Нарисованный друг лучше (ли) выдуманных двух

Роланд Бульонский

Нарисованный друг лучше (ли) выдуманных двух

Сколько Олег себя помнил, все самые серьезные и яркие события его жизни, почему-то так или иначе, были связаны с этой картиной. Казалось бы, она висит на стене, последовать за ним не может, но почему-то, все важное к ней неминуемо притягивалось.

Скажем, вручали ему медаль по плаванию. Медаль – это спорт, им дома не занимаются, для этого специальные места есть. Но для участия в соревнованиях первоначально обязательно нужно было принести медицинскую справку. Он, конечно, ее добросовестно получил, хоть и в последний момент. И так получилось, что мать в тот день активно пылесосила в его комнате. Часть бумажек разлетелась по комнате, меж ними и справка. Парень облазил всё вдоль и поперек, но заветной бумажонки не было, хоть ляг на землю и плачь. И новой справки перед завтрашними соревнованиями он получить, ну просто никак не успевал. А участвовать очень хотелось, да и надежды были, на победу. Вполне обоснованные, как оказалось. И когда после бесплодных поисков он хмурый и злой сидел и думал, как объяснять всю эту донельзя нелепую историю тренеру – внезапно взгляд зацепился за картину. Конный казак на ней как обычно курил трубку, топорщились усы, а из-под уголка белела бумажка. Справка как то залетела, потоком воздуха…

Такой заряд упрямства и злости Олег в себе выработал во время этих поисков, что на следующий день просто уничтожил всех соперников. Пронесся через бассейн, как катер на подводных крыльях. Не могло же быть такого, что всё предыдущее было зря. И теперь думая о медали – он думал и о картине. Всегда. А медаль грела душу, все ж таки для шестнадцатилетки такие вещи важны. И самооценку поднимают и окружающие ценят.

Но картина участвовала в его жизни не только подобным косвенным образом. Порой она создавала прямо таки курьезные ситуации, и Олегу казалось, что полотно обладает собственным характером, хотя он не мог разобраться, добрым или злым. Однажды, например, будучи прекрасно закрепленной, она каким-то абсолютно сверхъестественным образом свалилась на голову Зое Петровне, милейшей женщине, матери его лучшего друга Пашки. Стонов было…

А в другой раз, участковый приходил разбираться из-за драки в школе. Последствия тогда Олегу грозили весьма нехорошие. Но едва собравшись устроить ему большой разнос, немолодой Степан Андреевич вдруг побледнел и уставился на картину. – Он мне ухмыляется, подмигивает, – пробормотал несчастный участковый. Пока Олег с матерью переводили взгляды с казака на участкового и обратно, пытаясь понять, нет ли тут шутки, А Степан Андреевич побледнел еще сильнее и вдруг медленно завалился набок. Диагностировали инфаркт. Стоит ли говорить, что на фоне всей этой шумихи случай с дракой как-то замялся. Олега в итоге не выгнали из школы, да и участковый, раньше часто пристававший к нему с нравоучениями, после инфаркта как-то посмурнел и потерял свою прежнюю деятельную энергию. В некотором роде, картина его спасла от взбучки и позорного изгнания, думал Олег. Хотя порой ему становилось жалко участкового, особенно когда видел его когда-то прямую, а ныне сильно постаревшую спину и усталое лицо глубоко больного человека. Но Степан Андреевич редко попадался ему на глаза, и чувство вины быстро проходило, возвращалась радость от того, что никто не пристает с нравоучениями.

В общем, картина порою крепко вмешивалась в его жизнь, и Олег в самом деле верил, что она обладает собственной волей, а возможно и настроением. Потому что выражение лица казака выглядело каждый раз иначе, то хмурым, то саркастически-ехидным, то откровенно веселым. Но всегда в глазах портрета прослеживалась какая-то хитрость, непонятное лукавство. Будто все происходящее вокруг обладатель длинной трубки рассматривал через возможность осуществления какой-нибудь не совсем законной проделки.

И сегодня Олег крепко рассчитывал на эту хитрость картины, ему нужно было с ней посоветоваться, в одном важном деле, на которое он никак не мог решиться. И Бес (а про себя парень уже давно прозвал казака Бесом из-за его пронзительного взгляда) должен был помочь ему, Олег в это верил, считая картину сильным талисманом, хоть и весьма своенравным. Значит, его нужно задобрить. Лестью, конечно.

– Послушай, Бес. Ты же очень сильный и умный… – начал Олег. И смутился вдруг. Собственная просьба показалась ему донельзя дурацкой. Но парень справился с собой и продолжил, правда, слегка сбившись с намеченного текста: – Мне нужно переночевать на кладбище на спор. Это для меня очень важно, этот спор выиграть. Там личное такое дело – Он остановился и перевел взгляд на картину. Олегу показалось, что казак ухмыляется шире обычного. – Так вот – продолжил – Нечистая сила же существует? Со мной ничего там не случится? – Казак внезапно посерьезнел. Олег смотрел и не видел в его глазах четкого ответа. Потом вдруг, будто на что-то решившись, человек на рисунке быстро кивнул. А затем показал пальцем на себя, затем на Олега и, наконец, на дверь. Сомнений не было, он намекал на то, что идти можно, но его надо взять с собой.

