скачать книгу бесплатно
– Так, хватит ныть! Я тоже могу все экзамены сдавать, если не получу на первом «пятёрку». Так что я тоже буду готовиться ко всем экзаменам, вместе с тобой.
– Ты сдашь и первый экзамен на «пятёрку», а вот я – не знаю.
Это нытьё, как выразилась Каролина, было вполне в духе её подруги, как бы соответствовало её имени. Инга не так уж редко ощущала некий душевный дискомфорт, жалуясь на свою судьбу и преувеличивая свои беды и несчастья, которых, по большому счёту, у неё и не было. И дело было не в её судьбе, а в отношении Инги к себе самой. Она жила как бы в постоянной готовности отстаивать свои интересы, уделяя им слишком много внимания. И она, конечно же, уставала от этого, а потому начинала бурчать и жаловаться на свою судьбу. По гороскопу Инги эмоциональны, но умеют скрывать свои переживания, они скорее будут плакать в одиночестве, нежели позволят кому-то увидеть свои слёзы. И это тоже было присуще Круминьш. Но при этом Инга была своенравна, упряма, властна, она всегда пыталась настоять на своём, и недовольно относилась к критическим замечаниям в свой адрес. Однако нужно отдать Инге Круминьш справедливость. По тому же гороскопу недовольство своей судьбой мешает обладательнице этого имени замечать трудности близких людей. Но подруга Каролины была не такой – она всегда сочувственно относилась к своей соседке и подруге. Да, порой у Инги возникали некоторые сложности в отношениях с родителями, но дружбу Инга умела ценить – дружба с Каролиной у неё началась с раннего детства и, похоже, должна была не иссякать в течении всей жизни. Она была справедливой, надёжной подругой, очень обязательной, и всегда держала своё слово.
– Так, давай прекращать эти разговоры, – недовольно заметила Каролина, которую близкие и друзья часто называли ещё уменьшительным именем Лина. – Мы с тобой больше болтаем, нежели занимаемся. А время идёт. Давай ещё хотя бы часик повторим материал, а потом отдохнём.
Такая рассудительность в отношении к учёбе многим могла показаться довольно странной. Ведь в общем-то, по значению имени Каролины обычно учиться не любят, и делают это только в силу необходимости. Зато они умеют хорошо одеваться, неутомимы в выборе новых причёсок, и обладают аристократическими манерами. Но, так же, как и в случае с Ингой, не все черты характера Каролины Соколовой совпадали с подобными предсказаниями. Возможно, что такой уж большой тяги к знаниям у Каролины и не было, но училась Соколова как раз хорошо, тому подтверждение и выпускная медаль. Каролина обладала прекрасной интуицией, она способна была предчувствовать многие события своей жизни – этот её дар совпадал с гороскопом, как и многие другие черты характера: Соколова не любила никаких сплетен и пересудов, сама не сплетничала, и считала предосудительным навязывание кому-то своей точки зрения, была она также частично и ревнива. Также, согласно гороскопу, подобные женщины очень нуждаются в понимании, и если находят понимающего их партнера, то расцветают буквально на глазах. А Каролина Соколова имела такого партнёра пока что в лице Инги Круминьш. Впрочем, особо и расцветать ей не было необходимости – девушка была очень красивой. В переводе с древнегерманского, с латыни имя Каролина – «королева». Пусть королевой Соколова себя и не чувствовала, но она соответствовала этому облику.
Наталья Терещенко так писала об этом имени:
Магическое имя Каролина,
Чарует светлой аурой небес,
Хрустальный замок, горная вершина,
И чаша неразгаданных чудес…
И эти стихотворные строки вполне соответствовали облику Каролины Соколовой, она умела чаровать окружающих своей светлой аурой.
