скачать книгу бесплатно
– Нет, разумеется. Просто… задумалась. Не обращайте внимания, давайте снова попробуем.
Я старалась сделать вид, словно меня ничуть не задела реакция комиссара, но получалось плохо. Я и на Земле собой хороша, а тут так вообще красавица, и чем ему не приглянулась? Сердце возмущенно билось в грудную клетку, а кровь плескала краску на щеки. Вдобавок, теперь не получалось смотреть в глаза начальнику КпЗП, а этого требовал протокол постановки печати, видите ли.
– Посмотрите на меня.
Не получалось. Я только что страшно оконфузилась и, хуже всего, мне безотчетно хотелось поцеловать малознакомого мужчину. Что это, любовь с первого взгляда или постстрессовое расстройство психики? Не-ет. Наверное, синдром оленя. Начинаю считать, что олень – это диагноз.
– Я вас не съем, обещаю.
– Кто бы сомневался. Вы так от меня отшатнулись, как будто это я пыталась вас съесть.
Вот теперь ресницы поднялись, и я подарила мужчине недовольный взгляд. Хотя видеть его лицо так близко к своему – то еще испытание.
Жарковато что-то!
– На что вы намекаете?
– Вы вообще любите женщин?
– Есть сомнения? – проворковал он бархатным голосом.
Пальцы на моем затылке стали мягче и нежнее. Стоп, Лена. Ренни предупреждала, чтобы я не попадалась на удочку этого обольстителя. Я не против скрасить пребывание в Арделии легким курортным романом, но меня только что грубо отшили, а я, знаете ли, тоже не без гордости. Он женщин любит, но четко дал понять, что маркиза не в его вкусе. А она, между прочим, ого-го-го! По типажу мы с ней похожи, значит, наши с комиссаром пути не пересекутся ни в какой вселенной.
Ладно, переживем. Тут, похоже, куда ни плюнь – в красавчика попадешь! А этот двуногий комиссар еще будет локти кусать.
– Обоснованные. Но давайте уже поставим печать и разойдемся?
Мне нужно восстановить чувство собственного достоинства. Мог бы хоть из уважения, не знаю, в щечку чмокнуть, чтобы не было такого конфуза.
– Для этого вы должны смотреть мне в глаза и не шевелиться. А, когда я скажу, воссоздать в голове образ того, кто за вами гнался. Поняли?
Смотрю в его васильковые глаза, как будто смутно знакомые, и плыву. Ощущение, что я гуляю по пшеничному полю, где среди золотых колосьев затесались ромашки и васильки. Что за наваждение?
Кашлянула и кивнула (гордая я или кто). Представила, что передо мной муж моей начальницы – толстый и не очень добрый армянин. Помогло. Он, конечно, за мной не гнался, но мысли в кучку собрать помог.
Замечу, комиссар, чтоб его, делает великолепный массаж головы! Если так ставят печать, то дайте две! А лучше – три! Он то надавливал на затылок, то ласково поглаживал круговыми движениями, то проходил пальцами вдоль шеи, то поднимался к темечку. Может, еще массаж воротниковой зоны? Я заслужила после всего.
Вот только взгляд – отстраненно-пустой – напоминал, что я не на сеансе релакса, а на ответственном, между прочим, мероприятии. И плечи, поясница, щиколотки и все, что выстроилось в очередь, могут расслабиться. Ну, то есть, не расслабляться, потому что им не обломится. Все. Собралась. Ставим печать!
И тут началось.
Голову прострелило от уха до уха. Так погано и беспощадно способны болеть только зубы, думала я прежде, но оказалось – не только они. Прострел повторился. Пискнула, но мягкие пальцы обвили мою голову железными тисками. Я почувствовала себя жемчужиной, застрявшей в собственных створках, только эти створки решили меня раздавить.
– Почему вы не сказали! – возмутился комиссар, снова меня отталкивая.
Да я что ему, мячик? Хотя, спасибо – боль схлынула, но я все равно приложила ладони к вискам и бережно себя погладила.
– А что я должна была сказать?
Комиссар вглядывался в меня, как ученый в мышь после неудачного эксперимента: подохнет или жива останется. Ренни говорила, что печать не опасна и боли не будет.
– Что-то не так? – переспрашиваю с невинным выражением лица. Понимаю же – не так и, кажется, комиссар теперь тоже это понимает.
– Назовите правящую династию королевства?
– Де Рюшоны. Я сегодня обидела принца Ламмерта, он сильно злопамятный?
– Хранитель мира?
Я вздернула бровь. У него что, с памятью проблемы?
– Олень, конечно же. Но я все-таки считаю, что Артехида создала и олениху, ее просто умыкнули. А вы как думаете, комиссар? – прорычала обиженной волчицей.
