скачать книгу бесплатно
«Правда, наш язык знают ещё слабовато, но зато стараются читать наряду с научными статьями все трактаты, лозунги, включая и надписи на заборах! Представляешь, с какими вопросами они иногда пристают! Обхохочешься! Им же не объяснишь, что у нас в стране одни оригиналы. Особенно их «впечатляют» надписи в общественных местах и на заборах! – и после музыкального экскурса СП предложил, – ну, что по единой?! И двинули в мировую науку!»
– Двигать, так двигать! Согласился Оскар и вслед за Хлебосоловым вышел в коридор.
В коридоре, озвученном радиодинамиками, было столпотворение. Около переполненного конференц-зала многие стояли на мысках с вытянутыми шеями, так как выступал известный учёный и любимец научного мира академик Ципкин. Обсуждалась какая-то видимо актуальная тема. И докладчик, войдя в раж, вдруг неожиданно для себя и окружающих оговорился:
– Вот я и говорю, что в этом случае, как говорят в народе «Машу каслом не испортишь!» – наступила гробовая тишина. Видимо докладчик обдумывал им сказанное… В это время в тишине из зала кто-то мощным басом вдруг произнёс:
– Это, смотря какое КАСЛО! – стены содрогнулись от реакции слушателей…
Началось обеденное время. В одной из больших комнат отдела было много сотрудников. Один уже не очень молодой научный сотрудник, смахивающий на хиппи, бил ногой по мечу подбрасывая его вверх, не давая мячу коснуться пола. Вероятно, по этому виду соревнований он был в лидерах, так как несколько человек считали удары, а стоящий у чёрной доски «судья» заносил мелом результаты в таблицу.
– Как дела? – весёлым голосом мимоходом спросил Хлебосолов, при этом чувствовалось, что подобные соревнования ему приходится здесь видеть не впервой.
– Завершаем «чемпионат Европы и Мира» по «фут стопингу» среди научных сотрудников.
– Ну, давайте завершайте, только чтоб без травм и срывов сроков завершения «мозговых атак»!
Пройдя в другую комнату, Хлебосолов радостно развёл руками:
– Привет «самовозникающим» и «самообучающимся» молодым гигантам творческой мысли! – он обнял по очереди двух улыбающихся молодых парней.
– Познакомьтесь, это наше новое молодое дарование – Оскар! Так что в вашем полку прибыло!
– Вабник!
– Червонюк! – представились они по очереди.
– Оскар, пожалуйста, напряги своё талантливое серое извилистое вещество, это не Бабник, а Вабник! Кстати, женщинами он интересуется крайне редко, – сообщил своим громовым голосом СП, – но женская часть нашего заведения на него смотрит с надеждой и верой в будущем получить от него многочисленное и талантливое потомство! Поэтому мы иногда его любя называем БАБНИК! Представляешь, такие молодые, а уже доктора!
– Дорогой СП, – заметил Вабник, – разве дело в диссертациях и званиях! Тема сама по себе интригующая: «Теория распознавания образов и реализация её в «металле»». Например, при поиске месторождений нефти, газа или при распознавании подчерков. Кстати, это же очень просто! – и он стал быстро что-то набрасывать на листе бумаги, чтобы, видимо, ещё раз объяснять существо теории, но СП его ласково перебил:
– Послушай, милый, ты настоящий «нашенский» ученый «бабник» и к нашей общей академической радости на тебе нет ни одной жидовской точки! – последняя фраза СП развеселила всех присутствующих.
– Кстати, продолжил Хлебосолов, – когда Вабник и Червонюк хотят заняться любовью, они просто разрабатывают новую теорию, например, «теорию распознавания образов», которая потом имеет весь научный мир.
В это время к Червонюку подошёл высокий парень и хлопнул рукой по его цветному свитеру. Поднялось облако пыли.
– Послушай. Червонюк, прочитал тут на днях твою статью «Распознавание образов» в академическом журнале, ну просто класс! – автор заулыбался.
– Да не бери в голову, Пашкевич, лучше посмотри, какую я за выходные дни рожу отработал! – и он, заложив в рот по краям большие пальцы рук, мизинцами потащил вниз нижнюю губу, а средними стал задирать свой большой нос, при этом умудрился потянуть указательными пальцами нижние веки глаз вниз и высунув язык до подбородка гордо предстал во всей театральной красе перед изумлённой публикой, на фоне, играющей в лучах солнца, пыли от свитера. Пашкевич, насладившись только что воссозданным «воскресным шедевром» поинтересовался:
– А где Вабник? Я собственно «прилетел» по его душу! – но пока, Червонюк демонстрировал научному миру свои «театральные достижения» Вабник, как выяснилось, убежал в университет на «дневную халтуру» читать лекции.
