скачать книгу бесплатно
– Пожалуйста, – чуть хрипло ответил Леонид.
– Я правда не… не такая! – горячо воскликнула гостья.
Леонид отвёл взгляд, внезапно смутившись, как пацан. У него что, мысли на лице написаны? Непростительно, Леонид Борисович, непростительно, не маленький мальчик, пятый десяток на подходе. Тридцатисемилетие встретил в этом году, в Германии, тихо, без пышных празднеств, громких поздравлений, на рабочем месте. Выпил вечером пива, поговорил с семьёй и лёг спать.
– Но ведь вы фея? – решил поставить точки над i Леонид.
– Фея, – подтвердила фея.
«Тогда с какой радости «не такая»? Раздевайся, ложись», – захотелось ответить Леониду.
Естественно, промолчал, язык бы не повернулся. Да и не собирался он пользоваться услугами дамочки. Хотел, да, но на самом деле не собирался. Мало того, что можно подцепить что угодно, в любой комбинации, он слишком уважал себя, чтобы опускаться до подобного. Он не принц на белом коне, но предлагать за секс с собой деньги – увольте!
– Тогда почему фея? – Леонид продолжил разговор.
– Мама так решила, – пожала плечами гостья.
– Мама решила?! – не скрыл удивления Леонид.
С ума сойти. Одины решали, что каждый рождённый в семье ребёнок непременно должен стать врачом, в крайнем, самом крайнем случае, специалистом по иппотерапии, а у некоторых семейное дело – эскорт. Докатились, чёрт возьми!
– Ну, да. Дорофея – Фея.
Леонид едва не поперхнулся тортом, от неожиданности пролил кофе – дрогнула рука. У него, того самого Одина, дрогнула рука! Быть не может!
– То есть Фея – это имя? – переспросил он.
– Имя, – кивнула Фея. – А вы что подумали? – сощурила она глаза.
– Что вы, правда, фея, – нашёлся Леонид. – Зубная, например. Она мне с детства денег должна, за все молочные зубы, между прочим.
Он даже не лукавил, детям Одиных Зубные феи пятачки под подушку не клали. Зато подрастающее поколение твёрдо знало, что такое медиальные, боковые резцы, моляры и клыки. Смена зубов – ничто иное, как дифиодонтизм. Никакие феи за естественный процесс монетку не принесут. Хочешь монет – многолетний труд тебе в помощь.
Фея засмеялась, Леонид же невольно засмотрелся на красивый поворот головы, раскрытый в журчащем смехе рот, ровные зубы… вот, снова!
– Чем же вы занимаетесь, раз не Зубная фея?
– Маркетингом, – после незначительной паузы ответила Фея, словно не была уверена в том, чем занимается.
Впрочем, это вполне могла быть официальная версия, для общественности, Леонид по-прежнему ничего не знал о сидящей напротив привлекательной девушке.
Узнать хотелось, ещё как хотелось. Не умрёт он от проблем, которые свалятся на голову из-за интрижки с соседкой. На вид Фея совершеннолетняя, остальное – неважно. Муж, естественно, проблема, только не похоже, что у неё есть муж или близкий мужчина, иначе он, а не Леонид решал бы проблему с пожарной сигнализацией, и машина, учитывая стоимость жилья, была бы лучше.
– Фея, чем вы сегодня занимаетесь? Давайте сходим куда-нибудь вечером, правда, я давно не был в городе, не знаю, какие заведения сейчас актуальны, предлагаю на ваш вкус. И за мой счёт, естественно, – добавил он, будто девушкам типа Феи стоит уточнять подобный нюанс.
– О? – Фея посмотрела внимательно на Леонида.
Он невольно подтянулся, даже живот втянул, несмотря на то, что с прессом и вообще физической формой у него было всё отлично. Спорт, как обязательная составляющая жизни, иначе бы загнулся с таким-то графиком.
– Я не могу… простите, – прошептала она, смущаясь.
– Не стоит смущаться, Фея, – спокойно ответил Леонид. – Я взрослый мальчик, не умру от отказа.
