скачать книгу бесплатно
Анна так и не поняла, почему она вдруг закричала на него, подлетев к нему настолько близко, что рассмотрела капли пота над его верхней губой.
– Ты понимаешь, умник, что две старые женщины пропали! Пропали в этом чертовом лесу! В субботу утром они отправились сюда, и больше их никто не видел. Их родственники сходят с ума от беспокойства. А ты! А ты нас по кустам таскаешь без особой нужды! Вот!
Последнее слово она выкрикнула ему в лицо, как выплюнула.
Парень оторопело переводил взгляд с нее на Бодрякова и без конца тряс головой. И ничего ей не показалось. Его лицо и в самом деле было искажено странной гримасой. Распознать значение этой гримасы ей пока не удавалось. Устала, как грузчик.
– А я-то при чем? Чего орете-то? Вот дорога, ступайте по ней. – Он встал к ней боком, посторонившись.
– Товарищ капитан пойдет в том направлении, – ткнула Анна пальцем в сторону трассы, забывшись настолько, что стала раздавать старшему по званию указания. – А ты пойдешь со мной! И никаких возражений! Понял?!
– Так точно, – с ядовитой ухмылкой ответил за него Бодряков и тут же, повернувшись к ним спиной, пошел по дороге в сторону трассы.
– Идем, – угрюмо скомандовала Анна.
Опустила взгляд на блузку.
Елки твою! Как будто марлевым мешком из-под побелки обернута. Как в город возвращаться?
– Идемте.
И они пошагали по заросшей травой грунтовке.
Следы от машины, даже если она и проезжала здесь в субботу, рассмотреть было невозможно. Трава стояла ровно, плотно. Никаких тебе сломанных веток по обочине. Никаких зацепившихся ниток. Лес как лес. Они успели прошагать ровно полтора километра, Аня включила шагомер на часах, когда ей позвонил по мобильнику Бодряков.
– О, связь появилась, – проговорил он.
И тут же потребовал, чтобы она стояла там, где стоит, и не сдвигалась с места.
– А то опять будешь вне зоны, – пояснил он. И тут же спросил: – Что-нибудь нашла?
– Никак нет, товарищ капитан, – проговорила девушка виноватым голосом, давая понять, что признает свою ошибку. – Следов на дороге нет. Поломанных кустов нет. Так же нет следов борьбы, волочения, и…
– Зато у меня всего этого в избытке, лейтенант, – произнес Бодряков со вздохом. – Возвращайтесь. Я уже вызвал группу.
Назад она почти бежала. Парень еле поспевал за ней. Ныл и поскуливал, что стер ногу и теперь у него кровоточит волдырь и что она могла бы проявить милосердие и остановиться хоть на пару минут. Анна его не слушала.
Еще издали она угадала среди листвы высокую крепкую фигуру Бодрякова, застывшую среди берез в метре от дороги.
– Не несись, как антилопа, Малахова, все затопчешь, – крикнул он ей и предостерегающе взмахнул рукой. – А у нас здесь труп.
– Следы насильственной смерти имеются? – пытаясь отдышаться, Анна согнулась, упираясь ладонями в колени.
– Трудно сказать, – пожал плечами капитан. – Экспертиза покажет.
– В смысле, товарищ капитан? – Она выпрямилась. Уставилась издали на Бодрякова.
Он раньше с ходу мог определить: совершил ли человек самоубийство или ему помогли умереть. И ножевые ранения мог сосчитать без эксперта. И предположить, какое из них оказалось смертельным, у него выходило почти безошибочно.
– Ты подойди, Малахова, подойди, только очень аккуратно. Вот здесь, по бровочке. – Он ткнул пальцем в низкую траву обочины и крикнул парню: – А ты стой, где стоишь. И с места не сходи. К тебе будут особые вопросы. И к тебе, и к дяде твоему.
И добавил уже тише:
– Не мешало бы ему уже появиться.
– А как? – спросила Аня, добравшись до того места, где стоял Бодряков.
– А я уже связался, с кем надо. Ему должны были сообщить по рации, что на его участке обнаружен труп человека, предположительно женщины. – И капитан ткнул пальцем влево. – Там, Малахова. Можешь взглянуть. Только, умоляю, не наследи.
Если бы она знала, что увидит, ни за что не полезла бы в эти заросли. Подтолкнуло любопытство. С чего это Бодряков не только причину смерти с ходу определить не может, но также и пол погибшего затрудняется назвать.
Глянула и попятилась.
– Господи! – ахнула она, жалея изо всех сил, что сейчас не является просто женщиной и не может броситься на широкую грудь капитана Бодрякова и прижаться к ней лицом. Только и смогла повторить: – Господи…
– Думаю, это женщина. Не очень хорошо удается рассмотреть, но что-то вроде маникюра на пальцах рук виднеется, – бубнил между тем Бодряков, топчась на месте. – Предположительно, проделала долгий путь. Ползла на животе. Трава туда дальше сильно смята и в грязи.
