скачать книгу бесплатно
Он опустил бинокль, посмотрел на репортера и, кашлянув, сказал:
– Надеюсь, ты умеешь ездить верхом.
2. Кошки-мышки
6 апреля, 17 часов 36 минут
Зона относительной недосягаемости, Арктика
Полярная станция «Омега»
«Когда же мне снова будет тепло?»
Капитан Перри пробирался между льдин и сугробов к полярной станции «Омега». Вокруг завывал пронизывающий ветер, от которого веяло пустотой и обреченностью. Так же пусто и мрачно было сейчас на душе у Перри. Здесь, на самом краю земли, ветер казался живым существом. Он не переставал дуть ни на минуту, сметая все на своем пути, как изголодавшийся зверь. Это был хищник во всем своем великолепии – безжалостный, неутомимый, от которого невозможно укрыться. Недаром старая эскимосская пословица гласит: «Убивает не холод, а ветер».
Перри упорно двигался вперед, сопротивляясь ураганному ветру. За ним на краю гигантской полыньи виднелась «Полар сентинел». Полынья обеспечивала легкий доступ подводных лодок к дрейфующей станции, построенной на ее берегу. «Полярное озеро» окружало кольцо торосов высотой в два этажа над поверхностью льда и глубиной в четыре раза больше. Зубчатые стены из плотного льда надежно защищали полынью от натиска плавучих льдин, что делало ее достаточно устойчивой. Именно это обусловило выбор места для постройки станции. «Омега» находилась всего в четверти мили от полыньи, но пройти этот путь в жестокий мороз и под ледяным ветром было непросто.
Согнувшись под натиском пронизывающего ветра, Перри вел за собой очередную смену членов экипажа, которым предстоял непродолжительный отдых на берегу. Матросы оживленно переговаривались друг с другом, а капитан подлодки одиноко шел впереди, опустив на лицо меховой капюшон арктической куртки. Его взгляд был устремлен на северо-восток – туда, где два месяца назад они обнаружили русскую базу, в тридцати милях отсюда. Перри содрогнулся, но не от холода.
«Столько мертвых…» Перед глазами стояла жуткая картина: десятки трупов бывших обитателей базы, вырубленные из ледяных могил и сложенные штабелями, как дрова. За первые две недели они обнаружили тела тридцати двух мужчин и двенадцати женщин. Некоторые из них, похоже, умерли от голода; другие встретили более жестокую смерть. Один повесился на веревке, которая промерзла до такой степени, что раскололась на мелкие кусочки при прикосновении. Но даже это был не самый худший конец…
Перри отогнал от себя мрачные мысли.
Взобравшись на гребень по вырубленным во льду ступенькам, он увидел небольшую группу длинных бараков, покрытых красным теплоизоляционным полотном. Пятнадцать бараков станции «Омега» были похожи на кровоточащую сыпь, покрывающую лед. Пар, струящийся из построек, образовывал над станцией облако тумана, подрагивавшее от гула двадцати четырех электрогенераторов. Издали станция походила на душную парилку. Пахло керосином и дизельным топливом. Порывы ветра трепали одиноко висящий на шесте американский флаг.
То тут, то там виднелись готовые к применению снегоходы и тягачи. У одного из бараков стоял буер с полозами из нержавеющей стали.
С высоты гребня Перри вглядывался в колею, проложенную в снегу гусеницами вездеходов, которая уходила к самому горизонту, в направлении русской базы. Со времени обнаружения базы персонал «Омеги» курсировал между двумя станциями, используя все имеющиеся средства передвижения. Сейчас примерно четвертая часть ученых и специалистов «Омеги» постоянно находилась на русской базе, похороненной в толще гигантского ледяного острова.
Колея отчетливо просматривалась в заледеневшем снегу. В этой части полярной шапки ветер и эрозия образовали заструги, похожие на застывшие волны. «Крем на верхушке лимонного торта», как изящно описал это явление старший помощник. В местах, где прошли снегоходы, в застругах осталась ровная колея.