Подруги решили поступать в Латвийский университет, находящийся в Риге и открытый ещё в 1919-м году, на факультет иностранных языков. В начале следующего века, тысячелетия, сенат университета решит объединить факультет филологии и искусства с факультетом иностранных языков – факультет филологии и искусств, современных языков. И вот в выборе самого ВУЗа немного проявилась лень той же Каролины к учёбе, или некоторая неуверенность в себе – иностранный язык, а изучали в школе подруги английский язык, они знали, если и не в совершенстве, то достаточно хорошо. А потому Каролина верила в то, что сдаст она первый профилирующий экзамен успешно, немного покривив душой перед подругой. А поступать на другой факультет или вообще в другой ВУЗ было, как она считала, рискованным делом. Там первым экзаменом уже был не экзамен по языку, а по какому-нибудь другому предмету. А его-то можно было с большой долей уверенности и не сдать на «пятёрку», а потому пришлось бы сдавать все экзамены. И там уж как карта ляжет, то есть экзаменационный билет. А весь материал по нескольким предметам не так просто знать в совершенстве. Инга тоже считала, что им самое лучшее поступать на этот факультет – а что, специальность переводчика всегда востребована, и при этом неприхотлива – не нужно бегать в цеху фабрики или завода, или сидеть в душной конторе. Если повезёт, то можно устроиться на работу, где переводы можно будет делать и на дому. Очень даже удобная и полезная специальность. К тому же не исключён вариант и того, что можно работать переводчиком-гидом – вообще прекрасно, а Ригу, да и вообще Латвию с её побережьем Балтийского моря посещало много туристов. В общем, в этом вопросе подруги были единодушны. Они будут в совершенстве знать сразу четыре языка: латышский, русский, английский и французский (именно его они решили выбрать как второй язык при учёбе в университете) – конечно, не полиглоты, но работа им всегда найдётся.
К концу месяца выпускные школьные экзамены были подругами успешно сданы. Ещё через пару дней состоялось получение учениками их класса выпускных аттестатов зрелости и последний школьный бал. Одноклассники постепенно начали прощаться друг с другом, теперь у каждого теперь была своя дорога. При этом многие их них, русские по происхождению, в отличие от Инги и Каролины, а также других бывших латышских школьников, планировали покинуть пределы Латвии, по крайней мере, на время их учёбы в ВУЗах России, в которых они предпочитали учиться, если им удастся туда в этом году поступить. У них сейчас забот, связанных с отъездом в другую страну, на их историческую родину было побольше, нежели у коренных жителей. А те были очень рады, что наконец-то закончили «бурсу», как они иногда называли свою школу, и теперь у них начиналась полная свобода и отдых.
– Ура! – ликовала Инга. – Полдела сделано. Будем надеяться, что и со вторым делом мы успешно справимся.
– Справимся, справимся, – спокойно отвечала менее эмоциональная Каролина. – Так, когда начнём готовиться к вступительным экзаменам?
– Ой, позже, после того, как сдадим документы в университет.
– Нет, это уже слишком поздно. Приём документов ещё не начался, начнётся он, по-моему, со второй декады июля. Пока сдадим документы, – не в первый же день их сдавать, там такое столпотворение будет, – мало времени будет для подготовки. Значит, так, Инга, давай недельку отдохнём, а потом, всё же, примемся за учёбу. Вот поступим, тогда можно будет отдохнуть по полной программе, нам же не нужно будет, как некоторым другим, ехать в другой город. Сдали экзамены – и со следующего дня отдыхаем.
– Ещё нужно будет увидеть себя в списках зачисленных, или получить официальное подтверждение, что мы приняты.
– Правильно. Ну и что, но отдыхать-то мы можем и в эти дни. Да и списки будут через пару дней после завершения последнего экзамена.
– Ладно, уговорила, – вздохнула Инга. – Но давай тогда и эту неделю мы тоже отдохнём по полной программе, как ты сказала.
– Это как?
– Давай съездим на море и покупаемся. Уже как раз сезон.
– Вот именно, что сезон, ни в какой пансионат мы не попадём.
