скачать книгу бесплатно
– Ааааа… Всевыыышнииий… – стонет мама.
В ушах звон металла, мамины крики и боль. Сильная боль… Все, что я чувствую и слышу.
Я не помню точно, в какой момент я теряю сознание.
Помню молитву и сильные руки, они тащат меня из покорёженной машины.
Разлепляю веки, пытаясь проморгаться.
– Папа…– тихо шепчу.
– Я тут, милая, тут. Прости меня, моя девочка, – хрипит папа, пытаясь откашляться.
Голова чугунная, тело онемело и не слушается меня. Поворачиваю голову, отстраненно наблюдаю, как папа весь в крови ползет к машине и пытается вытащить маму. Вижу, как ему больно, но он изо всех сил старается помочь. А я пустая, ноль эмоций, словно вырубило их. Только соленые слезы капают из глаз. Боли не чувствую.
– Девочки мои, – шепчет папа, целуя меня и маму по очереди. Мы лежим на траве, мама без сознания, но она дышит. Дышит. – Простите меня, я так виноват, – кашляет.
Прикрываю глаза, сдерживая рев. У него изо рта кровь, он плюется кровью. Всевышний, помоги. Не забирай у меня родителей.
Папа падает рядом со мной, тяжело дыша, повторяет слова молитвы.
Я же уплываю в спасительную темноту.
Боль пронзает тело. Морщусь. Хотя едва ли эта боль в теле. Сейчас будто и самого тела нет. Только боль. Её концентрация, скопившаяся где-то глубоко внутри. Будто в тумане нахожусь, перед глазами все расплывается.
Глаза открыть с первого раза не получается, приходится приложить усилие. Мысленных процессов не наблюдается. Тяжёлые, налитые напряжением веки поднимаются с большим трудом. Отказываются слушаться. Хочу ли я вообще открывать глаза?
Пелена перед глазами не дает возможности что-то определить, понять, разобраться.
Сквозь звон в ушах слышу мамины всхлипы. Яснее не становится и когда пелена рассеивается. Я с наслаждением смаргиваю подступившие слезы: перед глазами заплаканная, убитая горем мама.
Осматриваюсь по сторонам: я лежу в палате. Это понимание отображается новой порцией боли. Теперь она действительно в теле. Пытаюсь пошевелиться, но чувствую такую боль, что в глазах темнеет.
С ужасом осознаю, что не чувствую ног. Пытаюсь приподняться, но со стоном плюхаюсь обратно на подушку: ноющая боль отзывается в ребрах, протягиваясь вдоль спины. Тянет шею, словно спазмом сдавливает позвоночник, не позволяя пошевелиться. Смотрю на руки: в правой – катетер с капельницей, а левая рука и предплечье перебинтованы.
Слёзы бессилия катятся из глаз, когда пытаюсь снова приподняться. Громкий всхлип отдается оглушительной болью в висках, пульсирующими приступами в затылке, туманом перед глазами. Болезненно, словно тысячи вонзающихся в конечности иголок, прокатывается по сосудам кровь. Раздирающая боль обжигает изнутри при попытке сглотнуть сдавливающий горло кoм. Подступает тошнота. Зажмуриваюсь.
– Амина, дочка, – сдавленно от слез хрипит мама. – Открой глазки, маленькая.
Открыв глаза, поворачиваюсь на мамин голос, с беспокойством осматриваю ее. Она осунулась, словно постарела на годы вперед. В медицинской ночнушке с капельницей в руках пришла в мою палату.
– Как ты, мам…? – сипло спрашиваю.
Ответа я не слышу. Мама падает на меня, обнимая и громко плача.
– Я боялась, что потеряла тебя…
– Как папа?
После моего вопроса мама с новой силой начинает трястись в немом рыдании.
Горько плачет. Я чувствовала… Зачем тогда спросила…? Я же видела, что на нем не было живого места. Потому после маминого вопля я поняла сейчас: он мертв…
– Па-а-апа…– хриплю, захлебываясь слезами.
От всего происходящего и от душераздирающего крика утыкаюсь лбом в мамину грудь. Крики отчаяния рвутся наружу.
– Пааа… папаа-а…
У нас никого не осталось, кроме нашей семьи. У мамы родители умерли.
А с папиной стороны только дядя Турпал, которого видеть хочется в последнюю очередь. Как же мы теперь одни? Почему…?
Папу похоронили вдвоем с мамой… Мама приняла такое решение, и она имела на это право. Дядя Турпал не возражал, его больше заботило папино завещание и небольшой бизнес. Разве может это все достаться так ненавистной ему невестке? Мама стояла у могилы дрожащая и потерянная, горько плакала. Я же неверяще смотрела на памятник, молясь проснуться и понять, что это всего лишь страшный сон.
Сколько мы простояли, не знаю… Ближе к вечеру пришли домой.
Видела, как у мамы тряслись руки. Глаза опухшие, красные, как и мои. Первые несколько месяцев я спала вместе с мамой. Я еще долго не могла прийти в себя.
