об руку. Такими неразлучными бывают только близнецы в детстве.

На Корсике поговаривали, что Анж был в ещё довольно юном возрасте знаком с небезызвестными братьями Симеоне, которые вступили в конфронтацию с властями Франции. В семидесятые годы Симеоне с местными националистами захватили погреб одного из алжирских поселенцев, которые якобы удваивали объемы производимого ими вина, по сравнению с местными виноделами, путем добавления в него сахара и какой-то химии. На их беду пост министра внутренних дел в правительстве при президентстве Жискара д`Эстена занимал Мишель Понятовский, который был близким знакомым пострадавшей стороны. Через два дня после инцидента более тысячи полицейских, укреплённые четырьмя танками и несколькими вертолетами, атаковали захваченный погреб. В перестрелке двое полицейских были убиты, а зачинщики арестованы и осуждены.