скачать книгу бесплатно
Все шло хорошо. Проект непременно приживется в этом месте.
Спустя две недели библиотека общих вещей стала не только точкой проката, куда люди приходили одолжить всякую всячину, но и местом, где можно было поделиться своими заботами и найти поддержку. Именно к этому Дженнифер и стремилась.
– Утро доброе, Дженнифер! – Недавно овдовевший Билл всей душой принял ее проект задолго до того, как просохла желтая краска на дверях. Он был членом местного совета, и Дженнифер подозревала, что Билл своим авторитетом продавил разрешение на скорейшее открытие библиотеки.
– Что это у вас? – кивнула она на большую коробку, которую Билл поставил на стол, где Дженнифер проверяла возвращаемые лоты, прежде чем вернуть их на положенное место на полках.
– Швейная машинка Ронни.
– Решились посетить урок швейного мастерства? – Дженнифер мечтала проводить тут практикумы для местных жителей, где их обучали бы новому или совершенствовали имеющиеся умения, заново объединяя кловердейлцев. У нее уже было на примете несколько идей, и начать она намеревалась со швейного практикума.
– Не хочу показаться нелюдимым, но шитье не для меня. Вот, подумал, принесу-ка я вам хоть машинку, что ли.
– Это очень любезно с вашей стороны, но не забывайте, учиться новому никогда не поздно. Вы сами можете воспользоваться машинкой Ронни. Другие придут со своими, если у них есть.
– Ронни в гробу перевернется, если я дотронусь до ее драгоценной швейки, – усмехнулся Билл. – Сегодня я, наверное, все же пропущу, но сразу хочу записаться на курсы владения дрелью для новичков. Я уже купил себе дрель с множеством насадок, а инструкция в меня не заходит.
Дженнифер открыла в компьютере календарь, нашла нужный семинар, запланированный через два дня, и записала Билла как участника.
– Этот тренинг ведет Адам Паркер.
За практикумы участники платили чисто символически. Взносы шли на эксплуатационное обслуживание прокатных вещей – покупку чистящих средств и запчастей, если что-то ломалось, и на оборудование маленькой кухоньки в подсобке.
– Не знаю, что и думать об этой семье.
– О Паркерах? Хорошие люди.
– Да я вижу, что не плохие, но уж больно себе на уме.
– А в чем это проявляется?
– Мы же ничего о них не знаем. Этот Адам в разводе? Разошелся с женой? Вдовец? А может, он гей?
– Билл, я не считаю, что сплетни – достойное занятие.
– Тут я спорить не стану. Но я видел его пару раз в пабе – сидит в углу, в глаза не смотрит, и вид у него такой, будто вся тяжесть мира лежит у него на плечах.
– Я стараюсь побольше привлекать его к делу. Может, он и вылезет из своей раковины, когда получше узнает наших кловердейлцев.
– Может, и вылезет. Вообще он вроде ничего мужик, пусть научит, как пользоваться дрелью. Мы не дадим ему прятаться от нас вечно.
– Не дадим, – засмеялась Дженнифер.
– Славная вы женщина, Дженнифер! Вы совершили благое дело, открыв эту библиотеку общих вещей. Такое заведение многим было нужно, включая меня.
Дженнифер пожала Биллу руку:
– Я очень рада.
– Прежде я и сам по хозяйству был мастак, – уже с иной интонацией заговорил Билли, боясь расчувствоваться. – Но барахло Ронни поставило на этом крест.
Покойная жена Билли страдала болезненной тягой к накопительству, и когда она умерла, Билли чуть не надорвался, расчищая дом в одиночку. Во дворе у него три дня подряд стоял новый мусорный контейнер, и Билл выносил туда вещи охапками. Дженнифер тогда окликнула его, решив, что он затеял ремонт, и Билл признался, как тяжело достались ему последние четыре года – не с кем поговорить, кроме жены, нет детей-помощников, некому выслушать его или Ронни. Он не меньше Дженнифер обрадовался ее новому проекту и пожертвовал библиотеке несколько новых, в коробках, вещей: набор отверток, бутербродницу, формы для выпечки, которые Ронни купила и ни разу не использовала. Дженнифер видела, что, прежде угрюмый, Билли значительно повеселел, подключившись к новому проекту.
