скачать книгу бесплатно
– Из больницы. Доложите, пожалуйста, Ивану Гавриловичу, он меня ждет.
– Из какой больницы? Психиатрической, что ли? – (Бурча и нескрываемо сомневаясь, дежурный все-таки поднял трубку). – Товарищ капитан госбезопасности, дежурный говорит. К вам здесь товарищ, фамилию не называет, говорит, что из больницы, и вы его жде… – (Он умолк на полуслове и даже подтянулся, будто хотел принять стойку «смирно»). – Так точно! Есть! Ващенко! – (Из комнаты рядом с дежуркой появился еще один «форменный». На этот раз, видимо, – конвойный). – Проводи товарища к начальнику управления.
– Есть. Пройдемте. – (Это уже Ващенко мне).
Мы прошли по коридору и поднялись на второй этаж.
Иван Гаврилович, встав из-за стола, пожал мне руку. Заодно, видимо, решил размять затекшие от сидячей работы плечи.
– Садитесь. – Он указал на стул. Затем вернулся за стол и стал вытаскивать новые свертки и пакеты. – Смотрите, вот этот пакет вы должны будете передать в канцелярию НКВД на Лубянке. Здесь документы, ради которых якобы вы едете в Москву. Содержание документов вам знать не обязательно, не спросят. Но зато вы можете посетить Лубянку несколько раз, потому что могут быть ответы.
Я кивнул.
Филиппов выложил на стол еще один сверток:
– Здесь – одиннадцать тысяч рублей. Эдуард Петрович сказал, что это вам – резерв на всякий случай. Если не потратите, то передадите по назначению, адрес там написан. Вот ваше удостоверение сотрудника УНКВД по Дальстрою. – Он показал он мне «корочку». – Сейчас пройдете к фотографу, конвойный вас проводит, сделаете фото для удостоверения. Завтра заберете и удостоверение, и командировочное предписание. А также – деньги проездные, на проживание и жалование за месяц.
– К чему такой аванс? У меня ведь и так достаточно денег от товарища Берзина.
– Деньги лишними не бывают!.. Дальше. Сейчас вы пойдете в гостиницу, она здесь рядом, на Колымском шоссе. Одноэтажный дом буквой «П». Номера там есть, так что заселитесь на пару дней. Завтра, когда зайдете за документами, я вам сообщу, когда вы вылетаете. Полетите до Хабаровска вместе с почтой. Там вы тоже можете заселиться в гостиницу, экипаж самолета вам покажет, где. Поживете, пока возьмете билет на поезд до Москвы. Вот как-то так… остальное – уже в ваших руках.
– Ясно. У меня просьба. – Я показал на свою одежду. – Нельзя ли мне предоставить форменную одежду, а то в моей горнолыжке в Москве я, боюсь, буду смотреться нехорошо.
– В чем будете смотреться нехорошо? – удивился Иван Гаврилович.
– Ну, костюм рабочий, вроде ватника, только со штанами такими же. – (Расстегнув куртку я продемонстрировал «подтяжки», державшие теплые штаны горнолыжного костюма).
– Удобная форма, – заметил Филиппов. – Надо бы для наших зеков такие пошить. Но вы правы, Сергей… вернее, простите, Лев, – усмехнулся чекист. – Выглядит ваша одежда не по-столичному. Я отдам распоряжение.
– Спасибо. И еще один момент. Есть ли здесь какая-нибудь столовая? Раньше я находился на больничном коште, а теперь придется добывать еду самому.
– Да, конечно, из гостиницы пойдете по Колымскому шоссе к реке, и на перекрестке с Пролетарской будет двухэтажное здание фабрики-кухни. Там можете столоваться.
15
Я лежал на кровати, сытый и чистый. Готовили на фабрике-кухне неплохо. Хотя и однообразно. Правда, я слышал, что вечером кухня переквалифицируется в ресторан. Но меня, как-то не тянуло исследовать особенности здешнего вечернего отдыха. После возвращения из Москвы – конечно, а сейчас… пока не до этого. Зато в баню сходил. (Наверное, я уже привыкаю к пользованию общественными банями. Слабость очень хорошо помогает бороться со стеснительностью, так что в больнице мне было не до реверансов с соседями). И, самое главное, впервые за последнее время мне удалось поиграть на ноутбуке! В номере оказалась настольная лампа, которая… та-дам-м-м… включалась в электророзетку! Адаптер зарядного устройства вполне себе принял электричество из этой розетки. Я зарядил все повербанки, подзарядил батарею ноута и теперь наслаждался вторым «Варкрафтом». Ничего серьезного начинать не хотелось.
