скачать книгу бесплатно
Не было надобности переводить это замечание. С явным удовлетворением Эдриси вышел вперед и отобрал у раздосадованных жрецов их ношу. Когда повелитель воздуха облачился в одеяние Ваала, с поясом, воротником и нагрудником, сама Истара представила ему рубиновую тиару. О’Брайен взял у девушки корону, выпрямился во все свои шесть футов костей и мышц и поместил сверкающую драгоценность на свою высокую рыжую прическу помпадур.
– Отлично проделано, О’Брайен, потомок королей Ирландии! – прокомментировал он про себя. – «Теперь займемся похоронами. Веди нас, Макдуф. Мы двинемся, как и раньше, и слева пойдет Офелия, а справа – леди Макбет».
Взгляд и жест перевели это высказывание Ваала, произнесенное с торжественной пантомимой. Процессия двинулась дальше, и на этот раз перед повелителем воздуха шел Эдриси, а жрецы в черном следовали за ним.
Эдриси провел по коридору из пурпурного порфира, и скоро О’Брайен услышал гул большой толпы. За вторым поворотом коридора шейх остановился у входа в боковой стене и низко поклонился, а повелитель воздуха и его сопровождающие прошли дальше. Сопровождаемый с обеих сторон жрицами, прекрасными, но абсолютно не похожими друг на друга, – О’Брайен под оглушительный рев бронзовых труб прошел под арку.
Один взгляд показал ему, что он стоит на помосте из красного песчаника в начала длинного зала. Каждый фут пространства под помостом забит мужчинами и женщинами, чьи черные волосы и оливкового цвета лица резко контрастировали с красными одеяниями. Над головами толпы многочисленные гротескные столбы вздымались вверх, поддерживая плоскую крышу. Прикосновение мягких пальцев Истары заставило О’Брайена повернуть налево. По-прежнему между нею и Тигрой он поднялся по трем ступеням на второй помост. В передней части этой более высокой платформы находился продолговатый камень в ярд шириной и втрое больше длиной. Он лежал точно в направлении с востока на запад, и к его краям были прикреплены бронзовые цепи.
О’Брайен посмотрел вверх и прямо над черным камнем увидел большой хрустальный глаз, который заметил на дне медной воронки на крыше. Глаз располагался в середине синего треугольника, вписанного в красную семиконечную звезду. И вокруг всего этого круг солнца с яркими золотыми или бронзовыми лучами.
Негромкий звук с губ Истары заставил О’Брайена оторвать взгляд от эмблемы глаза и окружающих его фигур. Жрицы вели его к третьему помосту, из белого мрамора, возвышающемуся над вторым, между черным, похожим на алтарь камнем и ониксовой задней стеной храма. На белом помосте стояли три трона. В центре массивное, с навесом кресло из золотой бронзы, украшенное символом солнца из красного сердолика. Справа трон поменьше, изящный, из серебра и слоновой кости, увешанный сапфирами и лунным камнем. Слева, такой большой и громоздкий, что, казалось, он стремится вытеснить остальные троны, черный трон из сплошного камня. На его грубой поверхности смутные очертания ужасного дракона или змеи.
Ему не нужно было говорить, какое сидение его. Ваал, бог солнца, должен сидеть на солнечном троне. О’Брайен поднялся на белый помост и провел процессию к самому почетному месту. Сопровождающие его жрицы низко поклонились и сели. Истара – на лунный трон, Тигра – на зловещий черный трон с драконом. Эдриси, словно по праву, тоже поднялся на помост и встал за Истарой.
Когда жрицы заняли свои места, гром труб сменился праздничной музыкой труб и маленьких барабанов. На нижнем помосте появилось множество девушек в белом, они несли урны с дымящимся ладаном. За ними три высших жреца в черном с некоторым сомнением начали подниматься на второй помост. Истара и Эдриси протестующее посмотрели на О’Брайена, но по знаку Тигры жрецы торопливо подошли к черному алтарю и запели похвальный гимн Ваалу. И тут же голоса тысяч поклоняющихся в зале были усилены многими тысячами на мраморной платформе и на склонах города-башни.
Когда стихли последние ноты оглушительного хора, Истара подняла руку. Девушки в белом сразу поднялись на самый высокий помост с тонкими белыми льняными полотенцами, серебряным тазом и водой с ароматом розы в золотых кувшинах. Таз наполнили до краев, и девушки поднесли его на коленях «Ваалу», чтобы он вымыл руки. Без намерения удивить их, он выдавил из тюбика немного мыльного порошка и намылил лицо и руки. Волшебное омовение вызвало у всех, кроме остроглазого шейха, гул удивления. А О’Брайен избавился от покрывавшего его слоя пыли и машинного масла.
Появилась длинная процессия девушек, она поднялась на второй помост с подносами, груженными разнообразной едой. Здесь были фиги и гранаты, необычные красные апельсины, финики, смешанные с маслом, мед в сотах, жареная дичь на шампурах, соленая саранча, пресный хлеб и десятки загадочных блюд. Истара встала и пригласила «Ваала» выбирать. Американец указал на жареного фазана. Согласно восточному обычаю, девушка жрица попробовала кусочек с груди птицы, чтобы показать, что она не отравлена. Потом поклонилась и предложила блюдо О’Брайену. Не желая отставать, высокомерная Тигра попробовала и предложила другое блюдо, на котором одобрительно остановился взгляд высокого гостя.