– И не нужно. Остановимся на квартире, всего-то на недельку.
– А как родители к этому отнесутся?
– А что родители? Мы уже совершеннолетние, и мне, и тебе 18 лет уже исполнилось.
– Тебе проще. Ты как сказала, так и сделаешь. Ты ставишь своих родителей перед фактом, и они вынуждены с твоим решением соглашаться. Но у нас в семье так не принято, у меня пока что право совещательного голоса, так сказать, – улыбнулась Каролина.
– Так, пора уже и тебе иметь право решающего голоса, ты уже не сопливая девчонка.
– Ладно, поговорю сегодня с родителями, надеюсь, что они отнесутся к нашему решению с пониманием. Если бы это было после вступительных экзаменов, то они, пожалуй, легко бы согласились. А вот до экзаменов… Не так-то просто мне будет их уломать.
– Может быть, мне помочь тебе, и самой поговорить с твоими родителями?
– Нет, нет. Не нужно, я сама. Ты же говоришь, что мы уже самостоятельные, вот я и буду таковой становиться. Ладно, а куда мы поедем? В Лиепаю, именно на Балтийское море?
– Нет, далеко. Давай в Юрмалу. Пусть этот город находится только на заливе, но вода ведь там ничем не отличается от той же в Лиепае. Но зато она значительно теплее.
– В Юрмале сложно будет на квартиру устроиться. Не одна ты такая умная, там всегда народа полно.
– Ничего, устроимся.
Не так уж легко Каролине было уговорить своих родителей отпустить её одну (Инга не в счёт, потому что и сама была для родителей Каролины ребёнком) на недельку отдохнуть в другой город. Да, девушкам уже исполнилось по 18 лет, но они всё равно оставались для мам и пап просто детьми, взрослыми детьми. Кроме того, Каролина, впрочем, как и Инга, была единственным ребёнком в семье, – латышские и русские семьи в Латвии сейчас были немногочисленными, – а потому очень беспокоились за своё единственное чадо. Но, в конце концов, найдя с дочерью общий язык, получив от неё твёрдые обещания делать то-то и то-то, и наоборот – не делать то-то и то-то, они дали своё разрешение на самостоятельный отдых дочери в другом городе. Они прекрасно понимали, что всё равно это когда-нибудь должно было случиться, не может же восемнадцатилетняя девица постоянно сидеть на привязи около своих родителей подобно маленькой любимой собачонке. Тем более что они хорошо знали свою довольно рассудительную и послушную дочь. А потому их страхи за неё постепенно рассеялись. С’est la vie, как говорят французы – их дочь уже начинает жить своей самостоятельной жизнью.
В итоге через день девушки были уже в Юрмале. Квартиру себе они подыскивали относительно недолго, в тот же день успели ещё и искупаться. А далее целая неделя отдыха – отдыха от учёбы, школы, учебников и даже от родителей. Несмотря на то, что Инга была более решительна в отношениях со своими родителями, без них обе девушки отдыхали впервые. И отдых был замечательным. Правда, им иногда порядком надоедали назойливые ухажёры – девушки были видные. Подруги по своему внешнему облику были разными, но они, тем не менее, можно сказать, как бы дополняли друг друга. Если Каролина была стройной, худощавой брюнеткой с тёмно-карими глазами, то Инга была немного полнее, она не была толстой, а просто имела более пышные формы. К тому же она, как истинная нормандка-скандинавка (а Прибалтика и Скандинавия имели общие родовые корни), была светловолосой, и с такими же светлыми серовато-голубыми глазами.
