скачать книгу бесплатно
Копать свежую землю было не так уж тяжело. Достать гроб – труднее, а уж открыть – и того пуще. Не заботясь об аккуратности, крышку сбивали лопатами. Стук раскатывался тугим звуком по аллее, но об этом уже не беспокоился никто. Как ни удивительно, сторож или смотритель – как называется эта должность на кладбище – не явился. Зато, очевидно, непривычные звуки встревожили ворон. Сначала они подняли крик у себя на деревьях. Затем, как бы придя к какому-то соглашению, взлетели, понеслись, каркающей черной тучей на фоне бледного рассветающего неба нависли над тремя трупокопателями, которые уже успели сбить крышку гроба.
– Что это? – по-бабьи взвизгнул Миша.
Визг был неприятный, истеричный, но Игорь понял друга. В нем самом нарастал, ища выхода наружу, дикий звериный вопль от нелогичности и тошного неправдоподобия происходящего. Одна из ворон спикировала прямо на гроб и принялась долбить клювом полузакрытую крышку. Володя, замахав, попытался согнать ее, но ворона клюнула его – наотмашь, точно ножом ударила по мизинцу и безымянному пальцу. Володя вскрикнул. К первой вороне присоединились ее галдящие товарки. Не выдержав нападения птиц, люди выскочили из могильной ямы и отбежали подальше, с отчаянной беспомощностью и недоумением глядя на происходящее. Крышка слетела окончательно, словно сама собой. И тут произошло нечто, вселившее в Игоря ужас и липкое омерзение. Вороны набросились на покойника и принялись долбить его клювами в лицо, склевывая благообразный посмертный грим, который отслоился, точно резиновая маска. Прямо в небо уставилось заплывшими глазами истинное лицо висельника – синее, раздутое, с растянутым в тонкую щелку ртом…
«Этого не может быть! Нет!!!»
«Нет!!!» – продолжало что-то кричать в Игоре, когда он с трудом разлепил веки. Теплая уютная тишина собственной спальни. Под боком ворочается, похрапывает Инна. На дисплее электронных часов, совмещенных с радиоприемником, полыхают цифры «03:08»… Что же это? Где же он на самом деле? Что это за заколдованный круг, в который он угодил? Вот сейчас позвонит телефон, и все начнется заново… А может, уже позвонил – и его, на самом деле, разбудил звонок?
Игорь полежал несколько минут неподвижно, стараясь ровно дышать и унять аритмичное сердцебиение. Никаких звонков не последовало.
Тихонько, стараясь не разбудить жену, Игорь сам связался с охраной и получил ответ, что все в порядке, вокруг тихо и спокойно.
Значит, это был сон. Всего лишь сон. Навеянный кладбищенскими впечатлениями – ничего удивительного… А совпадение времени? Работа подсознания. Игорь – человек очень пунктуальный: всегда может сказать, который час, с точностью до пяти минут. Вот и во сне он, по своему обыкновению, твердо знал время – и «нарисовал» его на воображаемом будильнике… Все элементарно, на самом деле!