– А как же его очки, пиджак и деловой портфель? – поинтересовался изумлённый Пашкевич.
– Э, брат! А это его дежурные экземпляры! Учитесь конспирации мой друг, пока он жив! Так что, считайте, что и сейчас он на работе, а через некоторое время от осознания этого варианта, ваша душа вероятно успокоиться! – шутливо подметил Червонюк.
В это время из своего кабинета вышел завлаба Наум Самойлович. Пашкевич, описав дугу мимо присутствующих, ринулся к нему со словами:
– Извините, раньше не успел поздравить с защитой докторской! О! Какой же вы ГИГИНТ человеческой и научной мысли! Какое совершенное достижение в науке!
Завлаба остановился и произнёс: «С вами произошло это только сейчас?! Если в следующий раз на вас снова такое «вдохновение найдёт» милости прошу, заходите ко мне в кабинет без стука! – «нежно обласкал» его ГИГИНТ человеческой и научной мысли.
– Да, нет, – промямлил Пашкевич.
«Ну, тогда есть надежда на ваше выздоровление! – и он повернулся к Хлебосолову. – Приятно видеть технического куратора и нашего нового сотрудника вместе! Проходите, усаживайтесь поудобнее. Разговор будет долгим, но надеюсь полезным!».
Глава 5. Юбилей
О время, время! Вот уже который месяц Оскар искал и не мог обнаружить следы Алины, так неожиданно уехавшей из «Светлого Пути». Вся и всё находится во времени и пространстве. Время – драгоценная вещь. В тоже время одним его некуда девать, а другим его постоянно не хватает! К сожалению, многие в молодости не дорожат им и растрачивают впустую, считая, что оно для них бесконечно и частенько, под занавес жизни, остаются у разбитого корыта или с грузом несбывшихся надежд. В жизни каждый осознаёт свой путь по оставленным вехам в строках своей жизни, но, безусловно, у каждого эти вехи разные по высоте и значимости. Особенно приятно, когда все вехи положительные, а не ниже пояса! У талантливых и трудолюбивых людей оно бежит особенно быстро и всегда его не хватает!
Вот и сегодня одна из таких вех у Хлебосолова – сорокапятилетний ЮБИЛЕЙ. Для большой устойчивости таких вех, научное сообщество считало полезным провести анализ, пройденного им жизненного пути совместно с друзьями, «за рюмкой чая».
Честно говоря у Оскара, по известной причине, участвовать в мероприятии настроения не было, но отказать он не мог так как обожал этого прекрасного и талантливого человека.
Первый стол, по Хлебосоловски, накрыли прямо во вместительном кабинете СП с огромной цветущей розой, которая занимала его почти пятую часть.
Для анализа не только достижений юбиляра, но и напитков с закусками, «случайно» припасённых по этому случаю, стал подтягиваться честной народ, давно знающий юбиляра…
Ближе к вечеру наступила пора «второй волны» и там же, у основательно сервированного стола, остались только свои, т.е. близкие по духу и восприятию мира, друзья юбиляра.
– Ну, что друзья, поскольку первый Акт пьесы, где я сыграл самого себя, завершён, – произнёс Хлебосолов, то предлагаю начать второй – не менее интересный всем присутствующим. Но поскольку, как Вы знаете, я в юбилейные дни мало не пью и вам не советую, то предлагаю принять на грудь за Вас – моих друзей и персонально за завершение разработки «Дисперсиометра», которая заложила основу фундамента Кандидатской Диссертации Оскара. За которую мы, кстати, получили кучу изобретений и «Премию им. Вавилова».
– Оскар не мучайся, не нравится вино, вылей его под розу, – она это употребляет. Плесни себе армянского – подарок друзей солнечной Армении! А теперь позвольте огласить коротенький славянский тост с немецким акцентом. Как говаривали в таких случаях наши довоенные немецкие друзья – «Дербалызнем!»..
В это время дверь открылась, и в дверном проёме нарисовался портрет давнего друга юбиляра, Шумейко, зав. какой-то кафедры какого-то института, в огромном, свисающем с плеч тёмно-сером пальто.
– Привет мой милый «ходячий мешочек»! Присоединяйся!
– СП, прими мои горячие соболезнования!
– Уже принял, причём, как ты догадываешься, неоднократно, что и тебе желаю!