– В какой стране мы находимся?
С каждым моим ответом он мрачнел все сильнее.
– Арделии. У вас проблемы с памятью или что?
– Откуда ты? – спросил он напрямую, обличительно ткнув в меня и пальцем, и местоимением.
– С Земли.
Аделард снова обхватил мое лицо ладонями и разглядывал так, как я впервые разглядывала драконий фрукт. Красиво, необычно, но нафига он такой?
– С Земли? – переспросил комиссар. – Снова издеваешься?
– По-моему, неприлично обращаться к малознакомой маркизе на «ты». Или мы любовники? Хотя, будь мы любовниками, вы бы не стали меня так вульгарно отталкивать.
– Я не успеваю за ходом мыслей в твоей… вашей… в твоей голове! Объяснись! Мы все – дети земли, но я чувствую в тебе чужую энергию. Совсем молодую чужую энергию!
Он убрал руки от моего лица и ждал ответа.
– Земля – это моя планета, – пожала плечами, поправляя кружево на лифе платья. – Я призналась Габриэлу, что пришлая, но он не поверил.
Но меня все же больше интересовал вопрос – любовники ли комиссар и маркиза? Почему он нет-нет, но обращается к ней, то есть ко мне (или все же к ней?) на «ты».
Комиссар нажал зеленую кнопку на своем столе и произнес:
– Габриэл, Шаонэлл, немедленно ко мне с отрядом очистки! У нас пришлая…
И взгляд такой на меня – пристальный.
Комиссар Рекс, тот, который характером получше, вскочил на лапы и встал передо мной, выпятив грудь. А я тактически попятилась к двери.
– Отрядом… гхм, зачистки?
– Очистки, Траяна, или как там тебя зовут. Присаживайся.
– Я лучше спасусь бегством.
– Забыл, твое второе имя – безрассудство. Ты одна в чужом мире и за тобой охотятся. Выйдешь через центральные двери КпЗП и направишься… куда? В дом маркизы? Где в тебе с порога узнают пришлую. Но дело даже не в этом, – он сложил руки на груди, а я медленно опустилась на диван у стены и смотрела в пустоту перед собой. – Я могу навскидку назвать семь сотен ритуалов, для которых нужна энергия пришлой и, поверь, высвобождается она способами, далекими от гуманных.
Я сглотнула, а комиссар Рекс запрыгнул мне на колени и ободряюще уткнулся влажным носом в мое декольте. Я имею в виду комиссара с четырьмя лапами, конечно же.
– Двери моего кабинета открыты, держать тебя силой я не стану. Если хочешь уйти – уходи.
– А вы хотите, чтобы я осталась?
– Ур-рк? – Рекс вопросительно поднял морду.
Лена, потрогай голову, кажется, там выросли рога. Только почему я смотрю в глаза комиссара старшего, и мне до отчаяния хочется услышать его спокойный с хрипотцой голос «останься, я помогу, защищу, спасу тебя, укрою от всех бед этого мира и на ручках отнесу домой»! Что ему, сложно что ли? Это все же комитет по защите попаданок!
Мне всегда казалось, что у меня в груди кусок льда и все россказни подружек о лопающихся трусах, трепетании в животе, слабых коленках и прочем – отличный повод навестить невролога или психотерапевта. Это больше напоминало список симптомов неприятной болезни, чем глубокого чувства. Наши же отношения с Ромкой походили на кружок по интересам. Постель мы делили по великим праздникам и, признаться, больше из любопытства, чем по страсти. Ее, к слову, вообще не было. Он слишком быстро понял, что любит мужчин, а я поняла, что не люблю мужчин в принципе. И женщин – тоже не люблю. Вообще не люблю никого, кроме себя. Как-то так, наверное. Ну, и еще немного соседскую кошку Маркизу. Она хоть и со скверным характером (любит нассать под дверь, хоть и старательно делает вид, что это не она), но всегда дается погладить, если на душе ее сородичи скребут. Сейчас очень скребли и сырого носа Рекса в декольте мне, увы, не хватало.
Пресловутые неврологические проявления подступающего инфаркта не давали покоя: колени тряслись, пальцы дрожали, губы похолодели, лоб покрылся испариной, в груди ломило. Ответ комиссара я ждала с непривычным волнением. Жаль, что он не испытывает и капли тех чувств, что довелось испытать мне. Если, судьба, это твой новогодний подарочек, то «спасибо» тебе большое. Только безответной любви не хватало для полного счастья!
– Я хочу, чтобы ты осталась, – уверенно произнес мужчина, присаживаясь рядом и приближая мой сердечный приступ. – Потому что не желаю тебе смерти.
– Ты совсем олень, да? Или просто бесчувственный чурбан?
Или слепой! Или делает вид, что не замечает!