Элементарно-то элементарно, но заснуть Игорь после такого сна не мог. Не пытался даже. Нашарив в темноте халат (тело вздрогнуло от его щекочущих махровых прикосновений), спустился на первый этаж. Отмахнулся от набежавших с вопросами секьюрити, двинулся на кухню. Щурясь от вспыхнувшего света, включил электрочайник. Намешал себе в любимую немецкую кружку с танцующими поросятами, одетыми в тирольские костюмы, четыре ложки растворимого кофе, достал из шкафа обсыпанные ванилью сухарики. В такой ситуации аж под ложечкой сосало, до того хотелось закурить, но когда он завязал с куревом, полтора года назад, Инна предусмотрительно ликвидировала все его пачки-заначки. Если бы жили в Москве, выскочил бы в угловой киоск за сигаретами. А тут, за городом, изволь сидеть, как школьник, и заедать тоску и страхи ванильными сухарями. Может, у охраны стрельнуть? Нет, не стоит, Инка наверняка дознается, поднимет крик…
Игоря с каждым днем все сильнее и сильнее раздражал загородный дом – эта трясина, в которую было вложено столько средств и столько несбывшихся надежд. Собственно, надежд – Инниных. Все капала на мозги: «Ах, как хорошо за городом, простор, зелень, свежий воздух, никаких надоедливых соседей, не то что в этой проклятой Москве…» Игорю же Москва, с ее смогом и пробками, «проклятой» не казалась: он восхищался мегаполисом во всех его проявлениях. А пресловутого «свежего воздуха» он в Озерске нахлебался – до конца жизни хватит… Однако Инне уступил. Подумал: может, хоть за городом жена перестанет беситься от ревности. Найдет себе необременительное повседневное развлечение. Цветы, что ли, выращивать будет… Ага, как же! Садоводством она и вправду занимается, но вместе с розами и лилиями Иннина ревность тоже распустилась махровым цветом. И выходит, что, согласившись на ее условие, Игорь выставил себя дураком…
Рассуждая с самим собой о перипетиях сложных семейных отношений, привычных, как для сердечника, печеночника или почечника боль в нездоровом органе, Игорь старался отвлечься от мыслей о приснившемся кошмаре. Но они постоянно лезли на ум, точно радиопомехи в автомобиле, перебивающие песню. Откуда, спрашивается, во сне взялась эта фраза: «…Только так я смогу изменить сценарий»? Может быть, слышал ее наяву? А была ли вообще предсмертная записка? Надо поговорить с Мариной, непременно надо поговорить…
На кухню вошла Инна – все в той же розовой ночной рубашке, щурясь от близорукости и прерванного сна. Ее разбуженное лицо, похожее сейчас без очков на слепую кротовью мордочку, на секунду умилило Игоря. Так же, как и сам факт, что она проснулась, почувствовав, что мужа не оказалось рядом. Значит, все-таки любит!
«Не любовь здесь, а чувство собственности, – заспорил внутри Игоря кто-то холодный и рациональный. – Инна меня в последнее время совершенно не ласкает, не говорит хороших слов, не заботится обо мне. Зато моментально чувствует, как только рядом со мной возникает женщина, готовая уделить мне хоть немного любви и ласки…»
– Что, Иннуся? – пересиливая эту внутреннюю холодность, Игорь попытался вложить в свой голос максимум теплоты. – Не волнуйся, все в порядке. Мне просто не спится.
– И мне не спится, – мужественно заявила Инна. – Давай посидим. Что ты пьешь? А сделай мне тоже кофе!
Вдруг все стало спокойно, надежно и закономерно. Словно этот кладбищенский кошмар, выбросивший супругов Гаренковых из постели в такую рань, вернул им их полузабытые кухонные посиделки. Жениховско-невестинские – когда начинающий историк Инка в хиппушных джинсах и будущий студент Игоряшка взахлеб спорили у друзей о политике и проблемах мироздания. И супружеские – когда Инна вникала в его рабочие дела, выслушивала сетования на конкурентов, давала мудрые советы… Почему это все прекратилось? Как давно лишили они себя этих часов дружеской близости? Игорю вдруг показалось, что налаживается его семейная жизнь. Все еще может наладиться… Не было бы счастья, да несчастье помогло…
– …Я давно заметила, что Алинка к Стасу неровно дышит, – упоенно болтала Инна, вспоминая похороны и то, что было после них.
– И он к ней тоже, – откликался Игорь. В окно уже пробиралось розовое сияние над строем подступающих к ограде деревьев. Темные деревья не напоминали Игорю его сон с воронами… Ну, если совсем честно – почти не напоминали.
– Что касается меня, я не против. Пусть встречаются, он мальчик хороший, семья у них вполне приличная… Правда, теперь, после смерти Андрея, все может измениться… Ты не знаешь, что Андрей Маринке оставил? У него ведь была любовница. Видел, толстая такая девка в гипюровой косынке из бабкиного сундука?