Но, поскольку девушки никаких романтических знакомств пока что заводить не планировали, то им не составило такой уж большой сложности отшить назойливых почитателей их красоты и юности. Одной Каролине или Инге это было бы куда сложнее сделать, а вдвоём особого труда не составило. Пробыли они на море, как и планировали ровно неделю, но в итоге со времени их разговора о планируемом отдыхе ушло полных десять дней. А потому в первый же день начала работы приёмной комиссии Латвийского университета они отнести свои документы в Рижский университет, подав их на запланированный факультет. Но ещё до того, сразу же по возвращению из Риги, подруги, хорошо отдохнувшие, с чистой совестью приступили к подготовке к вступительным экзаменам. Это и несложно было сделать, поскольку экзамены в университет проходили по предметам, которые они двумя-тремя неделями ранее сдавали в школе. Вот только материал был, конечно, значительно шире – за весь курс предмета. А это заставляло девушек просматривать учебники не только за последний год учёбы, но и за предыдущие, что приводило к определённым сложностям и вызывало порой недовольство и небольшие бурчания подруг.
И, тем не менее, к экзаменам они подготовились неплохо, и позже эти самые экзамены в университет девушки успешно сдали. Каролина, как это и планировалось, сдала первый экзамен на «пятёрку», а потому после него уже была свободна, теперь уже просто «болея» и переживая за подругу. Но и Инга, сдавая все экзамены, успешно справилась с поставленной задачей – в итоге Каролина Вячеславовна Соколова и Инга Янис Круминьш (её отчество не было прописано в латышском паспорте) были зачислены на первый курс факультета иностранных языков Латвийского университета.
Что касается отчества Инги, то русские его произносили как Янисовна, а латыши вообще его не упоминали. Дело в том, что латышская антропонимическая система двучленна, то есть она состоит только из имени и фамилии, отчества в ней отсутствуют. Да, имя отца в форме родительного падежа (или именительного – как у Инги) может быть записано в документах, как бы для идентификации личности. Однако в повседневной жизни в официально-деловой сфере и в бытовом общении оно не употребляется. При обращении латыши называют друг друга в семейном кругу только по имени, а в более официальной обстановке – по фамилии. Правда, иногда и в официальной беседе для различения однофамильцев может быть добавление имени к фамилии. Обычно же в официальном вежливом обращении при упоминании с фамилией употребляются слова biedrs, biedre («товарищ»), например: biedre Jansons. И ещё один нюанс, в Латвии к русской фамилии может быть добавлено этакое «сопящее» окончание (-с) – Ивановс, Петровс. И только через добрых полтора десятка лет в Латвии станет возможным записывать в паспорт имя и фамилию не только в «латышском звучании» (например, «Ivans Ivanovs»), но и оригинальную версию имени и фамилии латиницей («Ivan Ivanov») без характерных латышских окончаний. Кроме того, примерно в это же время разрешат (но уже через латвийский суд) русскоязычным жителям Латвии вписывать в паспорт кроме их имени ещё и отчество.
Но эти антропонимические мелочи сейчас абсолютно не волновали ни Каролину, ни уж тем более Ингу, как коренную жительницу Латвии (хотя это в равной степени уже можно было говорить и о Соколовой, не учитывая её русских корней и фамилии) – обе они просто радовались своему поступлению в университет. И теперь подруги, дождавшись, всё же, официального уведомления (а на это ушло немало времени – студентов-первокурсников было много, и деканаты были перегружены), вновь отдыхали по полной программе. Вот только на море они уже не поехали – сначала ожидали эту официальную «бумажку», – та нужна была не столько им самим (видели уже себя в списках поступивших), сколько их родителям, – а потом уже времени было мало. Но Инга с Каролиной неплохо отдохнули и дома. Вместе с ними на этот же факультет поступили ещё две девушки из их класса, – одноклассники-ребята предпочитали поступать в другие ВУЗы, – так что была на первом курсе факультета иностранных языков некая пусть и небольшая, но знакомая компания. При этом Инга с Каролиной попали вместе в одну группу, а вот те девочки – в параллельную, но на потоковых лекциях они снова были вместе.
