скачать книгу бесплатно
– А тебе интересно? Или это риторический вопрос, – ухмыляюсь горько, но послушно приседаю. Не знаю почему, но решаю довериться ей. Все равно ведь хуже не будет. Да и Нина – первый человек из отдела, проявивший ко мне хоть чуточку дружелюбия.
– Ты чего мелешь? Конечно, интересно, – она подходит к холодильнику и, открыв его, берет с дверцы какой— то пузырек. Открывает крышку, капает жидкость в стакан.
– Меня только что уволили.
Она кивает в ответ, словно давно ожидала такого исхода.
– За что? – протягивает стакан, в котором, по всей видимости, лекарство.
– Пей и рассказывай.
Послушно осушив бокал, ставлю его на стол.
– Я не смогла произвести арест имущества Калининой. Она мне даже дверь не открыла. А этот…тоже мне начальник. Хоть бы словом обмолвился про спецназ… У нас— то, в районных отделах, свои приставы из суда, их и берем в помощь, если что. У вас таких нет.
– А Юлька чего не рассказала тебе о Калининой? У нас про эту мадам байки ходят в отделе.
Бывшая сотрудница отдела, на место которой я сюда пришла повела себя по— скотски.
– Она мне вообще ни слова не говорила! – восклицаю, чувствуя непомерную обиду на всех в радиусе четвертого этажа. Кроме внезапно подобревшей Нины, конечно.
– Вот выдра… – цедит сквозь зубы девушка. – Она уходила от нас со скандалом. Шеф ее поганой метлой гнал. Видимо, решила пакость на прощание сделать. Не думаю, что Егор Анатольевич знает о том, что она так поступила с тобой. Почему ему не сказала?
– Не привыкла жаловаться, – шмыгаю носом. Да и не уверена, что на шефа подействовали бы мои слова.
– Калинина хоть не набросилась на тебя?
– Нет, ерунда, – отмахиваюсь, вытирая слезы. Потекшая тушь остается черными разводами на руке.
– Это тебе еще повезло. По этим дамам психушка плачет.
– Ты не в курсе об этом производстве? Судя по документам, она с дочками набрала кредитов в двух банках на пять миллионов. И не выплачивает уже больше года.
Нина присаживается рядом со мной.
– Все правильно. Она бизнес замутила. Ателье. Шьет дорогую одежду для богатых клиентов. У них в семье единственный адекватный человек был – ее муж. Он один деньги в семью зарабатывал. Дамы его привыкли жить на широкую ногу. Ни в чем себе не отказывать. Внезапно глава семейства умирает. И женщины не находят иного выхода… Тупо набирают кредитов, не думая о том, чем отдавать потом. Ведь шитье ее, честно говоря, особой прибыли не приносит. Но Калининых ничего смутить не может. Королевны по сей день пользуются услугами домработницы. Тачки у каждой крутые. Я знаю, что на машины как раз таки наложили арест. У младшей изъяли мини купер. А мамаша свою спрятала. Дознаватели, кстати, собираются на нее 312— ю возбуждать. За сокрытие арестованного имущества. Так что тебе к ней только со спецназовцами и не ждать теплого приема.
– Я поняла уже, – вздыхаю устало, чувствуя, что наконец— таки отпустило. В голове так ясно и в душе спокойно стало.
– Только вот поздно. Я заявление писать буду. Не нравится мне ваш начальник, – пожимаю плечами, прикидывая в уме шансы на возвращение в старый отдел.
– Ты это зря, – хмурится Нина и, приоткрыв дверь, выглядывает в коридор.
– Егор Анатольевич строгий. Местами слишком, но он справедливый. И премиями балует хорошо. Он же преемник Кая! Три года на этой должности уже. При Егоре Анатольевиче, кстати, еще цветочки. Кай – вот кто настоящий цербер.
– Так они друзья? – удивляюсь я, хотя пора бы уже перестать.
