скачать книгу бесплатно
Ничья в любовной игре
Джоанна Рок
Поцелуй – Harlequin #158
Татьяна Дусе умна, очень хороша собой и влюблена в знаменитого футболиста и представителя богатейшего клана Рейно. Судьба то соединяла, то разлучала их. Однажды они провели вместе счастливую, страстную ночь любви, а наутро он ушел, сказав, что все было ошибкой. Лишь спустя год они встретились снова. И Татьяна повергла Жан-Пьера в шок, представив ему их маленького сына, наследника Рейно…
Джоанна Рок
Ничья в любовной игре
Joanne Rock
Secret Baby Scandal
© 2016 by Joanne Rock
© «Центрполиграф», 2018
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018
* * *
Глава 1
Автор статей о «Гладиаторах» Нью-Йорка с микрофоном в руке ожидал квотербека Жан-Пьера Рейно в комнате для интервью спортивного комплекса «Колизей».
– Отличная игра, Рейно.
Усаживаясь в складное парусиновое кресло в маленькой застекленной будке после третьей домашней победы подряд, Жан-Пьер был готов ответить на все вопросы репортера. За стенами помещения толпились тысячи болельщиков. Они не спешили покидать тренерский клуб «Колизея», хотели увидеть, как игроки по очереди отчитываются перед прессой после игры. Здесь фанаты расслаблялись и пропускали в баре по стаканчику, ожидая, пока не рассосутся пробки после воскресного вечернего матча против Филадельфии.
Прикрепив маленький микрофон к лацкану пиджака правой рукой, которая недавно сделала победную передачу, Жан-Пьер коротко помахал толпе. Высокие цены на билеты в эксклюзивный тренерский клуб не мешали фанатам приносить с собой яркие плакаты или просить автографы, но охрана зорко следила за тем, чтобы такого рода события проходили без сучка и задоринки. Менее чем через тридцать минут Жан-Пьер умчится, чтобы успеть на ночной частный самолет до Нового Орлеана. Он должен позаботиться о семейных делах Рейно.
Кроме того, он планировал тактично разведать, как обстоят дела в «Ураганах» Нового Орлеана. Вскоре состоится широко разрекламированное футбольное шоу брат-против-брата. Старший брат Жан-Пьера, Жерве, владеет «Ураганами». Следующий по старшинству, Дэмпси, – тренер «Ураганов». А Анри Рейно, известный как Байу Бомбер, поддерживает «Ураганы» с позиции квотербека, рукой закидывая подачи с рекордного расстояния.
Будучи младшим представителем богатейшего семейства Луизианы и совладельцем судоходной империи Рейно, Жан-Пьер, как и его братья, унаследовал любовь к игре от отца и деда. Однако он единственный посмел строить карьеру вне родного штата и за пределами сферы влияния своей семьи, за что газеты Нового Орлеана окрестили его «Луизианским оборотнем». Но Жан-Пьер был не таким человеком, чтобы играть в тени своего прославленного брата, и ему было все равно, что скажут ученые мужи от спорта. И когда «Гладиаторы» сделали ему предложение, он с радостью принял его, как только оправился от шока. Дело в том, что Джек Дусе стал заклятым врагом семейства Рейно после ссоры между двумя кланами, связанной с футболом. Джек был вторым человеком в техасской команде, которой владел дед Жан-Пьера, и разрыв повлек за собой не только вражду, но и оборвал краткий школьный роман Жан-Пьера с дочерью Джека, когда Дусе переехали на другой конец страны.
Жан-Пьер очень удивился, когда команда Джека предложила ему контракт с «Гладиаторами». Нью-Йорк – большой город, здесь есть где развернуться и проявить себя достойным наследником футбольной семьи, но ошибок он не прощает.
– Ты готов? – спросил его сотрудник спортивного радио Нью-Йорка, когда репортеры окружили его плотной толпой.
Жан-Пьер кивнул, убрал со лба мокрые волосы и поправил галстук. Его мускулы все еще горели от напряжения, ему было жарко, а тут еще этот костюм с галстуком, надетый специально для интервью. После двухчасового забега по полю шелковый пиджак по ощущениям воспринимался как шерстяное одеяло.
Вокруг все стихло. Двери заблокировали. В ожидании первого вопроса Жан-Пьер посмотрел поверх голов репортеров на толпу фанатов. Взгляд Жан-Пьера переместился туда, где сидел владелец команды, устроивший прием для своих почитателей в дальнем конце бара вместе с другими не такими популярными знаменитостями и несколькими игроками-первогодками.
