скачать книгу бесплатно
– У меня.
– У вас дома?
– Зачем дома? Туточки. А тебе зачем?
Пришлось предъявлять удостоверение.
Уборщица почему-то вовсе не испугалась, скорее наоборот: глаза заблестели живым интересом:
– Господи! Так Нина не сама, что ли? Убили?
– Вы как будто и не удивились.
– Да странно как-то. Это ж что должно случиться, чтоб человек собственной рукой себя жизни лишил?
– Ну так если, как вы сказали, у нее в работе вся жизнь была, то…
Антонова замотала головой:
– Да не должна была она поверить, что Глеб Измайлыч впрямь ее уволит! Да даже если бы, она ж мастер, к ней бы на дом ходили. Куда бы делась ее работа?
У Нины Игоревны были враги? Может, угрожал кто-то?
– Враги? – как будто удивилась Лия Сергеевна. – Вот чтобы прям… Нет, таких не было. Угрожать-то угрожали, тут всякое бывает, артисты ж все нервные. Руденко вон в унитазе утопить грозилась. Но не она же, в самом деле! Или вот когда Островского в позапрошлом сезоне возобновили, Миронычева тоже скандалила: платье ей в костюмерном цехе испортили! Село, видишь ли! Мало стало, а было в самую тютельку! А чего там село, когда жрать надо меньше. Так Нина-то тогда быстренько подпорола, что-то из швов выпустила, может, где клинышек вставила – и готово дело. А так, чтоб убить… – она помотала головой. – Да еще эдак…
– Телефон, – напомнила Арина.
– Сейчас-сейчас, он у меня в конурке.
Дверца – низенькая, неудобная – пряталась под очередной лестницей. Но «конурка» оказалась просторной, чистой, почти уютной. Даже кушеточка в углу имелась, покрытая неизбежным клетчатым пледом.
– Тут, кто из актеров если лишку хватит, бывалоча, тут и прикорнет, – кивнула на нее уборщица. – И, раз уж ты не журналистка, тебе можно сказать, Шумилин-то покойный тут… ну… ну типа свиданки тут устраивал.
– Почему же не в гримерке?
– Так в гримерку-то мало ли кто зайти может, даже если дверь замкнешь, стучать станут. А сюда кто полезет? И тихо тут, – она постучала по одной стене, по другой и заключила с непонятной гордостью. – Вот. В гримерках-то в одной чихнешь, отовсюду «будь здоров» отвечают, какие уж там обжимания. А тут, как в бомбоубежище. Вот он, телефон-то, я его в платочек завернула, чтоб не на виду.
На пристроенном возле кушеточки столике размером с табуретку Арина настрочила постановление об изъятии.
Телефон оказался простенький, кнопочный. Заряд, правда, почти на нуле, ну да ладно, с этим Оберсдорф разберется.
– Ну что, сама выберешься или проводить тебя, чтоб не заблудилась? – предложила уборщица, когда они вылезли из ее «конуры».
– Если вам не трудно, – благодарно улыбнулась Арина. – Тут у вас и вправду лабиринт. И, Лия Сергеевна, когда мы с Глебом Измайловичем беседовали, вдруг явился молодой человек в спецовке…
– Господи! – Антонова всплеснула руками, из-за громадных, до локтя светло-синих перчаток выглядевших жутковато, как лапы разбухшего утопленника. – Опять? Ну Колька, ну сколько ж можно-то? Давно вроде успокоился, так нет. Опять скандалил, чтоб ему роль дали?
– В дублеры к Марату просился. И так, знаете, настойчиво просился…
– Ой, да не слушайте его! Он хороший мальчик, но малость…
– Не в себе, что ли?
– Да не то чтоб прямо не в себе, но… Его ж сам Шумилин тогда похвалил! А Колька, глупый, не понимает, что Михал Михалыч всех подряд хвалил, и кого есть за что, и кто вовсе брось. Как девка на выданье, ей-богу. Еще приговорку приговаривал: пчелы, дескать, летят на мед, а не на уксус. Типа если ты к людям с добрым словом, они к тебе хорошо будут относиться.
– Разве это неправда?
– Правда-то правда, только недорого те добрые слова-то стоили. Он и мне мог сказать: ах, Лия, вы сегодня ослепительны – ну и всякое такое. Кольку он тогда похвалил, чтоб ободрить, на сцену-то страшно выходить, чтоб он не застыл там, как камень. Кабы один спектакль, а Редькин-то долго в больничке мурыжился, Коле за него дважды выходить пришлось. Ми-хал Михалыч и нахваливал, а мальчишка все взаправду принял.
– А потом?
– А потом Михал Михалыч, царство ему небесное, преставился. И Колька так ничего и не понял. Я ему уж и говорить перестала. Пока маленький был, еще слушал меня, а сейчас… – она махнула «лапой утопленника».
– Глеб Измайлович говорил, что вы родственники.
– Тетка я ему. Валюшка. сестренка моя младшая, померла, ему четырнадцать было.
– Вы его не усыновляли?
– Что ты! А! – воскликнула она с интонацией «эврика». – Он Клюев, а я Антонова? Валюшка по мужу Клюева была, сам-то вахтовиком все ездил, там как-то и сгинул. Колька все надеялся, что папаша объявится – и непременно олигарх окажется, раз в нефтянке работал. Какое уж там усыновление, спасибо, опеку дали оформить, не то в детдом бы определили. Он и так орал, что я с ним вожусь, чтоб Валюшкину квартиру себе захапать.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
