скачать книгу бесплатно
– Значит, – “не услышал” мою фразу Тэддис, – звонит мне, значит, дочь покойного Скотта, просит взять срочно дело. Девчушку жалко, но и работы у меня /запрещено цензурой/ как много. И не думаю, что у нее достаточно денег на наши услуги. Но, так как я дядька добрый, решил дать ей номер моего недоконкурента.
Скотт? Это тот, который полностью обанкротился перед кончиной?
– И? – поторопил я друга, страдающего пустословием.
– И дай личный номер Бригга. Я к черту его удалил. А малышке Лиззи…
– Малышка Лиззи? – переспросил, сопоставляя информацию в голове.
Скотт. Риверс Скотт. Вспомнил. Скотиной той еще был мужик и вроде реально дочь имел. Лиззи. Элизабет, да, Элизабет. Зовут ее так же, как и моего кролика… Будет у меня аналог, значит, зайка, некогда богатая стервочка. Вдруг удастся первую забыть?
– Тэд, а скажи–ка мне номер этой мисс. И адрес еще. Я помогу ей сам, – задумчиво произнес, вновь переводя взгляд на суматошный город за панорамными окнами.
Дочь старика Риверса оказалась вообще в полицейском участке по подозрению в краже. Мда, от отца недалеко ушла. Но я уже принял решение заполучить ее любым способом, поэтому теперь ждал Эдена, моего личного адвоката, чтобы вызволить девушку. В голове же мелькнула мысль, что я и в плотских утехах не ищу легких путей. В какой–то степени это и так, но ведь удовольствия стоят любых денег, а так эмоции острей и напряженней.
/Элизабет Скотт/
Пока подписывала протокол, пока ехала в участок, судорожно искала выход из ситуации. У меня есть один звонок. Как использовать? Торчать двое суток в участке желания вообще не было, время сейчас очень ценно для меня. Мне все равно не поверят на слово. Особенно с такой семейной репутацией–то. А если еще посмотрят на историю банковского счета, то и подавно. Откуда у меня появилась вдруг огромная сумма? Куда она делась после? Нельзя упоминать про “Полет”. И про дилеров и долги тоже.
Я не знала, что делать. Я снова оказалась в тупике. В прямом и переносном значении.
Прижалась лбом к холодному металлу решеток, в попытке хоть как–то освежить ум.
Ничего.
Отчаяние и безысходность – я в тюрьме. Меня окружают стылые решетки, которые мне не преодолеть.
Осталась лишь одна надежда – адвокатская контора, которую так расхваливал отец когда–то. Даже отчего–то мне и визитку сунул – наверное, в хорошем расположении духа от их работы пребывал.
Но не факт, что они примутся за мое дело, и не факт, что я смогу оплатить их услуги. Как же быть? Ведь меня, по сути, считают воровкой в компании, где я работаю, точнее, уже работала. А я понятия не имею даже, что за ценные бумаги как бы украла, ибо работаю в отделе продаж. Какие вообще ценные бумаги?!
Это никак не хотело доходить, в принципе, до никого. Просто всем наплевать. А Тэддис Батлер, глава конторы, все же не перезвонил, как обещал.
Села на обшарпанной скамье, обняв колени руками.
Я в тюрьме. Мне никто не поможет. А дома у меня Николас… Поднялась и принялась мерить пространство обезьянника шагами в попытке хоть как–то направить в нужное русло мысли, успокоиться.
За что мне все это?
Сначала банкротство, потом смерть отца и болезнь брата, а сейчас ещё и абсолютно беспочвенные обвинения. А я ничего не могу сделать – я одна. У меня нет никого, кроме несовершеннолетнего младшего брата.
Все вновь катится в бездну.
В этом я еще раз удостоверилась, едва за мной зашел коп, чтобы освободить. Это вызвало недоумение и…
За меня кто–то вступился.
Но меня эта догадка совсем не обрадовала, потому что безвозмездных услуг не бывает. И, когда я увидела этого человека, вовсе пожалела, что не заперлась как–то в камере и не вцепилась в прутья решетки не только руками и ногами, но и зубами.
Это был ОН!
Джеймс Харрисон, купивший мою первую ночь. Светловолосый, с правильными чертами лица, в костюме, идеально подчеркивающем тренированное тело. Уверенный, с прямым взглядом, который раздавил надежду на то, что он просто проходил мимо, в зачатке.