– Видел. – Игорю Дуня тоже показалась полноватой, однако грубость обычно интеллигентной Инны в адрес безобидной девушки его ранила. – Никакая она не толстая, вполне симпатичная девчонка.
– Скажешь тоже – симпатичная! – возмутилась Инна. – Корова коровой! Нет, я от Андрея такого не ожидала, честно. Это ты у нас всегда был бабник известный, но Андрюха…
Что-то треснуло. Возможно, в электропроводке, которая, хоть и была не так давно проведена, уже давала сбои, отошел какой-то невидимый проводок. А может, с таким звуком лопается надежда на семейное благополучие. Какая это, оказывается, хрупкая вещь! Достаточно единственного слова, и то, что казалось прочным мостом меж двумя берегами одной реки, уходит из-под ног, окуная тебя в ледяную воду. Игорь решительно отодвинул давно опустевшую чашку с кофейным кольцом на дне и встал из-за стола.
– Ты куда? – окликнула мужа Инна.
– Пойду собираться. Засиделись тут мы с тобой. Утро уже на дворе.
– Всего только семь!
– Тем лучше. Доеду без пробок.
Когда Игорь обернулся возле выхода из кухни, Инна, примостившись на краю обитого красной кожей «уголка», прямо под вьющимся по стене декоративным плющом, смотрела на него красивыми, истекающими безнадежностью глазами. Словно Ассоль, которая провожает капитана Грея в кругосветное плавание на утлом паруснике. Игорю показалось, она хотела извиниться… Впрочем, последнее – из разряда несбыточных мечтаний. За последний год в семье Гаренковых никто не просил прощения. Ни под каким предлогом. Ни за что.
– Пойду будить Алинку, – произнесла Инна деревянным голосом, лишенным всякого выражения, и тоже встала.
Игорь отдавал себе отчет, что его ночные скитания – не более, чем сон. Тем не менее, словно играя с самим собой в непонятную игру, он не смог удержаться от того, чтобы не пойти поискать тренировочный костюм. И нашел его – на внутренней веранде, скомканный, небрежно брошенный на кресло-качалку. Впрочем, это ничего не значило. Найти хорошую прислугу трудно, Инна постоянно их меняла, и та, что была у них сейчас, особой аккуратностью не отличалась. Кроссовки тоже выглядели грязными, на подошвах – жирная грязь. Нюхать ее, чтобы определить природу, Игорь, конечно, не стал, но все же отправился взглянуть на грядку с лилиями, куда он во сне наступил, сгребя подошвой порцию натурального удобрения.
Удобрение действительно оказалось смазано. В том самом месте. Однако отпечатка подошвы различить не удавалось. И, применяя дедуктивный метод, Игорь пришел к элементарному выводу: удобрение смазала фокстерьериха Чучка, которая на старости собачьих лет дневала и ночевала снаружи дома, время от времени бдительно потявкивая.
* * *
Что заставляло Игоря изменять жене? Проще всего было бы оправдаться тем, что никогда ее не любил. Но нет, любил, и как еще, сохнул по ней, несчастный провинциал, – по умной, интеллигентной, насмешливой московской девице. Инка носила джинсы с заплатками. Она умела так распустить волосы по плечам, как и не снилось девушкам из задрипанного Озерска, она с необычной для слабого пола компетентностью рассуждала на любые исторические и политические темы, она читала такие книги, которые… А вот и нет! Игорь тоже перечитал немало книг, и отдельные авторы в их списках совпадали. И в общем, Игорь, хотя в то время и подметал московский дворик, готовясь к поступлению в институт (а Инка уже училась), вполне соответствовал ей интеллектуально. Ну, по крайней мере, очень старался соответствовать. Она постоянно этого требовала – и во время предварительных ухаживаний, и позднее, когда она стала регулярно посещать однокомнатную квартирку, которая полагалась Игорю как дворнику.