– От души приглашаю вас и на швейный практикум, если передумаете, – сказала Дженнифер. – Занятие проводит Белинда. Если сегодня не получится, можно на следующей неделе.
– Ну, разве что на следующей… – Лоб Билли пошел морщинами. – А знаете, ведь мне бы не помешали новые портьеры. Пора, пожалуй, повесить те, которые несколько лет пролежали нераспакованными.
Дженнифер оперлась о стол. Вот для чего люди и будут сюда приходить – поделиться, облегчить душу, а не только взять что-то напрокат.
– Вы многое сохранили из имущества вашей супруги?
– Вы же видели контейнеры возле дома… Но коечто я не стал выбрасывать. Занавески – новенькие, прямо в пакете – просто загляденье: велюровые, длинные, шириной как раз на окно в гостиной…
– Тогда основы шитья вам просто необходимы.
Билл подмигнул:
– Может, я и поймаю вас на слове.
Может, и поймает, подумала Дженнифер.
– А что, деткам снова в школу? – спросил Билл, надевая твидовое кепи и готовясь уходить.
– Еще два дня – и на занятия. Я скучаю по ним, когда они на уроках. Особенно по Арчи, который еще любит пообниматься с мамой. – Дженнифер знала, что скоро этой материнской отраде придет конец: Арчи уже девять, а Амелии и Кэти и вовсе по шестнадцать. Все они на пороге больших перемен.
– Эх, чужие дети быстро растут… – Билл приподнял кепи на прощанье.
– Подумайте хорошенько о швейном практикуме! – сказала Дженнифер ему вслед.
Она вновь опустилась на стул, радуясь работе: предстояло просмотреть в компьютере заказы и оценить обстановку. В чем-то библиотека общих вещей была ей нужнее, чем остальным. «Неплохо иметь хобби», – ответил ее муж Дэвид, когда Дженнифер рассказала о своем проекте. Только что по спине одобрительно не похлопал. Менеджер по продажам фармацевтической продукции, Дэвид пропадал на работе, но всякий раз, как в душе Дженнифер поднимался протест, она напоминала себе, какой он хороший муж – добытчик, надежный как скала, не бросил ее, когда она угодила в переплет. Многие пары живут гораздо хуже. Но, получается, они дожили до того, что перестали воспринимать друг друга как личности?
Когда Дженнифер познакомилась с Дэвидом, ее карьера в элитном салоне-парикмахерской в Эксетере шла в гору: она даже осмеливалась мечтать о собственном салоне. А Дэвид был просто серфером, которого она увидела на пляже в Корнуолле. Он тогда еще заканчивал учебу, но быстро нашел первую работу в фармацевтической отрасли. Дэвид не скрывал, что намерен подняться по карьерной лестнице как можно выше. Какое-то время они наперегонки карабкались вверх: честолюбивая жилка у обоих послужила своего рода магнитом. Однако после свадьбы, когда появились близнецы, пришлось выбирать – предстояло чем-то пожертвовать. Приостановив свою карьеру, Дженнифер поступилась частицей себя, которую так никогда и не вернула. Нет, она попыталась, но потерпела сокрушительную неудачу, одним махом едва не разрушив сразу несколько жизней.
Дженнифер целый час проверяла, готовы ли заказанные на сегодня вещи, рассеянно прокручивая в голове то, что Билл сказал о семье Паркеров. Они о себе не рассказывали, а Адам действительно будто язык проглатывал, стоило отпустить замечание или задать вопрос о его жизни до приезда в Кловердейл. Но со временем он обязательно оттает. Он уже проявил себя как хороший товарищ, умеющий при необходимости побыть «жилеткой». Собирая стеллажи, он сочувственно слушал жалобы Дженнифер на заносчивость и неблагодарность дочерей-подростков, которые не ценят того хорошего, что имеют. Вместе с Адамом они прошлись насчет учительницы Арчи и Зака, чрезмерно строгой и даже грубоватой для начальной школы, хотя мальчишкам, конечно, не помешает твердая рука. По таким разговорам Дженнифер, не имея ни подруг, ни работы, буквально истомилась душой и очень радовалась, что Паркеры появились в Кловердейле, что бы их сюда ни привело.