Поскольку ты не опоздал, а как большой начальник только задержался, доставив своё «бренное» тело в нужное время и нужное место, то, как говорят: «Самозванцев нам не надо – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ будешь ты!»
– Ладно, уговорил Хлебосольный, ты наш! А тебе сегодня о главной новости докладывали?
– О какой?
– Видишь ли, наше правительство на данный момент подготовило к всенародному обсуждению ПОСТАНОВЛЕНИЕ «О концентрации народных усилий» для решения глобальных хозяйственных проблем нашей страны: догнать Америку, но самое главное – не обгонять её!
– Почему? Мы же на пороге девяностых!
– А, чтобы весь мир не мог лицезреть наши ГОЛЫЕ ЗАДЫ!
– Неплохо! Неплохо! Надо признаться, это очень сво-еврее-мен-ное ПОСТАНОВЛЕНИЕ! Действительно, на полках магазинов нашей великой страны явно имеются вакантные места для народных промтоваров и народных продуктов! Там даже нет следов всенародно любимой сушёной воблы, которую в период НЕПА продавали мешками, а теперь её продают только своим из-под полы и поштучно, да и нормального пива днём с огнём не найдёшь! Кстати, Вы, вероятно знаете, от кого произошла вобла? – и поскольку творческий коллектив молчал, произнёс:
– От кита, приплывшего из коммунизма! Но это большой секрет!
– А знаете, почему в магазинах нет мяса? – Оскар сделал паузу. Со всех сторон послышались всевозможные догадки.
– Говорят, что мы так быстро идем к коммунизму, что скотина… за нами не поспевает!..
– А вот совсем недавно, – начал Вабник, – на туманном Альбионе прошёл международный конкурс художников «кто лучше изобразит голод». Там было написано множество картин, но победил художник из центральной Африки, – он во всё полотно, размером три метра на три, изобразил затянутую паутиной голую задницу и завязанный на три узла половой орган!
– Класс!.. На три узла говоришь!.. Хо-ро-ший ОРГАН! – одобрил Хлебосолов. – Ну что по единой и поехали ко мне на фазенду. К этому же времени к нам должны подъехать мои замечательные барышни из Большого…
– Но вот мы и дома! Кстати, в этой родительской квартире прошли моя юность и часть отрочества. Здесь я начинал приобщаться к искусству. Многие из присутствующих знают, что мне посчастливилось после консерватории длительное время тренировать свой вокал в Большом. Чудесные были денёчки, послевоенных лет! Мы были молоды. И мне однажды даже посчастливилось сыграть с Юрой-Усы в одной редкостной опере, повествующей о силе духа комиссара военных лет.
– Он тогда осветителем при Большом служил. В тот период балет и опера шли реже, чем сейчас. Поскольку в театре мужской персонал был в дефиците, то Юру-Усы, который, как Вы знаете, сейчас у нас работает токарем и по утрам восстанавливает свои профессиональные руки при помощи двух стаканов дефицитной водки. Тогда же он был молод, и ему достаточно было принять на грудь пол стакана для вдохновения и «сугрева», чтобы еле держаться на ногах.
– В том спектакле он исполнял роль одного из санитаров, нёсших носилки, в которых лежал я собственной персоной, в качестве раненого комиссара дивизии. Вначале всё шло гладко, как и положено, они меня успешно донесли до средины сцены, и я начать исполнять предсмертную арию тяжело раненного, подняв забинтованную правую руку высоко вверх. Так вот, в самый ответственный момент «предсмертной арии», видимо доза ранее выпитого спиртного «дошла» до конечной цели и санитары, не удержав носилки, уронили меня на историческую сцену Большого… Публика в зале, вместо того чтобы плакать, развеселилась. В результате – оперу сняли, Усы завершил театральную карьеру, а Ваш «покорный слуга» получил благодарность и грамоту от военного коменданта города, за то, что, и после этого трагического момента, лёжа на полу с шишкой на лбу, продолжил петь арию!..
– Предлагаю спортивный тост, – произнёс Червонюк, – присутствующие подняли ёмкости. Он приложил палец ко рту, изображая свисток судьи, и свистнув, произнёс: «Вбрасывание»…
В ожидании замечательных барышень из Большого, народ продолжал культурно – развлекательную программу. Сергей Павлович продекламировал несколько ярких отрывков из, немеркнущего труда, Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев и Золотой Телёнок», которые стали «всенародными настольными книгами». Эти книги у книголюбов значились как особо дефицитные.