В шкафу висела новенькая чекистская форма, которую мне подобрали по распоряжению товарища Филиппова. Удостоверение сотрудника УНКВД по Дальстрою расположилось в портмоне. Я, что называется, был на низком старте. А погонять орков – всегда самый раз!
В дверь постучали. Вот, как всегда, в тот самый момент, когда пара вражеских магов на козлах наслали на моих грифончиков несколько торнадо!.. Пришлось спрятать ноут. Я открыл входную дверь. На пороге стоял летчик. Летчика ни с кем не спутаешь.
– Здравствуйте, – приветствовал меня посетитель. – Тарасов, Дмитрий Николаевич.
– Абалкин, Лев Вячеславович, – протянул я руку. – Проходите.
Надо ж, немолодой уже человек в кожанке и шлеме с поднятыми очками-консервами! Обветренное лицо. Глаза утопают в складках, собранных радушной улыбкой. Жесткая щетка усов. А я слышал, что все летчики в то время были молодыми людьми!
– Я вот чего зашел. – Летчик сразу взялся за дело. – Завтра мы летим на Хабаровск, самолет АНТ-7. Это, конечно, лучше, чем П-5, но и у нас тоже не салон класса «люкс». Отопления нет, так что хотел сказать, чтобы вы как следует утеплились. Какие у вас теплые вещи?
Я открыл шкаф, в котором, кроме чекистской формы и шинели с шапкой, висела моя горнолыжка. Гость с сомнением помял в руке материал куртки:
– Не слишком ли тонкий ватник?
– Нормально, я в буран в нем шел, хорошо и от холода и от ветра защищает.
А вот горонолыжные штаны с подтяжками и унты удостоились похвалы:
– Удобно, как комбинезон.
– Плюс вниз я оставлю майку и штаны. Я всегда так делаю, чтобы не таскать их в сумке.
– Хорошо, на всякий случай возьму вам свитер под ватник. Завтра около обеда будьте готовы, за вами пришлют машину. И постарайтесь с утра поменьше есть и пить. Туалет на борту тоже не предусмотрен.
Проводив летчика, я вернулся к своему «Варкрафту». Бли-и-и-н! Я забыл нажать на менюшку, и орки все это время долбали мою базу. Птичек всех, конечно, уничтожили орочьи маги, но на этом они не остановились и, при помощи орущих огров, принялись за укрепления базы. Бросить этот вариант и перезагрузиться? Но, с другой стороны, не всегда же все идет по плану! Нужно пытаться выплыть и против течения!.. Сняв юнитов, прикрывающих башни на неатакованном входе, я начал выбивать огров, которые гонялись за разбегающимися крестьянами. Внутренние башни методично выбивали огротню, обстреливая со всех направлений, и… забегаю вперед, я все-таки победил. Путем полного исчерпания золота и леса у противников. Но как я это сделал, – память не сохранила. Доигрывал буквально на автопилоте: спать вдруг захотелось с неимоверной силой.
16
Автомобиль подкатил к деревянным, покрытым вагонкой, сараям, снабженным мачтой указателя направления ветра и высоким флагштоком. Сараи здесь, видимо, гордо именовались ангарами, поскольку в одном из их безворотных проемов виднелся биплан с закрытой задней кабиной.
К счастью, регистрацию проходить было не нужно и я, нагруженный своей сумкой, кожаной сумкой для документов и вещмешком с новой формой, сразу направился в обход сараев на летное поле. Вот он, самолет, на котором придется лететь. Обладатель тупой мордахи, увенчанной поверху кружком антенны и остеклением кабины, за которой были видны прямоугольные окошки пассажирского салона. На крыльях расположились два двигателя с большими решетками радиаторов. Под крылом самолета стояли несколько человек, среди которых я узнал товарища Тарасова, он поздоровался со мной за руку. Остальные последовали его примеру.
– Миша, проводи товарища Абалкина в пассажирскую кабину, – обратился к молодому летчику Тарасов, и уже мне: – Там в кабине свитер, наденьте, на всякий случай, вы у нас сегодня единственный пассажир. Остальное все почта.