Перри понимал интерес ученых к русской базе. Он был первым, кто вошел туда с небольшой группой людей из своего экипажа – после тридцатимильного перехода по ледяному полю с «Омеги». Никто из ученых не знал, что именно обнаружили моряки в самом сердце заброшенной русской станции. Перри приказал экипажу держать информацию об их открытии в секрете и выставил охрану у входа в центральную часть базы. Только один сотрудник «Омеги» был посвящен в этот секрет – доктор Аманда Рейнольдс. Она была в составе первой группы, вошедшей на базу. Тогда он впервые увидел, как эта мужественная независимая женщина побледнела от ужаса.
Предположения о том, что на экране гидролокатора они видели живое существо, не оправдались. Не исключено, что это были помехи, вызванные движением подлодки, но, возможно, и какой-нибудь хищник, скажем, белый медведь, покинувший временное убежище при приближении людей. Впрочем, последнее вызывало сомнения – разве что у станции есть еще один вход, о котором они не знают. Два месяца назад им пришлось использовать термитные заряды, чтобы растопить слой льда, под которым была похоронена станция. Позднее они прорубили с помощью пластиковой взрывчатки полынью неподалеку от русской базы, чтобы обеспечить удобный доступ американской подводной лодке.
«Лучше бы мы утопили эту проклятую базу», – думал Перри, спускаясь по гребню. Он был уверен, что она станет лишь источником неприятностей, но нарушить приказ не мог.
Перри содрогнулся от очередного порыва ветра.
От бараков послышался крик. Один из обитателей станции, одетый в синюю парку, махал им рукой. Перри поспешил вниз. Человек, в котором он узнал Эрика Густофа, канадского метеоролога, сгорбившись под натиском ветра, спешил к нему навстречу. Густоф был крепким парнем с норвежскими корнями, на которые указывали его светлые до белизны волосы и высокая фигура, хотя сейчас единственным, что в нем бросалось в глаза, были черные защитные очки и покрытые инеем усы.
– Капитан, – окликнул его Эрик, – с вами хотят поговорить по спутниковой связи.
– Кто?
– Адмирал Рейнольдс. – Эрик посмотрел на небо. – Вам стоит поторопиться. Приближается сильный шторм, а магнитная буря все еще создает помехи для систем связи.
Перри кивнул и, обернувшись к младшему офицеру, скомандовал:
– Распустите людей. У них время на отдых до полудня. Потом их сменит следующая группа.
Матросы встретили его слова одобрительными возгласами и разбежались в разные стороны. Кто сразу направился в столовую, кто – в барак, предназначенный для отдыха и развлечений, а кто – в жилые постройки поболтать со знакомыми. Капитан Перри последовал за Эриком в оперативный штаб, который размещался в трех совмещенных бараках.
– Доктор Рейнольдс послала меня поторопить вас, – пояснил Эрик. – Она сейчас разговаривает с отцом. Трудно предположить, как долго продержится связь.
Они добрались до двери штаба, смахнули снег и лед с обуви и нырнули внутрь. Их встретила жара, показавшаяся нестерпимой после ледяного холода. Перри стряхнул с рук варежки, расстегнул парку, откинул капюшон и потер ладонью кончик носа, убедившись, что тот еще на месте.
– Ну и холодина на улице! – сказал Эрик, не снимая куртки.
– Все дело во влажности, – проворчал Перри и повесил парку на вешалку, завешанную похожими меховыми куртками.
Он был в синем комбинезоне с нашивкой на грудном кармане, на которой трафаретом было оттиснено его имя. Перри свернул шерстяную шапочку и заткнул ее за пояс.
Эрик вернулся к двери.
– Вы знаете, где найти комнату со станцией спутниковой связи. Я пойду проверю внешнее оборудование, пока не началась буря.
– Спасибо.
Эрик улыбнулся и распахнул входную дверь. За время, пока они находились внутри, ветер значительно усилился. Очередной шквал ворвался в помещение и хлестнул Перри по лицу. Эрик поспешил наружу, плотно захлопнув за собой дверь.
Перри еще какое-то время продолжал дрожать от холода и потирать замерзшие руки. «И кто только соглашается пробыть в этом забытом богом месте целых два года?»
