скачать книгу бесплатно
Сьюзен даже не обернулась. Определенно кто-то слишком много времени провел в стриптиз-клубах Сиднея.
– Профессор Эпплгейт, неужели надо напевать этот дурацкий мотив всякий раз, когда я снимаю снаряжение?
Седовласый ученый-геолог оторвался от лежащего на коленях труда по морской истории и поправил на носу очки.
– Было бы просто невежливо никак не реагировать на присутствие рядом цветущей молодой женщины, освобождающейся от лишней одежды.
Скинув гидрокостюм с плеч, Сьюзен стащила его до талии. Под ним был цельный купальник. На своем опыте Сьюзен убедилась в том, что верхняя часть раздельного купальника под гидрокостюмом упрямо норовит сползти в сторону. И хотя она ничего не имела против того, что на нее пялится отошедший от дел ученый, старше ее на тридцать с лишним лет, у нее не было ни малейшего желания устраивать для него бесплатное представление.
В этот момент из трюма появился муж Сьюзен с тремя запотевшими бутылками пива, удерживая их между пальцами одной руки. Увидев ее, он широко улыбнулся:
– А мне показалось, что я слышал твой топот.
Выбравшись на палубу, Грегг выпрямился во весь рост. На нем были лишь длинные шорты и расстегнутая рубашка. Он работал корабельным механиком в порту Дарвина, и они со Сьюзен познакомились, когда та привела на ремонт в сухой док исследовательское судно Сиднейского университета. С тех пор прошло восемь лет. Всего три дня назад они отпраздновали пятую годовщину своей свадьбы на борту этого судна, стоявшего на якоре в море в сотне миль от атолла Киритимати, больше известного как остров Рождества.
Грегг передал жене бутылку.
– Какие успехи с прослушиванием?
Сьюзен отпила большой глоток пива, наслаждаясь живительной влагой. После нескольких часов с соленым загубником во рту ее мучила жажда.
– Пока никаких. До сих пор не могу понять, почему они выбросились на берег.
Десять дней назад восемьдесят дельфинов вида Tursiops aduncus, обитающих в Индийском океане, выбросились на берег острова Ява. Сьюзен занималась изучением тех последствий, которые влекло за собой долговременное воздействие гидролокаторов на представителей отряда китообразных. В прошлом излучение, испускаемое гидролокаторами, уже не раз приводило к гибели морских млекопитающих. Обычно молодую женщину сопровождала группа помощников из числа студентов и аспирантов, однако сейчас она вышла в море, просто чтобы отдохнуть вместе со своим наставником. И по чистой случайности массовая гибель дельфинов произошла именно в этом районе – отсюда затянувшееся пребывание здесь.
– А может быть, виной всему не гидролокатор, созданный руками человека, а что-либо другое? – задумчиво промолвил Эпплгейт, рисуя пальцем круги на запотевшем стекле бутылки. – В этом регионе постоянно случаются микроземлетрясения. Быть может, глубоководный толчок, вызванный сдвигом тектонических плит, породил ту самую ноту, от которой дельфины запаниковали и покончили с собой?
– Несколько месяцев назад здесь действительно классно тряхнуло, – подтвердил Грегг. Устроившись в шезлонге рядом с профессором, он похлопал по соседнему креслу, предлагая Сьюзен сесть рядом. – Может быть, речь идет об отголосках?
Сьюзен не находила возражений. На протяжении последних двух лет серия мощных землетрясений, породивших разрушительные цунами, сильно изменила морское дно. Уже одного этого было достаточно, чтобы нагнать страху на кого угодно. И все же полной убежденности у нее не было. Здесь крылось что-то еще. Коралловый риф, тянущийся под водой, выглядел странно опустевшим. Все немногое живое, оставшееся там, спряталось в скалистые расселины, раковины и ямы в песке и, казалось, затаило дыхание.
Быть может, обитатели моря, способные чувствовать то, что скрыто от людей, действительно откликаются на маломощные землетрясения.
Нахмурившись, Сьюзен уселась рядом с мужем. Надо будет связаться по радио с островом Рождества и выяснить, не наблюдалось ли в последнее время необычной сейсмической активности. Ну а пока что у нее есть новость, которая завтра утром определенно заставит ее мужа спуститься под воду.
– Зато я нашла то, что очень напоминает старинное затонувшее судно.
– Быть такого не может. – Грегг уселся прямо. Работая в порту Дарвина, он возил туристов на экскурсии к затонувшим боевым кораблям времен Второй мировой войны, которыми было усеяно все дно вдоль северного побережья Австралии. Подобные находки неизменно вызывали у него самый живой интерес. – Где?