А потом… Годы шли и шли, а Инна, уже давно носившая фамилию Гаренкова, оставалась все такой же требовательной. И Игорь, гордясь женой, продолжал стараться соответствовать выдвигаемым ею требованиям. Даже когда намного перерос ее по общественному положению и уровню зарплаты. Он гордился Инной, и эта любовь, которую все еще к ней испытывал, была неразрывно сопряжена с удовольствием обладать такой редкой женщиной, которая не обабилась, не растолстела, не утеряла остроты ума, как это бывает с женами бизнесменов, привыкшими, что мужья все сделают и им не надо напрягаться в этой жизненной борьбе.
Любил, гордился, старался соответствовать… Однако постепенно вынужден был признаться самому себе: блин, как надоело! На хрена все эти сложности, неужели нельзя без них? Почему его, как ни придет с работы, подыхающий от усталости, непрерывно грузят какими-то интеллектуальными наворотами? Чтоб оно все провалилось!
И Игорь пустился во все тяжкие. С какого-то очень важного внутреннего винта сорвало резьбу, и измены вошли в систему. Он забывал имена своих любовниц, забывал лица – помнил лишь груди, задницы, животы, сокровенные влажные места. И наслаждался этой безликостью! Не нужны ему лица, внутренний мир, тонкие интеллектуальные личности, ему нужны элементарные бабы, которых можно элементарно трахать. Безо всякой любви – он не верил, когда эти простушки, пытаясь заловить богатея на живца, начинали изображать, будто страстно влюблены в него. И всегда давал понять, что такое поведение ему не нравится. Правда, это уже ближе к концу интрижки, получив от женщины все, что она могла дать.
Единственное, что его смущало – Алина. Представляя, что сказала бы его бескомпромиссная дочь, увидев папу с чужой женщиной, он чувствовал, как опускается то самое, что толкало его на эти грязноватые приключения. Но дети не должны судить родителей, разве не так? Это общечеловеческий закон: дети плохо разбираются в сложностях взрослой жизни. Вырастет дочура – поймет. А пока не выросла – откуда она, спрашивается, может узнать, если он так хорошо маскируется? Наученный одним давним происшествием, он никогда не устраивает свиданий у себя в офисе. Самые надежные места, где можно расслабиться и оттянуться, находятся за границей.
Его последнюю пассию… как же ее звали?.. Валя, Ира, Надя? Да, правильно, Надя. Знакомство их произошло спонтанно, как обычно происходили знакомства Игоря с такого рода красивыми и не слишком строгой нравственности девушками… Девушками – только в отношении возраста. Надя явилась брать у него интервью для одного малоизвестного журнала, освещающего проблемы бизнеса. Игорь обычно передоверял такие вещи своим референтам, но вот с Надей почему-то решил встретиться и беседовать полностью самостоятельно. И не прогадал. По словам Нади, она была сражена его компетентностью и обаянием. А он был сражен ее физическим обликом. И больше, в общем, ничем. То, что она сумела задать ему все необходимые вопросы, почти не путаясь в терминах, казалось чудом. Но, собственно, зачем ей владение терминами – при ее-то внешних данных? Из того, как она двигала плечами, управляясь с диктофоном, как слегка расставляла колени, при минимально допустимой длине юбки, Игорь сделал вывод, что надо брать быка за рога. И не прогадал. Бык, – то есть Надя, – не стал сопротивляться.
И вот она рядом с ним, в аэропорту. Сто семьдесят пять сантиметров без каблуков, гривища обелокуренных волос, голливудская улыбка в тридцать два белейших зуба, силиконовые груди, как футбольные мячи, умеренный загар, приобретенный в солярии, – иначе как бы она, спрашивается, успела загореть в начале московской весны? Рядом с нею Игорь в буквальном смысле слова имел бледный вид, но ничуть не смущался. Каждый, кто посмотрит на эту парочку, догадается, что главный здесь – мужчина. Игорь действительно сделал ей роскошный подарок, способный доставить обоим удовольствие: свозил на Канары. Надя уверяла, что боится летать – то ли вправду боялась, то ли кокетничала, кто этих баб разберет? Так или иначе, в кафе аэропорта Шереметьево перед посадкой она повизгивала, что ей ужасно-ужасно страшно, такая высота над уровнем моря, и он, смеясь, поил ее шампанским, чтобы прибавить смелости.