Протиснувшись вслед за провожатым в заставленную тюками с почтой кабину, на одном из сидений я, и правда, нашел большой серый свитер грубой вязки. По-быстрому сняв куртку и стянув подтяжки, надел свитер и упаковался обратно. Между тем, раздался звук работающего мотора и, выглянув в остекление пассажирской кабины, я увидел вместо винта сверкающий круг. Затем заработал второй двигатель и я, не ожидая указания командира, которого, конечно, не будет, опустился в кресло и привязал к нему свою располневшую от обилия одежды тушку.
Вообще-то летать я люблю, но, честно говоря, не на таких пепелацах. Да и в своем времени моменты взлета и посадки, как наиболее опасные, восторга у меня не вызывали. И, для облегчения сохранения душевного равновесия, я, традиционно, читал юмористический «Дневник тещи» Алекса Экслера. Поскольку телефон я свой полностью зарядил в гостинице и, при этом, у меня не было любопытных соседей, я мог позволить себе не изменять традиции, погрузившись в радости и печали Анжелики Пантелеймоновны с ее сумасшедшей семейкой, состоящей из современной дочки Светки, брутального мужа Пети и банды байкеров, возглавляемой Черепом. Как и всегда, чтение помогло отвлечься от ухабистого руления, разбега, больше похожего на путешествие по стиральной доске, и плавного взлета, похожего на детскую игру «поехали-поехали за спелыми орехами, по кочкам, по кочкам, в ямку – бух». Как бы то ни было, но мы взлетели и я смог бросить прощальный взгляд на стольный град Магадан с его бараками, дымящими котельными и хорошо видимыми с высоты «зонами», увижу ли я его еще раз? Потом самолет вошел в облака, и земля скрылась из виду.
Впрочем, облака остались позади примерно через сорок минут полета, и под крылом поплыло заледеневшее побережье Охотского моря. Временами мы перелетали через небольшие, выступающие в море лесистые полуострова. Но большую часть времени летчики вели самолет вдоль берега, впрочем, оно и понятно, ведь ни ЖПС-а, ни ГЛОНАСа у них нет, как нет и расположенных по маршруту радаров диспетчерских служб управления воздушным движением.
Примерно через 4 часа, когда ноги у меня, все-таки, конкретно задубели, самолет пошел на снижение, и мы благополучно приземлились в первом пункте назначения – Охотске. Впрочем, осмотреть местные достопримечательности не удалось. Прилетели мы уже в темноте и первым делом принялись разгружать и загружать почту. А потом пошли ночевать в какой-то деревянный, продуваемый всеми ветрами сарай. Впрочем, в этом «аэропорту» была-таки буржуйка и сено. Немного перекусив разогретым на печке «сухпаем», мы завалились на боковую, поддерживая по очереди огонь, чтобы совсем не околеть от холода.
17
С восходом солнца наш самолет, продолжил путь к Нелькану, где совершил краткую остановку, пополнив баки топливом, а мою кабину почтой. А вот дальше началось новенькое. Через некоторое время после вылета из Нелькана, наш экипаж вывел самолет в открытое море, оторвавшись от береговых ориентиров и взяв курс на мою «малую родину» Николаевск-на-Амуре. Внизу поплыли торосистые льды с черными полыньями холодной, даже на взгляд, воды. Примерно через полтора часа полета показался большой остров. Облетев его выступающий мыс, мы еще больше часа летели над ледяными полями, после чего бережком добрались до Николаевска, где и приземлились, опять в темноте.
«Малая родина» встретила нас гораздо более гостеприимно, нежели Охотск. После очередной погрузки, когда почтовые завалы в пассажирской кабине приняли угрожающие размеры, на почтовых санях нас отвезли в «номера», бывший «отель du Nord». Наверное, в честь него в мое время главная гостиница Николаевска называется «Север». Так что переночевали мы более-менее комфортно, хотя от «отеля» там, конечно, мало что осталось. По-видимому, здание в основном использовалось как коммуналка в качестве «маневренного жилого фонда». Но хоть тепло и можно спать, не в горнолыжке, и то хлеб.