Сьюзен рассеянно показала назад, за борт:
– Метрах в ста слева от нас. Несколько черных рей, торчащих из песка. Вероятно, они освободились во время последнего сильного землетрясения, а может, их очистила от ила волна цунами. У меня не было времени, чтобы осмотреться. Я решила предоставить это специалисту.
Ткнув мужа под ребро, она положила голову ему на грудь.
Они проводили взглядом солнце, которое, хитро подмигнув на прощание, опустилось в море. Это был освященный временем ритуал. Если только не штормило, они, находясь в открытом море, не пропускали ни один закат. Судно мягко покачивалось на волнах. Вдалеке проплыли огни огромного танкера. Но в остальном они были здесь совершенно одни.
Услышав резкий лай, Сьюзен испуганно вздрогнула. Она и не подозревала, что у нее так натянуты нервы. Судя по всему, странное, пугающее поведение морских обитателей каким-то образом подействовало и на нее.
– Эй, Оскар, уймись!
Только сейчас Сьюзен обратила внимание на отсутствие на палубе четвертого члена экипажа. Собака снова залаяла. Низенькая и толстая квинслендская сторожевая принадлежала профессору. Состарившийся и страдающий артритом пес, как правило, валялся на палубе, греясь на солнце.
– Я сам им займусь, – сказал Эпплгейт. – Оставляю вас, влюбленных пташек, наедине. К тому же мне нужно в сортир. Освободить место еще для одной бутылочки, прежде чем придет время отправляться на боковую.
Кряхтя, профессор поднялся на ноги и направился на нос, но вдруг застыл на месте, устремив взор на восток, в сторону темнеющего неба.
Пес снова залаял.
На этот раз Эпплгейт не стал отчитывать собаку. Вместо этого он обратился к Сьюзен и Греггу, и в его тихом голосе прозвучала тревога:
– Вам следует взглянуть на это…
Сьюзен поспешно вскочила на ноги, Грегг последовал за ней. Они присоединились к профессору.
– Матерь Божья… – пробормотал Грегг.
– Похоже, мы нашли то, что заставило тех дельфинов выброситься из моря, – сказал Эпплгейт.
На востоке широкая полоса океана светилась призрачным сиянием, которое поднималось и опускалось вместе с волнами. Серебристая пленка кружилась и бурлила. Старый пес стоял у леерного ограждения правого борта и тоскливо, с подвыванием лаял.
– Проклятье, это еще что такое? – спросил Грегг.
Сьюзен подошла ближе.
– Мне приходилось слышать о подобных явлениях. Это называется «молочным морем». Моряки, плававшие по Индийскому океану, еще со времен Жюля Верна рассказывали, что видели такое свечение. В тысяча девятьсот девяносто пятом году одно такое пятно размером в несколько сот квадратных миль даже удалось сфотографировать со спутника. А это еще маленькое.
– Маленькое, черт побери, – проворчал Грегг. – Но чем это вызывается? Это что-то вроде «красного течения»?
Сьюзен покачала головой:
– Не совсем. «Красное течение» – следствие цветения водорослей. А это свечение вызывается биолюминесцентными бактериями, которые, вероятно, питаются водорослями и планктоном. Никакой опасности они не представляют. И все же мне бы хотелось…
Внезапно все судно содрогнулось от резкого толчка, как будто в дно ударилось что-то большое и тяжелое. Лай Оскара стал более истеричным. Собака металась вдоль ограждения, пытаясь просунуть голову между стойками.
Все трое подбежали к Оскару и посмотрели вниз.
Светящийся край «молочного моря» лизал борт судна. Из глубины показалась большая тень. Это была здоровенная тигровая акула длиной больше шести метров. Перевернувшаяся кверху брюхом, она все еще судорожно извивалась, бессильно раскрывая пасть. Светящаяся вода пенилась вокруг нее, меняя цвет молока на сочный алый цвет красного вина.
Вдруг Сьюзен осознала, что это не вода пенится вокруг туши акулы, а сама ее плоть, которая бурлит, распадаясь на куски. Акула быстро пошла ко дну, однако по всему молочно-белому морю на поверхность стали всплывать новые тела, еще бьющиеся в предсмертных судорогах или уже мертвые: дельфины, морские черепахи, множество рыб.
Эпплгейт в страхе отшатнулся от ограждения.
– Похоже, эти бактерии питаются не одним только планктоном.