– А твоя жена ничего не заподозрит? – спросила в какой-то момент Надя.
– Я сказал ей, что еду по делам в Казахстан.
– Ой, умора! – захохотала она, разевая голливудски-зубастую пасть. – Она тебя спросит, где ты так загорел, а ты скажешь – в Казахстане!
Почему именно Казахстан, Игорь и сам не знал. Но это вошло у него в привычку – каждый раз, отправляясь куда-то на приватный отдых, он говорил Инне, что едет в командировку, и называл совершенно другую точку земного шара. Просто так, на всякий случай. И всегда относился к этому нормально, но тогда, в аэропорту, этот самый Казахстан тоже показался ему необычайно смешным. И он, вторя Наде, залился смехом.
Наверное, так подействовало шампанское, основательно засорило своими волшебными пузырьками и его мозг. По-хорошему, нужно было остановиться. Это у него происходило на уровне рефлекса: алкоголя – самую малость. Никогда, ни по какому случаю, ни под каким предлогом не напиваться допьяна. Данной мудрости его научила мать – своим примером. Отрицательным примером, но тем более действенным. Каждый раз, когда Игорю случалось употреблять спиртное, тень матери проскальзывала по краю его сознания, и удовольствия от выпивки он уже не получал. Пусть это считается нетипичным для мужчины, особенно в России – Игорь тут ничем помочь не может, принимайте его таким, каков он есть. Ну, совсем он не считает, что в умении перепить всех собутыльников заключено какое-то великое достоинство. Вот если мужчина способен обойти соперников в зарабатывании денег – это в самом деле достоинство, это свидетельствует, что у него есть голова на плечах. А если он первый в застолье – это свидетельствует о луженом желудке и больше ни о чем. Обычно он всегда придерживался своего правила – но именно в тот раз, в аэропорту с Надей, дал слабину.
Когда объявили посадку на их рейс, Игорь оказался слегка навеселе, а Надю можно было без преувеличения назвать пьяной. Как раз в этот момент у Игоря зазвонил телефон. На экранчике высветилось: «Андрюха».
– Андрюха, привет! – весело крикнул в трубку Игорь.
– Ты занят? – Голос у Андрея был глухой, торопливый… Впрочем, может быть, это казалось Игорю, когда потом, зная, что должно было случиться вскоре, он вспоминал этот разговор.
Тогда Игорь, конечно, не мог заподозрить, как все обернется. И, взглянув на смеющуюся Надю, еще веселее ответил:
– Не то слово!
– Жаль. Мне очень нужно с тобой поговорить. Ты когда освободишься?
– Через две недели. Лечу в Казахстан, а на самом деле – на Канары. Только Инке не говори!
Все еще смеясь, Игорь нажал отбой. А следом и вовсе отключил телефон. Ведь, согласно технике безопасности, мобильные переговоры в самолете запрещены.
Пляж, пальмы, солнце, купание и прочие курортные прелести заставили Игоря больше чем на сутки забыть о звонке друга. И звонок, и Андрей остались там, в ненастной деловой Москве. Здесь был совсем другой мир, полный телесных наслаждений и вожделенных излишеств. Однако в послеполуденной истоме второго дня, когда они с Надей, лежа в шезлонгах, потягивали коктейли, Игорь все-таки вспомнил о деле, которое осталось незаконченным. Достал мобильный, нашел последний вызов от Андрея, нажал кнопку.