К счастью, ошеломленный моим откровением, комиссар ответить не успел, в кабинет ворвались Габриэл и второй, как его там. А комиссар, меж тем, смотрел на меня, пытаясь в глубине моей души отыскать причину гнева.
– В моем мире это почти что комплимент, – наконец произнес он.
– Утешай себя незнанием, что это значит в моем мире!
Мало того, что отшил, так еще и потешается!
– Моем мире? – переспросил «как его там», застывший вместе с братом комиссара Рекса-старшего. Двух вижу, а отряд зачистки где потеряли?
– Так, значит, вы не шутили? – озадаченно спросил Габриэл, по-хозяйски вваливаясь в кабинет.
Я вспомнила о правилах приличия и, ссадив комиссара Рекса-младшего на пол, поднялась.
– Никаких шуток. Перед вами – пришлая с Земли. И что мы будем с этим делать, господа?
Смешно, но господа из комитета по защите пришлых не представляли, что делать. Стандартный алгоритм «УНА»: успокой, накорми, адаптируй в моем случае не подходил. Во-первых, я спокойна, во-вторых, сытно покушала, в-третьих, легко адаптировалась без посторонней помощи. Дополнительный протокол: поймай, одень, адаптируй – тоже мимо. Пришла сама и даже в одежде, про адаптацию все и так поняли.
На деле мужчины спорили. К слову, «как его там», то есть Шаонэлл, судя по всему начальствующий по вопросам адаптации мне подобных, оказался рослым детиной. Не знаю, каким образом они тут адаптируют пришлых, но для него согнуть меня в бараний рог, а потом завязать узелочком или на бантик не составит особого труда. Дядя имел блестящую лысину, несколько шрамов на голове, лицо, меж тем, обремененное интеллектом и даже обрамленное очками (не обрамленными оправой). С подбородка свисала густая борода. Растительность пыталась вскарабкаться и на квадратный подбородок, но то ли там ее усердно сбривали, то ли генетика такая – не росло. Ни под носом, ни на щеках, только с подбородка.
В общем, как-то так. Не хочу я у него адаптироваться. Брр. И голос у него грубоватый, и манера речи, скажем прямо, непримиримая. Предложил меня «зачистить, сканировать и испытать». Ни первое, ни второе, ни третье мне не понравилось. Комиссар Рекс ходил по кабинету взад-вперед и нервно чесал задней лапкой за ухом. Я же теребила рюшки на платье и с волнением ждала вердикта, отметив про себя, что Габриэл и Аделард хоть и братья, но разные настолько, что и не заподозришь в родстве.
Суть проблемы заключалась в том, что я единственная пришлая, потерявшая тело, но сохранившая память. На деле все выходило наоборот: при переходе людям и нелюдям напрочь отшибает память (а, некоторым, еще и мозги), у большинства срывает одежду, и абсолютно все сохраняют оригинальную оболочку (в терминологии Шаонэлла). Но меня мало того, что занесло в тело местной маркизы, так еще и с сохраненной памятью!
Меня с пристрастием допросили обо всех обстоятельствах перехода, не касаясь пока особенностей моего мира. Зачистить, сканировать и испытать Аделард вызвался самостоятельно.
– Я бы предпочла, чтобы этим занялся Габриэл!
– Почему?
Узнав о моей специфической пришлости, блондин несколько изменил ко мне отношение. Исчезла прежняя легкость и непринужденность. Теперь ко мне относились как к бомбе с часовым механизмом. Никто не знал, что произойдет, когда таймер дойдет до ноля. И самое страшное – я тоже не знала. Я смирилась с мыслью о пришлости, но особенная пришлая – это, знаете ли, жутковато. Обычно в книгах такие особенности хорошим не кончаются. Нас хотят либо съесть, либо убить, либо принести в жертву. И в списке этих желаний ни одного хорошего глагола.
– Потому что я влюблена в комиссара Рекса, но у Аделарда аллергия на чувства.
Господа напряглись и переглянулись. Стрельнули глазками на начальника, на меня, снова на начальника.
– Я про младшего комиссара Рекса. Его люблю.
– Младшего комиссара Рекса? – усмехнулся Габриэл. Щенок довольно тявкнул и потерся о подол моего платья. – Думал, парни из аналитики неудачно пошутили.
– Нет. Это всего лишь я удачно дала кличку своей собаке. Да, господа. В нашем мире те, кого вы зовете лютозверь, называются собаками. И собака есть едва ли не в каждой семье. И уж ни одно домовладение не обходится без такого защитника. Они играют с детьми, охраняют дом, помогают инвалидам, на них можно передвигаться и вообще, собака – друг человека.
– Дружба с едой? – удивился Шаонэлл. – Миледи, вы говорите невероятные вещи. Зачем им играть с едой, охранять жилище еды и помогать еде?