Повернувшись к Сьюзен, Грегг прошептал:
– Сьюзен…
Молодая женщина не могла оторвать взгляд от жуткого зрелища. Несмотря на ужас, она как ученый была заинтригована происходящим.
– Сьюзен…
Наконец она обернулась к мужу, недовольная тем, что он ее отвлекает.
– Ты же плавала с аквалангом, – объяснил Грегг, указывая на море. – В этой воде. Весь день.
– Ну и что? Все мы погружались в воду. Даже Оскар не упустил случая немного поплавать.
Муж избегал смотреть ей в глаза. Он не мог оторвать взгляд от запястья Сьюзен, которое та ожесточенно чесала. Бывало, что гидрокостюм натирал ей кожу. Однако, увидев в глазах Грегга тревогу, Сьюзен тоже посмотрела на запястье. Кожа там была покрыта красной сыпью, которую она расчесала еще больше.
У нее на глазах на коже расцвели огненно-красные волдыри.
– Сьюзен…
Молодая женщина изумленно ахнула:
– О господи…
Но она уже знала жуткую правду.
– Это… это уже во мне.
Заражение
Глава 1
Черная мадонна
1 июля, 10 часов 34 минуты
Венеция, Италия
За ним охотились.
Стефано Галло торопливо пересек открытое пространство площади. Утреннее солнце уже успело раскалить каменные плиты мостовой, и многочисленные туристы спешили укрыться в тень или забивались в магазин мороженого, приютившийся под сенью собора Святого Марка. Однако целью Стефано был не этот высокомерный символ Венеции с его монументальным фасадом в византийском стиле, массивными бронзовыми конями и взметнувшимися в небо куполами.
Даже эта благословенная святыня не могла предложить ему убежище.
Оставалась только одна надежда.
Проходя мимо собора, Стефано ускорил шаг. Заполонившие площадь воробьи взлетали у него из-под ног, а он шел прямо на них, не обращая никакого внимания на испуганную суету. Теперь можно было не заботиться о том, чтобы не привлекать к себе внимание. Его уже обнаружили. Едва ступив на площадь, Стефано сразу же увидел в толпе молодого черноглазого египтянина с ухоженной бородкой. Их взгляды встретились. Теперь на египтянине был темный костюм, плотно облегавший его широкие прямые плечи. В первый раз он представился Стефано студентом-археологом из Будапешта, действовавшим от имени его старого друга и коллеги из Афинского университета.
Египтянин пришел в археологический музей в поисках одной древней реликвии, не представляющей особой ценности. Обелиска, вывезенного из страны. Египтянин стремился при финансовой поддержке своего правительства вернуть обелиск на родину. Он принес с собой солидную сумму, банковские пачки новеньких купюр. Стефано, один из музейных хранителей, был не прочь принять такое щедрое подношение; растущие как снежный ком счета за лечение его жены грозили вынудить их расстаться со своей скромной квартирой. И в том, чтобы принять эту секретную выплату, не было ничего зазорного; на протяжении вот уже двух десятилетий египетское правительство выкупало вывезенные из страны сокровища из частных коллекций и оказывало давление на музеи, требуя вернуть в страну национальное достояние.
Поэтому Стефано согласился, пообещав сначала доставить реликвию. В конце концов, ну что такое какой-то маленький, ничем не примечательный каменный обелиск? Согласно прилагающемуся научному паспорту, он уже почти целое столетие пролежал в ящике. И его краткое описание, вероятно, объясняло, почему это произошло: «Мраморный обелиск без надписей, обнаруженный при раскопках в Танисе, предположительно относящийся к периоду Нового царства (26-я династия, 615 год до н. э.)». В нем не было ничего необычного и любопытного, если только не вдумываться в его историю. Обелиск принадлежал к коллекции одного из музеев Ватикана, а именно Григорианского египетского музея.
Непостижимо, каким путем он попал в подвалы археологического музея Венеции.
Затем вчера утром Стефано получил вырезанную из газеты заметку, которую доставил курьер в конверте, запечатанном сургучом с единственным оттиснутым на нем символом:
Греческой буквой «сигма».
Стефано до сих пор не понимал смысла печати, но он прекрасно понял всю важность вложенной в конверт вырезки. Одна-единственная статья из номера трехдневной давности с сообщением о трупе неизвестного мужчины, обнаруженном на побережье Эгейского моря. Разбухший труп с перерезанным горлом плавал в воде, изрядно обглоданный угрями. Судя по всему, его выбросил из подводной могилы особенно сильный шторм. По анализу зубов в убитом был опознан тот самый коллега Стефано из Афинского университета, который якобы направил к нему египтянина.