– Думаете, одна из… – у нее вдруг запершило в горле.
– Думаю, да.
– А откуда столько грязи на теле? Как… как мумия. – Анна прикусила губу.
– Это нам еще предстоит выяснить, Малахова, – произнес со вздохом Бодряков, глянул на парня, не сводившего с них взгляда. – И думаю, найдутся люди, которые смогут пролить свет на события последних дней в этом замечательном тихом месте.
Глава 7
– Я не могу.
Она отвернулась от него, уставилась на блестевшую от полива траву газона, ссутулилась. Тут же всхлипнула и повторила:
– Виктор, я не могу.
– Чего ты не можешь, девочка моя.
Он подошел близко. Опасно близко. Она чувствовала его дыхание на своей голой шее. Не надо было убирать волосы так высоко. Не надо было обнажать шею. И сарафан не надо было надевать на встречу с ним. Сгодилось бы платье поскромнее. В этом сарафане, купленном назло Лешке пару дней назад на распродаже, она была почти что голая. Руки, плечи, спина до лопаток, ничто не прикрывалось тонким батистом в голубой цветочек. И очень откровенный вырез спереди.
О чем она думала вообще, надевая этот сарафан на встречу с Виктором? Лешу хотела позлить. Мечтала, что он взбесится, примется ее ревновать, запрет дома и наговорит ей много разных слов, после которых она будет считать виноватой во всем только себя. И успокоится наконец.
Она же знала, за кого выходила замуж? Знала. Он не был богатым, никогда не занимался предпринимательством. И даже не мечтал об этом. Он получил блестящее образование. Был неплохим специалистом. Работал за зарплату, отсиживая в офисе положенные восемь часов. Потом с радостью летел домой, потому что там были они – его семья. Он мог часами возиться с детьми. Мог часами смотреть на нее, когда она что-то делала по дому. Он любил их. Просто любил. И всегда был рядом.
Разве ей этого мало?! Мало для полного счастья?
Почему он непременно должен был начать зарабатывать миллионы? Почему должен был желать везти их за границу бизнес-классом? Почему должен был швырять жемчуг к ее ногам?
Он ведь никогда ей этого не обещал, разве нет? Не обещал.
Он обещал любить ее вечно. И заботиться. И заботился как мог. Укрывал ночью одеялом, если она раздевалась. Вставал к детям, когда они просыпались. По утрам варил ее любимый кофе и приносил в постель. И смотрел на нее с нежной улыбкой.
Разве ей этого мало?! Его любви: чистой, искренней, бескорыстной?!
Вот что должен был сказать ей Леша, наблюдая за ее сборами. А он ничего ей из этого не сказал. Он держал на руках их младшего, баюкая, и смотрел на нее с упреком, и только. Ребенок уснул. Он положил его в кроватку и вышел из их спальни. Лариса пошла за ним. Встала к нему спиной и потребовала:
– Застегни.
С потайной молнией на спине сарафана она вполне могла справиться и сама, это было легко. Сложнее было взбесить ее уравновешенного супруга. Он словно оцепенел, наблюдая за ее сборами. И молчал.
Молнию он ей застегнул. И тут же ушел к старшим детям, занявшись с ними какой-то возней. Он сбежал, струсил, укрылся за ними, не дав ей возможности встряхнуть его как следует. И она ушла.
Села в машину, которую прислал за ней Виктор, и поехала к нему за город для важного разговора.
О чем она думала вообще?! В какой момент сошла с ума?! Когда развалились летние кроссовки у старшего ребенка или когда сгорел утюг, а на новый не было отложено? Когда ей остро захотелось перемен в своей жизни, которую она прежде считала вполне нормальной? Как у многих миллионов других таких же, как она, женщин.
Виктор встретил ее у ворот. Отослал водителя и проводил ее на веранду, где было накрыто на две персоны.
Хрустящая белоснежная скатерть, ниспадающая красивыми складками до самого пола. Красивая посуда. Увитый цветами подсвечник, на ее взгляд, совершенно неуместный в такое время суток. На отдельном столике несколько блюд, накрытых сферическими блестящими крышками.
– Присаживайся, дорогая. – Виктор помог ей сесть на стул с высокой спинкой. – Спасибо, что откликнулась на мою просьбу. Как Алексей?
– А что Алексей? – Она нервно дернула плечами, сильно жалея, что они не прикрыты тканью одежды.
– Как он воспринял все это? – Виктор повел вокруг себя руками. – Ты ведь никогда не приезжала ко мне одна, Лара.
– Спокойно воспринял, – пробормотала она.
И про себя подумала, что слишком спокойно. Чересчур спокойно!
– Он не догадывается, для чего я тебя сюда пригласил?
Ее отчим, которого она с детства привыкла считать своим другом, поставил локоть на стол, глянул с натянутой улыбкой.