И в тот самый момент, когда ему следовало сконцентрироваться на журналистах, он увидел ее.
Дочь главного тренера, Татьяну Дусе. Проведенная с нею в прошлом году жаркая ночь уничтожила все шансы на восстановление их дружбы. Но, черт побери, ему хватило одного взгляда на нее, чтобы утроился жар, пылавший в его теле после игры.
Он ослабил галстук, не в силах оторвать от нее глаз.
Высокая, стройная, она была в ярком платье, усеянном блестками, со скромным вырезом под горло и длинными рукавами, обхватывающими запястье, но зато таком коротком, что практически не скрывало ее великолепных длинных ног. Шелковым шарфом Татьяна попыталась усмирить копну рассыпавшихся по плечам каштановых кудрей. Кудрей, в которые он зарывался руками во время самого восхитительного секса в его жизни. Жан-Пьер не видел Татьяну с той самой ночи.
Она стояла в дальнем конце зала, держась ближе к выходу, словно в любую секунду была готова сбежать.
Жан-Пьер так разволновался, что пропустил первый вопрос интервью. Усилием воли он взял себя в руки и, не глядя на женщину, продавшую душу ради своей работы судебным адвокатом, сфокусировался на микрофоне.
– Будьте любезны, повторите вопрос. – Он попытался устроиться поудобнее и расслабиться.
По смешкам журналистов Жан-Пьер понял: он явно что-то пропустил. Репортеры толпой обступили его, протягивая свои микрофоны. В воздухе повисло ощутимое напряжение.
– Без сомнения, к такому повороту событий невозможно подготовиться. – Репортер из «Гладиатор ТВ», популярного приложения для мобильных пользователей, улыбался ему во весь рот. – Но я просто обязан узнать ваше мнение по поводу замечания Татьяны Дусе, всего минуту назад она заявила, что не стала бы ставить против Бомбера Байу, играющего у себя дома, в матче с командой вашего брата на двенадцатой неделе.
Жан-Пьер чуть со стула не упал. Жестоко. Очень жестоко.
Татьяна действительно так сказала? Подразумевая, что она поставила бы против «Гладиаторов» – команды, которую тренировал ее отец? Или, точнее говоря, против Жан-Пьера.
У ее отца наверняка случится истерика. Не только потому, что кто-то из его семьи собирается сделать ставку на игру, что было строжайше запрещено. Джек Дусе впадет в бешенство оттого, что его родная дочь настраивает прессу в пользу их противника.
Жан-Пьер не стал терять время на то, чтобы в режиме реального времени полюбоваться реакцией тренера, сидящего здесь же. Вместо этого он решил принять экстренные меры по устранению кризисной ситуации и предложить публике свой вариант.
– Полагаю, мисс Дусе решила раззадорить «Гладиаторов» и помочь нам сыграть как можно лучше, даже если это означает подлить масла в огонь. – Он одарил окружающих ослепительной улыбкой.
С десяток репортеров разом накинулись на него со своими вопросами, из-за чего было попросту невозможно расслышать каждого в отдельности. В конце концов всех перекричал сварливый старикашка, сотрудник «Нью-Йорк пост».
– Да ладно вам, Рейно, – процедил он с ухмылкой на лице, записывая что-то в блокнот. – Ее слова вовсе не показались мне игривыми. Если даже дочь тренера не верит в вас…
– Эй, постойте-ка, – оборвал его Жан-Пьер, не давая ему направить беседу в гиблое русло. – Мы с Татьяной вместе ходили в школу, и я прекрасно знаю ее. Я гарантирую вам, что она просто пошутила.
Несмотря на убедительность, которую он постарался вложить в свои слова, в комнате наблюдалось нездоровое оживление. Жан-Пьер не собирался позволять легкомысленной девице одной фразой отвлечь внимание прессы от тяжелого труда «Гладиаторов». Подобные заявления затмевают суть – игру. Весь чертов сезон.
Поэтому он солгал, скрепя сердце, продолжая улыбаться:
– Вообще-то Татьяна едет со мной в Новый Орлеан в качестве особого гостя семейства Рейно. Она ждет не дождется снова посетить страну Байу.
Он посмотрел через стекло туда, где стояла Татьяна, но та уже исчезла. Без сомнения, она не собирается отвечать за последствия своих поступков. Или отчитываться перед отцом.
Или встречаться с ним? Да, это волновало его больше, чем следовало бы. Но он не мог отрицать, что скучает по ней.