Открыв коробку с машинкой для приготовления лапши, она сверилась со списком насадок, проверяя, все ли на месте. Машинку решила одолжить Фреда Ливингстон: ее дочь мечтала стать шеф-поваром, и паста стала ее последним увлечением.
– Не хочу зря тратиться – вдруг у нее интерес пропадет через несколько дней, – объяснила Фреда, забежав узнать, какая кухонная техника есть в наличии. Приличная машинка для пасты стоила минимум тридцать фунтов, а тут Фреда получит ее меньше чем за пятерку; попробует и определится, нужна ли им такая. Еще она заказала набор ярких тарелок для пасты, чтобы дочери казалось, будто она устраивает званый ужин, потчуя своей стряпней всех домашних.
Следом явился двадцатиоднолетний Мейсон с коробкой, полной винных бокалов.
– Как прошла вечеринка?
– Суперски.
– Рада слышать.
– Мне подождать, пока вы их проверите? Я ни одного не разбил, все вымыл и перетер.
Из молодежи Кловердейла мало кто что-нибудь одалживал, но Дженнифер хотелось верить, что начало положено.
– Я уверена, что все в порядке. Можешь идти.
Мейсон поблагодарил и пошел к выходу. Когда Дженнифер перебирала бокалы, удовлетворенная, что их можно выставлять на полку для следующего клиента, пискнул мобильный – Айла прислала сообщение, что уже едет за точечным светильником, который зарезервировала.
Сестры разительно отличались друг от друга не только характером. Дженнифер унаследовала от матери роскошные черные как смоль кудри, в которых не появилось ни единого седого волоса, хотя в будущем году ей сравняется сорок лет; а Айле досталась ярко-рыжая отцова шевелюра, которая с возрастом наверняка поблекнет. Дженнифер пожертвовала карьерой и планами ради мужа и детей, а Айла, молодая, свободная, не обремененная семьей, объездила весь мир со своими танцами. Фразу «Я мир, как устрицу, мечом открою» классик, наверное, написал после знакомства с такой, как Айла. А ведь когда родители стали немощными, ухаживала за ними Дженнифер: Айлу было не дозваться.
А теперь сестрица вдруг возвратилась. Весной они похоронили мать, и Айла-путешественница показала, наконец, в Кловердейл свое ясно личико. Семейное гнездо, где прошло детство сестер и всю жизнь прожили их родители, было завещано поровну Дженнифер и Айле; вскоре с ним предстояло что-то решать. Для начала договорились, что Айла поживет в коттедже и приведет его в мало-мальски приличное состояние, а уже потом подключат риелторов. После оценки подновленного дома можно будет заводить серьезный разговор.
Айла явилась в библиотеку общих вещей вскоре после своего сообщения, забрала светильник и заплатила за прокат.
– Для чего он тебе? – не выдержала Дженнифер. Боже упаси выговаривать Айле за ветреность и ненадежность: сестрица может снова упорхнуть в голубые дали, а если родители чего и хотели, так это чтобы их дочери жили дружно. После всего, что, по милости Дженнифер, натерпелись родственники, она считала себя обязанной уважить последнюю волю отца и матери, поэтому спрятала характер и держалась любезно. – Неужели ты снова занялась танцами?
С детства Айла видела себя только танцовщицей. Она сооружала себе сцену и с упоением выступала для соседей, расставив вдоль края настольные лампы вместо прожекторов.
Дженнифер не ожидала, что ее вопрос о внезапно прекратившихся танцах заденет Айлу за живое, но, судя по тому, как сразу напряглась сестра, так и вышло. Кажется, Дженнифер вообще лучше молчать, чем пытаться завязать разговор.
– Нет, я хочу разобрать чердак. Пробовала подсвечивать себе с помощью мобильного приложения «фонарик», но от телефона света недостаточно, – объяснила Айла с такими нотками в голосе, будто Дженнифер задала невероятно глупый вопрос. – А этот светильник позволит все разглядеть с предельной четкостью.
– Занятий ты сегодня не ведешь?
