скачать книгу бесплатно
Она же у каждого мусорного пакета отвоевывала территорию с тряпкой и со шваброй. Дом опустел, но пустота эта дышала свежестью и чистотой – сделала ремонт. Следом она начала заполнять эту пустоту мебелью, шторами, салфетками, скатертями, своими вещами, посудой, книгами. И в результате к сегодняшнему апрельскому вечеру она могла бы здесь совершенно замечательно жить. Если бы…
Если бы не ее отец, вцепившийся в идею изгнания из нее чего-то ужасного, не поддающегося объяснению, сильно изменившего его дочь в худшую сторону.
Если бы не ее брат, вознамерившийся, наконец, жениться и попавший в какую-то скверную историю.
Она не вникала. И от этого казалась отцу еще более отвратительной.
Если бы не ее муж, затевающий за ее спиной что-то темное.
Она это точно чувствовала – затевает. Смотрит на нее странно и со значением. Улыбается совершенно некстати. Ей от его ужимок было плохо. Хотелось бежать из огромной гулкой квартиры прочь, прочь. Она и бегала. Все чаще и чаще. Сюда – в старый теткин дом, не сохранивший для нее ни единой тайны.
Если бы не один очень дерзкий молодой человек, от взгляда которого у нее прыгали по спине, а особенно густо под лопатками ледяные мурашки.
И если бы не странные телефонные звонки, участившиеся в последний месяц.
И если к первым трем помехам она давно привыкла, привыкла не обращать на них внимания и воспринимать такими, какими они сложились, если четвертую помехой не считала и просто, замерев, ждала, что же будет дальше, то с этими звонками была просто беда!
Началось это…
Как бы не соврать самой себе, почти два месяца назад. Да, точно. Один месяц и три с половиной недели назад. Позвонили на домашний как раз в обеденный перерыв.
Странно, что ее вообще застали дома. Она никогда не обедает вне стен фирмы. Руководство организовало им всем превосходные комплексные обеды, пренебрегать которыми было просто глупо.
Во-первых, она сама была в составе того руководства. Во-вторых, стоило все пустяки пустяковые. В-третьих, это никак не напрягало и не вырывало из рабочего ритма. А тут что-то она дома забыла, документы, что ли, какие-то. Или колготки у нее порвались, а в ящике стола запасных не оказалось. Не суть важно! Она просто сорвалась с рабочего места и поехала домой, предупредив, что скоро будет. И не успела войти, как зазвонил телефон. Она сняла трубку, вежливо сказала: «Алло». А в ответ тишина! Она еще пару раз повторила, снова тишина. Она повесила трубку, решив, что это сбой какой-то на линии. Тут снова звонок. И опять тишина. И так раза четыре или пять. Она не считала, если честно. Но что телефон звонил и в трубку молчали не раз и не два, это точно.
Может, Вовке звонили? Может, какая-нибудь тайная воздыхательница, зная, что Маша на работе, решила с ним потарахтеть по телефону? Так тоже глупость несусветная. Он раньше восьми вечера никогда дома не бывает. С восьми и до восьми квартира была от него свободна.
Кто мог звонить?
Она не знала, села в машину, подергала плечами, укатила на работу и через час забыла о звонках. Они о себе напомнили через два дня. Потом еще через три, через неделю. И пошло, и покатило! Звонили без конца. В разное время суток. Причем звонили тогда, когда Вовки не было дома.
– Не ты развлекаешься? – спросила его Маша, поймав как-то на себе один из его потусторонних мерзких взглядов.
– Я похож на идиота? – поднял Вова на нее удивленные глаза.
Если честно, то она давно считала, что ее муж не только похож, но самым настоящим идиотом и является.
Скажите, вот зачем жить с нелюбимой женщиной, зачем?! Ладно бы зависим от нее был в чем-то, в материальном плане или физиологически, или еще как. Но нет. Вполне обеспечен, самодостаточен и самостоятелен. Физиология в их браке отсутствовала как явление уже почти год. Спали в разных спальнях. Маша даже поначалу заподозрила Вовку кое в чем таком нетрадиционном. Оказалось, с этим у него полный порядок, трахал своих секретарш и бухгалтерш с завидной регулярностью. Были у него и какие-то отдельно взятые, чистые и прекрасные отношения вне фирмы.