Он вообще показался ей сегодня каким-то излишне натянутым. Начиная с одежды, которая сидела на нем слишком туго, заканчивая поведением. Манерная речь, странные улыбки.
– Нет, не догадывается, – соврала Лариса, которая выболтала Лешке о намерениях Виктора сделать ее своей женой.
Виктор, правда, конкретного предложения ей пока не делал. Просто намекал. Последнее время все чаще и настойчивее. Но Лешку-то она должна была позлить!
– Ага… – Виктор принялся перекладывать свои столовые приборы, смещая их по столу на сантиметр в сторону. – Значит, наше с тобой решение будет для него полной неожиданностью?
– Какое решение, дядя Витя? – Лариса моргнула раз-другой, скроив ту самую невинную мордашку, которая часто спасала ее в детстве от наказаний. – Давай поедим, а? Из-под этих крышек доносится такой запах, что я сейчас слюной захлебнусь.
Он принял подачу. Вскочил, засуетился. Начал накладывать ей в тарелки жаркое со сложным гарниром, овощи. Они принялись за обед. Все время шутили, говорили ни о чем. Виктор пил белое вино. Лариса от спиртного отказалась. Когда перешли к десерту, она даже немного успокоилась. Виктор помалкивает, может, и пронесет. Может, он понял, что не должен, не имеет права на нее давить. И не станет требовать от нее немедленного ответа.
Не пронесло.
– Ты должна выйти за меня, дорогая Лара, – проговорил он как-то походя, откинувшись на высокую спинку стула и поигрывая десертной ложкой.
– Что?
Она поперхнулась невероятно воздушным белковым суфле и закашлялась. Постучала себя по груди. Спросила задушенным голосом:
– Что я должна?
– Ты должна стать моей женой.
Это не было вопросом, предложением, это было требованием. Она должна!
– Кому должна? – Лариса выпрямила спину, скомкала хрустящую белоснежную салфетку.
– Себе прежде всего. Детям. Мне. – Виктор вытянул под столом ноги, затянутые в тесные белые джинсы. Холодно глянул. – Я и так слишком долго ждал.
– Ждал чего?
Честно? Ей хотелось сейчас сорвать со стола скатерть и завернуться в нее, чтобы не ощущать себя такой обнаженной под его взглядом. Дура! Натворила дел!
– Тебе было четырнадцать, когда я влюбился в тебя, Лара. Как в женщину. Очень юную. Прелестную. Ранимую. И я не посмел оскорбить тебя даже намеком на свои чувства. Я просто ждал. Как видишь, достаточно долго ждал. Больше ждать я не намерен. Я люблю тебя. Давно люблю. И намерен сделать тебя своей женой. А твоих детей – своими.
Слова любви выходили у него грубыми, жесткими. Они совсем не походили на нежный Лешкин шепот, от которого у нее кружилась голова и хотелось смеяться. Виктор говорил с ней тем же самым голосом, которым вел оперативные совещания на своей фирме. Она как-то присутствовала, запомнила.
– Резюмирую, дорогая. – Виктор воткнул десертную ложечку в самый центр воздушного суфле, застывшего розочкой на тарелке. – Ты должна выйти за меня. Ответа «нет» я не приму. Только «да» или…
Она сорвалась с места, сбежала по ступенькам с открытой красивой веранды и помчалась к воротам. Он догнал ее быстро. Схватил за руку, дернул. Приказал остановиться.
– Я не мальчик, Лора, – прошипел он. – И я не твой размазня Леша. Со мной так нельзя. Ты благосклонно принимала мои ухаживания в течение последних месяцев. Я не раз намекал тебе, что готов взять всю ответственность за тебя, за детей. Не прикидывайся, что ты ничего не понимала. Ты улыбалась мне. Хорошо, правильно улыбалась.
Она молчала, низко опустив голову.
– И теперь ты убегаешь? Как это понять?!
Виктор шумно дышал. Белоснежная спортивная кофта, впившаяся в его тело, казалось, лопнет сейчас по швам от его дыхания.
– Я не могу, – сказала она тогда.
И тут же поежилась, он приблизил свои губы настолько, что его дыхание обожгло ей шею.
– Чего ты не можешь, девочка моя?
Он стоял сзади, почти прислонившись к ее спине, и ей было противно.
Да, он прав. Она вела себя совершенно глупо и неосторожно, когда он осыпал ее и детей подарками и делал недвусмысленные намеки.
Она от скуки заигралась, как сказала бы ее мать, бросившая этого опасного человека.
Всему виной послеродовая депрессия, покивала бы головой одна из молодых мамаш, с которыми они вместе катали детей в колясках в сквере.
Лариса понятия не имела, что такое послеродовая депрессия. Усталость и раздражение от вечной нехватки денег и домашних забот преследовали ее, даже когда дети заметно подрастали.
– Чего ты не можешь? – с нажимом повторил Виктор и положил ладони на ее голые плечи.
