скачать книгу бесплатно
Всё, что видела, понимала Алиса в тот вечер – рука Саши, медленно оглаживающая её ладони, запястья, кожу у локтя. Его ладони, скользящие по бедру, по самому краю подола, опускались ниже, оглаживали колени. И ласковые, умелые, деликатные губы, сводящие с ума лёгкими, не настаивающими поцелуями.
Свой первый поцелуй Алиса запомнит на всю жизнь. Саша будто пробу снимал с её губ. Лишь удостоверившись в чём-то своём, углубил, усилил движение губ, сведя на «нет» слабенькие попытки думать.
Понимала ли Алиса, что происходит, могла предположить, чем закончится этот вечер? Да! С того самого мига, как увидела Александра Хокканена на берегу озера, она понимала, что окажется с ним в одной постели, проведёт ночь вместе. Знала наверняка, что именно он станет первым мужчиной в её жизни.
– Господи, какая же ты… – шептал Саша в губы. – Безумная, моя, моя, моя…
Они ушли в дом, и, кажется, Саша озвучил друзьям благовидный предлог. Алиса запомнила лишь добродушный смех в спину и как одним рывком оказалась прижата к жадно вдыхающей грудной клетке и горячим, алчущим губам. Вставая на носочки, чтобы ему было удобнее, она тянулась к этим губам, отвечала жарко, откровенно, совершенно позабыв о том, что у неё нет опыта, откинув стыд, мораль, чувство собственного достоинства – лишнее, напускное, придуманное кем-то не для Алисы в объятиях Саши.
Ощущение сильного тела, когда одним движением он поднял её, устроив её ноги на своей талии, прижал к стене, разорвало Алису в клочья. Она стонала, шептала безумное, страстное, глупое, жалкое, почти гениальное.
В спальне пахло свежестью, а простыни казались холодными на ощупь. Шёлк – блажь обеспеченных людей. В окно заглядывала тусклая белая ночь, а Алиса сходила с ума от тяжести мужского тела на себе, горячего, порывистого дыхания, боли, пронзившей её как разряд тока, и обезумевшего синего-синего взгляда.
– Алиса, дурочка, – прошептал Саша, попробовав на вкус её слёзы.
Под утро Алиса ушла, выпроставшись из мужских объятий. Свет проникал в окно, она как следует рассмотрела своего первого мужчину, тщательно запоминая каждую впадинку, родинку, пятнышко, татуировку на руке, появившуюся в этом году. Саша недовольно потянулся, натянул на голову одеяло, пробурчал: «Сандра, закрой шторы» … в то время, когда она тихо закрывала за собой дверь.
Алиса ждала, два дня она прожила в ожидании, что Саша придёт к ней. Не с предложением руки и сердца, нет. Ей предстояла учёба, музыкальная карьера, а у спортсмена жёсткий график тренировок и рекламные контракты. Семейные, даже просто серьёзные отношения не входили в её планы… Но Алиса ждала.
Александр Хокканен, как она узнала через два дня, уехал тем же утром, когда Алиса крадучись выбралась из его спальни. А через восемнадцать часов появилась фотография звезды спорта в аэропорту города, где теперь он жил и тренировался.
Сейчас Элис Эмон находилась в Лондоне, в освещённой лишь светом макбука комнате. Она решила, на сегодня хватит воспоминаний, захлопнула крышку, упала головой в подушку, старательно укуталась в тёплое одеяло. Умеренно континентальный климат Лондона не баловал в то лето теплом. Через двенадцать часов самолёт, Элис не хотела появиться в терминале аэропорта чучелом и перепугать своим видом Анну Эмон.
Глава 5
Перелёт занял традиционные три часа, Элис почти не заметила времени, проведённого в аэропорту и на борту самолёта. Весь полёт она посвятила чтению – занятию, для которого у неё оставалось мало возможностей. Интенсивная учёба занимала почти всё время, остальное уходило на общение с приятелями, которыми Элис обросла за прошедший год.