Так зачем он с ней?! Из-за жилья? Намекнул бы, тогда она бы в теткин дом переехала. Она там все переделала. Все, кроме камина. Он ей нравился таким вот – прокопченным, растрескавшимся, старым. Может, хоть он какую-то тайну хранит, а? Тайну, не подлежащую уничтожению!
Она бы точно уехала. Стены их громадной квартиры давно на нее давили. Только первой шаг сделать не могла. Не из трусости, из упрямства. Чего это она первой должна начинать разговор? Пусть сам решается, если считает, что пора пришла. Вот и идиотом себя опять же не считает. Пусть сам!
– Ты считаешь, что я способен часами названивать тебе и молчать?! – вопросил Вовка.
– Ну да, глупо как-то.
– Вот-вот!
– А никто из твоих не мог? Ну, возможно, кто-то, кто питает уверенность, что у нас с тобой не сложилось… – впервые решилась она намекнуть, что уверена, что он не без греха.
Он даже не дал ей закончить, начав с упоением отстаивать всех своих знакомых женщин. И умные-то они, и деликатные, и никогда в жизни не станут тревожить покой семьи мужчины, с которым у них…
Тут Вова споткнулся на полуслове, страшно покраснел, махнул на нее рукой и проворчал с досадой:
– Да иди ты, Машка!
И ушел сам. Правда, не навсегда, а лишь до конца дня. А она продолжила слушать тишину в телефонной трубке еще две недели. Потом не выдержала, обратилась через знакомого своих знакомых в телефонную компанию, чтобы звонки отследили.
Отследили. Лучше не стало. По их информации, звонили ей все время с телефонных автоматов, расположенных в разных точках города.
– И что это значит? – вытаращилась на нее ее старая, верная подруга, когда она обо всем рассказала. – Что это за телефонный террорист? Знаешь, такие ведь бывают!
– Слышала.
– Только, правда, они не молчат. Они мозг выносят по полной программе. – Зоя, которая при знакомствах с мужчинами всегда представлялась Зизи, недоуменно выкатила на нее прекрасные карие глаза. – Они изводят так, что люди телефонные номера меняют, а то и вовсе телефон отключают.
– Предлагаешь отключить?
– Попробуй, – порекомендовала подруга.
Со вздохом осмотрела обеденный стол, который Маша накрыла к ее приходу. Говяжьи рулетики с грибами и сыром, огромный пирог с вареными яйцами и зеленым луком. Покосилась на Машу – тоненькую, миленькую. Обратила взгляд на себя – при росте метр семьдесят Зойка весила восемьдесят пять – и захныкала:
– Ну почему?! Почему я такая жирная?! Ты жрешь больше меня!
– Больше, – не стала спорить Маша и погладила по руке подругу. – Я, наверное, просто злая, потому и худая такая. А ты хорошая и добрая, ешь!
Зоя вздохнула, навалила рулетиков в свою тарелку, схватила вилку, нож и принялась уплетать за обе щеки. Щечки были хорошенькими – полными, румяными, с миленькими ямочками при улыбке. Маша улыбнулась.
– Чего скалишься? – огрызнулась с полным ртом подруга. – Я еще и пирога твоего отведаю.
– Отведай, красавица, отведай! Вкусный пирог получился.
– Пироги-то у тебя вкусные, а вот жизнь твоя…
Зоя отодвинула пустые тарелки, стряхнула крошки в руку и отправила точным броском их в раковину.
– А что моя жизнь? – Маша начала убирать со стола. – Жизнь, как жизнь. Сытая, спокойная.
– Не спокойная, девочка моя. Не спокойная, а постная, безликая! Вот говоришь злая ты, да?
– Говорю.
Маша вернулась за стол. Подперла щеку кулаком, приготовилась слушать. Зойка на сытый желудок любила поговорить. И говорила всегда хорошие, мудрые и правильные слова. Слушать ее стоило.
– А ты не злая, Машка. Ты просто…
Глаза подруги маетно заметались, обидных слов не находилось, а обидеть Машку стоило. Чтобы встряхнуть!