Наконец он двинулся через прихожую в помещение главного пункта управления, где находились административные отделы станции и несколько лабораторий. Лаборатории занимались измерением сезонных колебаний скорости роста и эрозии ледяной шапки, оказывающих влияние на изменение теплового баланса Арктики. Кроме этого, ученые на станции вели исследования по целому ряду проектов, начиная от определения почвенной структуры океанского дна и заканчивая наблюдениями за жизнью фито– и зоопланктона под толстым слоем льда. Исследования проводились двадцать четыре часа в сутки и не прекращались ни на минуту, а станция продолжала дрейфовать по полярным просторам со скоростью две мили в день.
Проходя по залу, Перри кивнул, приветствуя знакомых ученых, работавших за столами или склонившихся над экранами мониторов. Перед ним с шипением открылась дверь шлюзового тамбура, и он вошел в помещение, которое обеспечивало жизненно важную связь станции с внешним миром. Эта часть барака была покрыта двойным теплоизоляционным слоем и имела два запасных электрогенератора. В ней размещались коротковолновая радиостанция для связи с группами, выполняющими задания вдали от станции, низкочастотные станции для связи с подлодками и система военной спутниковой связи «Навсат». В этот момент в помещении не было никого, кроме Аманды Рейнольдс.
Когда Перри подошел к ней, она отвела взгляд от экрана портативного телефонного аппарата, работающего по принципу телетайпа, и кивнула ему, продолжая разговор с отцом. Аппарат позволял ей говорить в микрофон и читать ответы на маленьком экране.
– Я знаю, папа. Я знаю, ты с самого начала не хотел, чтобы я здесь работала. Но пойми…
Отец, похоже, недослушав ее до конца, уже говорил что-то в ответ. Она наклонилась к экрану, вчитываясь в появившиеся строчки, и покраснела. Видимо, они не первый раз ссорились по одному и тому же поводу. Отец Аманды не хотел отпускать ее на станцию, беспокоясь о том, как трудно ей будет работать с полным отсутствием слуха в тяжелых полярных условиях. Отстаивая свое право на самостоятельные решения, Аманда все же уехала в Арктику.
Впрочем, Перри подозревал, что этим поступком Аманда хотела доказать – прежде всего себе, – что способна жить в этом мире, как все нормальные люди. Он впервые встретил женщину, которая была буквально помешана на самоутверждении.
И за это приходилось платить.
Перри внимательно рассматривал ее усталое лицо с темными кругами под глазами. Казалось, за эти два месяца она успела постареть лет на десять. Вот что делают с людьми чужие тайны, промелькнуло у него в голове.
Аманда продолжала возбужденно говорить в микрофон:
– Давай поговорим об этом позже. Здесь капитан Перри.
Она затаила дыхание и покусывала губу, ожидая ответа отца.
– Ну и ладно! – резко произнесла наконец она и, сорвав с головы гарнитуру с микрофоном, протянула ее Перри. – Держи.
Он взял гарнитуру, почувствовав, как дрожат ее пальцы. Что это было – гнев, разочарование или то и другое вместе? Он прикрыл микрофон ладонью, чтобы его следующую фразу, кроме нее, никто не услышал:
– Он все еще держит информацию под замком?
Аманда фыркнула и встала со стула.
– Под электронным замком с системой голосовой идентификации и сканером сетчатки глаза. У него она хранится надежней, чем за стенами Форт-Нокса.
Перри улыбнулся:
– Он старается сделать как лучше. Ты же знаешь, как медленно вращаются шестеренки в бюрократической машине. Такая деликатная информация должна распространяться по дипломатическим каналам с особой осторожностью.
– Но почему? Эта информация относится к периоду Второй мировой войны. После стольких лет люди должны наконец узнать о том, что произошло.
– Она оставалась тайной в течение пятидесяти лет. Я думаю, что ничего страшного не произойдет, если о ней узнают через месяц-другой. Отношения между США и Россией уже и без того натянуты; поэтому, прежде чем дать этому огласку, нужно сначала подготовить почву и сделать это деликатно.
Аманда вздохнула, посмотрела ему в глаза и покачала головой:
– Ты точно как мой отец.