18
Утром нас ждал последний, самый длительный этап перелета от Николаевска до Хабаровска «по прямой» более 600км. Кажется, я уже начал привыкать к полету на этажерке, не смотря на холод, тряску и болтанку, держался АНТ в воздухе не хуже своих навороченных потомков. По крайней мере, пока. Однако, «Дневник тещи» я успел прочитать полностью еще во время взлета в Николаевске и на посадку в Хабаровске его уже не хватило. Тем не менее, приземлились успешно. И в дальнейшем мне тоже сопутствовала удача. Пока мы с младшими членами экипажа помогали почтовикам перетаскивать тюки с почтой, наш КВС добрался до телефона и выяснил, что в Хабаровске мы вполне можем устроиться с комфортом в гостинице Дальний Восток с хорошими условиями, а не в коммунальном клоповнике «1-ой коммунальной гостиницы».
Это сообщение было встречено курившими вместе с грузчиками на бревне около здания аэропорта авиаторами с восторгом. По словам товарища Тарасова, там даже останавливаются приезжающие в город партийные руководители.
– Вот только, товарищ Абалкин, и цена там не маленькая, – с сомнением посмотрел он на меня. – Потянете ли вы, с командировочных-то чекистских? Или вас забросить в «коммуналку»?
– А, была, не была, один раз живем, – с улыбкой рубанул рукой я, решив, что после такого перелета и перед длинной дорогой до Москвы по железке, имею право потратить немного из берзинской «заначки».
В результате мы загрузились в кузов грузовика и, продуваемые «родным» хабаровским зимним ветром, выехали с привокзальной площадки. Площадью это назвать, конечно, было невозможно. Я не раз, конечно, бывал в хабаровском аэропорту в СВОЕМ времени и понимаю, что в 37-ом году тут может быть что-то по-другому. Но вот выезжали мы, по моим ощущениям, совсем в другую сторону, чем из аэропорта «Хабаровск-новый».
Ба! Да неужели же это наш «Малый порт»? Аэропорт МВЛ, у которого стоял (или стоит, или будет стоять) вертолет, который собирались прихватизировать у нас воротилы (от слова «вор») из Ют-Эйр. Похоже, что «Малый порт» старше своего «старшего брата». Грузовик выехал на проезжую дорогу и шустро покатил, видимо, в сторону города. Через пару минут фары выхватили из темноты строения. Авиагородок? Вроде бы, его начали строить позже. А что там было до этого? Вроде бы, деревня Матвеевка-2-я. А вот и поворот, наверное, на Чернореченское шоссе. Еще через несколько минут пути по пустой заледенелой дороге, по левой стороне фары выхватили какие-то производственные постройки?
– Что это? – спросил я.
– А это мы кирпичный завод проезжаем, – сообщил товарищ Тарасов.
Скоро въехали в городскую застройку. Стали появляться встречные автомобили или телеги. Из знакомых ориентиров я узнал только лишь водокачку у гостиницы «Турист». Самой гостиницы, ясен день, еще не было. Да еще зеленые насаждения парков «Динамо» и «Гайдара» с расположенным перед ними зданием Железнодорожного техникума, в то время Школы военных техников. Когда же проехали площадь Ленина, ландшафты стали уже более-менее знакомы. Да и фонари появились. А вскоре наш автомобиль остановился около здания на пересечении Муравьева–Амурского и Истомина.
19
Ванна! Народ, здесь ванна, да еще и с горячей водой! Я с умилением стою в ванной одноместного номера. Такой же взял себе товарищ Тарасов, а остальные члены экипажа поселились в двухместном. Вы спросите, что ж такого в этой ванной? А вспомните, как часто в наше время средний русский человек принимает ванну? Даже если вы такой же чистоплюй, как ваш покорный слуга, то и в этом случае вы ежедневно совершаете водные процедуры в душе. Во многих квартирах даже уже давно установлены душевые кабины вместо старой ванны, у меня лично – так. Но даже там, где ванны остались, водяные счетчики прозрачно намекают на то, что 200 литров воды за одну помывку – это, по нашим временам, не самая маленькая роскошь. А ведь самый смак – это когда лежишь в ванне и постоянно добавляешь кипяточка, так что двумястами литрами тут уже и не отделаешься. Я лично в последний раз всласть мылся в ванне несколько лет назад в гостинице «Новотель» в Шереметьево, куда меня поселил «Аэрофлот» в связи с отменой стыковочного рейса в ожидании ближайшего самолета на Хабаровск. Так что, думаю, теперь понятен мой восторг от открывшихся возможностей.