– Еще какие, – ухмыляется Нина.
– Почему его Каем называют?
– Да потому что сердца у него нет. Чёрствый и бесчувственный он. Ни с кем и ни с чем не считается. Вот его точно не разжалобишь. Вообще удивительно, как они с нашим шефом дружат. Совершенно ведь разные.
– А по мне – так одинаковые, словно близнецы, – смеюсь, выходя из кухни вслед за Ниной.
Вернувшись в кабинета, устало опускаюсь на стул. Что теперь делать? Собирать манатки и ехать в кадры с заявлением? Или надеяться на чудесное прозрение начальника? Хотя, прозрение, навряд ли, случится. Особенно после моего концерта и фееричного хлопка дверью. Нет, эти снобы не простят. Абсолютную тишину пустого кабинета разрывает звонок рабочего телефона. А у меня сердце от страха биться перестает. Ну все, Гофман, час расплаты пробил…
– Да, – слетает безжизненно с онемевших губ.
– Ева, тебя шеф вызывает, – шепчет в трубку Нина.
Теперь мое сердце выдает под сто сорок ударов, крича о том, что лучше бежать отсюда без оглядки. Но я, привыкшая прислушиваться к разуму, приглушаю «вопли», рвущиеся из груди и, борясь с дрожью в пальцах, привожу себя в порядок. Губы подкрасим, прическу поправим. Помирать, так при полном параде.
В приемной Нина кивает, показывая жестами, что Кай уже ушел. Спасибо тебе, изменчивая госпожа— удача, хоть здесь ты меня не подвела. Вдыхаю полную грудь воздуха, и на выдохе открываю дверь и захожу внутрь.
Шеф стоит спиной ко входу. Смотрит в окно, приподняв одной рукой жалюзи, другая рука в кармане брюк.
– Готовьте служебку на начальника Специализированного отдела. Завтра в девять утра вам будет выделено десять бойцов, – говорит он, даже не обернувшись ко мне. А у меня словно камень с плеч, и жить так сразу захотелось.
– Мне нужны двое понятых.
Но эта реплика, словно красная тряпка на быка. Повернувшись ко мне, шеф смотрит меня так, словно я и правда – самое большое разочарование в его жизни.
– Это я вам должен предоставлять?! – ой, а теперь кричит на меня. Оказывается, вот какой у него голос мощный… аж в ушах заложило, и голова в плечи втянулась. Понимая, что переборщил, он замолкает, и, сделав глубокий вдох, произносит прежним, сдержанным тоном.
– Хотя бы этот вопрос вы можете сами решить?
– Могу, – киваю прежде, чем слово слетает с губ. Ох, как хочется поскорее покинуть его кабинет. Что— то душно здесь, дышать нечем и в глазах темнеет.
– Возвращайтесь на свое рабочее место, – усаживается он за стол, и снова взгляд в ежедневник.
Но когда я оказываюсь в дверях, он снова окликает меня.
– И, Ева Сергеевна, я надеюсь, вам не нужно объяснять, что ваше поведение было крайне непрофессиональным. Дверьми хлопать вы можете у себя дома, перед своим любовником.
Мои щеки начинают пылать.
– Нет у меня любовника. Я могу идти? – слова вылетают раньше, чем включается мозг.
– Идите, – не замечает или делает вид, что не замечает моего хамства. А я решаю не гадать и пулей вылетаю из кабинета. Закрываю дверь плавно и медленно.
Нина занята разговором с посетителем, но увидев меня, вопросительно кивает головой.
– Все нормально. Заходи, как освободишься, – шепчу ей и возвращаюсь в кабинет.
До обеда время пролетает с бешеной скоростью. Закончив здесь все срочные дела, собираю бумаги, боясь опоздать на судебное заседание. Сегодня остаюсь без обеда, но даже эта мысль не может расстроить меня. Я победила. Шеф пошел мне навстречу, и, дай бог, перестанет вести себя так, как делал это до сих пор. Может, понял, как был несправедлив ко мне?