Возникла, правда, одна некая непредвиденная проблема. Подруги подали заявление, чтобы вторым языком, который они будут изучать, был французский. Каролина и попала в «французскую» группу, а вот Ингу зачислили в «испанскую» группу, мотивируя это тем, что очень много было желающих изучать французский язык, а университет, мол, обязан «распределять языки» пропорционально. В первую очередь право выбора было предоставлено медалисткам и тем, у кого при поступлении в университет были лучшие баллы – вот Круминьш и не повезло. Это здорово огорчило Ингу, она ведь хотела учить одинаковый с Каролиной язык, да это было и удобнее для них обеих. Но выручила Ингу сама Каролина. На другой день она сообщила подруге, что готова вместе с ней учить испанский язык.
– Мы с тобой не знаем, ни того, ни другого языка, – сказала она Инге, – а потому всё равно какой язык учить.
– Но французский же более привлекательный.
– Чем же это?
– Ну… Хотя бы тем, что можно когда-нибудь поехать в Париж, и там нормально общаться с людьми.
– Только и всего. Ты там сможешь разговаривать и на хорошо знакомом тебе английском языке, он интернационален. А на испанском больше людей разговаривают. Я вчера порылась в справочниках. Так вот, если на французском говорят примерно 270 миллионов человек в мире, то на испанском – вдвое больше, более 50 стран мира, в том числе половина Южной Америки и страны Карибского бассейна разговаривают на нём. В своё время там хорошо «потрудился» Христофор Колумб. Кроме того, испанский – это официальный язык Организации Объединённых Наций, Европейского союза, Африканского союза и Организации Американских Государств.
– Но ты же хотела изучать французский язык?
– Хотела, да расхотела. Буду изучать теперь испанский.
– Хорошо, Лина, спасибо тебе. Значит, вновь мы будем вместе.
– Будем вместе.
Перевести студентку, ещё не начинавшую учится, в группу с менее популярным (для студентов) языком, никакого труда не составило, а потому, начиная с 1-го сентября, Инга Круминьш и Каролина Соколова сидели вместе на одной студенческой скамье. Более никаких проблем у подруг не возникло, теперь от них требовалось лишь одно – просто хорошо заниматься.
Глава 3
Выбор профессии
Если первого сентября Инга Круминьш и Каролина Соколова приступили к занятиям в университете, то Сергей Крамаренко к тому времени уже давно трудился, как это и обещал его отец, в одной из лабораторий Центрального аэрогидродинамического института. Он не стал долго отдыхать, хотя и имел такую возможность, и через три недели приступил к свой первой трудовой деятельности. Если ранее он служил, то сейчас уже работал – и то и другое занятие ему доводилось осваивать поочерёдно впервые. Правда, до того, ещё в первые дни своего отдыха у него состоялся серьёзный разговор со своим другом Вячеславом по вопросу их дальнейших планов. Дело в том, что у обоих одно время была мысль о том, чтобы продолжить военную карьеру. Срочную службу они оба закончили в звании сержантов и перед увольнением им настойчиво предлагали остаться на сверхсрочную службу, видя, что ребята служат (и воюют) отлично. Но, провоевав год, и пробыв два года без отпуска, друзьям не хотелось продолжать держать в руках автоматы, даже несмотря на то, что по всем признакам война заканчивалась. Им хотелось хотя бы немного отдохнуть от воинской службы. Оставшись же на сверхсрочную службу, отпуск они бы всё равно не получили в силу складывающихся обстоятельств, значит, продолжали бы воевать, или просто служить. Хотя это и было не так уж однозначно, выход был и из этой ситуации – им предлагали обучение на прапорщиков. Да, воевать они бы уже не воевали, – учёба шла бы уже не на территории Чечни, – но воинская служба всё равно бы продолжалась. А ребятам так хотелось хоть немного отдохнуть и увидеться со своими близкими. Да и учиться в школе прапорщиков предстояло от 4-х и до 10 месяцев. Наверное, как сержанты, прошедшие боевые действия, у них был бы нижний срок учёбы, но и это не так уж мало без соответствующего отдыха. И друзья решили, что тогда уж лучше идти в военное училище. Там учиться, конечно, намного больше (4 года), но звание ты получишь уже офицерское – лейтенант. Посчитав своё такое решение абсолютно правильным, они отказались оставаться на сверхсрочную службу, держа на уме вариант с военным училищем.