Мыльно-рыльные принадлежности быстро перекочевали из сумки на приступочки ванной и я, как в далеком детстве, лишенном приборов учета воды, приготовился насладиться «заплывом», как называла купание моя мама. Впрочем, в теплой ванне я чуть не уснул, сказались две почти бессонные ночи моего перелета из Магадана. Вынырнув очередной раз из теплой неги, я понял, что могу так и совсем уснуть, затопив номер и все другие нижерасположенные номера. Так что пришлось выбираться. Взгляд упал на висящие на змеевике футболку и трико, которые немедленно перекочевали на мое место в ванну. Очень хороший повод их-таки простирать после всех магаданских приключений. Но это все завтра. Добравшись до кровати, я уснул мертвым сном.
Проснулся я поздно. В комнате было уже светло и часы показывали одиннадцатый час. Вот это я прибатонился… Такое со мной редко бывает. Поняв, что я выспался и больше ничего ему не мешает, за меня по-хозяйски принялся голод. Наш сухпай на полет был уже съеден, и надо было срочно что-то добыть для пропитания. Впрочем, внизу гостиницы, кажется, была столовая. Так что вопрос насыщения должен решиться довольно просто. А пока я взялся постирать в ванне свои замоченные вещи. Конечно, без стиральной машинки, или, хотя бы, стиральной доски, которая была у родителей, это было сделать не так просто. Да и командировочный кусочек туалетного мыла был очень мал. Но после примерно получаса усилий штаны и футболка расположились на батареях, как здесь их называют «парового отопления».
И тут встал другой вопрос, а в чем, собственно я буду выходить на улицу? Надевать горнолыжку на голое тело особо не хотелось. Впрочем, появился хороший повод «обновить» мой чекистский прикид. Вытащив форму и шинель из вещмешка, я оделся, поглядывая в зеркало. Глаз, конечно, у товарища Филиппова – ватерпас. Форма сидела хорошо. Как следует перетянулся ремнем с портупеей и показался себе даже стройным. Кобуры не хватает с пистолетом, а ведь мог бы Иван Гаврилович и разрешение на оружие оформить. Но, с другой стороны, ну их нафиг, вояка с меня тот еще. Разве что только попонтоваться.
Мое появление в холле гостиницы в чекистской форме произвело некоторое впечатление. Я подошел на ресепшен и спросил у портье, что-то искавшего под стойкой, нужно ли сдавать ключ от номера, если я иду в столовую. Тот сначала молча протянул из-под стойки руку, а когда я уже хотел вложить в нее ключ, вслед за рукой появился глаз, который немедленно широко раскрылся.
– Да нет, товарищ… начальник – видимо, портье смутила пустая красная петлица кандидата на звание или вообще новая форма чекистов еще была в новинку, вроде бы, эти знаки различия ввели только в текущем году. А, может, портье был из «сидевших». Как бы то ни было, милостиво кивнув, я положил ключ в карман и направился в столовую, изрядно пустовавшую уже в это рабочее время. Так что больше никто особо на меня внимания не обратил. И я смог спокойно позавтракать, любуясь в широкое окно на заснеженный Центральный гастроном, или как он сейчас называется?
20
М-да, а вот для путешествия по морозу чекистская форма не очень подходит. Хорошо, что еще кашне вязанное из будущего нацепил под распашной воротник. А вот уши под шапкой-обманкой отморозить на нашем декабрьском ветру можно очень быстро. Расписания местного транспорта я, конечно, не знал, как и не в курсе был, как ловить таксистов или извозчков. Так что идти на вокзал за билетами до Москвы пришлось пешком. И, конечно, при других климатических условиях прогулка была бы мне в радость. Поскольку я не слишком хорошо знал, как сейчас обстоят дела с движением на будущих бульварах, а ныне на речках Чердымовке и Плюснинке, решил выдвигаться к вокзалу по «Карлухе».
