скачать книгу бесплатно
– Нет ещё. Придумаем что-нибудь, – одобрительно улыбнулся Юрий Борисович, глядя на перепуганную Юлю.
– Её нужно в педиатрию, срочно! – УЗИ-специалист повысила голос, заставив Юлю вздрогнуть.
– Не нужно, – спокойно ответил Юрий Борисович, взял коллегу под руку, отвел в сторону, напоследок бросив широкую улыбку Юле, мол, всё под контролем.
– С ума сошёл? – Женщина-доктор старалась говорить тихо, только большой и пустынный кабинет УЗИ отлично создавал эффект эха, поэтому Юля слышала весь диалог.
– Сегодня Семёнов дежурит. Ты бы отправила свою дочь к этому коновалу, а? – с раздражением прошипел Юрий Борисович. – Я знаю, что ей нет восемнадцати. Беру ответственность на себя.
– Ненормальный, – вздохнула женщина.
На этих словах Юле стало ещё хуже. Боль пронзила живот от правого бока до спины острым, раскаленным, жгучим клинком. Юля тихо всхлипнула, готовая расплакаться от отчаяния, боли, жалости к себе.
– Юлия Владимировна? – Юрий Борисович мгновенно отреагировал на всхлипы.
– Просто Юля, – проныла она в ответ.
– Хорошо, Юля, сейчас мы поднимемся в палату, тебе станет легче.
Палата оказалась отдельной, на одного пациента. Медицинская сестра, бесконечно извинялась, пока заправляла постель, измученная Юля от излишней суеты успела устать.
– Хорошо, Юля, – сказал Юрий Борисович, когда Юля наконец-то улеглась, облачившись в ночную рубашку огромного размера с казенными печатями на плече и подоле. – Мне нужно тебя осмотреть, ты понимаешь, о чем я? На кресле. Ты понимаешь – как?
Юля понимала…
– Это может сделать кто-нибудь другой?
– Женщина? – сочувственно улыбнулся Юрий Борисович. – Нет, Юля, вечер пятницы, боюсь врачей женского пола не будет до понедельника.
– Тогда я папу подожду, – пискнула Юля, понимая, что ждать отца даже более глупо, чем настаивать на докторе женского пола.
– Твой папа в Красноярске. Прямо сейчас осмотреть тебя могу только я. – Юрий Борисович проговаривал по слогам, медленно, терпеливо, как учитель маленькому ребёнку непонятный материал. – Мы не можем ждать твоего папу. Не можем ждать другого врача. Не можем ждать утра. Скажи, что ты принимала?
– Ничего.
– Сдаётся мне, что ты лукавишь, итак?
– Баралгин.
– Сколько?
– Пять кубиков утром. И днём…
– Отлично, жду тебя в смотровой прямо по коридору.
– Я не пойду, – заупрямилась Юля. Конечно, она была неправа, только Юрий Борисович был не просто мужчиной, он был молодым мужчиной. Юля никак не могла… Никак!
– Юль, – вздохнул Юрий Борисович – Хорошо, давай так: твой папа гинеколог?
– Гинеколог.
– Он мужчина?
– Мужчина.
– Кому, как не тебе знать, что ничего страшного, предосудительного в осмотре мужчиной гинекологом нет. Стесняться не нужно.
Коридор казался чересчур длинным, медицинская сестра – очень навязчивой, мама – слишком далеко, Красноярск – недосягаемым. Юля, с раннего детства вращаясь в кругу друзей отца, поступила в медицинский институт. По всем законам она должна была выработать спокойное отношение к медицинским манипуляциям, но её накрыл приступ самой настоящей паники. Ей захотелось сбежать, запахнуть огромную ночную сорочку вокруг тела и нестись вдоль бежевых стен с деревянными перилами.
– Помнишь, мы уже встречались? – спросил с улыбкой Юрий Борисович в смотровом кабинете на фоне того самого, пугающего по одури кресла.
Юля не помнила и не хотела помнить. Она хотела зажмуриться, чтобы все исчезло, чтобы стыд, который настолько отчаянно сковал сейчас внутренности, что прошла боль, поглотил её целиком, без остатка. Чтобы сама она испарилась, растаяла как эфир. От мысли, что ее будет осматривать мужчина, было не по себе. Понимание, что этот мужчина еще и знакомый, точно не придавало решимости.
