скачать книгу бесплатно
– Землю русскую не переспорить, – снова прогудел старик. – Хоть освящай, хоть нет, а кто жил здесь знает. Бродят тут и лешие, и утопленницы, и другая какая нечисть. Вот дед мой рассказывал…
За окнами было темным-темно. Старая обветшалая изба пахла нежилым духом, свечным воском и пылью. Ничего похожего на запах молока и трав, который я помнил. И всё равно, тоска внутри поднимала голову, кусала за душу, не давала покоя. Где теперь моя Алёнушка? Какое солнце гладит её косы жёлтыми пальчиками? Не зря ли не стал я её искать? Может, нужно было плюнуть на всё, сесть на автобус, да и вернуться той же пыльной дорогой обратно, сюда. К ней, к тому, что было.
– Правда? – как-то по-девчоночьи изумилась маленькая набожная бабулька. – Так-таки и завела в лес и что ж, не нашли?
– Почему не нашли? – отозвался старик. – Спустя года два наткнулись на него охотники. Решили, сам помер. Токмо дед говаривал, не сам.
– Много знал твой дед, Иваныч, – фыркнула суровая в чёрном платке.
– Много, – не обратив внимания на сарказм согласился дед. – А вот ещё что было…
Мне до одури захотелось свежего воздуха. Тихо выбравшись из-за стола, я вышел в сени, чуть прикрыв дверь, прислонился к косяку. Закурил. Огонёк сигареты чуть разогнал сумрак позднего вечера. За заборчиком печально замер старый яблоневый сад. Заборчик был полуразвалившимся, забытым и брошенным хозяйской рукой. Скоро и его не станет, развалится окончательно и сгниёт старыми палками в траве. Ничего скоро здесь не останется. Ни дома, ни сада, ни воспоминаний. Оборвётся последняя ниточка.
– А вот ещё рассказывали, – гудел старик за моей спиной. Его хорошо было слышно даже через прикрытую дверь в хату. – Это, правда, деду его дед рассказывал, давнее дело. Видели в наших краях душу девичью, неупокоённую. Будто ходит она кругом деревень, да жертву себе высматривает. А как найдет кого одинокого, лучше мужика, так и начнет ему на горе своё жаловаться. Плачется, на шею кидается, голову дурит. А как поддастся мужик, пожалеет её, так и утопит в слезах.
– Брехня, – не оценила бабка в чёрном платке.
– Свят, свят, – снова испуганно закрестилась её соседка.
– Может, и брехня, – не обиделся старик. – Сам не видывал, врать не буду.
Я выбросил окурок и вернулся к столу. На душе было муторно, словно на похоронах не одного человека, а целой жизни побывал. Может, и своей.
Мама с кем-то разговаривала у окна. Невольно зацепившись взглядом за её собеседницу, я вдруг узнал в ней тётку Тамару, соседку тёти Тони. Подойти? А зачем? Что теперь уже изменишь? Я раздумывал минут десять. За это время тётка Тамара договорилась о чём-то с мамой, доковыляла до стола, села на свободный стул. И я решился. Подошёл, присел напротив.
– Здравствуйте. Вы меня помните?
Она подняла на меня старчески слезящиеся глаза. Всмотрелась, а потом закивала.
– А как же, как же. Ты Тонькиной сестры внук. Помню, приезжал сюда погостить.
– Приезжал, – согласился я. – Один раз. Тут у вас ещё дворов десять в то лето оставалось.
– Помню-помню, – старуха снова кивнула. – Тонька ещё беспокоилась всё за тебя, переживала. Что ему тут делать, говорит одному-то, среди стариков да старух. Зря мамка его сюда отправила. Переживала.
Она достала откуда-то платок и вытерла глаза.
– Бабушка Тамара, – осторожно сказал я. – Я чего спросить хотел…
Слова не шли. Застряли, как чертополох в горле, пришлось выталкивать силой.
– Я тогда с вашей внучкой познакомился, с Алёной. Расскажите, как у неё дела, где она теперь?
Тётка Тамара молчала. Нахмурила лоб, посмотрела на меня печально и помотала головой.
– Ошибся ты, милок. Нет у меня внучки. Только внука два, да и те постарше тебя будут, взрослые.
Я не понял. Просто не понял её.
– Ну, – получилось растерянно, если не сказать жалобно. – Как так? Внучка с косичками такая, синеглазая. Алёна.
Тётка Тамара молчала. Замолчал и я. Вокруг тихо разговаривали, снова что-то рассказывал гудящий старик, позвякивали посудой мама и какая-то помогавшая ей женщина. Где-то в подполе шуршали мыши. Я был ошеломлен и потерян. И ничего уже не понимал.
– Сынок, – потрогала меня за плечо мама. – Принеси ведро воды с крыльца.
Я послушно поднялся и пошел, куда сказали. Снова окунулся в темноту ночи, в холодный осенний воздух, голова чуть прояснилась, но легче не стало. Я прислонился лбом к столбику крыльца и пробормотал в эту темноту:
– Кто же ты, моя Алёнушка? Кем ты была? Где ты сейчас?
Никто не ответил.
– Сынок, – позвала мама. Я вздохнул, нагнулся над скамеечкой и поднял стоящее там ведро. Ладонь неожиданно кольнуло. Я отдернул руку и уставился на неё, боясь пошевелиться.
К коже прилип сухой цветочный лепесток. Синий-синий, как небо летом. Лепесток василька. Я снял его двумя пальцами, но не смог сделать это осторожно. Он сломался. Острые синие иголочки, такие мягкие и душистые летом и такие колючие теперь, осыпались с ладони синим крошевом.