Вспомнили неувядающие высказывания Остапа Бендера типа: «А на вокзалах крали, крадут и будут красть!» «Почём опиум для народа?» …
– Послушай, Иванов, а я тебя, пожалуй, в честь моего дня рождения осчастливлю, подарив эту ЗОЛОТУЮ КНИГУ, – Думаю, что книга, сея, будет способствовать рождению в твоей светлой голове неординарных мыслей. Кстати, там имеется немало интересных жизненных поворотов и решений! Так что дерзай! – Хлебосолов трогательно притянул к себе Оскара и, сделав в книге соответствующую запись, передал подарок…
Шумейко неожиданно поменял тему: «Уважаемые коллеги! Довелось ли кому – либо из присутствующих видеть изделия знаменитой фирмы Фаберже? »…
– Нет, – за всех произнёс Юбиляр.
– А мне довелось. Это я Вам доложу, Божественные шедевры! Абсолютно неземной красоты! – и как в таких случаях говорят, «по многочисленным просьбам трудящихся», стал рассказывать о знаменитом Фаберже:
– С этой французской фамилией, Карлу Фаберже, довелось родиться 30 мая 1846 года в Санкт – Петербурге. Его предки, некогда жившие во Франции и бывшими убеждёнными гугенотами, не по своей воле покинули родину при короле-католике Людовике ХIV. За четыре года до рождения Карла, 1842-м, его отец Густав Фаберже, ювелирных дел мастер, основал под собственным именем фирму. Расположилась эта фирма в одном из домов на Большой Морской. Но когда Карлу, старшему из его сыновей, исполнилось 14 лет, Густав переселился вместе с семьёй в Дрезден. Именно оттуда по настоянию отца Карл отправился в своё большое «плавание» – Европу посмотреть и ювелирному делу обучиться. Закончив колледж в Париже, он прошёл обучение в Лувре и Версале, познавая тонкости ювелирного искусства венецианцев, саксонских камнерезов и французских эмальеров. Брал уроки у франкфуртского ювелира Джозефа Фридмана.
– Предлагаю принять «на грудь» за тех, у кого он приобретал свои прекрасные навыки! – Хлебосолов встал.
– Так вот, – продолжил Шумейко, – одухотворённый и уверенный в собственных силах, Карл принимает решение вернуться в Петербург, чтобы начать там работать вместе с мастерами своего отца, благо фирма и после отъезда семьи в Дрезден продолжала существовать. Довольно скоро Карл Фаберже в 20 небольшим лет отроду принял в свои руки отцовское дело. Он мечтал, объединив русскую и европейскую традиции, создать нечто новое, доселе невиданное. По его глубокому убеждению, ценность любого художественного изделия заключалась не только в качестве и дороговизне во вложенном в него мастерстве, а в его воздействии на человека.
Незаурядный художник, Карл оказался ещё и предпринимателем, окружившим себя искусными умельцами, а потому, относительно небольшая мастерская, постепенно превратилась в крупнейшее предприятие, имеющее свои филиалы в Москве, Киеве, Одессе и даже Лондоне…
В 1882 году к семейному делу присоединился младший брат Карла Агафон, ставший вскоре главным художником фирмы. Годы его работы совпали с «золотым веком» Фаберже. Продукция с клеймом «К. Фаберже», признанная на родине, получила высокую оценку и европейской знати.
В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник – Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895 – 1903 годах ведущим мастером – ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин – именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.
Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать…
– Скажи, Шум, – прервал творческую паузу СП, – тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!
– Не волнуйтесь, уважаемые товарищи! Это мероприятие Вас не минует!
– Дорогие товарищи, – СП встал с кресла, – обратите особое внимание на этот обворожительный образ: перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь; во-вторых, – он уже Академик; в-третьих – ОН к тому же ещё и не женат!
– Да ладно, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, – перехватил инициативу Шумейко, – предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице Дорогого Юбиляра, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!
– Ну, тогда уж за всех присутствующих! – предложил Хлебосолов.
– А мы то – здесь причём! Сегодня твой день! Так что терпи нас. А мы опять и снова за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня – уже немного осталось! Каких-нибудь лет восемьдесят пять!..
В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком, вместе с ароматом духов, проявились замечательные барышни из «Большого» – и почти протрезвевший научный коллектив сразу оживился. Оскар же откланявшись уехал.
Глава 6. Советский миллионер
Сегодня позвонил Синичкин Сашхен и предложил встретиться у Пив-Бара, известного всем москвичам под названием «Полёт мечты». Оскар, в надежде, что Синичкин получил какую-то информацию о местонахождении девчат, спросил его об этом.