– Садись. – Юрий Борисович показал рукой на кушетку, Юля неуверенно посмотрела на застеленную поверхность. – Просто садись, на попу, поговорим, – пояснил он. Ты по-прежнему боишься ездить на мотоцикле?
Юля, наконец, вспомнила этого врача со спокойным, немного усталым взглядом. Вспомнила, при каких обстоятельствах они встречались.
Больше года назад она зашла к папе на работу, нужно было забрать бабушкины лекарства. Юля, сидя в просторном кабинете, взглядом скользила по справочной литературе, картинам на стенах. Всё это видела уже не один раз. Невелико развлечение – кабинет заведующего гинекологического отделения областной больницы. Стопка медицинских карт, бумаги, снимки, книги.
Владимир Борисович задержался у сложной пациентки. Юля пришла заранее в надежде перехватить папу – необходимо было сегодня сдать реферат, только отца не застала. Она нервно подергивала ногами в самой простой обуви, теребила маленькие белые пуговицы на блузке – хлопковой, простого кроя, с круглым воротничком и из атласной тесьмы бантиком.
Наконец-то зашёл Владимир Викторович, извинился перед дочкой, прижал к себе, прошептал: «Прости, прости». Напряженные плечи Юли тут же расслабились. Она улыбнулась. Ноги перестали отбивать бесполезную чечётку, руки оставили в покое несчастные пуговицы, спокойно опустились вдоль тела.
– Держи, – протянул зеленый пакет папа.
– Ты взял с собой ужин? – обеспокоилась Юля.
– Уверен, наше отделение не погибнет голодной смертью благодаря тебе, Юленька. – Владимир Викторович улыбался дочери, любовался ею, восхищался. – Сильно опаздываешь? – спохватился он.
– Сильно, – со вздохом согласилась Юля.
– Плохо. Беги. – Отец быстро поцеловал Юля, та развернулась к двери, чтобы спешно отправиться по своим делам и столкнулась с входящим врачом. Совсем молодым, скорей всего интерном или ординатором, на глаз возраст Юля определять еще не научилась.
Буркнув приветствие, она обогнула доктора и почти вышла из кабинета, как услышала за спиной:
– Ты на колёсах? – Владимир Викторович спрашивал предполагаемого интерна.
– Да.
– Рабочий день закончен, подбрось Юленьку, вам в одну сторону.
– Без проблем.
– Только смотри, чтобы без проблем, – назидательно проговорил Владимир Викторович подопечному.
Юля пошла следом за молодым доктором. Он представился Юрием, попросил подождать совсем немного, пока переоденется. Вместе они спустились на первый этаж и прошли по парковке областной больницы.
– Никогда не ездила? – услышала Юля, когда они подошли к месту назначения.
Она удивленно посмотрела на «колеса» – самый обыкновенный мотоцикл. Может, немного больше обычного… но всё же мотоцикл – один из самых опасных видов транспорта. Юля с сомнением оглядела агрегат, с ещё большим – Юрия.
– Держи. – Юра протянул круглый шлем, она покорно надела, чувствуя себя крайне глупо и скованно.
– Устраивайся. – Юрий сидел, перекинув длинные ноги через сиденье, и ждал.
Юля неуверенно присела, стараясь минимизировать прикосновения к мужскому телу. Услышала, а потом и почувствовала гул, зажмурила глаза. Проехали они совсем немного, медленно. Остановились у обочины рядом с широким газоном со свежей травой.
– Я проходил практику в травматологии, поэтому мы поедем не превышая скорости, аккуратно, и получится всё равно быстрей, чем на общественном транспорте. Лишь идиот не боится, поверь, я никогда не нарушаю правила, всегда предельно осторожен.
– Хорошо, – кивнула Юля. В конце концов её с мотоциклистом отправил папа, если бы Юрий был гонщиком, Юлю бы близко не подпустили к нему и мотоциклу.
Им едва удалось добраться до конца газона, снова пришлось остановиться.
– Юль, держись за меня крепче. Плотнее. Понимаешь, как?