– Может, потому что собаки не едят людей? Бывают редкие случаи нападений, но всегда есть какая-то причина. Да и не едят они, просто кусают.
– Причина быть съеденным – безрассудство. И вас ожидает такая участь, если вы не сдадите лютозверя ловцам! – нервно заметил Аделард.
– Я лучше вас сдам куда-нибудь, – процедила язвительно, заступая щенка. Вот ведь заладили, изверги!
Но о щенке быстро забыли и все занялись его хозяйкой. Мы с Рексиком снова смотрели кино из обремененных властью мужчин, решающих мою судьбу. Мои жалкие реплики встречали скептическими взглядами, ухмылками и снисходительными кивками, посему вскоре я утратила какой-либо интерес к обсуждению. Да и толку, если я не понимаю и половины терминов – про всякие там эманации, волны, струны, слои, параллели и перпендикуляры вселенных. У меня с физикой и химией в принципе не ахти, а тут еще иномирная наука! Пусть мужчины разбираются, а я дождусь вердикта.
Пока разглядывала кабинет начальника, благо было на что посмотреть! Стены искусно отделаны деревом: тут и колонны, и ниши, и молдинги с изящно вписанными внутрь атласными обоями цвета свежей листвы. Я сидела на стеганом диване из темно-коричневой кожи и с любопытством рассматривала тонкую пластину на стене под аркой. Она напоминала плазменный телевизор, но очевидно, не имела ничего общего с развлекательными передачами. Если приглядеться, под серой пеленой угадывались очертания каких-то объектов, и они шевелились – похоже на живую карту!
За мужской беседой, напоминающей спор, я рассмотрела и окно во всю стену, завешенное простенькими портьерами из темно-зеленого гобелена, и старинные шкафы со стеклянными дверцами. Они лаконично вписывались в деревянную обшивку стен и, казалось, обнимали весь кабинет – так их было много! А сколько внутри разнообразных книг, папок, свертков и колбочек! Любопытненько.
Вдоволь насмотревшись на изящную, и при этом скромную обстановку кабинета начальника (это если учитывать ту роскошь, с которой я познакомилась в Арделии раньше), я заскучала, но мою скуку быстро развеяла ожившая пластина на стене. По ней прошла красная рябь, артефакт пикнул, еще раз, еще и еще. Экран вспыхнул, задрожал и, словно в шпионском боевике, начал поиск координат. Во всяком случае, красный огонек скользил по карте Арделии, словно выискивая кого-то. Мужчины оборвали разговор и напряженно следили за сигналом. Огонек прыгал с одного места на другое, а потом замер и вспыхнул золотым светом. Артефакт заверещал похлеще цыганского табора на распродаже ковров.
Начальствующий состав переглянулся и, обменявшись многозначительными взглядами, разошелся. Точнее, Габриэл улетел, разве что не выбив плечом двери, а Шаонэлл буркнул, что разработает программу специально под меня и покинул кабинет.
– Это то, о чем я думаю? – спросила осторожно, разглядывая золотистую точку на карте. Не могу похвастаться умением их читать (хотя отец пытался безуспешно научить меня этому), но, кажется, очередной пришлый вывалился едва ли не в центре города.
– Обделен умением читать чужие мысли. К сожалению, – задумчиво произнес Аделард и коснулся ладонью артефакта.
Экран вновь подернулся рябью и перешел в режим ожидания – стал серым.
– Новый пришлый?
– В последнее время, вы сыплетесь на нашу голову как из рога изобилия – не успеваем отлавливать, приводить в порядок и отсылать обратно, – он устало усмехнулся и опустился на стул рядом с журнальным столиком. Шаонэлл принес с собой черный чемодан, да так и оставил. Сомневаюсь, что мне захочется узнать, что там внутри.
– Интересная у вас работа, но я все же напомню о себе, – помахала рукой, привлекая внимание задумчивого начальника КпЗП. Выглядел он неважно, как отец после многосуточного дежурства: плечи сникли, во взгляде – отрешенность, вокруг глаз рассыпались морщины, а лицо побледнело. Кому-то не помешает полноценный сон.
Аделард растер лицо ладонями, изящным движением поднялся и подошел к книжному шкафу. Внезапно проснулось желание к литературе? Увы, проза жизни. В тяжелые момент мужчин всегда тянет выпить. Только пузатая баночка с длинным узким горлышком мало походила на алкогольный напиток. Даю руку на отсечение, что там зелье. По кабинету разлился приятный аромат, напоминающий кофе с корицей и гвоздикой – пряный, терпкий, с горчинкой.
– Понимаю, что это не мое дело, но мне кажется, ты сейчас чем-то не тем занимаешься.