Чинция была на редкость общительной девушкой. Имела знакомства почти в любой сфере – от уличных музыкантов, художников, фриков, до выпускников Кембриджского университета. Дни на Туманном Альбионе Чинция проводила с душой, успевая помимо успешной учёбы и карьеры заводить мелкие интрижки, блистать на светских раутах, оттягиваться в ночных клубах, не отказывать себе в алкоголе.
Элис Эмон не смогла бы угнаться за темпом Чинции даже если бы ей была по нраву такая жизнь, и всё же, из огромного числа гостей, то и дело появляющихся в их квартире, без труда заводила себе новые знакомства.
Неделю назад Чинция съехала, рассудив, что получив место в Лондонском симфоническом оркестре, сможет себе позволить съём отдельного жилья. Новый статус, новая жизнь. Элис же предстояло найти другую соседку. Жизни в одиночестве она по-прежнему не представляла, а после активной, всегда шумной и добродушной итальянки – тем более.
Но, пока бежали летние каникулы, она решила не думать о будущем. Папа оплачивал обучение и проживание, не вникая в разницу стоимости аренды квартиры. Его устраивал район, арендодатель и то, что Алиса была довольна и жильём, и присутствием соседки.
Элис с неохотой погасила экран, закрывая страницы электронной книги, под знаком которой прошёл её последний год. Вернее, не книги, а поэта. Стихотворные формы помогли Элис не впасть в отчаяние год назад после постыдной истории с Александром Хокканеном.
Сколько бы она ни твердила, ни убеждала себя, что Саша ничего не обещал, а всё произошедшее – её и только её решение, перестать чувствовать горечь обиды не могла. С возрастом люди учатся управлять эмоциями, желаниями, порывами, но Алисе Щербаковой шёл двадцатый год, она ещё не постигла науку разочарований.
На стихотворение, поразившее Элис до дрожи от кончиков пальцев до подвздошной области, она наткнулась случайно и целые сутки прокручивала в голове, получая какое-то странное удовлетворение от пробегающих в воображении строчек. Лишь через неделю ей пришла мысль отыскать другие стихи человека, творящего под ником «volitare».
И каждая, каждая строчка проникала в сознание, сердце Алисы, даруя то успокоение, умиротворение, то дрожь по телу. Она проводила пальцами по буквам на экране и представляла, как строчки оживают, рождают энергетические потоки, с которыми она порой не могла справиться, а иногда не хотела. Тогда она брала в руки скрипку, закрывала глаза и плыла на волнах музыки, утихомиривая обиду и разочарование.
Элис Эмон шёл двадцатый год, она была безответно влюблена в кумира тысяч женщин, многократного чемпиона мира, синеглазого красавца с телосложением бога, обманувшего её глупые мечты. Красивые слова, сложенные в рифмы, излечивали Элис, как и множество других девушек, чьи сердца были разбиты.
Накануне отъезда появился в продаже сборник стихов volitare. Элис оформила покупку и весь перелёт наслаждалась чтением, утопая в строчках, как в мыльной ароматной пене, чувствуя прикосновения кошачьих мягких лап к сердцу.
Город детства встретил тёплым, окутывающим ветром и объятиями бабушки. Анна Эмон не менялась с годами. Всё такая же подтянутая, с убранными волосами и яркой брошью на шёлковой блузе, она стояла в зоне встречающих и улыбалась, увидев любимицу.
– Не так и плохо, – после тёплых приветствий сделала Анна комплимент обрезанным Алисиным волосам. – Всё-таки экран немного искажает действительность.
Волосы Алиса обрезала в начале сентября, почти сразу после возвращения в Лондон. Длинные локоны напоминали о Саше, путающем пальцы в струящихся прядях. Он шептал: «Моя, моя», а утром уехал, не сказав: «Прости». Волосы не виноваты, но Алиса с радостью отрезала бы часть души, помнящей голубой, льдистый взгляд, а в итоге укоротила лишь причёску.
Сейчас длина волос прикрывала скулы, оставляя оголённой шею, придавая Алисе трогательный вид. Чинция громко и порывисто выражала восторг новым образом, утверждая, что не встречала женщины изящнее и грациознее, чем Элис Эмон. Мужчины подтверждали слова соседки, не скупясь на комплименты и попытки ухаживания, вот только ни один из них не был голубоглазым обладателем льдистого взгляда.