– Ты просто никакая, вот! – Палец подруги с ногтем, выкрашенным во все цвета радуги, нацелился ей прямо в переносицу. – Живешь с этим Вовчиком. Он тебе нужен?! Вот скажи, нужен?!
– Не знаю, – честно ответила Маша. – Будто и нет.
– Вот, вот! – та обрадовалась. – Папаша твой… Такой, прости меня, гад! Сколько можно из тебя жилы тянуть, а?!
– Отец же.
– Оп-па! А ты не дочь ему, нет?! Он тебе отец, а ты ему чужая девка, которая нужна, только чтобы денег дать, помочь, вылечить, построить, выслушать, а еще и оскорбления сносить! Братец твой… О, это отдельная статья! Ты в курсе, с кем он сейчас?
– Нет, но… Но что-то очень серьезное, да?
– Серьезнее не бывает, Маша! Он собрался в жены брать проститутку!!! – Зойкины глаза сделались огромными. Дыхание участилось. – Ты представляешь весь ужас последствий?
Она не представляла и просто мотнула головой. Мишка с проституткой? С той, что берет деньги за любовь?
– Именно! – выдохнула подруга. – Он с ней именно так и познакомился, придурок этот! Там наверняка какие-нибудь постоянные клиенты, сутенеры, крыша! О Господи! Это такая пропасть проблем… Ладно, идем дальше… Этот воздыхатель твой тринадцатилетний…
– Ему двадцать два, Зой, – поправила Маша.
– А тебе тридцать!
– И что?
– А то, что эти отношения бесперспективны!!! Они не нужны, понимаешь?! Из них ничего не почерпнешь, ничего, кроме головняка. Мама с папой еще не навещали тебя?
– Нет.
Маша улыбнулась. Родители ее юного воздыхателя, хвала небесам, жили за две тысячи верст от их города. Сплетен нахвататься не могли, приехать и начать воспитывать его и ее не решились бы никогда. Тем более что она его работодательница.
– Еще навестят! – пообещала со зверской физиономией Зоя. – И неприлично это, милая! Ну неприлично отдавать приказы тому, кто ночью командовал тобой в постели!
– Зоя, остановись, – попросила ее Маша. – Мы ведь начали с телефонных звонков, чего ты все в одну кучу валишь? К тому же… К тому же до постели у нас пока еще не дошло.
– Не сомневалась! – фыркнула с осуждением подруга и покосилась на блюдо с пирогом, в которое Маша вцепилась, встав с места. – Не убирать! Я доем!!!
Про телефон они так ничего и не придумали. Менять номер или отключать Маша категорически отказалась. Пришлось бы объясняться с отцом, а тому только дай тему. Начнет орать, что это расплата за все ее грехи. Или за грехи ее полоумной тетки, оставившей полоумной племяннице в наследство старый дом.
– Добра не будет!!! Это еще аукнется!!! Ой, чую, еще аукнется эта ее ядовитая щедрость!!! Что-то будет!!!
Маша очень живенько представляла себе трясущуюся седую голову отца с задранным вверх плохо побритым подбородком. Нет, она уж лучше станет слушать тишину в телефоне, чем его дикие прогнозы.
Она все оставила, как есть.
Телефон звонил, в нем молчали, она клала трубку, и все. Ну, нравится кому-то подобным образом развлекаться, ради бога. В конце концов, ей никто не угрожает, не задает гнусных вопросов, не рассказывает диких историй про ее мужа.
Там просто молчат!
Вчера, когда она собиралась за город, Зоя позвонила и высказала предположение, что таким вот образом ее мог изводить теткин пасынок.
– Да ладно! – Маша даже рассмеялась. – Что он может звонить, поверю. Ему все равно как, лишь бы досадить. Но чтобы он молчал… Нет, Зоя, это не он.
– Да, непохоже. – Зойка тяжело вздохнула, пошуршала конфетным фантиком, она всегда трескала конфеты в перерыве между завтраками, обедами и ужинами. – Ладно, Машунь, ты поезжай, развейся, я-то тебя сопроводить не смогу, буду окучивать спонсоров. Вечером у нас ужин в ресторане. Но ты смотри у меня!
– Что?
