скачать книгу бесплатно
Гадюшник
Роман Черкашин
На местном заводе активировались змеи. Была создана группа из рабочих для их уничтожения....
Роман Черкашин
Гадюшник
Лето уже окончилось, но погода стояла летняя. Когда я собрался на чердак, в нашу оборудованную комнатку, мы вовсю работали. Вернее сказать, вовсю проходил рабочий день. А работать никто и не думал. Каждый кто приходил на работу, заходил в раздевалку, спускавшись оттуда, они – кто закусывал, кто занюхивал, – спешили скорей усесться за столик, что стоял на каждом рабочем месте и слушали радио.
Весь день только и забот было, что спросить у знакомца, что ответили президенту. Потом: а он что? И так весь день. На моей молодой памяти такое случалось только раз, в девяноста первом году.
Сейчас конец сентября девяносто третьего, а проблемы всё на старом месте.
Я подошёл к Лёвику и кивнул ему:
– Пошли?
– Куда, на чердак что ль? – уточнил он.
– Ну, а то? Сейчас Сашка подойдёт, а мы уже готовы, уже ждем. Погнали.
Серёга-Лёвик длинный парень, худющий, нос крючком скорчил рожу и ответил:
– Ты иди, я чуть позже подойду, с Генкой мы и подскочим.
Я развернулся и удалился в сторону раздевалок. В конце концов, я предложил, а его дело соглашаться или нет.
Я поднялся на ступеньки, для выхода из цеха. Цех был большой, разделённый вдоль на две части, в одной половине токари и фрезеровщики, а на другой половине – слесари. Мне выпала честь быть слесарем. Но работать в такую пору – наказание, а тем более в такое неспокойное время.
Пройдя мимо кабинета начальника, который укрылся под лестницей, что вела на второй этаж в раздевалку, я начал подъём на чердак. В то счастливое место, где мы устроили себе лежак, настелив на пол фуфайки и телогрейки, и отдыхали в тишине от работы.
Сашка уже сидел на фуфайке, что лежала на полу, с двумя бутылками водки и пачкой сигарет. Мы не стали долго рассусоливать, а недолго думая, взяли стаканы и разлили по сто грамм на каждого.
Поздравив Шурика с долгожданным получением его отпускных, я налил сто грамм себе и выпил. Так мы и праздновали, когда пришли Серёга с Генкой. Бутылку мы почти «приговорили», а Серёга с Генкой довершили дело и со второй. Поэтому чтобы не сидеть без дела, мы пошли за добавкой. Быстро спустились и пошли до проходной, чтобы выйти и сходить в магазин за водкой.
Нас совсем не волновало, что там происходит в Москве, какие передряги, мы тихо шли за водкой, и, несмотря на то, что были датые, прошли наружу без задержек. Взяли в магазине в заводской стене 2 литра пойла и тихо пошли обратно. Мы о чём-то разговаривали, но о чём конкретно уже не упомню. Но точно помню, что не о московских событиях. Повторю, они нас мало волновали. Потому что, что бы ни решили тут, там это никак не аукнется.
Когда пришли, вся наша компашка была в сборе. Серёга с Генкой вернулись с обеда, Васёк прибежал со склада, где отбывал повинность, и даже Серёга-Водолаз отсыпался здесь. Помню, что с одного литра выпил грамм двести, а поскольку смотрел только на Водолаза, безумно захотел спать. И когда Генка свернул «косяк» и раскурил, я, затянувшись раз-другой, улёгся рядом с Водолазом и уснул.
Поначалу мне мешали спать их тупые разговоры, но постепенно они отдалялись, и мне всё же удалось уснуть.
Проснулся я через час или два. Рядом с моей головой стояла начатая бутылка водки, ребят не было. Я высунул морду в окно, увидел, как копошатся работяги и почувствовал позыв в туалет. Быстро выпив сто грамм из бутылки, я посмотрел по сторонам. Санька спал рядом на месте Водолаза, Серёги с Генкой видно не было. Сашка разбросал по фуфайке слюни и самозабвенно храпел. Я не стал его тревожить, а тихо поднялся и отправился в местный туалет.
Слетел со ступенек и направился по прямой в восьмой цех. Всё дело в том, что туалет был расположен между восьмым цехом и ремонтным. Мне он нравился больше нашего. Тем более, что как только я попаду в наш, так сразу обрушится вопросы на мою голову: «Где был?», «Чего тут делаешь?» и ещё масса неудобных вопросов. А там было относительно спокойно. Но туалет это место не для слабаков. Три унитаза, вмонтированные в пол, над ними бачок с водой, к которому крепится шнурок от заводских ботинок, а в углу писсуар. Он приютился прямо возле двери, пристроенный к стене.