– Спасибо! – Алиса улыбнулась бабушке.
– И всё же кроссовки с платьем – моветон. И эти украшения, – тут же добавила бабушка, указав на ряд цепочек с кулонами и браслетами в комплекте, вызвав смех Алисы. – Неужели ты не можешь себе позволить что-нибудь более пристойное?
Украшения недорогие, руки молодого, подающего надежды дизайнера. Элис Эмон шёл двадцатый год, она не желала носить вычурные бренды. Лишь ряд неброских пусетов с бриллиантами имели материальную ценность во всём ее убранстве.
Глава 6
Ехать на дачу не хотелось, мечталось пройтись по знакомым улицам, заскочить в магазин на пересечении родной улицы и проспекта, купить мороженое, отправиться на набережную, бродить, в надежде встретить знакомцев.
Водитель доставил обеих Эмон, расположившихся, как и обычно, на заднем сидении, к дому родителей Элис. Квартира Анны в соседнем доме – так было проще в своё время присматривать за талантливой внучкой.
Дом встретил ароматом еды и суетой на кухне. Домработница Тамара, работающая у Щербаковых столько, сколько помнила себя Алиса, готовила праздничный обед и заодно присматривала за скучающим Семёном. Отец, как всегда, работал, мама задерживалась в салоне красоты. Она позвонила сразу по прилёту, объявила, что назначена торжественная встреча, но сейчас вынуждена задержаться. Мама, естественно, была возмущена нерадивостью администратора, не сумевшего организовать работу на должном уровне, но абсолютно бессильна.
Алиса улыбнулась в трубку, словно рассерженная мама могла увидеть, и успокоила, сказав, что не держит обиду. Они без проблем доберутся с бабушкой, а праздничный обед – это прекрасно.
Сёма визжал как девчонка, тут же потащил в свою комнату – демонстрировать успехи в компьютерной игре. На экране носились мультяшные монстры, Алиса делала вид, что ей безумно интересно. Впрочем, она соскучилась по младшему брату, его детский восторг вызывал ответный. Алиса полюбила младшего брата, впервые увидев конверт со сморщенной красной мордашкой среди белых и голубых рюшей.
Безусловная любовь к Семёну никогда не испарялась, детская ревность прошла мимо живущей музыкой и каждодневными занятиями Алисы. Для неё ничего не изменилось с рождением брата. Сёмка же рос с убеждением, что Алиса – талантливая скрипачка, чьё будущее – большая сцена, а настоящее – ежедневные репетиции, и под строгим запретом мешать исполнению амбициозных планов семейства. Сестре и брату никогда не приходилось делить родительское внимание, время и деньги. Встрече они были рады, как могут быть рады близкие люди.
Родители пришли через час. Папа заполонил собою пространство, громко расспрашивал о событиях и новостях, мама суетилась, накрывая на стол, помогая домработнице. Бабушка сидела в кресле, внимательно слушая внука, с нескрываемым интересом уточняя уровень магии игрушечного дракона, а Алиса… Алиса просто была счастлива. От того, что находилась дома, от суеты мамы, запаха запечённой рыбы, приготовленной Тамарой, степенной речи бабушки, экспрессивных жестов папы, от несдержанных комментариев Сёмы. От шума за окном своей «детской» комнаты, от того, что именно в эти мгновения она не думала о Саше. Не вспоминала льдистый взгляд, принося себе бесполезную боль.
Обед проходил шумно, оставили Тамару, приехали родственники: родная тётя по отцовской линии с мужем и сыном, неказистым подростком пятнадцати лет, обещающим вырасти в интересного мужчину. Двоюродная сестра бабушки Анны – педагог по вокалу в консерватории с неизменной наперсницей – собачонкой породы русский той-терьер. И давняя подруга мамы Елизавета, присутствующая при всех знаковых событиях в жизни семейства Щербаковых.
Лишь к вечеру Алиса встала из-за стола, вдоволь наговорившись, напитавшись семейной атмосферой. В тот день она не брала в руки скрипку и даже всегда строгая Анна не сделала ей замечания. Родители дружной компанией собрались в загородный дом, в тот самый привилегированный закрытый посёлок на границе с Финляндией.
