скачать книгу бесплатно
На следующий день он огорошил тем, что ему не дают отпуск, а ведь всё казалось согласованным. Сумасбродное начальство решило, что хрен на блюде Лапину, а не положенный отпуск. Потом-то выяснилось, что Олег сам поменялся с коллегой, решил, что ноябрь – нормальный месяц для отпуска, жена и в одиночестве прекрасно отдохнёт.
Аня поехала одна с дочкой, её даже проводить было некому. Решила, доберётся на такси, уж теперь-то точно не обеднеет. Олег сказал «дама самостоятельная» – вот и проявит самостоятельность.
В итоге добиралась не на такси, проводил Георгий Давидович. Прямо до поезда довёл, донёс огромный чемодан, сумку, ещё и Василису подхватил на руки.
Аня хотела заплатить за «дружескую помощь», так ей было бы комфортней, ситуация выглядела бы не настолько провокационной, только ничего не вышло. Егор глянул на купюры с таким недоумением, что Аня мгновенно сообразила, что лучше спрятать их подальше и притвориться, что ничего не было… Показалось. Мираж!
– Всё-таки мне кажется, что ехать одной так себе идея, Анют, – сказал Егор в поезде, когда устроил чемодан на положенное место, а сумку закинул на третью полку.
– Поехали с нами, – не думая пошутила Аня.
– Я бы с удовольствием, – нагнувшись под её рост, прошептал Егор, поправляя ей выпавший из высокого хвоста локон. – Не представляешь с каким… – опалил дыханием, отчего у самой Ани дыхание пропало.
Сердце рвано забилось, во рту пересохло, в груди что-то сжалось, опустилось вниз живота, заставляя кровь бежать с утроенной скоростью. Щёки совершенно предательски покраснели, ладони сжались от желания прикоснуться к лицу Егора. Интересно, насколько щетина жёсткая, а губы мягкие и тёплые, какого вкуса?..
– До встречи, – быстро отошёл от неё Егор, будто поставил её на место со своими глупыми желаниями и мечтами.
К Георгию Давидовичу найдётся, кому прикасаться. У Ани же, между прочим, муж законный имеется. Очнись!
Взаимная симпатия чувствовалась, как рукой по оголённому проводу. Аня не глупенькая девочка, чтобы не видеть, не понимать, что происходит между ними двумя, но они не звери, чтобы бездумно следовать желаниям.
Георгий Давидович, именно Георгий, именно Давидович, а не Егор, не поддаётся, и ей необходимо держать себя в руках!
– Пока, Василёк! – попрощался он с Василисой, вызвав по-настоящему счастливую улыбку дочки. – Привезёшь мне браслетик из ракушек?
– Да! – подпрыгнула на полке Василиса. – Привезу!
«Мы сели в поезд», – написала Аня чуть позднее Олегу, отчиталась, хоть он вопросов не задавал, видимо, свято верил в самостоятельность жены, её безграничные возможности дотащить огромный чемодан, сумку и трёхлетнюю дочь до поезда.
«Как добрались?»
«Коллега подвёз», – не стала обманывать она.
Не умела врать, не научилась за почти двадцать восемь лет жизни, и начинать не собиралась.
«Отлично. Привет коллеге».
Сколько же она передумала об этом коллеге, чего только не представляла, как только не ругала себя после собственных фантазий, которые бились в ней двое суток пути к Чёрному морю. И столько же на обратном пути.
А уж, сколько мыслей и воображения пришлось на долгие южные ночи, когда не спалось от духоты и накатывающего некстати желания, стоило вспомнить горячий шёпот: «Я бы с удовольствием».
Танец на восьмое марта, спринг-роллы на обед, белозубая улыбка, внимательный карий взгляд, упрямый локон на лбу, шутливые интонации в голосе, дружеские объятия, такие, совершенно между делом, при нечаянных встречах в отделении стационара…
Встречал их с Василисой Олег, дочка была счастлива, Аня, честно говоря, тоже. Увидь она на перроне того, кто их провожал, неизвестно, сдержала бы она эмоции. Вдруг выдала бы свои мысли, чувства, желания, ведь врать и приотворяться у неё никогда не получалось, а этого допустить ни в коем случае нельзя.