Господи, я ведь не виновата ни в чем. Абсолютно! Так почему же с каждой минутой все больше и больше проваливаюсь в трясину безысходности?
Сжала ладони в кулак, поджала губы и молча прошла рядом с внушительной фигурой мужчины, следуя за полицейским. На меня никто, кроме чертового Харрисона, внимания не обратил, только он не отрывал от меня своих шоколадно–кофейных глаз, пока остальные заполняли кипу бумаг, переговариваясь между собой.
Стараясь абстрагироваться от назойливого внимания, села на свободный стул и вновь начала перебирать варианты.
От помощи отказываться глупо, если не хочу сгнивать в тюрьме, потому что я одна, без денег и с несовершеннолетним братом, а вот те, кто меня так качественно подставили, явно не имеют подобных проблем. Здесь без вариантов. Меня более волновала сейчас оплата этой самой помощи. Очень.
Что же я могу предложить в оплату, кроме, собственно, себя? Разве что квартиру продать – то единственное, что у нас осталось, потому что оформлено на мое имя. И потом остаться без крыши над головой.
– Мисс Скотт, – ко мне подошел мужчина в форме с пакетом. – Ваши вещи.
– Да, спасибо, – устало пробормотала, забирая из его рук прозрачный пластик. Достала оттуда свой выключенный телефон, включила. Ник, наверное, уже должен был прийти и теперь волнуется. Оказалась права – около пятидесяти пропущенных звонков и немногим меньше сообщений.
Дьявол!
Дрожащими пальцами нажала на “вызов”. Нельзя Николасу волноваться, может ведь бед натворить!
– Ник, ну Ник, ответь, – прошептала, вслушиваясь в протяжные гудки.
– Элизабет?! – заорал на том конце провода брат. – Ты где пропадаешь?! Я с ума чуть ли не сошел.
– Нииик, – облегченно выдохнула я. – Потом объясню, что случилось. Лучше скажи, где ты и что делаешь?
– Дома. Обзванивал больницы и морги, – хмуро ответил Николас. – Тебя когда ждать? Потому что надо сгонять за новой индейкой, приготовленную я схомячил от нерв.
От его слов я впала немного в прострацию. И все вдруг стало неважным. Да, совершенно неважным и легко преодолимым, только бы Ник вот так говорил, таким тоном, с такой интонацией, словно еще до пагубного пристрастия.
– Не знаю еще, но вот что: яблочная шарлотка в духовке, – с улыбкой сказала, но чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Не скучай, постараюсь побыстрее освободиться. Люблю.
И выключилась раньше, чем он успел хоть что–то добавить. И вместе с этим действием вновь вернулась в реальность – в душный полицейский участок, который лишь “старт” на поле моих испытаний. Впереди суд, разборки и попытки доказать, что я невиновна.
К моему удивлению, меня даже не позвали для подписания бумаг! Просидела в уголке битых полчаса, пока Харрисон жестом не указал следовать за ним. Так как гордость в моем случае не самый лучший помощник, я послушно встала и пошла сначала прочь из участка, а потом и на стоянку, к его машине. Там он меня также молча пропустил вперед, даже открыл дверцу. И звук захлопнувшейся дверцы за мной показался мне звуком захлопнувшейся клетки, какой бы глупой и банальной ассоциацией не было.
/Джеймс Харрисон/
Как мир тесен, оказывается. Кролик и Элизабет Скотт – одно лицо.
Шикарно! Все вопросы разрешились сами собой.
Едва увидел ее – растерянную, с немного взлохмаченными волосами, в потертых джинсах и свободной толстовке, которую она нервно теребила, – еле сдержался. Хотелось вновь заклеймить ее пухлые губки поцелуями, сжимая мягкие рыже–каштановые волосы в кулаке. И теперь я уже не верил в ее виновность. Вряд ли, слишком она для этого наивная и… И невинная, да.
Еле дождался, когда эти олухи в форме заполнят все бумаги и, оставив Эдена им на растерзание, свалил с Элизабет. В машине можно и пообщаться. Пока, увы, только это, но вот после ее согласия… У меня что, встает только от мысли о ней?! Да, Джеймс, приехали, старик.
– Рад новой встрече, мисс Скотт, – улыбнулся кролику.
– Добрый день, – холодно ответила она, сжимая края своей бесформенной толстовки, отчего та немного открыла левое плечо с… почти уже не заметными следами моей страсти.
Ничего себе у нее кожа чувствительная. Сколько уже прошло? Неделя? Полтора? Или даже две? И черт, как же хочется… Ладно, не будем сейчас.