Перри наклонился к ней:
– Что ж, тогда это будет уже по Фрейду.
Он поцеловал ее в губы. Она улыбнулась в поцелуе и пробормотала:
– И целуешься ты точно как он.
Он чуть не поперхнулся, рассмеявшись, и откинул голову назад.
Аманда показала на гарнитуру:
– Не заставляй адмирала ждать.
Он надел гарнитуру и поправил микрофон:
– Капитан Перри слушает.
– Капитан, надеюсь, вы хорошо заботитесь о моей дочери? – послышался в наушниках прерывающийся голос адмирала Рейнольдса.
– Конечно, сэр. Я очень стараюсь.
Одной рукой он сжал ладонь Аманды. Их близкие отношения ни для кого не были секретом, но за последние два месяца простое увлечение переросло во что-то более глубокое. Из приличия они показывали свои чувства, только когда оставались наедине. Даже отец Аманды не подозревал, что между ними что-то серьезное.
– Капитан, я буду краток, – продолжил адмирал. – Вчера мы связались с русским послом и передали ему копию вашего доклада.
– Но я думал, что мы не будем ставить их в известность до тех пор, пока…
Адмирал перебил Перри:
– У нас не было выбора. Русские каким-то образом узнали, что мы обнаружили их заброшенную полярную станцию.
– Понятно, сэр. Ну а что теперь будет с нашей экспедицией?
Последовала долгая пауза. Перри уже было подумал, что связь оборвалась из-за магнитной бури, когда адмирал снова заговорил:
– Грег…
Перри невольно напрягся, услышав, что адмирал обратился к нему по имени.
– Грег, ты должен знать еще кое-что. Возможно, сейчас я и далек от вашингтонской политической кухни, но я в ней достаточно разбираюсь, чтобы с уверенностью сказать: там что-то затевается. Шишки из АНБ[5 - АНБ – Агентство национальной безопасности США.] и ЦРУ проводят секретные совещания по этому поводу даже ночью. Морского министра отозвали из поездки по Ближнему Востоку. Весь кабинет министров досрочно вернулся с пасхальных каникул.
– С чего бы это?
– В том-то и дело, что я не знаю. Многие решения принимаются не на моем уровне. Может быть, мне скоро станет что-то известно, а может быть, и нет. По-моему, в Вашингтоне назревает серьезная политическая буря в связи с вашей находкой, и все там пытаются понадежнее укрыться. Я впервые такое вижу.
У Перри неприятно засосало под ложечкой.
– Не могу понять. Почему?
В наушниках снова послышался искаженный помехами голос адмирала:
– Я сам не понимаю. Просто хотел тебя предупредить о том, что здесь происходит.
Перри удивленно поднял брови. Все это, конечно, очень попахивает обычной политической игрой, и он не мог не заметить озабоченности в голосе адмирала, но как это касается его?
– Капитан, есть еще одна деталь, которая случайно просочилась ко мне «сверху». Кстати, о ней мне сообщил помощник заместителя морского министра. Это одно слово, вокруг которого, похоже, и заварилась вся каша.
– Что за слово?
– «Грендель».
У Перри перехватило дух.
– Возможно, это какое-то кодовое слово, название корабля, я не уверен, – продолжал адмирал. – Оно о чем-нибудь тебе говорит?
Перри закрыл глаза. Грендель… Они только сегодня обнаружили у главного входа металлическую табличку с надписью, которую раньше не замечали под слоем инея.
ЛЕДОВАЯ СТАНЦИЯ «ГРЕНДЕЛЬ»
– Грег?
Мозг Перри продолжал усиленно работать. Откуда эта информация у Вашингтона? Переводчик с «Омеги» и лингвист с «Полар сентинел» долго спорили по поводу перевода надписи на табличке, особенно ее последнего слова, но в конце концов пришли к одному и тому же мнению: это название русской полярной базы.
– Капитан Перри, вы еще на линии? – переспросил адмирал, перейдя на официальный тон.
– Да, сэр.
– Это слово что-нибудь означает?
– Думаю, да, сэр, – с трудом выговорил Перри.