У Егора есть женщина. У неё – муж.
Глава 5
Георгий Давидович наконец-то закончил приём. Рабочий день затянулся, честно говоря, изрядно вымотал. Три операции до обеда, не успел толком поесть – приём. Вместо пяти пациенток семь, в том числе постоянная, на диво упрямая.
Он уже отказывал несколько раз этой особе, просил подождать с очередным вмешательством, искренне считал не только лишним, но и опасным. Сколько можно бороться со старостью ценой собственного же здоровья?
Желание женщины видеть молодое отражение в зеркале похвально. Положительно сказывается не только на жизненном тонусе самой пациентки, но и на его кошельке. Только когда кардиологи разводят руками, анестезиологи отмахиваются ссаными тряпками, лишь бы не брать на себя ответственность за идиотизм пациента, остро встаёт вопрос состояния психики женщины, а не её форм.
Хочется даме выглядеть, как мумия – её право, он хоть глаз ей на жопу натянет. Но можно обойтись без смертей на операционном столе во имя «красоты»? Вот что-что, а сомнительная репутация клинике не нужна точно.
Георгию сначала Рус тот самый глаз на задницу натянет. Потом Роспотребнадзор с прокуратурой отымеют в особо извращённой форме. Да такой, что богатый сексуальный опыт не спасёт от крайней степени удивления. Это если выражаться цензурно.
Быстро принял душ, переоделся, накинул куртку, выбрался в полутёмный коридор. Приём окончен, стойка ресепшена чуть подсвечена, администратора след простыл. У дверей маячил охранник, в ожидании, когда последние врачи покинут помещение, и он, наконец, сможет уставиться в телевизор и закинуться чаем.
Автоматически остановился у дверей с табличкой «Лапина Анна Викторовна», прочитал дважды, с каким-то неясным удовольствием, как деликатес смаковал. Анна Викторовна, Анна, Аня, Анюта… Почему Анюта, Георгий сам не понимал.
Для него она стала Анютой как-то в одночасье, словно тумблер переключился с привычной Ани к тёплой, уютной, такой, что затискать бы, зацеловать, Анюте.
Как же она ему нравилась, как нравилась, до дрожи в подреберье и руках, просто чудо какое-то, настолько нравилась. Не то сама Анюта чудо, не то чувства его, неизвестно откуда взявшиеся. Совершенно лишние, ненужные ей. Ему, пожалуй, тоже.
К адюльтеру Георгий относился спокойно, с толикой юмора, полагая, что моногамия – не главная добродетель человечества вообще и в отношениях в частности. Не было у него делений на женщин и мужчин, он не считал мелочно, что верность – прерогатива исключительно женщин, мужикам по статусу полагается собирать всё, что подаёт признаки жизни и согласно.
Верность – это добрая воля человека, а не навязанное социумом обязательство. Неважно, какого пола и статуса этот человек. Для этой самой воли нужна серьёзная мотивация, какой встречать ему ещё не приходилось, несмотря на долголетний опыт отношений с одной женщиной.
Для загулов, причём взаимных, тематических вечеринок со сменами партнёров, как вместе, так и по раздельности, мотивов с Индийский океан, а для моногамии – нет.
У Анюты же, очевидно, был иной взгляд на отношения, брак, верность, на жизнь вообще. Кто он такой, чёрт возьми, чтобы ставить под сомнения её убеждения?..
Хотел, тысячу раз порывался, каждый раз останавливался, порой мысленно бил себя ногами под дых, чтобы вернуть мозгам данную природой возможность соображать. Не нужен ты этой девочке со своими представлениями о «прекрасном». Просто-напросто не нужен, да и она тебе… зачем?
Хочется испортить кому-нибудь жизнь – есть Кристина. Тварь танком переехать можно, развернувшись трижды на месте, и ничего с этой сукой не случится, лишь отряхнётся и счёт предъявит за причинённые неудобства.