Ба, «Гигант»! Я даже руки, прикрывавшие замерзшие уши опустил, проходя мимо знакомого здания кинотеатра. А я-то думал, что «Гигант» построили годах в 50-х-60-х, не раньше. А он – вот он в 37-ом. Ну, ЦУМ-то я увидеть, конечно, ожидал. Да и будущий Театр Драмы, с будущим кафе «Снежинка», где куча мороженого съедена и нынешним домом НКВДшников тоже. А вот там, где в будущем была «Снежинка», там… магазин спорттоваров. Дальше площадь Ленина, сейчас – Свободы. Горбольница на месте, «Белого дома», мединститута и бывшей/будущей Совпартшколы, конечно же, нет, а вот памятник знаком, но стоит не на своем месте.
Вообще, люди ходят активно, и машины тоже ездят, даже автобус «с носом», а вот извозчиков видел не часто, а телег так и вообще не видел. Может, в город их уже не пускают? Зеленые зоны «Динамки» и парка Гайдара, конечно, знакомы, но ворот с оградами не видать. Да и стадион «Динамо» тоже не виден – ниже он находится, если, конечно, его уже построили.
Следующей знакомой локацией неожиданно стало пожарное депо, а за ним вновь Железнодорожный техникум, правда, без нового корпуса и… нежданчик, двухэтажный! Плохо мы еще знаем историю родного города. В окна первого этажа были видны бритые головы студентов Школы военных техников, выглядывающие, словно скворцы из гнезда, из форменных тужурок, и что-то объясняющий преподаватель. Дальше ничего знакомого до самого вокзала не было, кроме виденной еще прошлым вечером и возвышающейся над застройкой сейчас водонапорной башни на Синельникова.
Значит, надо дойти до нее. Мимо нее должны проходить железнодорожные пути к вокзалу. Так и есть, пути на месте, ориентируясь по ним, я добрался-таки до вокзала. Хоромина, кажется, даже длиннее, чем в будущем. А вот Хабарова с шапкой на голове, а не «в какой руке» – нету, нужно срочно заходить-греться, некогда рассматривать достопримечательности.
После покупки билета я уточнил у кассирши, на каком автобусе я могу добраться до центра города. Оказывается, номеров маршрутов еще нет. Просто указываются конечные пункты. Так что обратно я ехал в автобусе, том самом «с носом» и сохранил свои уши. В гостинице я первым делом отдал летчикам свитер. Потому что они уже завтра собирались в обратный путь. По словам товарища Тарасова, Берзин пошлет их на Анадырь, наверное, до весны. Логично, чтобы никому не проговорились обо мне. Я же собирался провести в гостинице еще один день, который потратил на осмотр достопримечательностей. Так что я позвонил по телефону от портье представителю «Дальстроя» и передал, на какое число бронировать гостиницу.
На следующий день я направился на набережную и в парк. Посетил городской музей, Утес и знакомые еще с детства пушки. Странно было смотреть с утеса и не видеть никаких строений на берегу Амурской протоки. Вроде бы, что-то было в районе РЭБ флота, а дальше такая же пустота, как и на другом берегу. Для вылазки я, конечно, опять надел свою горнолыжку. В ней же и поехал на следующий день, вернее, вечер, на вокзал.
Часть 2. О пользе Стругацких.
1
Из Хабаровска поезд отправлялся ночью. Прибыв на вокзал, как обычно, заранее, состав я застал уже не перроне. Большинство окон были темны, а над вагонами вился дымок из печных труб. Да, вы удивитесь, но Хабаровск провожал меня почти что штилем.
Я осторожно открыл дверь, на случай, если мой попутчик спит. Так и оказалось, я аккуратно поставил свои вещи на верхнюю полку. Мягкое двухместное купе первого класса выглядело шикарно. Конечно, не так «хайтеково», как у «РЖД», но, зато уютно и по-домашнему, особенно в свете станционных фонарей, проникавшем через заиндевелое окно. На столике уместились большой торшер, графин для воды и несколько стаканов. А на второй стенке была дверь в санузел с душевой и туалетом. Ну, да, вот такой вот я барин. Когда кассирша сказала, что есть вагоны с санузлом на два купе, я, конечно, не смог устоять. Мне, по требованию от УНКВД, полагался жесткий купейный вагон, так что пришлось вновь доплатить аж два класса. Тот факт, что все нижние места в мягких вагонах первого класса были заняты, меня совершенно не смутил. Я люблю ездить на верхних полках. Да и полки тут более широкие, чем в обычных вагонах.
Расположив вещи, я разделся, оставшись в домашнем. Залез на свою полку и стал ждать проводника. Он появился через несколько минут после отправления. Подсвечивая себе фонариком, просмотрел еще раз мои билеты и, забрав их, удалился.