– Всё при встрече, – отреагировал Сашхен и повесил трубку.
Оскар, предполагая, что в этот бар будет большая очередь, на всякий случай, прихватил свой красный Академический пропуск с гербом и адмиральскую фуражку, недавно подаренную ему морским ведомством за разработку «Дисперсиометра».
«Полёт мечты» располагался на территории парка имени знаменитого писателя, что рядом с Крымским мостом. Это было место, куда по слухам, последнее время, с завидной регулярностью, завозили чешское пиво, а посему количество желающих намного превышало возможности довольно вместительного Пив-Бара.
Ровно в назначенное время, Иванов, уже издали, увидел Сашхена с двумя парнями, стоящими в хвосте очереди. Извилистая и разношерстная очередь в «Полёт Мечты» впечатляла, так как была длиннее, чем в «Мавзолей».
Параллельно ей, с поднятой над головой пачкой «Мальборо», к заветному дверному проёму, дышащего пивом, креветками и раками, уверенно шёл, в серо-голубом свитере, облегающем его спортивную фигуру, человек. Заметив его, Оскар уверенно скомандовал Сашхену: «За мной!» – и с видом старого приятеля «свитера» уверенно проследовал в Бар, предварительно бросив фразу, предназначенную только швейцару.
– Эти с нами! – и, едва коснувшись козырька адмиральской фуражки, подаренной ему морским ведомством, небрежно кивнул, в сторону Сашхена, Альхена и Эмиля, следовавших за ним.
Швейцар, видимо хорошо прикормленный серо-голубым «свитером», и заворожённый пачкой «Мальборо», не обратив на них никакого внимания, левой натренированной рукой, на лету, уверенно поймал брошенную пачку, а правой – отдал честь адмиральской фуражке.
В зале, под высоким стеклянным потолком, припудренного городской пылью, нависало синевато-серое табачное облако, под которым бурлила пенная жизнь, «сдобренная» запахами шелухи дефицитных креветок, воблы и другой принесённой с собой вяленой рыбы.
– Похоже на прихожую в рай! И это при пустых полках магазинов! – восторженно произнёс Альхен.
Пиво, здесь не разбавляли, а разумно недоливали. Игристый напиток из увесистых гранёных пивных кружек, тёк рекой под шум мужских речей о бренности жизни и о проблемах начала девяностых.
Человек в свитере уверенно прошёл к большому круглому, покрытому голубой скатертью, и уже сервированному столу. Видимо его здесь принимали как завсегдатая. Проникшую же нелегально компанию никто не ждал, и пока свободных мест не наблюдалось. Эмиль, Альхен и Сашхен стали метаться между столиками, в надежде найти свободные места или стулья, а потом путём обмена собраться за одним столом. Но сейчас они из -за отсутствия мест оказались лишними на этом «пенном празднике жизни».
Вдруг Оскар увидел знакомую по вечернему институту физиономию с шестью, «по всем правилам» наполненными, кружками, искусно лавирующую между посетителями и столиками. Проходя мимо и узнав Оскара, он кивнул: Привет! Я сейчас подойду, – и виртуозно расставив пивные кружки на столе завсегдатая, стрелой улетел к разливочной стойке, оставляя за собой тонкий шлейф приятного одеколона, смешанного с воздушным коктейлем «Полёт Мечты».
Спустя некоторое время, он появился снова, но уже с другой стороны:
– Привет, Оскар! Как поживаешь?
– Привет Борис, в основном регулярно!
– Что со столиком проблема? Сейчас организую. Кстати, вот здесь одно из лучших мест. Присаживайтесь. Это мой резервный столик и не далеко от нашего постоянного посетителя! Я сейчас смену сдам и присоединюсь к вам, а вы здесь располагайтесь! – и с этими словами, ловко подхватив табличку с волшебными словами «Стол занят. Иностранная делегация», растворился в табачном тумане «Полёт Мечты».
Объединение сотоварищей на «пенном празднике жизни» состоялось: "Что же тебе удалось узнать о девчатах?"– сразу спросил Оскар.
– Вчера, я случайно у метро, встретил их старшего группой студентов в совхозе «Светлый Путь». Помнишь такого?
– Ну как такого нагловатенького забыть. Ну и что?
– Попросил его поделиться сведениями, ну там фамилии, телефоны и прочее. Назвать куда они уехали или, хотя бы отдать листок, где написаны их данные, который мы с тобой видели, когда он их страивал.