Глава 6
Последнюю неделю я чувствовала себя белкой в колесе, ужаленной в мягкое место. Всегда себя так ощущала с тех пор, как случилось то, что случилось, но последняя неделя оказалась каким-то адом.
В понедельник учительница сына, от которой он был в восторге, вызвала меня в школу. Запинаясь, она сказала, что с этого дня у детей физкультура на улице, на стадионе в парке. И всё бы ничего, но проехать туда ребёнку-колясочнику сложно из-за весенней грязи – парк не просох, значит, кто-то должен помогать Мише. Кто-то – это я, кто же ещё.
Школа самая обыкновенная, младшие классы находились на первом этаже, тьюторы не предусмотрены. Одна учительница на тридцать с лишним человек, а она хоть и любимица всего класса, не волшебница.
Первое время я сидела под дверью класса, в рекреации, готовая в любой момент прийти на помощь сынишке, но длилось это недолго. Быстро стало понятно, что Миша отлично вписался в коллектив, никто его не дразнил, не задавал обидных вопросов, коляска вызывала интерес и даже некоторый ажиотаж среди малышни. В который раз вознесла хвалу богу, что жила именно в этом районе.
Помимо элитных комплексов здесь стояли дома бизнес-класса, большинство детей из нашей школы были именно оттуда, и вопреки ожиданиям и стереотипам, детки подобрались неагрессивные, по-хорошему любопытные, мотивированные на учёбу. С ужасом я вспоминала своё детство, в котором мои друзья-приятели были обделены не столько финансовыми благами, сколько вниманием, любовью, теплом, что и вываливали на окружающих отвратительным поведением, злостью, драками. Бедность чувствовалась остро, но вкупе с чувством брошенности, ненужности, выливалась в гремучий коктейль злости ко всем и вся.
Почти сразу учительница сказала, что моё присутствие не обязательно, сейчас же оказалось – три раза в неделю нужно присутствовать на уроках физкультуры.
– Это временно, – извиняясь, говорила учительница, я соглашалась.
Пришлось идти на поклон к Антону Семёновичу, смотреть в лицо бывшего мужа, раболепно улыбаться, заламывать руки и просить, просить, просить.
– Никаких проблем, Дорофея, – сладко улыбнулся Антон, вызывая неприятную дрожь во всём организме, от затылка до пяток, включая внутренние органы. – Лично позвоню Андрею, – назвал он имя моего непосредственного руководителя.
– Спасибо! – горячо закивала я, смотря преданно в глаза, помня, что я – мальтийская болонка, никаких клыков и рычания. Алабая придержим для Роди.
– Не за что, помни, если что, мы с Верочкой…
– Да, конечно, спасибо, Антон Семёнович! – пропела я, уже просачиваясь в дверь.
Верочка, меня трясло только от упоминания имени «Вера», даже если речь шла не о жене Антона. Тот факт, что она подруга Виталины, меня нисколько не волновал, теперь уже не волновал, будет сказать правильней, а вот последняя встреча с Верой по сей день стояла перед глазами.
В один далеко не прекрасный день я поняла, что у меня нет денег. Просто – нет. Совсем. Миша лежал в больнице, ему постоянно что-то требовалось, начиная с влажных салфеток и памперсов, заканчивая лекарствами, которые порой стоили, как крыло самолёта.
Родион, конечно, выделял от щедрот, только этого катастрофически не хватало. Я честно пыталась экономить на себе, чаще на еде, от остального пришлось отказаться раньше. Дошло до того, что я начала потихонечку продавать вещи через сайты объявлений, чтобы покупать Мише самое необходимо, подкармливали же меня соседки по палате, такие же несчастные матери, как я. У них были родители, некоторых даже не бросили мужья, что было редкостью.
Я решила, что нужно что-то делать, искать работу, совместимую с болезнью сына, почасовую, ночную, какую угодно. Должность нашлась скоро – курьер. А на что я могла рассчитывать с образованием «колледж и коридор», забыв, как держать ножницы?