Когда они были подростками, Татьяна проучилась два года в частной средней школе, расположенной в получасе ходьбы от поместья Рей-но. К тому же она частенько навещала их дом у озера Пончартрейн, когда они были детьми.
Над тишиной, повисшей после объявления Жан-Пьера, можно было бы посмеяться, если бы ему не пришлось отбивать подряд два вопроса, не связанные с только что закончившейся игрой. Но на мгновение ему все же удалось положить репортеров на лопатки.
– Гостья семьи или ваша личная?
Репортер не успел закрыть рот, как вопросы посыпались, словно из рога изобилия.
– Вас не волнует, что прошлой зимой она поддерживала сторону обвинения в деле о сексуальном домогательстве против вашего старинного товарища по команде?
– Приглашена ли она на свадьбу вашего брата?
Репортеры снова пытались перекричать друг друга, и на этот раз у Жан-Пьера была возможность выбирать. Он не имел ни малейшего желания обсуждать те недели, которые они с Татьяной просидели по разные стороны баррикад в зале заседаний суда, когда она включила весь свой талант адвоката, чтобы выиграть гражданский иск против одного из его друзей. Что касается свадьбы, Жерве планировал жениться на иностранной принцессе в Новом Орлеане на пустой неделе команды – неделе, когда не играют ни «Гладиаторы», ни «Ураганы». Но поскольку Жерве и его невеста делали все возможное, чтобы сохранить детали церемонии в секрете, то и этот вопрос останется без ответа. И все же Жан-Пьер был не против того, чтобы пресса решила, будто Татьяна идет на это событие с ним.
Неплохо бы как минимум удостовериться, что она действительно пойдет с ним на свадьбу брата. Их совместным пламенным прошлым придется пренебречь, поскольку он не может позволить Татьяне пустить под откос свою карьеру.
Она достаточно хорошо разбирается в политике, чтобы понимать, что такие комментарии не проходят бесследно. Она обязана помочь ему погасить пламя, которое сама разожгла. Одному Господу известно, почему она так поступила, ведь обычно в отношении личной жизни она была так же осторожна, как и в зале суда.
– Есть ли у вас вопросы по поводу сегодняшней игры? – спросил Жан-Пьер, решив, что сказал достаточно, чтобы опровергнуть замечание Татьяны.
Он обвел взглядом помещение и убедился, что пропала не только Татьяна, но и ее отец. Наверное, Джек отчитывает ее где-нибудь в темном уголке. Но опять же, старик всегда ставил футбол выше семьи. С ним было легко тренироваться, но хорошим отцом он не был.
Жан-Пьер отбил еще несколько вопросов, быстренько изложив свои решения относительно пары проходов и обсудив спорную подачу. И вот он уже отстегивает микрофон, чтобы передать его следующему игроку, звездному защитнику Тевону Альваресу.
– Вот это самообладание, чувак, – прошептал Тевон на ухо Жан-Пьеру. – Ты мой кумир, лучше тебя никто перед писаками не держится.
– В НФЛ я каждую неделю имею дело с самыми подлыми оборонительными планами, – ответил Жан-Пьер. – Писаки по сравнению с этим – слабаки.
Жан-Пьер вошел в туннель, ведущий к комнате отдыха игроков, но на середине пути передумал и повернул обратно, к тренерскому клубу. Он не собирался покидать стадион, не переговорив для начала с Татьяной. Может, она успешно пряталась от него с самой зимы, но своим сегодняшним высказыванием перед прессой вновь вихрем ворвалась в его мир. И теперь он планировал удерживать ее рядом с собой до тех пор, пока не затихнет скандал.
В профессии Татьяну Дусе почитали за трезвую голову и способность трансформировать свои мысли в разумные аргументы. Поэтому было так глупо, что в тот день, когда ей предстояло сделать самое важное в ее жизни и крайне личное объявление, она на нервной почве выдала какую-то ересь, причем не кому-нибудь, а репортеру! Публично!
Татьяна сложила коктейльную салфетку и промокнула ею лоб. О чем она только думала, откровенничая подобным образом с незнакомцем в баре-мороженое? Она не заметила на нем значка репортера – наверное, он его снял. А вот диктофон не выключил, это точно. Оглядываясь назад, она поняла, что он специально подсел к ней, пытаясь выудить из нее комментарий относительно предстоящей игры с «Ураганами».