И вот немного отдохнув, Славик начал приставать к другу с вопросом о том, что тот намерен делать дальше, собирается ли он поступать в военное училище.
– В этом году я вообще не собираюсь никуда поступать, подготовка у меня, да и у тебя наверняка слабая для любого ВУЗа. Буду поступать уже в следующем году, вместе с Витькой.
– Ну, для военного училища, я думаю, наша подготовка прошла бы. Да, школьные знания мы подрастеряли, но нам бы сделали скидку на то, что мы воевали в Чечне. А экзамен по физической подготовке – для нас плёвое дело, не то, что для сосунков со школьной парты.
– Да кто его знает. Ну, хорошо, пусть даже и так. Но мне что-то расхотелось идти в военное училище.
– Вот те на! Но мы же договаривались.
– Славик, мы договаривались подумать над тем, чтобы становиться офицерами. Мы говорили о том, что офицерское звание предпочтительнее звания прапорщика. Но мы не давали твёрдого обещания, даже сами себе, что обязательно будем поступать в военное училище. Или я что-то путаю?
– Нет, ты прав. Всё так, но желание, всё же, было…
– Было, но только как один из вариантов.
– Один из вариантов… Но ты же сам говорил, что тебя тянет стать офицером.
– Говорил, – вздохнул Крамаренко, – было такое дело. Раньше, может быть и тянуло, а сейчас перетянуло.
Митченко был прав, и Сергей это сам прекрасно понимал. Действительно, на отдыхе в Чечне, в промежутке между боями он говорил другу, что военная служба ему нравится, несмотря даже на все опасности, связанные с ней. И даже больше, он поведал другу, что у него есть какая-то внутренняя тяга стать, к примеру, офицером и посвятить себя служению защиты Родины. Вот как будто бы что-то его толкает внутри принять такое решение. Правда, он не понимал, откуда истоки таких внутренних порывов.
– Не понимаю сам себя, – говорил он Вячеславу, – с чего бы вдруг у меня возникло такое желание. Кстати, в школе у меня его не было, оно возникло уже здесь, в Чечне.
– М-да. А вот некоторые пацаны ещё с младшего возраста мечтают стать офицерами.
– Правильно, но в основном те, у кого в семье, в роду были люди военной профессии.
– Не обязательно.
– Не обязательно, согласен. Но, всё же, чаще, нежели ребята из других семей.
– А может быть, и у тебя были в роду, как ты говоришь, люди военной профессии?
– Нет. За отца и деда я и не говорю, ни тот, ни другой не воевали. Дед в Отечественную войну трудился инженером на одном из военных заводов, выпускавший продукцию для фронта.
– А прадед?
– А вот за прадеда я не знаю. Нужно будет у деда спросить. Но как мне кажется, и тот не был офицером. А вот у меня такое ощущение, будто бы я раньше служил, и не просто служил, а даже воевал. Я, впервые взяв в армии автомат, уже подсознательно знал, как с ним обращаться.
– Тоже мне наука. Что в автомате сложного? Сейчас любой школьник знает устройство автомата.
– Ты прав. Но дело не в устройстве автомата. Я просто ощутил тогда, что такое оружие я раньше уже держал в руках, он был для меня естественным, привычным орудием труда, как, к примеру, для дачника лопата.
– Да, хороша лопата, – рассмеялся Славик, – и главное какая дальнобойная. Слушай, тогда, возможно, ты в своей прошлой жизни воевал? – уже без смеха, но всё равно с не успевшей погаснуть улыбкой спросил он.