Спускаюсь по лестнице, и когда оказываюсь на первом этаже, смотрю на наручные часы. У меня в запасе всего полчаса, а ехать на другой конец города. Поднимаю глаза, и в следующую секунду буквально налетаю на темного цвета огромную стену. Мой лоб ударяется о что— то твердое, и я лечу на бетонный пол лестничной площадки, а все документы, которые я так трепетно прижимала к груди, осенними листьями осыпаются вокруг меня.
– Простите… – слетает машинально с губ, а когда я поднимаю глаза и встречаюсь с ледяным взглядом Кая. Дрожь пробегает по телу.
Он возвышается надо мной холодной, неприступной стеной. В кабинете у Егора Анатольевича не заметила то, насколько он высокий. Под его взглядом мне настолько не по себе, что даже пальцы начинают дрожать.
Я наклоняюсь, принимаясь собирать бумаги, а он просто стоит надо мной, и смотрит так, словно я самое никчемное существо на этой планете.
– Подумать не мог, что у нас такой кадровый голод. Егор уже всех подряд к себе тащит – раздается над головой его высокомерный тон.
А когда я поднимаю на него глаза, Кай словно и нет до меня никакого дела, проходит вперед к лестнице. Смотрю в его спину, и думаю о том, что хуже этого самовлюбленного сноба нет никого на свете. Ну, точно, ледяной Кай.
***
Остаток дня занимаюсь ежедневной рутиной. Готовлю постановления, возбуждаю исполнительные производства. Соседи по кабинету снова на исполнительных действиях. Нина сказала, что они свиней арестовывают. Вот уж, избавьте от такого счастья.
– Привет, мелкая, – в кабинет входит мой сосед по столу. Жорик. У него красное от солнца лицо и огромная папка в руках. Парень бросает тяжелую ношу на поверхность стола и подставляет лицо прохладному потоку воздуха из сплита.
– Привет, чего это я мелкая?
Обернувшись, он пожимает плечами.
– Мы тут с Илюхой подумали и решили, что больно ты на мелкая и худая, – говорит он, поворачиваясь в мою сторону.
– Вы мастера комплиментов, – хмыкаю, возвращаясь к бумагам.
– Нет, подожди. Давай разберемся, – Жора подходит к моему столу и, схватив ручку из подставки, присаживается на краешек.
– У нас заведено каждому иметь свое прозвище.
– Не заметила. По— моему, у вас тут все до жути официальные. Строго по имени— отчеству.
В ответ на мои слова Жора морщится.
– Это ерунда все. В нашем кабинете действуют свои законы. И один из самых главных гласит: каждой тваре по прозвищу, – заявляет с умным видом. Решаю подыграть ему, поддерживая этот несуразный разговор.
– И какое же первое правило?
– Первое правило: все, что происходит в этом кабинете, остается в кабинете. То есть никакого стукачества и доносов.
– Поддерживаю. И какие же у вас прозвища?
– У Илюхи – Жижа. От фамилии – Киселев. Сначала был Киселем, а потом стал Жижей, – поясняет Жорик. А я слушаю это и думаю о том, что в моей жизни всегда так. Все в крайности. То террариум в кабинете, то детский сад – штаны на лямках.
– А какое у тебя? – спрашиваю, отворачиваясь к монитору компьютера.
– А свое я тебе не скажу, – хмыкает Жора. Не знаю, хочу ли я это на самом деле знать. Не успеваю ничего ответить. В проеме кабинета появляется запыхавшийся Илья.
– А сейчас узрите, товарищи! – восклицает он, занося в кабинет бюст Ленина в половину его роста.
– Что это? – спрашиваю его, а в голове закономерный вопрос: как он один дотащил до четвертого этажа эту «дуру»?!
– Владимир Ильич, – говорит наш Капитан Очевидность и ставит бюст на свой рабочий стол.