И она попалась на его удочку, потому что слишком нервничала из-за предстоящей встречи с Жан-Пьером. Неожиданно для самой себя она отпустила такую цитату, которую нью-йоркская пресса будет обсуждать не одну неделю. Отец убьет ее, когда найдет. Но пока ей удавалось улизнуть от него. Подземные коридоры «Колизея» были узкими и гулкими, и ей не составляло труда держаться на шаг впереди от тренера, который метался по ним, точно разъяренный бык.
Да, конфронтацию с отцом она может отложить, но вот разговор с другим мужчиной, у которого есть все причины злиться на нее, – нет.
И этот мужчина – квотербек «Гладиаторов», Жан-Пьер Рейно.
Она не могла задержаться в тренерском клубе, чтобы услышать, как Жан-Пьер ответил репортеру, процитировавшему ее заявление. Она развернулась на каблуках и вылетела оттуда стрелой. Но она должна найти Жан-Пьера сегодня же. То, что она сказала, было предназначено исключительно для его ушей.
У них была долгая история отношений, включая роман в средней школе, который закончился из-за внезапно возникшей вражды между их семействами. Затем, встретившись вновь много лет спустя, они оказались на противоположных сторонах в деле о сексуальном домогательстве, которое она вела против товарища Жан-Пьера по команде. Жан-Пьер приходил в зал суда ежедневно после тренировок, пока ушедшему на покой футболисту не вынесли обвинительный вердикт. Татьяна вся светилась от одержанной профессиональной победы, пока разъяренный Жан-Пьер не поставил ее в известность, что она разрушила репутацию невиновного человека.
Даже теперь она не понимает, как их ссора могла перерасти в самую страстную ночь в ее жизни, но его ледяные слова на следующее утро она прекрасно поняла.
«Эта ошибка больше не повторится».
Она как раз готовила ему завтрак и надеялась… на что? На то, что между ними возникло взаимопонимание, хотя уже к двадцати годам стало понятно, что они не подходят друг другу? Уязвленная гордость и стыд за глупое поведение долгие месяцы не давали ей открыть рот. Но сегодня вечером ей придется забыть старые обиды и встретиться с ним лицом к лицу.
И чем быстрее это произойдет, тем лучше, потому что ей пора домой. Стоя в пустом коридоре перед закрытой дверью офиса, Татьяна размышляла над тем, где найти Жан-Пьера.
Татьяна направилась обратно тем же путем, которым пришла, свернула за угол и чуть не врезалась в объект своих поисков.
– О! – воскликнула она, схватив его за руку, чтобы удержаться на ногах.
– Ш-ш-ш! – Жан-Пьер прижал ее к своему боку и накрыл ее рот ладонью. – Там съемочная группа. – Он кивнул на рампу впереди справа от него.
Татьяна напряглась от его прикосновения. Его запаха. Его мужественности. Он смотрел на нее с высоты шести футов трех дюймов своими карими глазами с золотыми и зелеными крапинками. Она сильно запала на него в приготовительной школе – первая любовь с привкусом горечи оттого, что их насильно оторвали друг от друга после внезапного разрыва между их семьями. Конечно же они оба продолжали жить дальше, ведь две тысячи миль, образовавшиеся между ними, – не менее эффективное средство разлучить влюбленных, чем хорошо разрекламированная в прессе вражда. Но когда он вступил в ряды «Гладиаторов» и она увидела его на какой-то вечеринке, ее снова потянуло к нему. Однако, судя по ледяным словам о судебном разбирательстве прошлой зимой, чувство это не было взаимным. Она до сих пор недоумевает, как яростная конфронтация в суде обернулась любовной горячкой.
И вот теперь, полыхая огнем, она лишь кивнула, прекрасно зная, что им следует избегать прессы.
Он хмуро смотрел на нее, не двигаясь с места.
– Что? – прошептала она, дрожа всем телом.
– Мы могли бы позволить им найти себя, – предложил он, осматривая ее с ног до головы и взвешивая эту идею. – И дать им заснять нас целующимися.
– Ты с ума сошел? – возмутилась она и схватила его за рукав, потянув в противоположном направлении.
Но он не двинулся с места.
– Это раз и навсегда покончило бы со слухами о нашей вражде, – сказал он.
Они несколько мгновений стояли лицом к лицу в полной тишине, пока Татьяна не услышала эхо шагов в северном коридоре.
– Мы и есть враги, – напомнила она ему, снова дергая его за руку. – То, что вы с моим отцом наладили отношения и ты начал играть в Нью-Йорке, еще не означает, что Рейно и Дусе вдруг стали друзьями. Когда твой дед уволил моего отца с должности директора по персоналу в «Мустангах», он как бы объявил нам войну.