Выбросить бы из головы мысли об Анюте, желания, воспоминания о минутах общения, которые он складывал поближе к сердцу и любовался ими в приступах ненужной сентиментальности, но, похоже, Георгий становился отъявленным мазохистом и выбрасывать ничего не собирался. Напротив, он прямо-таки смаковал каждый миг, дыхание, взгляд, полунамёк на взаимную симпатию.
Говорят, для психики важно пережить опыт первой любви, с её возвышенными порывами, идеализациями. С открытием в первую очередь самого себя, своего места в мире чувственности. Георгий начал со второй, если не третьей, пятой, одиннадцатой любви, изначально покрытой коростой цинизма, похоти и сексуальных экспериментов за гранью общепринятых понятий.
Видимо, его чувства к Анюте были той самой, не случившейся в юности, первой любовью, поэтому Георгий не хотел, скорее не мог отпустить её. А что делать с ней, тоже не понимал, потому просто-напросто наслаждался, раз выпала такая возможность.
Неожиданно услышал шум за дверью кабинета, следом раздался отчаянный детский плач и глухой голос Анюты, уговаривающий не плакать.
Дважды стукнул костяшками пальцев по двери, открыл кабинет. Василиса – трёхлетняя очаровательная особа, – сидела на стуле, вцепившись в стол, и совершенно не очаровательно надседалась в рёве, одновременно пытаясь увернуться от рук мамы.
– Анют, что случилось? – нахмурился он, оглядывая представшую картину.
– Мы уже уходим, Егор Давидович, – выпалила Анюта, бросая быстрый настороженный взгляд на нежданного гостя.
– Нет, я не пойду! – закричала Василиса, забарабанив ногами в розовых кроссовках по столу.
– Хорошо, останешься, – согласился Георгий, садясь на корточки рядом со стулом Василисы.
Та озадаченно посмотрела на говорящего, недовольно повела плечиком в белой пушистой кофточке, задумалась о чём-то своём и снова закатилась в крике, настолько громком и отчаянном, что на пороге появился охранник, внимательно оглядывая происходящее.
– Говорит, зубик болит, а к зубному идти отказывается, – выдохнула Анюта, извиняясь тоном и жестами. – Пойдём, Василиса, – попыталась поднять упирающуюся всем телом малышку.
– Не пойду! Не пойду я!
– Зубик – это плохо, – отреагировал Георгий. – Записались к врачу?
– Какое там, – в отчаянии махнула рукой Анюта. – Позвонила в несколько ближайших клиник, нигде записи нет. Поедем в районную, к дежурному…
– Не поеду! – спрыгнула Василиса со стула.
Плакала в три ручья, неизвестно – от страха перед зубным врачом или от боли. Крохотными ладошками она обхватывала пухлые щёчки, отчаянно тёрла с правой стороны, давила себе на ушко и от этого ревела ещё сильнее.
– В садике, что ли, её так напугали?.. – чуть не плача, проговорила Анюта. – Василиса, одевайся.
Попыталась надеть на дочку курточку, не тут-то было. Куртка была с возмущением отброшена, туда же отправилась шапка. Только с ботинками произошла заминка, шнурки – не самая простая штука для трёх лет.
Георгий достал телефон, набрал номер знакомого, словно по заказу – детскому стоматологу. Запись у того оказалась забита под завязку, дежурный врач тоже был занят по горло, но принять, естественно, согласился без всяких разговоров. Если одному из Сабуровых нужно, никаких проблем.
Анюта не спорила, подхватила сопротивляющуюся дочку, дождалась на крыльце, когда Георгий подгонит машину, уселась на заднее сиденье, с трудом пристегнув малышку. Детского кресла у Георгия, естественно, не нашлось, времени искать – тоже, успеть бы добраться до закрытия. Серёга обещал подождать сколько надо, а хныкающая всю дорогу Василиса явно требовала срочной помощи.
Детская стоматологическая клиника встретила просторным, разукрашенным холлом с телевизором, откуда лились песни бодрых мультипликационных персонажей. Приветливая администратор со светящимися рожками-бабочками вручила Василисе игрушку, дав на выбор несколько, показала на связку воздушных шаров под потолком, пообещав любой после посещения доктора. Не просто какого-то обычного доктора, а самого что ни на есть волшебного.