Мама занималась оформлением документов, дядя приезжал несколько раз, предлагая помощь. Его очень заботил бизнес. Оказывается, все банковские счета, бизнес, дом перейдут мне в мои полные восемнадцать лет. А пока моя мама может распоряжаться бизнесом от моего имени.
Папа, как оказалось, подготовился основательно. И когда юрист зачитывал составленное завещание, дядя понял, что папа продумал все.
– Совсем с головой Исхак не дружил, – злостно шипит, выходя из здания. – Как женщина может чем-то управлять? Ну если только кастрюлями на кухне. Ты же, Марьям, бестолковая, развалишь все, – тыкает в маму пальцем.
– Хватит, – осаживает его мама. – Не смей меня оскорблять. Это желание моего покойного мужа. Чем ты недоволен?
– Всем, – рявкает в ответ. – Ты же не сможешь управлять, ты в этом ни черта не понимаешь.
– Что ты предлагаешь, Турпал? – устало трет переносицу.
– Продайте бизнес мне. Я куплю его у вас. Деньги переведу на счет Амины, – уже более дружелюбно помогает.
– Я подумаю, – кивает ему.
Посоветовавшись, мы приняли решение продать бизнес. Так как мы все равно ничего в нем не понимали. А работать в убыток смысла не видели. Через три года, в свои восемнадцать лет, я подписала все необходимые документы. И получив приличную сумму на счет, отписала бизнес в пользу дяди. Все эти три года дядя управлял всем по маминой доверенности!
Дни полетели с новой силой. Я закончила школу, поступила в университет. Технологии. Дизайн. Искусство. Самый престижный вуз нашего города. Закончила с отличием.
Мы с мамой до сих пор не оправились, да и сомневаюсь, что это когда-то случится. Может, притупится боль… Однажды.
Не было дня, чтобы я не вспоминала папу. И ту роковую аварию, разделившую мою жизнь на до и после…
И вот, кажется, жизнь идет своим чередом. Но…
Глава 6
Амина
Резко подрываюсь оттого, что слышу за дверью приглушенный голос Ильи.
– Амина, – стук в дверь. – Проснулась? – голос спокойный, чуть хрипловатый. Оглядываюсь по сторонам: где я, сколько времени? Подтягиваю одеяло, вдруг он зайдет. Ладонь прикладываю к голове, вот же, голова не прикрыта.
– Амина…
– Да, прости, – откашливаюсь, ото сна голос чуть хрипловатый, и очень хочется пить. – Сколько времени?
Оглядываю комнату, но часов я так и не нахожу. А телефона у меня нет.
– Время восемь утра, я уже опаздываю на работу. Завтрак на плите, квартира в полном твоем распоряжении, холодильник тоже. Во сколько я приеду, не знаю, – спокойным тоном, размеренно объясняет мне. Единственное, что радует меня, он не позволяет себе зайти в комнату. – На холодильнике примагнитил листок с номерами телефона: сотовый и внутренний рабочий. Если будет форс-мажор – звони, не стесняйся.
– Я поняла, хорошо, я помню, и дверь никому не открывать, – послушно киваю, будто он меня видит.
– Умница. До вечера, – слышу его шаги, но с кровати не поднимаюсь до тех пор, пока Илья не закрывает входную дверь.
И только тогда позволяю себе выдохнуть и откинуть одеяло.
Под струями теплой воды растираю ладонями лицо, массирую шею. Беру гель для душа, открываю бутылочку, вдыхая аромат ментола и цитруса.
Я буду пахнуть так же, как Илья.
Я всегда была чувствительна к разным ароматам. Но не думала, что мне будет так нравиться ментол и апельсин. Я люблю аромат лаванды, шоколада, ванили. Сегодня же я с наслаждением намыливаюсь чем-то новым. Вчера было не до чего. Вообще все делала по инерции, не заостряла на чем-то внимания. Вчера мне было страшно.
Подумать только, согласилась поехать домой к первому встречному. Я безрассудна. Щедро выдавливаю гель на ладонь, намыливаюсь массирующими движениями.
Скажи мне кто еще месяц назад, что я буду принимать душ и жить в квартире незнакомца, не поверила бы. Никогда в жизни.
Вот ведь как все может измениться. Жизнь, и правда, непредсказуема. Порой мы вынуждены совершать сумасшедшие поступки без права на осуждение. Еще месяц назад я отмечала свой день рождения. Мне исполнялось двадцать два. Было столько нереализованных планов, желаний…
В конце концов, удача должна была рано или поздно повернуться ко мне лицом. Не все в моей жизни дается легко и просто.
Тогда, задувая праздничные свечи на торте, я рассчитывала схватить удачу за хвост. Первые несколько лет после окончания университета я планировала посвятить себя работе, тому, чем мне хотелось заниматься. К чему лежала душа.
В нашем маленьком городке девушки, достигшие моего возраста, уже давно были замужем и имели несколько детей. Мама согласилась дать мне отсрочку в несколько лет и не сватать меня. Но время шло, градус давления на маму и меня возрастал вполне предсказуемо и ожидаемо.