– Элизабет, – я искренне наслаждался, произнося ее имя. – Как ваши дела?
Девушка судорожно вздохнула и подняла на меня взгляд своих больших каре–зеленых глаз:
– Давайте ближе к делу? – удивила она меня. – Мы взрослые люди, и я понимаю, что вы от меня хотите. И согласна на все взамен вашего участия в этом крайне неприятном деле.
Умный кролик. Меня всегда забавляли девушки, которые, когда дело доходило до постели, включали прелесть какую дурочку. Ну что ж, мисс Скотт только облегчила мне задачу. Так что в принципе можно начать наши хм… отношения с горяченького. Например, на кухонном столе или в гостиной.
– Безмерно рад, что можно подойти ближе к делу, – не стал и я тянуть кота за хвост. – Поэтому предлагаю обсудить детали наших взаимоотношений за чашечкой кофе. Согласны?
Элизабет кивнула и, закрыв глаза, откинулась на сидении. А я тронулся в сторону своего дома. Но по пути до меня дошло, что аккуратностью в работе не страдаю, и сейчас по квартире развешаны мои расчеты. Вряд ли малышка поймет, что там написано, но все же не желательно их никому показывать. Так, из мер безопасности. Пришлось свернуть в сторону отеля – вечереет уже, можно даже поесть в ресторане.
В ресторане отеля свободных мест не было, поэтому заказал еду прямо в номер. Девочка поднялась в снятые апартаменты раньше, так что я застал ее там разговаривающей по телефону.
– Ну Ник, – мягко говорила она, меряя шагами гостиную. – Прости, что так вышло. Но завтра мы… Ты не можешь? Серьезно? Я так рада! Удачи! Кстати, как шарлотка? Ты моя радость! Вот никто не похвалит, кроме тебя… – Элизабет заметила меня, остановилась и быстро закруглила разговор: – Прости, но мне пора. Да, утром буду. Люблю и целую! – Ей что–то смешное ответил ее оппонент, и она рассмеялась. – И крепко обнимаю тоже. Все, пока!
Кто такой Ник? Она с ним еще разговаривала в участке. Парень? Вроде у нее нет парня. Друг? Который вместе с ней живет? Плевать, только бы она не спала ни с кем другим в момент отношений со мной. Все же я немного собственник и вовсе не немного брезглив.
– Это брат, – отчего–то пояснила кролик, засовывая телефон в карман джинсов.
У Скотта и сын есть?..
Раздался стук в дверь – это принесли наш ужин. Безупречные официанты накрыли нам на кухне, которая имелась в этом номере люкс.
– Я не голодна, – Элизабет отодвинула тарелку со стейками и запеченными овощами с моцареллой и налила себе чай из маленького чайничка.
Сомневаюсь, конечно, но ее право. Принялся сам за ужин.
После трапезы мы вновь переместились в гостиную, чтобы наконец поговорить о нашем “сотрудничестве”.
– Первое – никакого секса на стороне, пока договоренность в силе, – открыто уведомил я девушку, едва мы расположились на кожаном диване. – Второе – ты незамедлительно являешься, едва звоню или пишу. Место наших встреч выбираю я. И, думаю, последнее – пункты договора “Полета” о допустимом будут актуальны в период нашей связи.
Малышка поежилась, словно от холода, но кивнула.
– Приемлемые условия. С моей стороны условие одно: помощь в сложившейся ситуации. Понимаете, я ведь не виновата. Я впервые слышу о каких–то ценных бумагах в принципе!
Не надо иметь сверхспособностей, чтобы понять – ее подставили. Только вот смысл всех этих махинаций? Что–то здесь совсем нечисто. Но я ведь не зря плачу деньги своему адвокату.
– Не волнуйся, Эден во всем разберется, – заверил я ее, сжав ее ладошку и скользя выше по тонкой кисти.
Она лишь судорожно выдохнула и кивнула. Взял со столика бурбон, который еще до беседы достал из мини–бара.
– Напоишь меня? – задал я вопрос, открывая пузатую бутылку.
Глава 3.
/Элизабет Скотт/
Если в “Полете” подчиняться меня обязывал контракт, то сейчас осознавание факта – моя свобода в его руках. Поэтому я послушно сделала глоток золотистого напитка из стакана, наклонилась над мужчиной и вместе с глубоким поцелуем передала виски. Такой необычный, сладковатый с долгим послевкусием, как и поцелуй, уносящий куда–то далеко. Где нет тревог и разочарований. Где нет ничего, кроме тянущегося удовольствия в низу живота терпко–сладкого поцелуя, одна грань которого – дорогой алкоголь.