Волшебного доктора Георгий знал отлично – приятель Руса, счастливый отец троих детей, врач с большим опытом. Уговорить мог кого угодно на что угодно, не говоря уже о маленьких пациентах, даже таких перепуганных и скандальных, как Василиса.
– Не пойду, нет, сам иди! – закричала Василиса Георгию, подпрыгивая в негодовании на одном месте.
– Вместе пойдём, – вдруг заявил Георгий. – Мне тоже надо зубик полечить. Сначала мне вылечим, если будет не больно – тебе.
Василиса окинула заплаканными глазёнками говорящего, видимо, решила, что сделка стоит свеч, согласилась взять за руку и вплыла в кабинет. Окинула встречающего врача максимально подозрительным взглядом, таким, что не подходи, если бы на самого Георгия так посмотрела пациентка, он бы точно растерялся, а Серёга лишь широко улыбнулся, приглашая обоих в кресло.
– Показывайте ваш зубик, будем лечить, – важно заявил он, глядя на Георгия без тени улыбки, всё серьёзней, чем при фейслифтинге.
Пришлось покорно открыть рот, держа Василису на руках, та извернулась, чтобы убедиться, что зуб действительно «лечат», чем-то дуют, жужжат и прыскают, что это ни капельки не больно. Да и доктор вызывает доверие, можно его потрогать, рассмотреть инструменты, покататься на кресле в виде динозавра, а потом получить воздушный шарик. Георгий, например, получил. Целое приключение, между прочим! Весёлое! А шарик нужен блестящий и голубой-голубой, как василёк.
За приём и лечение Георгий заплатил сам, даже спрашивать притихшую Анюту не стал, она не нашла в себе силы спорить после пережитых злоключений. Лишь горячо благодарила, едва сдерживая слёзы, когда он вёз своих девочек домой. Когда они стали его? А бог его знает… Не просто так доктор волшебный, видимо.
Глава 6
Голова болела нещадно, в течение дня терпимо, но после вечернего приключения с зубиком Василисы, Аня думала – не выдержит, разревётся вместе с дочкой.
Хорошо, что Георгий Давидович помог, отвёз их с малышкой к знакомому стоматологу, который принял без очереди и записи, ещё и зашёл с Василисой в кабинет, иначе дело завершилось бы грандиозной детской истерикой.
Откуда у Василисы страх врачей, Аня не понимала, она сама врач. Дочка бывала на её работе, видела людей в белых халатах, брали её и на подстанцию скорой помощи, когда некуда было пристроить. Василиса спокойно общалась, не капризничала и не боялась.
Но стоило речи зайти о любом детском докторе, от участкового педиатра или врача в детском саду, до того же стоматолога, Василиса впадала в неистовство. Обычно к врачам с ней ходил Олег, он умел договариваться с дочкой, видимо, поэтому с Георгием Давидовичем согласилась зайти в кабинет.
Поднимались в лифте на свой двенадцатый этаж. Василиса довольно крутила в руках игрушку из стоматологии и дёргала за верёвочку воздушный шарик, позабыв, как поставила на уши не только маму, но и постороннего человека.
Аня же не могла выкинуть из головы злоключение, то, как ехали в полутёмном салоне автомобиля. Негромко играла попсовая, расслабляющая музыка, заглушая шелест шин по асфальту. За окном мелькал осенний город, сверкал ярко-жёлтыми и красными вспышками листьев и иллюминацией.
Егор смотрел на дорогу, иногда бросал взгляд на заднее сидение, где устроились Аня с дочкой, поглядывал в боковые зеркала. Руки расслабленно лежали на руле, рукав свитера немного задрался, оголяя запястье, показались часы и родированный браслет с фирменным логотипом. И почему-то этот модный аксессуар напомнил, что вообще-то они с Егором ровесники.