– Вот! Это более правдоподобная версия, я и сам об этом уже думал. Такое вполне могло быть. Тогда и понятна моя тяга стать офицером.
– Ерунда, это я в шутку сказал.
– Нет, не ерунда. А почему, собственно говоря, такого не может быть?
– Нет, может быть, конечно. Я не возражаю. Но проверить ты этого не сможешь. Хотя…
– Что, хотя? Договаривай.
– Можно это при желании и выяснить. Например, под гипнозом. Сейчас такие технологии имеются.
– Я знаю об этом. Гипноз, который проводит психотерапевт. Читал об этом, и таких случаев, когда человек пытается узнать о своей прошлой жизни, уже зафиксировано немало.
– Ну да. Именно это я и имел в виду.
– Да, если бы возникла такая уж большая необходимость, то я бы, конечно, проверил нашу с тобой версию. Сейчас, такое действительно вполне возможно.
– Возможно, но зачем оно тебе?
– Да ни зачем. Я и не собираюсь этого делать. Это я сказал просто к тому, что, возможно, я и в самом деле был когда-то офицером.
– Понятно.
На этом беседа о профессии военного в тот раз плавно сошла на нет. И вот наступило её продолжение более чем через полгода, и уже не в Чечне, а в тихом, спокойном научном городке Жуковский, который до 1947-го года вообще назывался посёлком Стаханово.
– Хорошо, то, что ты ранее желал стать военным, более-менее понятно. Но мне непонятно другое – а с чего это вдруг ты раздумал становиться офицером? – спросил Митченко.
– Не знаю. Но такого желания у меня уже нет. А у тебя оно есть, ты будешь поступать именно в военное училище?
– Ты знаешь, честно говоря, я и сам этого не знаю. Потому и спросил тебя насчёт твоих планов. Думал, что ты по-прежнему горишь желанием продолжать служить. Ну, тогда и я бы за компанию с тобой. Но, то, что у тебя подобное желание пропало, для меня явилось неожиданностью. Я теперь и сам не знаю, чего я хочу.
– Хорошо, честный ответ. Но ты сам теперь, наверное, понимаешь, что если нет огромного желания посвятить себя военной профессии, то вряд ли стоит идти в военное училище. Пропадёт когда-нибудь желание служить, и ты уволишься из рядов армии, сейчас это не так уж сложно сделать. И что тогда? – начинать в жизни всё по-новой, с чистого листа? Опять поступать уже в гражданский ВУЗ? Сколько времени будет потеряно. Не-е-т, – протянул он, – идти в военное училище нужно только в том случае, если ты не видишь для себя иного занятия, если ты твёрдо намерен до конца своих дней служить в армии.
– Ты прав, конечно. Но что же теперь делать?
– Тоже мне задача! Выбери себе занятие по душе, и готовься поступать по этой специальности. Времени для раздумий и принятия решения предостаточно, как и для подготовки к экзаменам. Не думаю я, что ты отважишься поступать в этом году.
– В гражданский ВУЗ, конечно же, нет. Да, у нас как прошедших воинскую службу будет свой конкурс, но всё равно шансы поступить невелики. В гуманитарный институт я, пожалуй, поступать не буду, а в технический…? – я уже практически позабыл математические формулы.
– А вот я раздумываю над тем, чтобы поступать именно в гуманитарный ВУЗ.
– Ты, в гуманитарный? Не смеши. С твоей тягой к технике, да хотя бы к тому же автомату? Или просто к труду? – твои же руки никакой работы не чураются. Что за выдумки? Историком или географом хочешь заделаться? Но это же чушь! Ты сам-то видишь себя в подобной профессии?
– Историком или географом я действительно себя не вижу. Но есть и другие гуманитарные профессии, экономист, например.
– Ну, тут непонятно ещё – гуманитарная это профессия или техническая, там тоже некие формулы нужно знать.
– А формулы и тому же географу нужно знать, хотя бы для того, чтобы определять места нахождения.