Ее отец перевез семью на другой край страны, забрав Татьяну из школы и потребовав прекратить всяческие отношения с Жан-Пьером. И если отец был не слишком настойчив, то мать в данном вопросе оказалась абсолютно несгибаемой. Семнадцатилетней Татьяне просто пришлось подчиниться родителям и оставить Жан-Пьера в прошлом… и так было до того самого дня, когда он встретился с ней после суда и вновь всколыхнул все ее чувства.
– Думаешь, я не помню? – Он вел ее вглубь закрытой территории стадиона. – Но я бы назвал нас жертвами этой войны, а не врагами. В любом случае я бы предпочел не выносить сор из избы перед журналистами.
– Я это понимаю. – Ее сердце было готово вырваться из груди, хотя она уговаривала себя оставаться спокойной. – Я отвыкла общаться с журналистами, иначе никогда не допустила бы такого промаха с незнакомцем. Надо было знать. Прости.
Он коротко кивнул, ничем не выдав своих эмоций.
– Я припарковался вон там. – Он нажал на кнопку сигнализации на ключе, и фары стоявшего поблизости серого купе «астон-мартин» мигнули два раза. – Я мог бы подбросить тебя домой, и мы бы… поговорили.
Интересно, что означает эта пауза, задалась вопросом Татьяна. Он все еще злится за ее комментарий? В любом случае у нее есть к нему разговор.
– Спасибо. – Ее кожа снова покрылась липким потом. – Я приехала сюда на такси, так что с радостью воспользуюсь твоим предложением.
Она подгадала свой приезд так, чтобы не появиться на стадионе до конца игры, надеясь избежать встречи с отцом и отлучиться из дома на короткий срок.
Конец шелкового шарфика, которым она подвязала волосы, зацепился за блестку на платье. Она нервно дернула его, пытаясь освободить, и вырвала с мясом несколько страз. Стекляшки весело запрыгали вокруг нее по полу гаража, пока Жан-Пьер открывал дверцу спортивного автомобиля.
Несправедливо, что он выглядит так безупречно в сшитом на заказ костюме от «Хьюго Босс», а вся ее жизнь трещит по швам. Она раздраженно сдернула шарф с головы и плюхнулась на кожаное сиденье.
Жан-Пьер обошел машину, сел за руль, дал задний ход и, не теряя времени, направился к выезду. Движение после матча уже успокоилось, и они в мгновение ока оказались на трассе. Татьяна нервничала и никак не могла успокоиться перед тем, как объясниться с Жан-Пьером. Она даже не могла припомнить речь, которую репетировала тысячу раз, просто сидела и теребила бахрому на шарфе.
– Ты не слышала мои ответы на интервью, так ведь? – внезапно спросил Жан-Пьер, вырвав ее из размышлений.
– Боюсь, что нет. – Она обрадовалась возможности отсрочить разговор. – Я сбежала, как только узнала того репортера. Я поняла, что он постарается загнать тебя в угол моим комментарием, и улизнула прежде, чем мой отец успел нажать на спуск и расстрелять меня на глазах у пяти тысяч фанатов.
Она посмотрела на лицо Жан-Пьера, освещенное огнями панели приборов, – великолепный профиль в резкой вечерней тени со свежей царапиной на щеке. Сегодня ему повезло, он легко отделался. Она провела в мире отца достаточно времени, чтобы знать, какую цену иногда приходится платить за славу игрока даже самым сильным мужчинам.
– Я сказал прессе, что ты пошутила. – Он бросил на нее взгляд, успев заметить указатель о приближении к тоннелю Линкольна.
– Конечно, пошутила. Я думала, что говорю с фанатом «Гладиаторов», вот и решила сострить. – Она из опыта знала, что ей не нужно ублажать эго этого мужчины, но ей не нравилась мысль о том, что он может подумать, будто она говорила это всерьез. – Вы с Анри стоите друг друга. Если бы вы сыграли друг против друга десять матчей, я бы поставила по пять на каждого.
– Очень щедро с твой стороны. – Он сбавил скорость, притормаживая в потоке машин у светофора. – И возможно, ты права, учитывая статистику домашних игр. Но вернемся к интервью. Я не просто сказал репортерам, что ты пошутила, но еще намекнул им, что ты будешь моим гостем на пустой неделе и что тебе не терпится навестить Луизиану.