О’Брайен взял по одному блюду от каждой жрицы, потом попросил их сесть и присоединиться к пиру. Тигра не меньше Истары обрадовалась этому снисходительному приглашению Ваала. Обе вернулись на свои троны и принялись по очереди пробовать блюда и вина, выбранные богом с огненной головой.
Напитки были почти столь же разнообразны, как блюда. О’Брайен пробовал их по очереди: козье молоко, свежее и перебродившее, виноградное вино, медовый напиток, приправленный розами, лимонный и гранатовый шербет и еще два сорта вина, одно слабое, другое очень крепкое; впоследствии он узнал, что это свежее и старое пальмовое вино. Пир длился больше часа, после чего по знаку Тигры появилась стайка девушек в черной и красной одежде. И пока полуголые девушки по-восточному раскачивались и принимали соблазнительные позы, звучали похвальные гимны повелителю воздуха.
Два часа пения и танцев наскучили американцу и изрядно его утомили, так что ему захотелось зевать. Новизна выветрилась. Ему хотелось сбежать от возбужденной толпы, чтобы отдохнуть и подумать. Сидеть на троне и играть роль бога совсем не так приятно, как он ожидал. Наконец стремление зевнуть победило его вежливость. Как ни быстро он поднес руку ко рту, чтобы спрятать зевок, бдительный взгляд Тигры уловил этот признак усталости. Она встала со своего громоздкого черного трона и величественным жестом прекратила танцы и пение. Ее звучное контральто прозвенело по всему залу с отчетливостью серебряного колокола.
– Достаточно пения и танцев! Пусть Ваалу преподнесут достойную жертву во имя Тигры, султанши ваалитов.
Истара привстала с трона, и с ее губ сорвался испуганный возглас. Она с ужасом протестующее наклонилась к О’Брайену. Эдриси что-то шептал на ухо девушке, очевидно, прося ее говорить. Но прежде чем она набралась смелости, чтобы выступить с протестом, три жреца в черном поднялись по проходу с нижнего помоста, неся на бронзовом подносе белого козла.
Мягкий ропот, звуки дыхания, негромкий гул толпы – все сразу сменилось мертвой тишиной. О’Брайен с интересом разглядывал козла. Эта жертвенная церемония может прояснить некоторые неясные пункты в археологических исследованиях Сиринга.
Истара увидела, что повелитель воздуха с интересом ждет церемонии. Его улыбка говорит о том, что он принимает жертву Тигры. Несмотря на настойчивый шепот Эдриси, девушка дрогнула и не смогла произнести слова, которые были у нее на устах. С дрожью она снова опустилась на свой трон из серебра и слоновой кости и закрыла глаза.
Жрецы в черном поднялись на второй помост и подняли поднос с козлом. О’Брайен видел, что животное чисто-белое, ни одного пятнышка другого цвета. У него на глазах Тигра отдала свистящий приказ. Жрецы опустили поднос и положили козла на черный каменный алтарь, под символическим глазом на потолке. Прочно привязав козла бронзовыми цепями, жрецы встали у конца алтаря и запели какую-то жуткую песню. Мягкий шелест сандалий отвлек внимание О’Брайена. Он посмотрел в сторону. С нижнего помоста поднимались девушки в белом с большими букетами алых роз и вставали за Истарой. Эдриси наклонился над девушкой, словно защищал и подбадривал съежившуюся маленькую жрицу. Она смотрела мимо него на черный алтарь, ее красивые глаза были широко раскрыты в жалости и ужасе. О’Брайен быстро повернулся, ожидая увидеть, как один из жрецов поднимет жертвенный нож.
Но никакого ножа не было. Три жреца пристально смотрели на яркую светлую точку, появившуюся на внутреннем крае алтаря. Точка медленно двигалась по камню к голове козла. Жуткое пение жрецов прекратилось. Внизу на открытой мраморной платформе низко и зловеще забил огромный барабан.
Не в состоянии понять, что все это значит, О’Брайен осмотрелся. И увидел, что все в храме выжидающе смотрят на алтарь. Лица трех жрецов стали лицами демонов. Американец посмотрел направо. Взгляды девушек с розами были устремлены на алтарь, в них был ужас, но Истара прикрыла глаза руками.
Над головой склонившейся молодой жрицы Эдриси с сомнением и мольбой смотрел на О’Брайена. Американец посмотрел на прекрасную колдунью на черном троне слева от него. Алые губы султанши были искривлены в жестокой улыбке, которая наполовину обнажила ее крепкие белые зубы. В нечестивой радости взгляд ее полуночных глаз был устремлен на белого козла.