Не гордая, решила я. Ноги, руки есть – курьер из меня выйдет отличный. Работала не целый день, в это время за Мишей присматривали санитарки и сердобольные соседки по палате, хорошо, что проблем он не создавал. Мой крошечный малыш понимал, в какое положение мы попали, поэтому изо всех силёнок терпел боль, неудобства, не хныкал, не плакал, не капризничал, просил о помощи в самых безвыходных для него ситуациях, например, проблемы с туалетом у нас решились далеко не сразу.
Получив очередной заказ, ничего не заподозрила. Бизнес центр, комната номер такой-то, ничего неожиданного. Вот только дверь мне открыла Вера, сначала хмуро посмотрела на меня, в глазах мелькнуло узнавание, а после на её лице расползлась самая гадкая, ехидная улыбочка, какая только может существовать в природе.
– Ты ли это, Дорофея? – пропела эта дрянь, поправляя рыжую прядь волос, которую вырвать бы с корнем и скормить псам.
– Я, – спокойно ответила, задрав нос. – Моему сыну надо что-то есть, представь себе, так что, да, это – я.
– Наконец-то ты на своём месте, отребье, – процедила Вера. – Именно там, где и должна быть.
– Заказ забирать будете?
– На чаевые не надейся, – прошипела та в ответ. – Нужно было думать, когда рожала, теперь носи свою сумку и не ной, что «ребёнку нужно что-то есть».
Вера сунула мне в руки деньги, демонстративно отсчитав мелочь до самой последней копейки, причём эту мелочь собирали всем офисом, не водится у подобных людей монеты жменями, посмеиваясь, а то и откровенно гогоча. Попробуй не поддержи Веру – уволит сразу.
Последнее, что я слышала, уходя по коридору, это визг бывшей родственницы:
– Антон, ты не поверишь, что сейчас произошло! Расскажу, обоссышься от смеха!
И гомерический смех мне в спину, по-настоящему издевательский.
Не знаю, обоссался ли Антон, но на следующий день он появился в больнице, приволок пакет фруктов и сладостей Мише, немного поговорил с племянником, который заметно не хотел общаться с дядей, и вытащил меня в коридор.
– Дорофея, Фея, Фея, – растянул он губы в слащавой улыбке, традиционно посмотрев на меня сверху вниз. – Почему ты не сказала, что у тебя всё настолько плохо?
– А как у меня должно быть? – уставилась я на Антона, внутренне содрогаясь от того, насколько же он похож на Родиона. – Ты видел, в каком состоянии Миша? То, что даёт его папаша, не хватает и на половину расходов! В нашей стране, оказывается, медицина бесплатная, а всё, что требуется инвалиду, предоставляет государство! – повторила я слова Родиона, за которые едва не убила его.
На полном серьёзе, если бы в тот момент рядом со мной находилось какое-нибудь потенциальное орудие убийства, что угодно, я бы пополнила криминальную статистику.
– Не кипятись, – остановил меня Антон. – Я с деловым предложением.
Естественно, я послала его далеко и надолго с этим самым предложением. Во-первых, от одной мысли зависеть хотя бы от одного человека этой семейки становилось тошно, во-вторых, какой из меня маркетолог, я с трудом представляла, что это слово значит.
– Не горячись, надумаешь – звони.
Через день я надумала, позвонила, с тех пор изображала мальтийскую болонку в присутствии Антона, а что делать? Что?
Ещё на этой неделе мы с Мишей начали проходить МСЭ[1 - МСЭ (медико-социальная экспертиза) – определение в установленном порядке потребностей освидетельствуемого лица в мерах социальной защиты], а для этого, как известно, нужно обладать недюжинным здоровьем, стальной нервной системой и морем свободного времени.
Поэтому я носилась как ошпаренная, пытаясь успеть одновременно везде, даже почувствовала благодарность к Антону, который закрывал глаза на совершенно бесполезного работника в моём лице. Действительно, несправедливо, что к единственному человеку, который реально помогал, я относилась с неприязнью. Но он был членом своей семьи, обладал одинаковой внешностью с Родей, а только один этот факт тянуло на расстрельную статью.