– Кому звонишь? Благоверной? – лениво поинтересовалась Надя, собиравшаяся снова втереть себе в атласные плечи солнцезащитный лосьон.
– Нет, другу, Андрюхе, – сказал Игорь. – Нехорошо как-то получилось. Он поговорить хотел, важное что-то, а я…
В трубке долго раздавались длинные гудки, а потом поступил сигнал – ответа нет.
– Не отвечает…
– Значит, не так уж ты ему нужен, если не отвечает. – Преодолев лень, охватывающую на юге даже самых деловых северян (к коим обычно не относятся женщины), Надя все-таки дотянулась до бутыли с лосьоном. – Надо будет – сам позвонит. Смотри лучше на море. Синее-синее! Ой, а я ведь раньше не верила, что море бывает синее, как в кино… Не волнуйся ты зря!
– Это не море, лапочка, это океан… – машинально поправил Игорь, а про себя подумал, что девочка, пожалуй, права, причин для волнения нет. Тем не менее крохотный червячок продолжал глодать его: для Андрея фраза «Мне очень нужно с тобой поговорить» была нехарактерна. Андрюха – легкий человек – не любил никому навязываться; наоборот, это его эксплуатировали все, кому не лень. Он никогда не отказывался выслушать Игоря, когда тому бывало тяжело. Почему же Игорь отказал ему в самом простом дружеском сочувствии?
«Если бы он чуть раньше позвонил! – оправдывался перед самим собой Игорь. – А то ведь именно в тот момент, когда посадку объявили… Ну ничего, я ему еще дозвонюсь. Хоть всю ночь напролет пусть болтает!»
И снова эта мысль улетучилась, вытесненная другими, более приятными. После отдыха в шезлонгах они с Надей удалились в номер шикарного отеля, который он заказал заранее, выбрав по Интернету апартаменты. Больше всего его привлекла огромная круглая кровать с водяным матрацем – настоящий сексодром! Как же можно не опробовать такое замечательное изобретение?
Они его, конечно, опробовали. От Нади пахло морем, лосьоном, свежим потом. И, выполняя фантазии Игоря, ей пришлось еще попотеть…
Когда наконец фантазии исчерпались, Надя заснула, раскинувшись на широкой кровати, животом вниз, с расставленными длинными ногами. Бледноватые подколенные ямочки пикантно и трогательно выделялись на фоне загара. Выждав, когда дыхание спящей станет ровным и глубоким, Игорь протянул руку к тумбочке за мобильником и вторично вызвал тот самый номер.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщил механический голос. – Пожалуйста, позвоните позднее».
«Нет, ну что за остолоп! – выругал Игорь старого друга. – То поговорить ему, видите ли, хочется, то он трубу отключает на целые сутки… Тьфу! Да ну его! Я же русским языком сказал, что прилечу через две недели. Вот через две недели встретимся и поговорим. Как следует поговорим. Я его в гости приглашу… или сам к нему приеду… или сходим в хороший ресторан… Все как-нибудь образуется».
Поэтому Игорь не стал звонить «позднее». Для «позднее» у него нашлись неотложные дела, включаемые в сладостное понятие «отпуск на Канарах». Он заплатил – он обязан оттянуться на всю катушку, разве не так? Оторваться так, чтоб небу жарко стало!
Две недели спустя Игорь и Надя, теперь уже оба загорелые, с дорожными сумками, вышли из здания аэропорта Шереметьево. Игорь усадил ее в такси.
– Пока. Я позвоню, – бросил Игорь, торопливо целуя красавицу в тугую, розово-смуглую, как у мулатки, щечку.
– А ты разве со мной не поедешь? – Надя надула губки, но Игорь был уже нечувствителен к ее чарам:
– Нет, у меня дела. Спасибо за прекрасный отпуск.
Надя сдвинула аккуратно выщипанные брови. Обиделась. Конечно, обиделась. Но что ему за дело до обид случайной блондинки? Таких Надь у него было и будет миллион. Солнце, пальмы, океан, тугое Надино тело – все это осталось позади, приторное и уже нереальное, как съеденный торт. Московская жизнь вступала в свои права.