Алиса отказалась, ей не терпелось выскочить на улицу. Живя в Лондоне, она не скучала по родному городу, а возвращаясь, всегда чувствовала, что оказывалась дома, спешила дышать тяжёлым, влажным воздухом.
Пообещав приехать на днях, Алиса проводила родных и упала на кровать, разглядывая гладкий потолок. Нужно принять ванну, выспаться, прийти в себя от впечатлений и незначительной, но перемены климата и часовых поясов.
Глава 7
От разумных мыслей отвлекло сообщение. Маша, предпочитающая, чтобы её назвали Марьяна – одноклассница в частной школе Алисы и соседка. Парадные у них были разные, а балконы «детских» разделяла стеклянная стена. В детстве они просили родителей нанять рабочих, чтобы прорубить проход в стене, это казалось разумным решением, но их аргументам не вняли. Подружки не рискнули разрушать стену подручными средствами, тогда они ещё не знали, что фасадное стекло не разбить тяжёлой книгой или камнем.
Алиса тут же ответила и выскочила на балкон. Сквозь голубоватый отсвет виднелась фигура Марьяны, махающей руками и подпрыгивающей в нетерпении. Алиса довольно улыбнулась. Вот и реализовывается план. Осталось купить мороженое на углу и отправиться на набережную. Встретились через полтора часа, меньше на сборы не выходило. Алисе необходимо было привести себя в порядок после перелёта, а Марьяна не умела собираться быстрее.
– Я думала, протухну одна, – бросилась обнимать Алису Марьяна. – Не понимаю, что я вообще здесь делаю! – она возмущённо фыркнула. – Папахен решил, что мы с Вадькой, – речь шла о брате Марьяны, – должны непременно побыть дома, с семьёй. Приехали! Сидим, как два осла, не зная, чем заняться!
Марьяна была выше Алисы на половину головы и объёмнее в стратегических местах, которые не постеснялась подчеркнуть, не нарочито, но имеющий глаза увидит. Она всегда была такой – красавицей, знающей себе цену.
Дочь своего отца-политика, последние несколько лет работающего в Москве, и матери – преуспевающей бизнес-леди. Перед Марьяной не на словах открыты все двери и любые дороги. С младенчества она росла в убеждении собственной значимости, как и Алиса, знавшая наверняка, что музыка и только музыка – её великое будущее. Марьяна выбрала Колумбийский университет в Нью-Йорке и училась в безумном для Алисы направлении – «Кино и медиаисследования».
– Сегодня открытие «Расси», пошли! – воскликнула Марьяна, подпрыгивая в нетерпении на месте.
– Какого «Расси»?
– Смотрю, ты как была вся в своём мире, так и осталась. «Расси» – статусный ночной клуб. Сейчас из каждого утюга о нём кричат. В Москве лет пять работает, была я там. Пафосное место, конечно, но ничего особенного. Сегодня здесь открывают.
– Зачем идти туда, где «ничего особенного»?
– Ты даёшь! Куда ещё идти? Там хоть люди нормальные, везде же тоска.
– Пойдём, – Алиса пожала плечами. – А что с дресс-кодом?
«Расси» так «Расси». Она бывала с Чинцией в пафосных, статусных местах. Случалось, зависала в демократичных пабах, а то и вовсе в клубах для кокни, но чаще терзала струны неизменной скрипки или проваливалась в поэзию руки volitare.
– Со мной тебе не о чем беспокоиться! К тому же, на церковную мышь ты точно не похожа.
Алиса рассмеялась. Марьяна права, Алиса не покупала одежду люксовых брендов, но всё же на ней красовались белый свободный комбинезон и обувь на плоской подошве дорогих марок. Рядом с немного вызывающим, почти на грани пошлости, платьем Марьяны, скромно, но намётанный взгляд фейсера всегда отличит нарочитую простоту от дешёвой.
«Расси» расположился в центре города. Вход через длинную арку в небольшой двор-колодец, превращённый на летнее время в террасу со столиками под тентом. Две сплошные стены, увитые плющом, напротив арки – невысокая кованая решётка под старину перед кривоватой невысокой изгородью из дореволюционного кирпича, увитой всё тем же плющом, и единственной дверью в трёхэтажном доме – входом в клуб.