Я влетел и сразу запрыгнул на вмонтированный в пол унитаз. Оттуда я мог наблюдать за сортиром. Мне отлично была видна местность большого туалета. Сел я на центральный унитаз из трёх. Одним движением спустил штаны и уселся. Виден был пол, что от входа делал значительный уклон в сторону унитазов и двух маленьких решёток на полу под писсуаром. Вернее одной решётки, вторая висела вниз на соплях.
Взяв кусок газеты, я подтёрся, застегнулся, и тут вылезла она. Из-за решётки, что висела на соплях, вылезла на божий свет змеюка. Она проползла передо мной и заспешила обратно.
Я заметил, что её глаза закрывали два больших бельма, а значит видеть меня она не может. Это натолкнуло меня на мысль.
Она моталась в той стороне, где висела решётка под писсуаром. Я осторожно и по возможности тихо подтянулся на металлической стенке между унитазами. Лег на неё пузом, протянул руку и столкнул кусок газеты, что висел на стенке через унитаз. Это было нужно, чтобы я смог выйти и узнать на что способна змеюка.
Лист шурша, стал падать и тут я узнал, на что она способна. Змея метнулась в тот угол, куда падал газетный лист так быстро, что я её не смог увидеть. Миг и она уже в другом углу мнёт лист газеты. Тут я протрезвел окончательно и начал размышлять: если она с такой скоростью кинулась к листу газеты и весь изодрала, то, что она сделает с человеком? Я стоял прямо напротив двери к выходу, и думал кинуться мне на выход или нет? Пока змея была занята с листом газеты, я решил бежать. Оттолкнулся от нижней ступеньки и скакнул прямой наводкой на дверь. В полёте я повернул голову и посмотрел на змею. Она словно прислушивалась к тому, что происходит вокруг.
Я вылетел из двери, будто из катапульты и сразу захлопнул её за собой. В дверь с той стороны что-то ударило, но я держал крепко. Простояв так минуту-другую, я встряхнулся и кинулся в цех.
Позже я не раз задавался вопросом: почему я не побежал на чердак к Саньке? И всегда отвечал себе, что рассказать всем мне было важнее.
Вбежав в цех, я оценил обстановку сразу, одним мгновением. Там кто-то делал вид, что работает, а сам слушал радио; кто-то и в правду работал; кто-то открыто слушал радио и обсуждал происходящее в Москве с напарниками. Недолго думая, я подбежал к звонку, что остался от прежних времён и нажал на него. Звонок прозвучал звонко и на весь цех. Тут же появилось начальство, оно спешило и торопилось ко мне.
– Так, чего звоним? – приблизившись, заявил замначальника цеха Николай Михайлович Малогорский. Он стоял передо мной круглый, высокий и злой.
– Сейчас все соберутся, и я скажу. Мне просто деваться будет некуда.
Малогорский помолчал немного и сказал, что если причина звонка малая, то я останусь без зарплаты, потому что у меня удержат сто процентов. Но меня это не остановило и я начал говорить про змею в туалете.
Когда я рассказал, то Малогорский схватил меня за руку и закричал:
– Всё, Ромка, вывел ты меня! Пошли, посмотрим твою змеюку страшную! Пошли, пошли.
И мы вместе с ним двинулись к сортиру. За нами плелись ещё несколько человек и Серёга-Водолаз в том числе. А я шёл и думал о том, что, когда придём, змеи там может и не оказаться. Она уже к этому времени может и уползти. А потому я прибавил ход.
Замначальника потянул за дверь, открывая её, я испугался, но он спокойно вошёл в сортир, а чуть позже позвал и меня. Я вошёл и огляделся. Змеи видно не было. Ни на полу, ни на стенах, ни на потолке…. Стоп, а вот это что? Кончик хвоста свисал со светильника с лампами дневного света.
– Ну, какая тебе тут змея? – задал вопрос Малогорский, гневно глядя на меня и вращая своими гляделками. – Где твоя змея?
Я только хотел указать на лампу, что висела под потолком, но этот выплеск остановил мой порыв доброты. Я виновато на него посмотрел, и увидел, змея подняла голову, прислушиваясь. Может быть, она кинулась и на меня, но Малогорский был лучшим объектом для охоты. Он гремел и кричал на меня, стараясь пристыдить, а если ещё удастся забрать всю мою зарплату, то и вовсе великолепно.
«Премию ему как пить дать выпишут» – пронеслось в моей голове, когда змеюка кинулась на огромного мужика, стоявшего почти под лампой.
Она вцепилась ему в шею. Сначала обмотала и попыталась удушить, а после, когда у него покраснело лицо и не стало хватать воздуха, отвела голову с телом назад и пронзила его горло своей головой. Она начала погружение в недра Коли Малогорского. Это было зрелище, какое трудно выдержать. Я выскочил из сортира и захлопнул за собой дверь. Тут уже стоял Иванов и интересовался, куда делся Малогорский?