– Наш новый сотрудник. Вот, – восклицает, восторженно рассматривая его.
Перевожу взгляд на Жорика. Он крутит у виска, кивая в сторону Ильи. Хихикнув, возвращаюсь к печатному документу.
Спустя час наш Ленин обзавелся солнцезащитными очками, бейсболкой с надписью Чикаго Буллз и сигаретой. А дальше была делегация народа для фотосессии с новым соседом. Вывод напрашивался сам собой: соседи мои – личности творческие и любящие посмеяться от души. А жизнь— то налаживается. Вот бы еще завтра с гражданкой Калининой разобраться и вообще отлично будет.
***
Половина девятого утра. Я стою перед заветной дверью (вчера так и не открывшейся для меня). Позади меня десяток бравых ребят в бронниках, с автоматами наперевес (этакие универсальные солдаты). Ох, как хочется сфотографироваться для странички в соцсети. Но, не время. Беру свою разгулявшуюся (некстати) фантазию в руки и стучу в дверь. В ответ на что из глубины дома слышится поток матерных слов.
– Ну что, Ева Сергеевна, наш выход? – спрашивает меня Олег Викторович – командир ребят. Обернувшись, внимательно рассматриваю каждого из них. Верные воины, готовые кинуться в бой в любую минуту. Все как один смотрят на меня. Ждут команды.
У меня дух захватило от сосредоточения такого количества тестостерона.
– Ваш выход, – киваю, пытаясь, чтобы голос звучал по— взрослому.
Мужчины тут же рассредоточиваются. Старший жестикулирует, указывая на позиции, которые ребятам необходимо занять. А вдруг понимаю, что дико взволнована.
Мое внимание отвлекает приближающийся шум мотора. У дома должницы, рядом с газелью спецназовцев вдруг останавливается черный Рейндж Ровер. А спустя несколько мгновений из авто выходит мой шеф. Я настолько удивлена, что даже поздороваться забываю. Просто стою и пялюсь на него.
Заметив его прибытие, из салона своего грузовика выпрыгивает работник торгующей организации. Шеф тратит на мужчину буквально пару секунд своего времени. Сухо пожав ему руку, он шествует в мою сторону. Пытаюсь понять его настрой. Но на лице «покер— фейс».
Здоровается со мной столь же сухо, как и с мужчиной. Не успеваю задать ему вопрос, входная дверь должницы внезапно открывается, и с порога с довольной улыбкой на лице на нас смотрит боец.
– Добро пожаловать, – ухмыляется он, делая соответствующий жест рукой.
– А что, так можно? – перевожу ошарашенный взгляд на шефа, пока остальные ребята из физзащиты забегают в дом.
– Вообще не очень, но если очень хочется, то можно, – хмыкает Егор Анатольевич.
– Но как они попали в дом? – все еще не могу придти в себя.
– Через запасной выход, со двора. Дверь открыта была, – встревает в разговор Олег Викторович, проходящий мимо нас в дом.
– Ева Сергеевна, вы идете? – вздергивает бровью шеф, стоя на ступеньках в ожидании меня.
– А…да, – киваю, подзывая двух понятых, скромно стоящих в сторонке.
Захожу вслед за начальником. Пройдя длинный коридор, мы попадаем, по всей видимости, в гостиную дома. Несколько ребят из спецназа стоят в комнате в ожидании нас, несколько других остаются на входе. Двое ребят, среди которых Олег Викторович, остаются у двери в спальню хозяйки, со стороны которой доносятся дикие женские вопли.
Из противоположной двери выбегает шесть девушек, но им тут же перегораживают проход.
– Это кто у нас? – спрашивает один из бойцов.
– Мы швеи, можно нам уйти? – с опаской поглядывая по сторонам, говорит, по всей видимости, самая храбрая.
– Выпустите их, – командует стоящий возле меня шеф. Бойцы тут же отходят от девушек, давая тем шанс на бегство.