Атмосферно, немного жутко и пафосно. Статус заведения бросался в глаза ещё на подъезде. Охранники в чёрном – мордовороты, от одного вида на которых у местной шпаны отпадёт желание побеспокоить гостей заведения. Припаркованные вдоль узких кривых тротуаров авто, скучающие, дожидающиеся хозяев водители. Девицы, готовые выпрыгнуть из брендовых трусов по первому щелчку любого из приглашённых на открытие. И ошалевшие местные жители окрестных коммуналок, взирающие на сомнительное счастье, свалившееся на их некогда тихий микрорайон и двор, где в прошлом году орали коты в аварийном доме, да тихие пьяницы распивали дешёвый алкоголь.
– Да, детка! – заверещала Марьяна, выскакивая из арки, тут же хватая Алису за руку, чтобы провести через двор-террасу в тёмное, атмосферное, жутковатое помещение. – Я говорила, со мной тебе не о чем беспокоиться!
У барной стойки, сверкающей разномастными бутылями, улыбками барменов, натёртыми бокалами, толкалась толпища из человеческих тел. Запах алкоголя смешивался с дорогим парфюмом, громкая музыка – с перекрикивающими голосами посетителей, жаждущих поделиться впечатлениями или заказать выпить.
– Сиди здесь, – Марьяна выхватила откуда-то барный стул и усадила Алису, показывая жестами бармену, чтобы срочно подошёл и принял заказ.
– Вам? – внимательные глаза бармена с дружелюбной улыбкой скользнули по Алисе, профессионально оценивая платёжеспособность. Среди статусной публики своя градация, Алиса не знала, прошла ли проверку.
– Сок… апельсиновый, – громко сказала она, пытаясь перекричать аккорды и заливистый женский смех за спиной.
– Свежевыжатый?
– Давайте, – Алиса кивнула, рефлекторно отодвигаясь от грохочущего смеха.
Марьяна попивала коктейль кислотного цвета, показывая глазами Алисе, что та, верно, не в своём уме. Ночь, клуб, музыка, драйв, мужчины и апельсиновый сок? Скучно, как на лекции в планетарии во втором классе!
Позже танцевали, музыка пронизывала тело Алисы яркими вспышками, она двигалась в такт басам, растворяясь в собственных движениях. Кто-то подходил к ней, пытался познакомиться. Алисе был неинтересен тридцатилетний тип в расстёгнутой по пояс рубашке, развязно размахивающий руками, алчно облизывающий пересохший рот. Марьяна в это время мелькала то здесь, то там, сверкая улыбкой и привлекательными формами, умудряясь даже в такой, конкурентной среде красавиц, оставаться заметной.
Во дворе-террасе все столики оказались заняты, кроме единственного, в самом углу. Его обходили посетители, а Алиса присела, устав от танцев, духоты и гремящей музыки. Нет, и живое исполнение вполне сносное, на привередливый вкус учащейся Королевской академии музыки, и вентиляция с кондиционером работали безотказно, и силы были – Алисе шёл двадцатый год, она могла развлекаться ночь напролёт, – но стремительно пропадал интерес находиться там, где она находилась. Марьяна не брала трубку, уехать без предупреждения не позволяла совесть, к тому же хотелось убедиться, что с подругой всё хорошо, та не отказывала себе в алкогольных коктейлях.
– Вот ты где! – как прочитала её мысли Марьяна. – Я тебя ищу! Ты не поверишь, кого я только что встретила. Хокканена!
Глава 8
Сердце Алисы пропустило удар, потом ещё один и ещё. Накануне он был в Осло, очередной раз став чемпионом мира… Он не мог находиться здесь и сейчас. Транспортная доступность позволяла, этот город родной для Саши, как и для Алисы, но это было бы слишком жестоко. Алиса только-только научилась жить со своей болью, разочарованием, смирилась с обидой. Она не хотела видеть Сашу, пронизывать своё несчастное сердце льдинами голубого взгляда. Испытывать второй, третий, сотый круг обиды. На него ли, на себя ли. Неважно! Не хотела, не могла!