Дженнифер старалась избегать любых вопросов, способных вывести из себя вспыльчивую Айлу. Сцен ей не хотелось.
– Сегодня нет.
– А как вообще этот бизнес?
Айла с лету заводила полезные знакомства – деловой хватки у нее оказалось куда больше, чем Дженнифер могла предположить, и преподавание йоги вместе с частными уроками приносило реальные деньги. Айла даже заговорила об открытии собственной студии в Кловердейле или поблизости, насмерть удивив Дженнифер, которая помнила, что сестрица и пяти минут не в состоянии просидеть на одном месте.
– Если это подковырка насчет того, что я не помогла тебе с открытием…
– Нет-нет! – Положительно, этот разговор добром не кончится. – Стоп, но мама же очистила чердак много лет назад?
– А ты помнишь, как мы строили домик в старом угольном погребе в саду?
Дженнифер на мгновенье охватила печаль от того, что родителей уже нет в живых.
– Разве можно такое забыть! Ужасная гадость. Как это я согласилась в этом участвовать… О чем ты только думала, когда натащила туда улиток и всяких букашек!
– Так вот, мама, может, и считала, что чердак пустой, но, учитывая слой пыли за шкафом, под кроватью и в кладовке, головой не поручусь. Надеюсь, улиток там не будет, – подмигнула Айла, на мгновенье снова став беспечной рыжеволосой озорницей. – Я решила начать уборку сверху. Если что, сор будет сыпаться вниз, не придется мыть лишний раз… А новый интерьер оставлю на десерт.
– Вряд ли тебе хватит шнура от светильника, возьми еще удлинитель. Если не понадобится, вернешь бесплатно, а так – два фунта в день.
– Дженнифер, я в состоянии разориться на два фунта. – Айла выложила на стойку пятерку и сунула удлинитель в коробку к светильнику. – Всего хорошего.
И вышла пружинистой походкой и с улыбкой на лице.
Айла, самая младшая в семье, своенравная, неукротимая, ветреная – и вдруг вернулась в Кловердейл! Вопрос в том, надолго ли на этот раз… и что заставило ее вновь здесь появиться?
3. Адам
Захлопнув входную дверь, Адам бегом побежал к машине. Невероятно: отдыхали от школы шесть недель, но в первый день занятий все-таки опаздывали! Зоэ и Зак щеголяли в новенькой форме; имелись и учебные принадлежности, и спортивная форма на случай, если в первый день случится физкультура, и ботинки блестели так, как они блестят у школьников только в начале первой четверти (этот блеск быстро сойдет на нет, если Адам не возьмется за щетку), но он не учел время на сборы, завтрак, который пришлось глотать не жуя, очень громкую и язвительную ссору между Зоэ и Заком по поводу того, сколько можно занимать единственную ванную, и в довершение всего Адам долго не мог найти ключи. Опыт переездов у него имелся – в свое время они переехали дважды за короткий промежуток времени, но привезенные в коттедж «Лилипут» вещи в основном стояли неразобранными, и Адам машинально положил связку ключей на неоткрытую коробку, когда вчера они с Заком вернулись после предварительного знакомства с учительницей. Он уже готов был отправить детей в школу своим ходом и трусить рядом, когда задел коробку ногой и ключи звякнули внутри, сообщив, что провалились между клапанами.
– Мне казалось, меня уже можно не возить в школу и обратно, – начала Зоэ, едва они уселись в машину. Заняв пассажирское сиденье, дочь отвернулась к окну с мрачным, как сегодняшнее утро, лицом. Не самое лучшее начало.
– Эй, а кто стонал в конце той четверти, что приходится ходить в школу под дождем? Сегодня у тебя первый день в новой школе, я работаю из дома и решил оказать своим детям услугу. Спасибо, что оценила!
Иногда Адам и сам удивлялся, что реагирует как строптивый подросток, но трудно быть образцовым папашей, когда ты отец-одиночка.
Зоэ смущенно кашлянула – стало быть, раунд остался за Адамом. Он уже усвоил, что подростки думают только о себе, совершенно не принимая в расчет окружающих, и не всегда задумываются о последствиях. Неужели и он когда-то был таким невыносимым? Видимо, да.