– Как? – Юля слезла с мотоцикла, отступила на шаг, будто собиралась издалека посмотреть, как же нужно держаться. Может быть, покажут на какой-нибудь другой девушке? Одна как раз шла по тротуару между проезжей частью и газоном.
Вдруг, абсолютно неожиданно Юля оказалась прижатой спиной к мужской груди. Юрий крепко обхватил её за талию, нагнул влево, вправо, не теряя контакта тел. Каким же горячим он был, твёрдым, возмутительно сильным. Мужчиной.
– Примерно таким образом. – Тут же отошёл на несколько шагов Юрий, встав перед лицом Юли, чтобы поймать зрительный контакт.
Юля аккуратно, едва прикасаясь к ткани рубашку в мелкую, едва видную клетку, ухватилась за Юрия.
– Ну?
– Что ну?
– Ты будешь держаться крепче?
Юля резко отпустила руки, собралась уйти. Пусть провалится этот мотоцикл и Юрий вместе с ним. Из глубины души поднималась неприязнь к незнакомому человеку, а от шеи к лицу пополз румянец, задевая уши и кончик носа.
– Юля? – Юрий всмотрелся в лицо своей спутницы, будто только-только разглядел, буквально секунду назад. – В чем дело?
– Это неприлично… – прошептала в ответ Юля. Пусть думает что угодно, прижиматься к постороннему мужчине, так прижиматься – неприлично! Неловко, стыдно.
– Неприлично? – опешил Юрий. В лексиконе врача-гинеколога не могло быть такого слова, но у Юли-то было! Юленька. – Неприлично будет, если я разобью дочь своего непосредственного руководителя, а прижаться во время езды… – он продолжал всматриваться в лицо Юли, которое стало еще красивей то ли от гнева, то ли от стыда. – Я знаю, что нам поможет, подождешь меня? Только обязательно подожди! – быстро проговорил Юрий, прокрутил ручку стартера и рванул с места.
Вернулся почти сразу, протянул Юле тёмную кожаную куртку – плотную, жёсткую, прошитую спереди и сзади грубыми стежками.
– Надень, – протянул он куртку Юле. – В ней ничего чувствуется, – уточнил Юрий, игнорируя алые щеки собеседницы. – Это куртка моей жены, так что я знаю, о чем говорю. Поехали?
Юля облегченно вздохнула, выдавила: «поехали». Уселась на мотоцикл. В куртке, которая защищала от слишком интимного контакта действительно было комфортней.
Сейчас, в смотровой, Юрий Борисович смотрел так же, слегка насмешливо. Он рассказывал о двигателе и проблемах с ходовой двухколесного товарища, а сам в это время расправил пелёнку на гинекологическом кресле, рукой потянул к нему Юлю.
Отвернулся, продолжая неспешный рассказ, терпеливо подождал, пока пациентка собралась духом, устроилась удобней, максимально натянув подол ночной рубашки на низ живота, отдавая должное собственной стеснительности и изо всех сил постаралась абстрагироваться от происходящего.
Юля ждала, когда Юрий Борисович перестанет рассказывать про свой мотоцикл, обратит на неё внимание. Поймала его взгляд, и вдруг с ужасом поняла, что он уже давно ничего не рассказывает. Подол рубашки, целомудренно закрывающий промежность, приподнят, как необходимо для осмотра. Заученным движением Юрий Борисович устраивал Юлю удобней, и говорил.
– Сейчас мы только посмотрим. Животик расслабь. Юля, надо, – притворно-строго цыкнул он.
Юля зажмурила глаза, намереваясь честно вытерпеть всё, что будет с ней происходить, собралась духом, и вдруг услышала:
– Всё, вставай. Юленька, нам понадобится небольшое хирургическое вмешательство… Срочно.
Это было последнее, что она услышала, а потом разразилась слезами. Юля трусливо отказывалась от вмешательства, умоляла подождать папу и, в конце, всхлипнув особенно громко от простреливающей боли, пропищала:
– Я умру…
– Не умрёшь, это рядовая операция.
– Умру! – Паника захлестывала Юлю. Умение логически мыслить, оценивать происходящее исчезло, как и не бывало.
– Юля, ты же храбрая девушка, ты не умрёшь, – повторил Юрий Борисович. Слова врача должны были утешить, вот только совсем не утешали, не придавали ни храбрости, ни уверенности.