Едва такси с обиженной Надей уехало, Игорь сел в собственную машину, припаркованную на другой стороне улицы. Кивнул водителю, которому давно не нужно было объяснять, что и как. Вызвал из адресной книги номер… Нет, не Андрюхин. Другой, но помещавшийся с ним в одной папочке:
– Маринка, привет. Что-то я никак до Андрюхи дозвониться не могу…
В зеркальце заднего вида перед Игорем маячила только часть его лица. Однако по тому, как она застыла и вытянулась, он смог представить, что произошло с его выражением в целом. К счастью, водитель смотрел на дорогу. Если бы ему пришло в голову обернуться, он попал бы в аварию.
* * *
«А место и в самом деле глухое», – отметил Игорь.
Чтобы найти Глухой переулок, обозначенный на врученной Сашей визитке, пришлось изрядно поблуждать. Сначала Максим, так звали его водителя, никак не мог развернуться; потом, покинув сверкающий бесчисленными рекламными щитами проспект, отважно забрался в места, где в темноте сияли усталые вечерние окна домов и тянулись гаражи и бетонные заборы. Голубоватый ледяной свет фонарей придавал местности вид неживой, лунный, или скорее зимний, вопреки царствованию весны… Игорь уж было решил, что они что-то перепутали, не туда свернули – однако именно в тот самый момент сам заприметил дом с нужным номером. Вывеска «Ретро» приглушенно мерцала над ступеньками, ведущими в подвал.
– Странное какое-то место, Игорь Сергеевич, – поежился Максим. – Вы уверены, что вам сюда?
– Адрес тот? – коротко спросил Игорь.
– Тот… – словно бы против воли согласился водитель.
– Значит, сюда. Жди.
Игорь спустился по бетонным щербатым ступенькам, испытывая одинаковое с водителем чувство дезориентированности и некоторой досады. Да, Глухой переулок, дом 8, ресторан «Ретро» – все как будто бы правильно… Неправильным представлялось само наличие ресторана среди этих отгороженных гаражами и заборами, замкнутых на все домофоны многоэтажек. Ресторан, расположенный в таком невыгодном микрорайоне, наверняка не пользуется популярностью.
Игорь потянул на себя обитую железом дверь. Та не поддавалась. Заперто, что ли? Значит, он все-таки приехал не туда. Или Сашка что-то напутал… Он дернул за ручку еще раз. Нет, открыто. Просто дверь тугая, поддается с трудом.
Внутри оказалось на удивление симпатично. Уже от входа обдала совокупная волна музыки, приятного приглушенного света ламп, смеха, голосов и вкусных запахов. Как бы ни был непритязателен ресторан «Ретро» снаружи, на отсутствие посетителей пожаловаться не мог. Все столики были заняты.
Обстановка ресторана Игорю понравилась. Сводчатые потолки, стены отделаны деревом и украшены вьющимися растениями. Повсюду чеканка – сто лет, с советских времен, ее не видел! – и неуловимый дух недавнего прошлого. Может быть, ностальгия – главный козырь, притягивающий сюда посетителей? Надо же, а Игорь и не знал, что в Москве есть такое уютное местечко…
Навстречу Игорю откуда-то из боковой двери вынырнул невысокий, монументально-пузатый человек в строгом черном костюме и при галстуке-бабочке. Лицо с крупными чертами, густые брови и усы мимолетно напомнили окарикатуренного Сталина… Впрочем, Сталин тут ни при чем: просто типичный кавказец. Даже преувеличенный кавказец. Не хватало только, чтобы он вместо своего черного костюма с белой рубашкой нацепил папаху и бурку. И саблю в придачу… Но нет, без сабли придется обойтись. Она помешала бы его горячей жестикуляции.
– Заходите, – Игорю так и послышалось: «За-ахады, дарагой!» – Саша уже да-а-авно вас ждет. Прошу сюда. Рады вас видеть. Друг Саши – мой друг!