Как только я выскочил из сортира и привалился к двери, они сразу указали на меня, что вот, мол, он знает. Я сказал, что Николай Михайлович Малогорский пал смертью храбрых и достойных. Ему этого показалось мало, но в туалет заглядывать не стал, а сразу же сказал, что надо бежать к директору. Немного покрутился, но всё-таки убежал. А меня и Хорька оставил охранять дверь сортира.
Тут я вспомнил про Сашку на чердаке и отправился его разбудить, сказав Хорьку, что сейчас вернусь. Тот в ответ только махнул рукой. Тогда я ещё думал, что Хорёк мужик не плохой, только крепко повязан алкоголем. А выяснилось, что он любой копейкой дорожит, и не просто дорожит, а желает её всеми фибрами души.
Вбежав на чердак, я кинул взгляд на стоявшую бутылку, и принялся будить Саню. Время было почти час дня.
Я толкал его в плечо, в грудь и опять в плечо, уже думал плюнуть в его обслюнявленное лицо, когда он, наконец, подал признаки жизни. Он зашевелился, прокашлялся и сел, раскрыв глаза. Вот тогда я ухватил бутылку и опрокинул в себя половину из того, что осталось в ней. Потом протянул сто грамм Сашке. Он выхватил бутылку у меня и припал к ней ртом. Когда бутылка опустела, он швырнул её в дальний угол, в темноту.
– Ну чего там, на работе? – спросил Шурик.
– Ну чего? Кошмар и кризис. А Малогорский погиб.
Он удивлённо уставился на меня, и я рассказал ему про змею в туалете, рассказал всё. Он тупо смотрел на меня, потом спросил, где тут правда?
– Да мазаный же ты в рот, всё правда, и про зам. начальника тоже. Так что поднимайся, щас пойдём на работу. Ещё всё ж таки часа три работать нужно…. А мне ещё Генку с Серёгой найти надо. Пошли.
Мы скатились с лесенки на второй этаж как смазанные. Там я помедлил и пошёл проверить, где могут спать другие, Серёга и Генка. Зашёл в раздевалку и прошёл в душевую. Там на лавке лежал и спал Генка. Растолкав по-быстрому его, мы пошли вниз, а Генка, послав нас, перевернулся на другой бок и продолжил храпеть. Единственное, что удалось нам узнать, что Серёга спит где-то на улице. Он сказал, что там воздуху много, свободно дышится. А потом ушёл, оставив Генку на лавочке.
Как бы то ни было, но Серёга скоро был найден за большой гильотиной. Я не стал его будить, оставил отсыпаться.
Сразу после нахождения Сергея, я кинулся к двери туалета, туда, где ждал меня мой напарник. Хорёк представлял собой высокую, длинную палку, с впалыми щеками, глубоко посаженными голубыми глазами, с сиплым голосом и вечной сигаретой во рту. Когда я подошёл, он тут же сказал:
– Если что, я тут. Через пятнадцать минут подойду, – развернулся, сунул сигарету в угол рта и ушёл.
– Конечно, я скажу, что ты тут! – крикнул я вслед, и мы расстались.
Я остался один и начал размышлять. Интересно, что змея сделала с замом начальника? Съела? Всего и полностью? Или оставила что-то? Я услышал шум за дверью сортира и подумал, что змеюка там делает? Одно дело, если пытается свалить через канализацию, другое, если пытается выбраться.
Вдруг из восьмого цеха появился мужик Мишка, дышащий на всё вокруг луком, чесноком и спиртом.
Он кинулся к туалету. Я стал на его пути.
– Впусти в сортир, – прокаркал он.
– Не пущу. Ремонт.
– Да ладно тебе, никто не узнает…
– Нет!
– Да какого ты… – канючил он и канючил, приплясывая.
– Заткнись! – прохрипел я ему. – Если невтерпёж, беги на улицу, за цех, там всё сделаешь. Лучше через кузню.
Шум за дверью нарастал, стали доносится стуки и шорохи с той стороны.
– Там чего, хтой-то закрыт? – спросил Мишка с испугом и удивлением.
– Да, – бросил я.
Затем послышался звук ломающегося дерева, раздираемой фанеры, а потом ошмётки мяса, кровь и осколки дерева засвистели вокруг нас. Гадюка упала метрах в трёх и это была уже половина экземпляра. Она была мертва. По всей видимости она просчиталась и вместо фанеры влепилась плашмя в дерево.
Иногда я задавался вопросом, от которого просыпались радостные и пугающие чувства. Радостные от того, что мне хотелось приключений, а пугающие от неизбежной мысли, что это конец.
Что было бы, если она вылетела раненая, но живая к нашим ногам?