Примчавшись в положенное время, едва не опоздав, я глянула на себя в зеркало в холле дома. Что ж, недурно. Волосы уложены, макияж нанесён, духи чувствуются. Очень часто я хотела выйти из дома растрёпанной, иногда не хотелось даже чистить зубы, не то что вспоминать каждое утро про скульптурирование лица, но позволить себе не могла.
Внешность мамы – часть мира моего сына. Он не видел меня другой, я всегда наряжалась и сияла, как фейерверк, ведь мир – отличное место для жизни.
Поймала в зеркале заинтересованный взгляд соседа с четвёртого этажа, ответила самой милой улыбкой, на которую только была способна. Мужчина, правда, был глубоко и многодетно женат и прямо сейчас вёл выгуливать пекинеса, который задорно похрюкивал, но разве это причина не улыбнуться в ответ. Переходить к флирту ни он, ни тем более я, не собирались.
Я не хотела ставить крест на женской судьбе, но понимала, что иначе не получится, пока Миша настолько нуждается во мне. Попросту не могла впустить в наш тесный мирок постороннего мужчину. В то, что гипотетический некто станет относиться к моему особенному ребёнку как к родному, я поверить не могла.
На моей памяти не случалось ничего подобного. В детском доме каждый первый ребёнок был брошен отцом, матери появлялись время от времени, некоторые даже забирали детей, но случаев, чтобы отцы интересовались судьбой чада, припомнить я не могла.
Усыновители? Да, были, только у меня были серьёзные сомнения, что дети были им нужны, скорее шли навстречу жёнам. О чём вообще говорить, если родные отцы бросают?
Оставались случайные связи… только, помилуйте, даже на самую случайную, пятиминутную связь нужно время, а это самый ценный ресурс. Времени у меня не было. Совсем.
Да и не хотела я ничего случайного, просто понимала, что другого не дано. Например, новый сосед, художник… Разве можно согласиться на что-то временное, поверхностное с таким мужчиной?
Я не знала, может быть у него отвратительный характер, он зануда или неряха, но внешне он выглядел, как огромный, шикарный приз для любой женщины. Этот торс… с ума сойти, я не видела ничего подобного. Накачанный, но без жутковатой скульптурности сумасшедших бодибилдеров, когда кажется, что от прикосновения мужик или сдуется, или из него потечёт глицерин, с растительностью, которая убегала блудливой дорожкой от груди к резинке пижамных штанов, а там… там… в общем, тонкий трикотаж отлично демонстрировал то, что на дворе утро, придавленное трусами.
И вот такой экземпляр, художник, что для меня звучало по-особенному волшебно, почему-то я всегда восхищалась людьми искусства, наверное, потому, что сама родилась совершенно бесталанной во всех областях, пригласил меня на свидание, а я взяла и отказала.
Вынуждено. У меня уроки физкультуры, комиссия для комиссии и ещё три комиссии сверху, но отказала же. Сама!
Видимо, провальная личная жизнь у женщин нашего рода в крови. Записано в родовой программе, карма. Не помнила ни одной счастливой женщины у нас. Бабушка развелась, мама родила меня без мужа, без вести пропала, тётке тоже не повезло. Скажу больше, за всю свою жизнь я не встречала ни одной счастливой женщины. Ни одной!
В благочестивом семействе Родиона по шкафам были спрятаны такие скелеты, что моя тётя со всей неустроенностью казалась счастливицей. В больнице, где провела много времени и по сей день поддерживала общение с некоторыми мамочками, я видела загнанных, усталых женщин, большинство из которых бросили мужья, когда узнавали, что болезнь ребёнка не на неделю, месяц или год, а надолго, иногда навсегда.
Год назад я считалась любимицей фортуны, выхватившей выигрышный лотерейный билет. Я и сама в это верила несколько лет после свадьбы, пока не узнала, что никакого, самого завалящего билета у меня нет, еду зайцем, а всё счастье доставалось любовнице мужа – Виталине. Со всех сторон подходящей партии для Роди.
Какое-то время Родя, как честный муж и порядочный человек, скрывал от меня эту порочащую связь, потом пытался скрыть от семейства, дабы сохранить честь возлюбленной, не мою, естественно, когда же семья всё-таки узнала, невозможно преувеличить их счастье от понимания, что сын, внук и брат одумался.