Метрдотель (или хозяин заведения?) почтительно провел Игоря сквозь довольно большой зал, между столами, расположенными заковыристым, почти лабиринтным способом. Красивая деревянная арка вынудила пригнуть голову. По пути Игорь смотрел на посетителей, одетых, что примечательно, по моде начала девяностых… Ах да, ведь ресторан именуется «Ретро»! Наверняка здесь принят такой дресс-код. Что же Сашка не предупредил? Конечно, благодаря Инне гардероб Игоря Сергеевича Гаренкова находится в полном соответствии с современной модой, но стоит только свистнуть, ему специально для этого случая приволокли бы любой костюм. Хоть из девяностых, хоть из времен Шекспира.
Впрочем, Игорю не пришлось долго волноваться по поводу одежды. Сашка, ожидавший его, по-видимому, за специально расположенным на отшибе столиком на двоих, тоже в местный дресс-код не вписывался… Да что там мелочиться – он не вписывался вообще ни в какие дресс-коды! За богато накрытым столом, на стуле с бархатной обивкой сидел старый друг, одетый так же, как на кладбище. Клетчатый пиджак какого-то гнусно-коричневатого, точно канализационная жижа, цвета; из-под стола высовывается отставленная (больная) нога в спортивной штанине и кроссовке… На кладбище кроссовка выглядела просто рваной. Теперь, должно быть, после скитаний по Москве, она стала еще и грязной.
– Ты и сюда в таком виде… – не удержавшись, вместо приветствия выдал Игорь.
– Нормальный вид, я теперь всегда так выгляжу, – ответил Саша без раздражения, но и без улыбки.
Игорь вдруг жутко смутился. Почему? Стало стыдно за свое богатство рядом с нуждающимся другом-инвалидом? Или его смутило, что, несмотря на убогую одежонку и очевидные дефекты перекошенной фигуры, Саша совсем не производил впечатления униженного и оскорбленного? Наоборот, в нем появилось незнакомое раньше внутреннее достоинство – нет, скорее гордость, почти надменность… Некое новое качество, заставившее вдруг Игоря оробеть и почувствовать себя жалким и маленьким.
– Слушай… Может, тебе помочь чем-нибудь? – Игорь сам не знал, почему он это предложил: от всей души – или чтобы избавиться от неприятной робости? – Ну, с работой там или еще как?.. Хочешь, я тебя в свою фирму устрою?
– Да нет, спасибо, – отмел предложение Саша движением руки. – Я уже устроен.
– А кем ты работаешь?
– А чего это тебя вдруг стало интересовать? – усмехнулся Саша.
От этой незавуалированной насмешки кровь ударила Игорю в голову, и пространство вокруг зазвенело. Показалось, что Сашу окутывает стеклянный кокон, отделяющий его от Игоря… отделяющий навсегда.
– Сашка, ты это брось! Да, я понимаю, тебе пришлось тяжело…
– Да, конечно, ты это понимаешь, – Саша даже не пытался замаскировать иронию.
Игорь смутился, отвел глаза, посмотрел вокруг. За соседним столиком, по-видимому, назревал конфликт: красавица-брюнетка, одетая точно для аргентинского танго – красное платье с воланами по подолу, пригнувшись к скатерти, злобно шептала какие-то обвинения сидевшему напротив бесцветному шатену в сером костюме, который нервно поправлял очки.
– Ну ладно, признаю, есть вещи, которые не можешь понять, если не пережил… Но и ты не пережил того, что выпало нам на долю! Думаешь, легко нам было пробивать дорогу в чужом городе? Миша и Андрюха, те хоть сразу поступили, им предоставили общежитие. А мне пришлось дворником валандаться за жилье. И еще год к вступительным экзаменам готовиться. Еле поступил, чуть в армию не загремел… Вот, хотели тебя навестить, да все как-то некогда было…