Парень слегка поежился. В первую очередь, конечно, из-за того, что никогда раньше картина столь явно не отвечала ему. Всегда можно было сослаться на то, что это просто галлюцинации от нервов и усталости. Но сегодня никаких сомнений не было, Бес ему ответил. И это было одновременно жутковато и притягательно. Как-никак не у каждого есть живая картина-советчик.

А с другой стороны, идти на кладбище ему не особенно хотелось. В глубине души он, в общем-то, был бы и не против, чтобы Бес ему отсоветовал. Но идти было нужно. Так получилось, что он поспорил с одноклассником в присутствии девушки, которая ему нравилась, и пойти на попятный, означало сильно упасть в ее глазах. И, наоборот, соответственно. Пробудет он всю ночь на кладбище, и дураком будет выглядеть уже его одноклассник, который тоже к Ирише подкатывал, и не без некоторого успеха. Хотя пока, конечно им обоим морочили голову, Олег это тоже четко осознавал, но и остановиться не мог.

***

Парень решился. В одиннадцать часов тихо собрался, чтобы не разбудить мать, аккуратно снял со стены картину, набрал термос чая и закинув его вместе с печеньками в походный рюкзак, отправился на кладбище. Городок был небольшим, народу в это время на улицах было мало, поэтому Олег особенно не боялся, что его кто-нибудь остановит и спросит, куда это его несет со здоровой квадратной штуковиной в пакете, не обокрал ли кого. Но все же, мало ли, и он прибавил шагу. Уже выйдя из дома, с досадой вспомнил, что не надел крестик, а возможно стоило бы. Ну да ладно, с ним его талисман, а это самое главное. Возвращаться, в конце концов, тоже плохая примета.

Когда Олег подошел к углу кладбища, было уже без четверти полночь. Оставалось пройти всего полсотни метров до известной половине города дырки в ограде и проникнуть внутрь. Дырку, конечно, периодически заделывали, но безрезультатно, обычно в течение недели-двух она появлялась вновь. Формально какие-то попытки починки еще случались, но де-факто городские власти уже смирились с неизбежностью.

Олег шел быстрым бодрым шагом, но внезапно в тишине ночи раздался странный звук. Парень дернулся от неожиданности и увидел, как открылось окно ранее незамеченной им затонированной машины, стоявшей неподалеку. Прежде чем Олег успел толком испугаться или прикинуть, каких сюрпризов ему ждать, оттуда высунулась голова Ириши и дружелюбно улыбнулась ему: – Я знала, что ты придешь!!! Болею за тебя!!! – Она стрельнула глазами, окно закрылось, и машина тронулась с места. Олег, хотя и внутренне обрадованный, подозрительно покосился на удалявшееся авто, кто же ее интересно, там возит. Ну да ладно, он потом всем им покажет. Осталось всего ничего, переждать эту ночь, как-нибудь.

Олег спокойно зашел на территорию кладбища, там уже не хоронили и территория не охранялась. У городских властей было много других забот, нежели чем следить за душевным комфортом старых покойников. Поэтому в теплое время года на кладбище частенько собирались разные странные компании. Не очень, кстати, дружелюбные к незнакомцам, особенно к одиноким. Бывали разные случаи, порой весьма неприятные. Олег слегка поежился, но потом подумал, что сейчас уже конец сентября и порядочно таки холодно, да и сыро вдобавок. Нужно быть очень заряженным, чтобы прийти ночью на кладбище в такую погоду. А вот он как раз-таки действительно заряжен, поэтому и идет. Олег против воли улыбнулся, подобных ему дураков мало. Но с другой стороны, он упрямый дурак, и своего все равно добьется.

Проведя, таким образом, сеанс позитивного самовнушения и чувствуя себя самураем, идущим в решающий бой, Олег уверенно направился внутрь кладбища. Положительная психотерапия, впрочем, не помешала ему вести себя достаточно осторожно. По главной дорожке парень не пошел, фонарик не включал, благо ночь не была совсем уж безлунной. Олег благоразумно решил, что без нужды увеличивать шанс на неприятности он не будет. Пересидит без света, максимально тихо. Может это скучнее, чем пялиться в телефон, но в данном контексте безопаснее. Из предосторожности парень не пошел в самую освещенную часть кладбища, где на могилах в праздники еще можно было увидеть родственников умерших. Но не пошел он и в так называемую «Аллею готов», где были самые известные и красивые старинные памятники. Даже несмотря на то, что они были частично осквернены вандалами, монументальные надгробия и склепы все равно производили впечатление.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.