Он был убит несколько недель назад.
Потрясенный Стефано действовал поспешно, без раздумий. Сейчас он прижимал к груди тяжелый обелиск, завернутый в мешковину, с остатками колющей тело соломы, в которой тот лежал в ящике.
Стефано похитил обелиск из ящика, понимая, что тем самым ставит под удар себя самого, свою жену и всю семью.
У него не было выбора. Вместе с пугающей газетной статьей в запечатанном конверте находилась короткая записка, без подписи, очевидно выведенная в большой спешке неразборчивым женским почерком. Предостережение. То, что сообщалось в ней, казалось невозможным, невероятным, однако Стефано проверил все сам. И это оказалось правдой.
Он бежал, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, борясь с подступившим к горлу клубком.
Выбора нет. Обелиск не должен попасть в руки египтянина. С другой стороны, Стефано не желал взваливать на себя эту ношу дольше необходимого. Его жена, дочь… он мысленно представил себе распухший труп своего греческого коллеги. Неужели та же самая судьба уготовлена его близким?
«О, Мария, что я натворил?»
И есть только один человек, который сможет забрать у него эту ношу. Тот самый, который прислал конверт, предостережение, запечатанное греческой буквой. В конце записки были указаны место и время.
Стефано уже опаздывал.
Он оглянулся. Египтянин растворился в бурлящей толпе туристов.
Снова развернувшись, Стефано торопливо прошел через тень от колокольни Святого Марка. Когда-то давно высокое сооружение из кирпича служило сторожевой башней в порту, с которой были видны все причалы. Хотелось надеяться, что башня защитит его сейчас.
Цель, к которой спешил Стефано, находилась на противоположном краю пьяццетты[3 - Пьяццетта – в Венеции небольшая площадь, выходящая на набережную, именуется также «вестибюлем перед площадью Сан-Марко».]. Впереди возвышался величественный Дворец дожей, в котором с четырнадцатого столетия жили правители Венеции. Двухуровневая колоннада в готическом стиле манила, обещая спасение среди истрийского гранита и веронского мрамора.
Прижимая драгоценную ношу к груди, Стефано торопливо пересек улицу.
Ждет ли его таинственная незнакомка? Возьмет ли она ношу?
Стефано поспешил укрыться в тени, спасаясь от ослепительного солнца и бликов, отражающихся от водной глади моря. Ему нужно затеряться в лабиринтах дворца. Дворец дожей не только являлся резиденцией правителей Венеции, но выполнял и другие функции. В прошлом здесь также располагались государственные ведомства, верховный суд, зал совещаний и даже тюрьма. Впоследствии на противоположном берегу канала была выстроена новая тюрьма, к которой от дворца вел выгнувшийся аркой мостик, печально знаменитый мост Вздохов, которым воспользовался при побеге Казанова – единственный узник дворцовых подземелий, сумевший выбраться отсюда.
Стефано нырнул под сень протянувшихся вдоль всей стены здания лоджий, умоляя призрак Казановы прийти сейчас ему на помощь. Шагнув в полумрак, он даже позволил себе выдохнуть с облегчением. Дворец ему хорошо знаком. Лабиринт коридоров, в которых так легко затеряться, – идеальное место для тайной встречи.
По крайней мере, хотелось в это верить.
Стефано вошел во дворец через западную арку, смешавшись с небольшой группой туристов. Впереди был внутренний двор дворца, знаменитый двумя старинными колодцами и восхитительной мраморной лестницей, Лестницей гигантов. Стефано обошел двор вдоль стены, стараясь держаться в тени. Толкнув маленькую дверцу, он оказался в той части дворца, где когда-то находились кабинеты чиновников. В конце коридора была комната допросов, где в прошлом многим беднягам пришлось вытерпеть самые жестокие и мучительные пытки. Не останавливаясь, Стефано прошел в соседнее помещение с голыми каменными стенами – камеру пыток.
Где-то позади хлопнула дверь, и он вздрогнул от испуга, крепче стиснув драгоценную ношу.
Полученные им указания были четкими. Дойдя до узкой черной лестницы, Стефано спустился в дворцовое подземелье, так называемый «колодец». Именно здесь содержались самые важные заключенные тюрьмы. И именно здесь была назначена встреча.
Стефано мысленно представил себе печать с греческой буквой.
Что это могло означать?