Паника холодной волной накатывала на Юлю, её начала бить мелкая дрожь. Не было ни единого сомнения – она умрет сегодня, пока папа в Красноярске, а мама с труппой на гастролях. Даже бабушка на даче, и нет никакой возможности сообщить родным о собственной скорой смерти.
Юля постаралась плакать тихо, краешком сознания понимая всю необоснованность собственного страха. Отлично осознавала, случись с ней – дочерью заведующего отделением, – нечто, угрожающее жизни или здоровью, уже был бы вызван не один врач с огромным послужным списком и клиническим опытом.
Она отлично понимала – это всего лишь паника, переизбыток эмоций. Может быть, она перебрала с обезболиванием… И именно от препарата у нее кружилась голова.
– Умру, – всхлипнула она в спину Юрию Борисовичу. Тот поспешил из смотровой, предварительно дежурно рассказав про подготовку к операции и анестезию. – Умру, – из чистого упрямства, иррационального желания, чтобы её пожалели, повторила Юля и заплакала. Через пару секунд рыдания её буквально раздирали, не осталось ни единого шанса, что она возьмет себя в руки.
Юрий Борисович тяжело вдохнул, словно Юля раздражала его, впрочем, скорей всего именно так и было, сел рядом с ней на кушетку и, улыбаясь явно через силу, начал говорить:
– Юля, ты умная девушка. Поступила в медицинский, твой папа врач. Ты прекрасно понимаешь, что не умрешь. Не надо плакать, утром голова будет болеть. Давай не будем…
Юрий Борисович вдруг подтянул Юлю на себя, усадил к себе на колени, как маленького ребёнка, и начал приговаривать, что она, конечно, не умрет. Что будет жить очень долго, поступит работать к ним в больницу. Не пристало настолько красивой девушке плакать из-за какого-то глупого врача, которому приспичило ее напугать.
Все говорил и говорил, без устали и перерыва. Детально рассказывал о течении операции, послеоперационном периоде, о том, чего именно Юле следует ожидать, как себя вести. Давал подробные, четкие и понятные инструкции – и Юле становилось ощутимо проще.
Юрий Борисович спрашивал о молодом человеке Юлии, его успехах, между делом похвастался достижениями своей жены. И снова вернулся к объяснениям, проговорил несколько раз каждую мелочь. На всякое произносимое слово Юрий Борисович проводил рукой по Юлиной руке – словно втирал в кожу понимание, делился спокойствием.
В операционной, таращась в хирургические светильники, последнее, что запомнила Юля – это подмигивающий, насмешливый взгляд Юрия Борисовича и слова:
– Встретимся в палате.
Пока Юля приходила в себя, ей казалось, что Юрий Борисович действительно находился в палате. Она отчётливо помнила его раскинувшуюся на стуле фигуру с вытянутыми вперёд ногами, а ближе к утру – склоненную к спинке кровати голову.
Утром, открыв глаза, Юля никого в палате не застала. Огляделась: помещение выглядело иначе, хотя определенно это была та же самая комната, что и накануне вечером. Стены оказались более светлого тона, обнаружились шторы на окне, цветы в небольшой вазе на тумбочке рядом с кроватью.
Юля попыталась пошевелиться – стало больно. Вскоре пришла улыбчивая медицинская сестра, терпеливо подождала, пока Юля измеряет температуру тела и со словами: «У меня лёгкая рука» сделала два укола, а после сразу убежала по делам. Юлия – не единственная пациентка.
Чуть позже заглянул Юрий Борисович. Он казался бодрым. Глядя на него Юля решила, что ей приснилось его присутствие в палате ночью. Невозможно быть таким веселым, полным энтузиазма, заряжать хорошим настроением после бессонной ночи на неудобном стуле. Впрочем, уточнять приснилось ли ей, Юля не стала – постеснялась.
Юрий Борисович внимательно осмотрел пациентку, немного поболтал, никак не напоминая о Юлином позорном поведении накануне вечером, показал кнопку срочного вызова, сказал, что непременно заглянет вечером и ушел.
Действительно, ближе к вечеру он вернулся, зашел в палату с огромным, полиэтиленовым пакетом.