С тяжелым дыханием оторвалась от его губ, облизнула свои, ставшие сладкими от струек бурбона. Я каким–то волшебным образом оказалась сидящей на коленях Харрисона, причем с задранной толстовской, под которой чувствовались горячие мужские ладони.
– Еще, – хриплый шепот в вязкой тишине гостиной.
Снова глоток и поцелуй, но не глубокий, дразнящий и… виски течет по моему подбородку, шее, но обжигающие губы вскоре собирают их, а легкий укус лишь раззадоривает.
– Еще? – на этот раз шепчу я. Пусть потом и буду тонуть в разочаровании к самой себе же. Потом.
– Моя очередь, – его руки скользят вверх по моему телу, чтобы стянуть ставшую душной худи.
И он берет стакан, до безобразия медленно делает глоток и, нет, не целует в губы, а в шею, отчего весь напиток оказывается на моей груди. Возмутиться не успела – следом за ручейками я ощущаю его язык. Горячо, ярко и невыносимо ласково!
И теперь все равно, что белье может испачкаться, что… а что еще? Все забылось, потерялось, едва я еще и ощутила выпирающую плоть мужчины ягодицами. Неосознанно прижалась, впиваясь ногтями в плечи Джеймса, получая от этого какое–то странное, пульсирующее во всем теле, удовольствие.
И я услышала его стон – глухой и напряженный. Немного отстранилась, а после прижалась еще раз. И еще… Он молниеносно отстранил меня, звук открывающей молнии, и Харрисон вновь прижал меня к уже освобожденному органу. Правда, я так и не поняла, когда я оказалась в одном белье. Но это сейчас было неважно.
– Девочка моя, – полустон–полушепот, когда я делаю вновь движение бедрами.
От осознания того, что между нами только мои тонкие трусики, кружилась голова, а удовольствие становилось на грани туманной боли от неудовлетворения. Хотелось и поиграться, но и ощутить его ствол глубоко внутри.
Не вытерпел Джеймс – одна его рука сжала мою ягодицу, а вторая же оказалась в трусиках. Сжала набухший чувствительный бугорок, погладила мокрые складочки и отодвинула такую ненужную в данный момент ткань в сторону. Порывистое проникновение и наше торопливое дыхание. Сделать вдох поглубже, да, чтобы потом поддаться вперед к друг другу, чтобы смешать наше дыхание. Такое разное, но сейчас… Сейчас можно все.
Немного отодвинуться, а после вновь вперед. Назад и вперед. И чувства. Много чувств – страсть, тянущееся сложным узлов вожделение и еще, еще.
Но не любовь.
Гнать эту мысль прочь!
С яростью вцепилась поцелуем в губы Харрисона. Еще одно глубокое проникновение, его руки на моих ягодицах… и бесконечный поток удовольствия с нотками дорогого напитка.
Проснулась я от того, что мне было безумно душно в объятиях спящего мужчины. Осторожно высвободилась и пошла в ванную – вчера просто сил уже не осталось для принятия душа.
Под горячими струями воды задумалась, как быть с одеждой. Моя безнадежно испачкалась, а появляться у брата на глазах в ней… Нет, умирать от стыда мне не хотелось вовсе.
Значит, необходимо купить новую одежду. Благо, какие–то деньги на счету, которые я хотела добавить к оплате долга и которые мне так и не понадобились, были. Ну и этот чертов аванс с чертовой работы!
Когда уходила, Харрисон все еще спал. К счастью. Видеть его сейчас – выше моих сил. Нет, я не сожалела ни о чем, я понимала, но не могла принять.
На такси доехала до магазина, купила себе футболку и джинсы – иного мне не надо, и так шкаф трещит по швам от разноцветных и разномастных тряпок. И, только переодевшись прямо после покупки, направилась домой.
Ник спал в гостиной, запутавшись в одеяло, словно в кокон. Совершенно не стыдясь, растолкала его. Ночью спать надо!
– Привет, Ник, – улыбнулась хмурому и сонному брату. – Уже восемь часов, а ты все дрыхнешь, друг мой. Чего ночью не спалось?
– Отвянь, а? – он вновь лег и еще сильнее закутался в одеяло.