– Осторожнее там! В доме этом твоем. Если честно… – Зойкина речь сделалась несвязной, зубы наверняка увязли в шоколаде. – То этот дом мне тоже не понравился, малыш. Тут я с твоим папашей не могу не быть солидарной. Что-то в нем такое… Что-то зловещее… Нет, не так! Какая-то чудится мне издевка в этом щедром подарке.
– Ты прямо отца моего теперь цитируешь! – Маша закатила глаза и швырнула в сумку толстую байковую пижаму в полоску. – Тот считает этот дом шкатулкой с секретами. И ты туда же.
– А что? – Зойка забулькала водой, потом отпила, отдышалась. – Ты хорошо все там осмотрела? Может, там что-то…
– Поверь мне, лучше не осмотришь. Ты же меня знаешь! Ничего. Это дом, просто дом. Мне в нем нравится, он мне нравится, и все, я поехала.
Зойка не угомонилась и позвонила еще два раза. Ей было интересно все: идет ли у них дождь, что она ела на обед, из чего готовила, продукты с собой привозила или там в магазин ходила. Оказывается, ужин со спонсорами отменили, и она маялась бездельем. Потом мялась, мялась и спросила все же:
– А этот тринадцатилетний не с тобой?
– Нет. Зоя! Ему двадцать два!
В этот момент дождь только-только начинался, камин разгорался, а Маша тащила к окну тяжелое кресло-качалку.
– А чего это он не с тобой? – удивленно охнула подруга. – Я думала, что ты туда только за этим и поехала.
– Нет, я поехала за покоем, – призналась Маша. – Неделя была сложной. Генеральный с замом схлестнулись так, что искрило два дня во всех коридорах. А нам, холопам, сама знаешь…
– Тоже мне, холопка! Ты там одна из приближенных, Машунь.
– Вот моя башка самая и близкая для подзатыльников… Ладно, проехали. Мальчик мой напрашивался, если тебе так уж интересно, я не позволила.
– Почему? – разочарованно протянула Зойка. Потом воскликнула: – А я знаю! Знаю!
– Что знаешь?
– Почему ты его не взяла! Ты спать с ним боишься! – и подруга закатилась смехом. – Ну, ты и дура, Маш! Ну и дура!
– Наверное. – Маша не стала спорить, потому что Зоя была права, как всегда. – Но не могу. Иногда мне тоже кажется, что ему тринадцать. А все ты…
Они наконец наговорились. И под шум дождя Маша принялась дремать. Она то открывала глаза, то закрывала, наблюдая за угасающим пламенем. То думала о чем-нибудь, но гнала все нелепые мысли прочь. Ей было покойно, хорошо, томно. И совсем-совсем не страшно.
Она решила, что кофе все же варить себе не станет. Бунт, оно, конечно, хорошо, но голове потом ее болеть, выпьет лучше мятного чая и пойдет спать наверх. Она там отличную спальню себе организовала, с большой кроватью, с хорошим матрасом, горой подушек. Крыша была прямо над головой, и по ней теперь щелкал дождь, под который ей всегда уютно спалось. Она со вздохом потянулась в кресле, зевнула, встала на ноги и с легким постаныванием пошла в кухню.
Маша не стала заваривать чай, выпила стакан молока, ополоснула чашку, убрала ее в сушку. Прошлась по дому, проверяя все запоры. Взяла мобильник в руки и тут он зазвонил. Номер высветился домашний. Звонок был из ее квартиры.
Вовка? Чего это вдруг с домашнего звонит? Потерял мобильник? А почему вообще звонит-то? Он рад был без памяти, когда она собирала вещи. Не нужно будет ближе к вечеру в выходной ничего придумывать, выкручиваться, хотя она и не требовала с него отчета. Давно не требовала. Но он все равно как ребенок радовался. Суетился в прихожей с ее сумкой. Все порывался проводить до машины. Даже тапки скинул, намереваясь обуть ботинки.
– Лишнее, Вова, – остановила его Маша, отбирая сумку. – Сам же знаешь, что лишнее. Чего ты?
– Ну да, да, – вдруг спохватился он и провел ладонями по лицу, будто умывался, а может, таким образом от того, что навеяло, отряхивался. – Пока. Если что, звони.