Всем важно знать, почему я не замужем, почему меня не сватают, и когда у меня будут дети. Как можно затягивать, уму непостижимо. Куда смотрит моя мама, дядя Турпал? И видит Всевышний, как же меня раздражали эти разговоры. Словно без мужчины я ничто. В частности, настойчивостью отличалась моя родня. Жены дяди Турпала негодовали. И то и дело напоминали моей маме, что мои часики тикают.
Я часто ощущала на себе заинтересованные взгляды мужчин. Не раз к маме приходили с предложением породниться. Но я не придавала этому значения. Никому и никогда не давала повода рассчитывать на мою благосклонность. Да мне вообще никто не нравился.
Если бы я знала тогда, чего мне может стоить отказ…
Смыв пену с тела, выбираюсь из душевой кабины, насухо вытираюсь полотенцем и подхожу к зеркалу. Прохожусь ладонью по гладкой поверхности, оно довольно сильно запотело.
Из зеркала на меня смотрит бледное осунувшееся лицо. Далекая, потерянная незнакомка с черными измученными глазами. Я такой не была никогда. Склоняю голову набок, рассматривая свои полные губы, прямые черты лица.
Как часто я слышала о своей красоте, сколько было комплиментов. От злости сжимаю кулаки. Сильно, до боли. Что хорошего в красоте?
Со всей силы ударяю ладонью по стеклу… НЕНАВИЖУ.
Прохожусь по квартире. Мне разрешили осмотреться, почему бы не воспользоваться разрешением и не узнать хозяина поближе? Пройдя квартиру вдоль и поперёк, понимаю – Илья чистюля. Даже пыли нет.
В гостиной – небольшой шкаф под стеклом с коллекционными машинками. Красивые. Я насчитала пятнадцать машинок. Разные модели, от отечественных до крутых новомодных тачек.
Но что удивительно, нет ни одной фотографии. Или, может быть, только у нас дома принято семейные снимки выставлять напоказ?
Поставив чайник, смотрю, что же приготовил Илья. В мультиварке обнаруживаю молочную рисовую кашу. Еще горячая.
Позавтракав, решаю, что будет справедливым приготовить что-то на ужин. Я просто не знаю, чем мне заниматься весь день. Я привыкла работать. Много, кропотливо. И сейчас я места себе не нахожу.
Остаток дня провожу за просмотром телевизора, будь у меня выбор, я бы лучше почитала что-нибудь. Но, к сожалению, в квартире не нашла ни одной книжки.
Холодильник у Ильи забит под завязку. Чего только нет. Решаю приготовить борщ и мясное рагу.
Илья заявляется ближе к девяти вечера. Поздоровавшись, тут же отправляется в душ.
Я стою как вкопанная. Что мне делать сейчас? Может, пойти и накрыть на стол?
Подхожу к холодильнику. Останавливаюсь, задумавшись. А понравится ли ему, что я вот так тут бесцеремонно хозяйничаю? Кто я ему? Никто… Решаю вернуться на место, не дойдя, опять задумываюсь.
Хотя… Наверное, это будет невежливо. Опять возвращаюсь к холодильнику. Он же готовит завтрак для меня. Что тут такого? Нет. Вдруг он решит, что я ему в невесты набиваюсь, делаю ему определенные знаки внимания? Разворачиваюсь на пятках, собираясь вернуться к телевизору.
– Тебя заело… – посмеивается Илья.
Вздрагиваю от его хриплого голоса.
Поднимаю глаза, встречаясь с насмешливым взглядом. Вижу, как стоит и еле сдерживает хохот. Прикрываю глаза. Всевышний, он теперь решил, что я совсем чокнутая. Бегала туда-сюда.
– Я… я.
– Ты…
Вдох – выдох.
– Ты голоден? Я ужин приготовила.
– Здорово. Я очень голоден, Амина, – не прерывая зрительного контакта, говорит мне. Краснею, чувствуя, как горят щеки. Отворачиваюсь, вытаскиваю из холодильника сотейник. А у самой руки подрагивают, и сердце в груди барабанит.
Он же еду имел в виду… Он об этом голоде говорил? Но сказал так, что захотелось сквозь землю провалиться… Пошляк.
Глава 7
Амина
Всю следующую неделю я предоставлена самой себе. Илья с утра до поздней ночи на работе. Меня не трогает. Несколько раз случалось так, что я не дожидалась его прихода с работы. Даже не знала, ночевал ли он дома.
Но когда приходит до двенадцати ночи, всегда уставший и недовольный. А его телефонные разговоры… В моем окружении никто не ругался матом. Илья же… сквернословит так, что уши в трубочку сворачиваются. Я не завидую его собеседникам.
Поначалу относилась к нему с опаской, настороженно. Если задавал вопросы, отвечала. Сказать по правде, я его побаиваюсь до сих пор, особенно когда он хлестко и очень грубо кого-то отчитывает по телефону. Аж дрожь берет. И я так понимаю, для него совершенно нет разницы, кто на том конце: девушка или мужчина. Достается всем, он совершенно не следит за словами.