Через десять минут вернулось начальство: Иванов, с ним явился начальник нашего цеха и зам.директора завода. Они оценили степень разрушения, что устроила гадюка, и попросили так же показать им тело зам.начальника.
Я открыл дверь туалета, но подходить к окровавленным останкам не решился. Два поддатых мужика подошли и подняли тело за плечи. Тело Малогорского всхлипнув отлепилось от пола и мы все увидели, что с ним сотворила змеюка. Она разорвала ему живот, и его кишки валялись под ним. Глаза: один вывалился и растёкся по лицу, а вместо другого зияла чёрная дыра. Горло при осмотре было не повреждено со стороны живота, а сзади его голова ни на чём не держалась. Только на коже. Остальное осталось неповреждённым, по крайней мере, мы ничего больше не заметили.
Иванов и зам. директора завода отошли в сторону и выблевали свой завтрак или обед. Когда зам директора повернулся, мне показалось, что он выблевал и свой лоск. Его свиные глазки больше не святились довольством, а его губы дрожали, что в его пятьдесят лет выглядело жалко. Иванов избегал смотреть на мертвеца, но ничем другим не показывал, что он выбит из колеи.
«Мягкие желудочки» – подумал я.
Мишка всё же подскочил к писсуару, и через мгновение струя мочи полилась в бетонный слив.
Через пятнадцать минут мы с Мишкой уже стояли в кабинете начальника, куда нас позвали только с одной целью, чтобы мы молчали о произошедшем всегда и везде.
И я тут же заявил, что другие-то знают, и значит утаить ничего не удастся. Зам директора сразу поставил меня в известность, что сейчас пойдёт и поговорит с ними.
Мы вышли в цех, и звонок ещё раз напомнил о себе. Директорский выкормыш сказал сразу о молчание. Скот сразу же согласился, хотя многие недовольно возроптали. Но выкормыш сказал об увольнении по тридцать третьей статье и все опасливо примолкли.
Моя ярость вырвалась наружу, и я закричал:
– Тупой рабочий скот! Быдло! На что вы соглашаетесь? Ведь может быть, она там в трубах была не одна! В следующий раз, став там поссать, вам в яйца вцепится очередная гадюка! Ну так что вам важнее, работа или яйца и жизнь?! Лично мне важней – второе.
– Заткнись!!! – завизжала директорская шестёрка.
– Плевать я на тебя хотел. Иди и поссы над этим унитазом. Покажи нам всем пример!
Мне повезло, он не оказался Павкой Корчагиным и жизнью ради идеи не пожертвовал.
– Ты у меня с завода вылетишь, – прошипел зам. директора.
– Плевать я на это хотел! Если вылечу, то на каждом углу буду рассказывать о том, что в трубах на этом заводе водятся гадюки, которые терроризируют здесь всё и всех! И какая-нибудь организация, в конце концов, возьмет меня на работу только за тем, что я буду переманивать ваших рабочих к ним!
Все смотрели на меня, но все по-разному. Рабочее стадо с изумлением и страхом; зам. директора и Иванов, какой тогда был главным механиком завода, с ненавистью и непереносимостью; начальник цеха и бабы табельщицы и кладовщицы, как и рабочие, но было в их взгляде что-то ещё – восхищение что ли? Не знаю, не уверен!
Не в курсе, чем бы всё это закончилось, наверное, меня бы уволили, но тут влетел Хорёк и прокричал:
– Она ему яйца в лепёшку раздавила, а ещё одной бабе в манду залезла, а изо рта вылезла!
Повисла тишина, а потом Хорёк рухнул на грязный пол цеха.
– Ну что, всё ещё будем дурака валять? – спросил я у зам. директора завода.
– Я поговорю с директором и мы завтра…
Тут замдиректора замолк и мы все услышали и почувствовали. Что-то загудело, пол задвигался, стены задрожали, было ощущение маленького землетрясения. Но у меня была своя безумная мысль: змеи в стенах!
На этом «землетрясении» завершились события этого сумасшедшего дня. А после выходных решено было чистить канализацию от змей. Поскольку наши рабочие знали ситуацию лучше, или, по крайней мере, знали весь расклад изначально, то и набирать людей, для процедуры чистки, решено было у нас. До той поры как узнали, сколько денег за это положат, желающих особо не было, только я да Сашка. А после того, как стала известна цена за эту экскурсию, от желающих не было отбоя. Я записался сразу, потому что хотел приключений. Каждый день всё одно и то же, грёбаная каждодневность, однообразная рутина, засасывающая как трясина. И постепенно ты, молодой парень, уже хочешь спокойной жизни, не время гулять по ночам, если только пьяный. Хочешь прийти скорей домой, взять книгу и переживать приключения там. Но я, у которого не раз было такое чувство, боялся его, поскольку всегда считал, что такие мысли и чувства свидетельствуют о старении духа.