На следующий день, проснувшись довольно рано, еще затемно, я обнаружил, что сосед уже не спит. При свете торшера он читал книгу.
– Доброе утро, – проговорил я, свешиваясь с полки.
– Доброе утро, – охотно отозвался попутчик.
Не молод, лицо простое и открытое, в глубоких морщинах, обветренное, с неприхотливой щеткой усов. У всех тут усы что ли, может и мне отпустить? Рукопожатие было сильным, рука мозолистой. Представился он Виктором Сергеевичем Пригожиным.
Когда я появился из санузла с полотенцем через плечо, Виктор Сергеевич откинул постель и сделал приглашающий жест, присаживайся, мол.
– Вы, Лева, до Москвы?
– Да.
– И я тоже, от самого Владивостока и до конца, а потом еще и до Ленинграда. В командировку еду.
Попутчик был словоохотлив. Оказался главным инженером на каком-то судоремонтном заводе во Владивостоке. Я удивился, на вид этакий типичный работяга. И ехал в командировку, чтобы принять у ленинградских судоремонтников некоторое оборудование. Он, конечно, оборудование называл, но я ведь в этом ни бельмеса не смыслю, так что сразу же и забыл.
– А зачем вы, молодой человек, в столицу?
– Тоже… в командировку, – я не захотел вдаваться в подробности и поэтому перевел разговор. – Виктор Сергеевич, а вы не похожи на главного инженера, больше на рабочего.
Сосед не обиделся.
– Так я ведь и начинал слесарем, потом, как Советская власть установилась, учиться пошел. Сначала в техникуме, а потом и на рабфаке. Бригадиром работал, мастером цеха. А главным инженером стал месяца три как. – Он внезапно помрачнел. – Когда начальство у нас все сменилось.
Я не стал уточнять детали и на некоторое время после этого Пригожин, кажется, ушел в себя. Но вскоре вернулся.
Закинув полотенце на крючок, я залез на полку и попытался протаять окно.
– Лева, а интересная у вас майка, – заговорил опять Пригожин.
Я понял, это он про мой герб СССР на животе. Вот, казалось бы, самый разгар советского патриотизма. А ни красных флагов, ни транспарантов я особо здесь не наблюдал. В красных уголках, конечно, все было и портреты Ленина-Сталина во многих местах выставлены. Но люди никогда особо не бравировали своим патриотизмом. Так что мой герб на майке, который в нашем времени был, своего рода, вызовом капиталистическому миру, здесь смотрелся как-то слишком аляповато и неестественно.
– Да, интересная, – согласился я, на слете подарили, и добавил. – Иностранцы и называется не майка, а футболка.
– И правда, похожа на форму футболистов, с рукавами, – согласился Виктор Сергеевич, но посмотрел на меня как-то странно.
– Виктор Сергеевич, – а завтрак в вагоне-ресторане когда подают?
– Не стоит вам, Лева, завтракать в вагоне-ресторане. Иначе вы так все деньги до Москвы потратите, и обратно не на что будет ехать.
Достав из кармана часы, он щелкнул крышкой.
– Минут через двадцать будет Облучье, стоянка четверть часа, можно будет взять чего-нибудь перекусить. А чай можно у проводника заказать.
Ну, ладно, Облучье, так Облучье.
2
Вот чего я не люблю, так это выходить из поезда на промежуточных станциях. Особенно когда состав стоит мало. Конечно, Сергеичу «четверть часа», наверное, много, а вот мне 15 минут – не особо. Но делать нечего, пришлось выходить. На перроне около лестницы, ведущей к зданию вокзала, толпились лоточники, пришедшие специально к курьерскому со всякой снедью. Народ, не смотря на мороз, активно повылезал из поезда, кто в чем попадя, и Пригожин не уставал нахваливать мою горнолыжку. И одевается, мол, быстро и теплая. И где я такую купил? Пришлось сказать, что тоже… на слете. За этими разговорами он искал у продавцов что-нибудь съедобное. Поиски, к счастью, довольно быстро увенчались успехом, и Виктор Сергеевич быстро сторговался с бабой в полушалке за ее пирожки с ливером, от которых еще шел горячий пар. Ну, думаю, пусть будет ливер, вам виднее и вытащил деньги расплачиваться.