По приезде в Кловердейл Адам сначала беспокоился, что типичная английская провинция с ее картинно-красивыми домиками и кривыми улочками им не подойдет: вдруг дети сочтут ее слишком маленькой? Улица, на которой стоял коттедж «Лилипут», лентой вилась через поселение, а на окраине расходилась в разных направлениях, соединяя Кловердейл с соседними городками. Но за лето перед коттеджем расцвели маргаритки и лаванда, улочки превратились в пышный благоухающий букет, и Адам по-настоящему полюбил Кловердейл и в душе робко надеялся остаться тут навсегда.
За пабом он свернул налево: вход в паб был с тонким расчетом оформлен подвесными корзинами с цветами самых аляповатых, цеплявших глаз оттенков. Адам осторожно ехал по узкой улочке, высматривая встречные машины, заслоняемые густыми, роскошными живыми изгородями, огораживавшими и переезд через небольшой ручей. Вдоль дороги кружевными зарослями тянулся лесной купырь, сгибаясь под бременем обильных после необычно теплого лета белых цветов. Скоро дни станут короче ночей, цветы и листья пожухнут, и Кловердейл накинет свое зимнее пальто из замороженных в камень тропинок и живописных заиндевевших пейзажей.
По дороге Адам боролся с желанием спросить дочь, взяла ли она свою инсулиновую шприц-ручку и запасные картриджи. Он знал, какую реакцию вызовет этот вопрос: вытаращенные глаза и яростную отповедь, что она не ребенок. У Зоэ два года назад нашли инсулинозависимый диабет первого типа, и жизнь снова резко переменилась. Но сегодня, как понимал Адам, ему предстояло волноваться издалека.
– Я бы тут вышла, подышала воздухом, – сообщила дочь, когда за окном стали попадаться стайки школьников, идущих в одном направлении.
– Я не буду останавливаться.
– Но я же подросток, воздух и физическая нагрузка полезны для моей психики!
Пререкания и последнее слово в споре не значились у Адама в списке любимых сторон родительской доли. У Зака переходный возраст еще не завтра, и Адам надеялся, что после Зоэ успеет получить передышку, прежде чем и сын начнет играть у него на нервах.
– Ага, ты тогда не будешь такая унылая, – съязвил Зак с заднего сиденья.
– Закрой рот, козел! – вскипела Зоэ.
– Зоэ, не говори брату такие слова. – «И вообще никому не говори», – прибавил Адам про себя, чувствуя, как лоб прорезала глубокая морщина. Он включил поворотник и свернул на Т-образном перекрестке. Или эта морщина уже не изглаживалась до конца? В сорок лет Адам впервые спохватился, что время не стоит на месте: каштановые волосы поредели, и виски, как он заметил в кресле у парикмахера, начали седеть. Чего доброго, так и вся жизнь мимо пройдет.
– Прости, пап. – Зоэ искоса взглянула на него и через силу улыбнулась. – А ты скоро поговоришь с Авиной мамой насчет переделки моей комнаты?
А-а, ей чего-то надо! Вот откуда эта неожиданная покладистость.
– Вечером я буду в библиотеке общих вещей. Если Виола зайдет, я с ней поговорю.
Он еще не вполне разобрался с этой Виолой; из двух мамаш, с которыми он познакомился через своих детей, она казалась более нервозной и взвинченной, но общалась охотно и держала свою Аву на коротком поводке, что отнюдь не казалось Адаму чем-то плохим.
– Ава говорила, у Виолы целое портфолио в «Инстаграме»! – оживленно тараторила Зоэ: разговор свернул на интересную ей тему. Виола работала в агентстве по подбору персонала, однако питала слабость – и обладала талантом – к дизайну интерьеров. – Я-то портфолио не видела, потому что у меня же нет аккаунта в «Инстаграме»… У меня папа никак не решит, достаточно ли я взрослая для соцсетей.
– Сарказм – не лучшее твое качество, Зоэ.
– Попытка не пытка, – буркнула дочь. – К твоему сведению, мне уже четырнадцать!
Не обращая внимания на подколку, Адам ответил:
– Я поговорю с Виолой и погляжу, что можно сделать.