Она невольно засмотрелась на ухоженные руки, пальцы с аккуратными ногтями, на левой руке красовалось кольцо того же бренда, что и браслет. Интересно, обручальное, помолвочное, Кристина подарила? Почему на левой?..
Необходимо выбросить все эти мысли из головы, просто взять и выкинуть, как ненужный хлам. У Георгия Давидовича, да, именно по имени отчеству, своя жизнь с Кристиной, у Ани своя.
– Во двор? – спросил Георгий Давидович, обернувшись к притихшей Ане.
– Да, третий подъезд, – прокашлявшись, ответила та.
Остановились, Аня выбралась, помогла Василисе, набрала воздух, чтобы рассыпаться в благодарностях. Понимала, деньги Георгий Давидович не возьмёт, пытаться всучить – нарваться на конфликт. Ругаться совсем не хотелось, и не из-за его статуса, а просто не хотелось и всё.
– Не стоит, – на излёте поймал её речь Георгий Давидович. – Всё хорошо, Анют. Рад, что оказался полезен.
– Всё равно спасибо, Георгий Давидович! – с жаром выпалила Аня, едва удержавшись от поцелуя в щёку. Как глупо и нелепо она бы выглядела, представить страшно.
Георгий Давидович, нахмурился, наигранно обернулся. Внимательно посмотрел за свою спину, за Анину. Отошёл на пару шагов, заглянул под лавочку, за ещё зелёный куст сирени, будто искал что-то. Вернулся в исходную позицию, сказал:
– Егор, Анюта, просто Егор.
– Но?.. – Аня растерялась от тона и представления, которое увидела.
– Здесь нет никого, опустим формальности. Повтори: «Егор», – проговорил он имя едва ли не по буквам.
– Егор, – улыбнулась Аня.
– Умница.
Вдруг Егор сделал шаг вперёд, прижал Аню к себе совсем не дружеским жестом – женщина всегда такое чувствует, понимает, если не разумом, то позвоночным столбом, – сразу же отошёл на исходное расстояние. Улыбнулся и поспешил к машине, на прощание помахал Василисе рукой, та довольно закричала, подпрыгивая на месте:
– Пока, пока!
А Аня вдохнула полной грудью воздух, чтобы остыть от нахлынувших эмоций. Настолько неоднозначных, вернее уж очевидных, что хотелось окунуться себя в ледяную воду, с головой окунуть и подержать там часок-другой, чтобы опасные желания вытравить.
Пахло почему-то снегом… Почему снегом? На дворе осень, золотая, тёплая, разгар бабьего лета. Снегом пахнуть никак не могло, а запах просто впился в мозг, оседал на подсознание, впитывался в подкорку.
Теперь они с Василисой поднимались на лифте, Аня боролась с головой болью и запахом этим, будто поселившемся в ней навсегда.
Открыла дверь, в нос ударил совсем другой аромат, вернее вонь – алкоголя. Конечно, как она могла забыть, у Олега закончилась смена. Видимо переусердствовал с отдыхом, зная, что Аня взяла Василису с собой на работу.
Когда же это закончится, и закончится ли вообще?
Она, правда, всё понимала, возможно, даже больше Олега. Сочувствовала ему, бывшим коллегам, которые порой торчали в их квартире, пациентам, пострадавшим, она даже врачей приёмных покоев понимала, сопереживала им – тоже работа не сахар. Но и себя всё чаще и чаще становилось невозможно, до желания выть, жалко.
Почему дэпные дедки уходят из дома без порток и замерзают в сугробах, бабки забывают принять лекарства, малолетние идиотки демонстративно жрут таблетки, подростки решают, что зацепер – это круто, а она выслушивает, входит в положение, убирает бутылки… Сколько можно-то? Сколько?!
Накануне они сильно с Олегом поругались. Дошло до безобразных криков с её стороны и хлопанья дверями с его. Шваркнул так, что посыпалась штукатурка, сломался замок, пришлось вызывать мастера, едва на работу не опоздала.
Аня сначала пыталась спокойно разговаривать, потом начала с жаром доказывать свою правоту, после перешла на ультиматум: или Олег уходит с долбанной скорой, или она уходит у него.