– Какого Хокканена? – Алиса нахмурилась, скользя взглядом по лицам и фигурам людей. Пусть это будет другой Хокканен, любой другой, не Саша!
– Александр! Пловец, чемпион мира! Неужели не слышала?
– Нет, – в равнодушное пожатие плеч Алиса вложила все свои силы.
– Как ты живёшь вообще? – громко и беззаботно смеялась Марьяна, пока душа Алисы разбивалась о льдистый взгляд Саши, пронизывающий её насквозь.
Саша подошёл, улыбаясь как на билборде. С ним несколько парней, отлично сложенных, молодых, улыбчивых, но Алиса видела только Сашу. Лишь его одного. И умирала, умирала, умирала.
– Алиса, знакомься, – взвизгнула Марьяна. – Александр Хокканен – многократный чемпион мира по плаванию! Коллеги Александра – Андрей, Стефан, Майкл, Арттери, – она показала рукой на мужчин от двадцати пяти до тридцати лет, повторив на английском для Стефана, Майкла и Арттери. – Алиса, она…
– Просто Алиса, – перебила она подругу.
– Вот и отлично! – хлопнула в ладоши Марьяна. Александр Хокканен, молчавший всё это время, сверлил взглядом Алису. Он подозвал жестом официанта в форменном чёрном фартуке, с дежурной, максимально дружелюбной улыбкой.
К ним присоединились две девушки, появившиеся буквально из ниоткуда. Модельной внешности, похожие скулами и губами, они приветливо улыбались и тыкали яркими ноготками в меню. Алиса невольно спрятала кисти, устроив их на коленях. Полчаса назад она была довольна внешностью, натруженными пальцами скрипачки, с короткими ногтями, стрижкой, невычурными украшениями, стильным комбинезоном, а сейчас мечтала стать такой же, как любая из окружающих девиц…
Выше, ярче, громче, объёмней, в конце концов. А ещё лучше – исчезнуть. Произнести волшебное заклинание, испариться, вынырнув в параллельной реальности, где всё то же самое, лишь никогда не существовало Саши. Голубых глаз, небрежно свисающей на лоб густой пряди тёмных волос, улыбки, больших ладоней, широких плеч и равнодушного, смотрящего сквозь Алису взгляда.
Моделям словно было безразлично, кому отдать предпочтение, а Марьяна определённо сделала свой выбор в пользу синеглазого красавца. Любая из тысяч женщин понимала её, Алиса Щербакова понимала. Себе легко признаться – понимала, многое отдала бы прямо сейчас за заинтересованный льдистый взгляд в свою сторону. Всё отдала, кроме музыки.
Алиса опустила глаза на ламинированные страницы меню, якобы думая, что заказать. В голове гремели строчки volitare, помогая собраться, выжить, выбраться из-под завалов самоуважения. Ткнула в первый попавшийся салат и пару алкогольных коктейлей.
Арттери, что в переводе с финского означает человек-медведь, подсел ближе к Алисе, помогая ей с выбором компании на ночь, говорил на английском, радуясь свободному владению языком своей визави. Девушки-модели расселись между Андреем, Стефаном и Майклом, деля внимание поровну, Алиса не желала представлять окончание их вечера, а Марьяна повисла на локте Саши. Он бросал короткие взгляды на Алису, она в это время прятала пальцы, борясь с приливом настолько острого стыда, что накатывали слёзы, и смотрела на Арттери, действительно напоминавшего светло-рыжего медведя с веснушками по лицу и открытым участкам тела.
Алиса чувствовала себя безвольной куклой, глупой, ведомой, когда стояла у выхода из длинной арки, придерживая тонкими пальцами накинутый на худенькие плечи пиджак Арттери, машинально пряча ногти в складках ткани. Нужно было уезжать домой, но отказаться видеть Сашу она не могла, льдистый взгляд гипнотизировал Алису, нанизывал, как бабочку на энтомологическую булавку, и заставлял кивать, как неваляшку, согласившись составить компанию Арттери в гостях у Саши.