Ещё несколько лет я жила на правах приживалки, отчаянно пытаясь сохранить то, что кто-то неосторожно назвал семьёй, и только сейчас начала принимать, что ничего похожего на семью мне попросту не дождаться. Карма рода, что поделаешь.
Услышала шаги за спиной, кто-то встал рядом, покосилась. Сосед. Лёва. Интересно, Лёва – это от полного имени Лев?
Лёва остановился не один в ожидании лифта. Рядом стояла девушка, молодая и очень хорошенькая, несмотря на мешковатый спортивный костюм и поясную сумку. Подростковый наряд, минимум неуместный для свидания. Хотя… мне ли рассуждать, с моей-то родовой программой, в чём ходят на свидания.
Наверняка под этим плотным трикотажем надето шикарное нижнее бельё, потому что прийти к такому мужчине в скромненьком трикотаже откровенно грешно.
Лифт приехал, мы зашли втроём, я нажала на кнопку, изучая неимоверно интересный орнамент на полу. Сплошной серый, загляденье.
– Добрый вечер, Фея, – произнёс сосед, художник и Лев.
– Добрый, – кивнула я, лучезарно улыбнувшись.
Для грусти причин не было, а если и была, стояла рядом в спортивном костюме, поправляя длинные русые волосы, не тронутые краской, то это совершенно не должно мне мешать сиять, как самый огромный фейерверк. И не мешало, к слову.
– Добрый вечер, – спутница Льва решила быть вежливой.
– Добрый, – ответила я, улыбаясь ещё шире.
Глава 7
Стоило труда держать лицо в течение всего дня, сегодня это было особенно сложно. День, когда жизнь Миши перевернулась с ног на голову, вернее сказать, отняла у него ноги.
Нет, физически ноги у него остались, но ходить, а тем более бегать, он больше не мог. И это в какие-то шесть лет! Почему, почему это случилось именно с моим мальчиком? Если бы была возможность, я бы забрала все его печали и недуги, сама бы села в это грёбанное кресло, умерла бы, лишь бы Миша был здоров. Жизнь не спросила, у неё оказались другие планы.
– Спокойной ночи, мамочка, – полусонно пробормотал Миша, довольно вздохнул и почти сразу уснул.
Какое счастье, что он или не помнил дату, изменившую его жизнь, или попросту забыл, отвлёкшись на мальчишеские интересы и школьные проблемы.
Я отложила в сторону книгу со сказками, выключила ночник и тихонечко вышла из комнаты. Сказка на ночь, то единственное, что позволял себе мой мальчик из детских привычек, это было его крошечной тайной. Он считал, что уже достаточно взрослый для нежностей, чтения волшебных историй и веры в чудеса, что не удивительно, учитывая, сколько ему пришлось пройти.
Ужасно хотелось плакать, реветь хотелось, выть во весь голос. Зажимая рот, я сползла по стене на пол и мелко затряслась, глотая обжигающие слёзы. Как же плохо, как несправедливо. Почему? За что?!
Взгляд уткнулся в инвалидное кресло в прихожей. Специализированное, с электроприводом, для улицы, со специальными колёсами. Раньше я понятия не имела, что кресла-каталки бывают разные. Представляете? То, что стояло в прихожей, было настоящим чудом техники, которое досталось нам от благотворительного фонда точно таким же чудом.
Больше мы от благотворителей ничего не получали, что понятно. Мы с Мишей жили в отличных условиях, у меня была работа, автомобиль, основные нужды я перекрывала, пусть иногда с огромнейшим трудом, поэтому то, что нам досталось чудесное средство передвижения, было огромной удачей.
А ведь всего-то год назад мы находились на выездных соревнованиях по футболу команды, в которой играл Миша. Огромных результатов он не показывал, надеждой родного футбола не являлся, но сынишке нравилась секция, тренер, друзья. Он был в восторге от всего, что происходило – тренировок, игр, сборов, шумных, весёлых приятелей, всего, – и это было более чем достаточно для того, чтобы и я была тоже счастлива.