В такси Алису мутило, кружилась голова, безумно хотелось пить. Марьяна смеялась, протягивала алюминиеву банку с чем-то приторно-сладким, от чего хотелось пить ещё сильнее. Безбожно клонило в сон, она с трудом узнавала знакомые улицы, а потом перестала ориентироваться, видя лишь ряд одинаковых таунхаусов, невысокий белый заборчик вдоль длинной улицы и зелень деревьев. Пригород… всё, что могла предположить Алиса.
От знакомого парфюма начинала болеть голова, ломило виски, заходилось в отчаянии сердце. Время от времени она дёргала за ручку на двери, но пальцы, которые она узнает в любом забытьи, останавливали движения, придерживая холодные от отчаяния руки.
Она сидела рядом с Сашей, прижимающим к своему боку счастливую Марьяну. Алисино бедро в белой ткани было плотно прижато к Сашиной ноге, тепло от его тела растекалось, отравляя по капле её кровь, насыщая отчаянием, болью, вспыхнувшей обидой, невыносимым разочарованием.
Арттери расположился на переднем сидении, время от времени поворачивался, счастливо жестикулировал, делился впечатлениями от увиденного голосом огромного, мурлыкающего кота, пока Алиса едва не вывалилась из остановившегося на пустынной улице автомобиля прямо в объятия человека-медведя.
Глава 9
Солнце не било в лицо, лучи не скользили по постельному белью и телу Алисы, но, ещё не открыв глаза, она знала, что наступило утро. За тёмными, тяжёлыми шторами было открыто окно, доносился птичий гомон. Так непривычно и неправильно.
Больше всего Алиса боялась открыть глаза, но всё же распахнула их, как в бездну шагнула. К счастью, в кровати она была одна. Медленно перекатываясь с бока на спину, она оглядывала помещение, в котором уснула вчера.
Спальня. Светлые обои, почти однотонные, только если присмотреться как следует, видны завитки огромных соцветий, переплетённых между собой в охапки. Она лежала в центре огромной кровати, отражающейся в зеркале шкафа, а между двух окон стояло рекамье, с обивкой в цвет штор. Невычурное убранство. Как в каталоге мебели, всё на своих местах, ничего лишнего, кроме чужеродной для этого места и дня Алисы Щербаковой.
Алиса встала, всё так же не отводя взгляда от зеркала. Мужская рубашка с двумя застёгнутыми пуговицами – вот и весь наряд. Пятернёй попыталась привести волосы в порядок, ловя отблеск браслета в отражении окна напротив. Волосы послушно легли в нужном направлении, а потом пружинисто вернулись в исходное положение.
Повернувшись, она двинулась в ванную комнату, дверь в которую была в этой же спальне. Привела себя в порядок, насколько это возможно. Шампунь, гель для душа мужской, нашлась расчёска и зубная щётка в упаковке. Предусмотрительный жест хозяина дома. Кружево её белья чужеродно смотрелось на полотенцесушителе. Алиса сдёрнула белые лоскутки и быстро надела, благодаря себя за вечернюю предусмотрительность. Оставалось найти комбинезон, сумочку и выскользнуть из этого дома, где бы он ни находился.
Думать о произошедшем не было сил. Хотелось ускользнуть, провалиться в беспамятство раз и навсегда, чтобы никогда в жизни не вспоминать режущий кромкой льда взгляд, блуждающий по ней, будто в поисках ответов на невысказанные вопросы. На цыпочках она выбралась в коридор, стараясь ступать как можно тише, притвориться кошкой. Нехитрое расположение комнат. Три спальни на втором этаже, с одним коридором и балконом в торце. Вестибюль с лестницей, гостиная, кухонная зона, выход на просторную веранду – на первом.
Вестибюль заливал утренний солнечный свет, скользя лучами по паркету, врезаясь в глаза Алисы резкой болью. Пришлось зажмуриться. Она быстро оглянулась и двинулась в сторону кухонной зоны, такой же необжитой, как и спальня, в которой проснулась.
– Утра! – отсалютовал бокалом с жидкостью Саша, прожигая пригвоздившим, не дающим двинуться с места, льдистым взглядом. – Водички? – он показал глазами на открытую бутылку минеральной воды, Алиса замерла в проёме между кухонной зоной и вестибюлем.