Болезненное блеяние заставило О’Брайена снова посмотреть на алтарь и на жертву. Он увидел, что козел изгибается, тщетно пытаясь отдалить голову от яркой точки. Струйка дыма поднялась от волос на голове животного в том месте, которого коснулась светлая точка. И О’Брайен вдруг понял, какой адской пытке подвергается жертва. Выгнутый хрустальный зрачок глаза над алтарем – это линза, большая обжигающая линза. Солнце сейчас на середине неба. Линза концентрирует его лучи на алтаре, где создается температура, как в печи для плавки металла.
Ни одного мгновения цивилизованный человек не может смотреть на такие мучения живого существа. Он не надеется спасти жертву. Несчастное животное прочно привязано. Чтобы его освободить, нужно время. Остается только одно. Не думая о последствиях, он выхватил пистолет и послал пулю в голову козла.
7. Ваал слушает
В закрытом зале выстрел из пистолета прозвучал, как из тяжелого ружья. Сотни испуганных верующих закричали, потом наступила мертвая тишина.
Жалобное блеяние козла прекратилось. Безжизненная жертва дымилась на черном алтаре под лучом ужасной линзы. Все было неподвижно и тихо. Прекратился даже низкий зловещий бой большого барабана. Все мужчины и женщины в большом храме стояли окаменев, в страхе и изумлении глядя на повелителя воздуха.
О’Брайен встал, держа пистолет в руке, не отрывая гневного взгляда от жрецов в черном. А те упали на землю, умоляя повелителя воздуха не сжигать их своими молниями. Он с жестом отвращения показал на мертвого козла. Тигра наклонилась на троне и что-то гневно прошипела. Жрецы встали на колени, сняли цепи с горящего мертвого козла и сбросили его в алтаря. Когда обожженная туша исчезла, султанша склонилась к ногам О’Брайена.
– Повелитель молний! – сказала она. – Прости Тигру, предложившую жертву, неприятную твоему взгляду! Будь милосерден и не лишай ее света твоего лица!
Как ни очаровательно сладка эта мольба, О’Брайен ожесточился против этого соблазнительного, но жестокого существа. Он продолжал смотреть на яростную белую точку, которая продолжала ползти по черному алтарю. Не мог забыть выражения жестокой радости, с каким мрачно-прекрасная колдунья смотрела на боль жертвы.
– Мне неприятна любая жертва огня и крови, – заявил он голосом, который прокатился до конца зала.
От толпы поклоняющихся донесся звук, похожий на вздох ветра в древесной листве. Этот вздох говорил о крайнем изумлении. Жрецы в черном скорчились за алтарем. Тигра застыла в поклоне, ее угольно-черные глаза были полны досады.
С другой стороны О’Брайен услышал радостное голубиное воркование. Он посмотрел вниз и увидел обращенное к нему и полное восторга лицо Истары. Эдриси тоже радостно смотрел на повелителя воздуха, взгляд его был по-прежнему острым, но лишенным сомнения. Даже девушки с розами радостно улыбались, восторженно глядя на Ваала Милосердного.
– По крайней мере женщины проголосуют за меня, – про себя произнес рыжий американец. – А что касается остальных – что ж, думаю, они меня послушаются.
Ему хотелось повернулся спиной к Тигре: она вполне заслужила, чтобы ее оставили коленопреклоненной. Но горячий Ларри О’Брайен не мог огорчить женщину, тем более такую потрясающе красивую. Тигру нужно остановить, но не отбрасывать. Он сделал знак Истаре идти на почетном месте справа от него, потом поманил Тигру, показав ей жестом, чтобы она шла слева. Мягкая восторженная улыбка Истары и еле заметное колебание Тигры показали ему, каким сильным был эффект от его дипломатичного хода. Но догадливая султанша сумела скрыть ослабление своего положения. Собравшимся должно было показаться, что она идет слева от бога только потому, что ее трон слева от солнечного трона. И никогда ее походка не была такой уверенной и царственной.
Все трое спустились с верхнего и среднего помостов, Истара почти скрылась за роскошным просторным одеянием О’Брайена. А он сам составлял великолепный фон для величественной жрицы «Обитателя Ирема». Взгляд искоса показал, что, если султанша не оправилась полностью от удара, ей удалось ослабить его силу. А больше всего запоминается последнее впечатление. Тигра слева – но Тигра заметней всех.
Возвращаясь по пурпурному проходу, американец заглянул на две лестницы, открывавшиеся за бронзовыми дверьми. Первая – мрачный спуск из черного камня. Вторая украшена полудрагоценными камнями, и ее ступени из пурпурного порфира покрыты длинными шелковыми коврами. Эдриси, шедший первым, оглянулся и заметил любопытный взгляд О’Брайена.
– Лестница жрицы Обитателя Ирема, – сказал он, показывая на черный спуск. Внешне не проявляя сарказма, он повернулся и показал на роскошно украшенную лестницу. – Ты видишь спуск из покоев богини-жрицы Ваала и Иштар, которым теперь пользуется жрица Обитателя Ирема.
Искусно представленное доказательство несправедливости и угнетения, которые заставили мягкую Истару отправить сокола с отчаянным призывом к Ваалу. О’Брайен, нахмурившись, вопросительно посмотрел на Тигру. Та с гордой скромностью поклонилась, но не потеряла смелости.
– Повелитель Света знает, – сказала она, – что я взяла свое не как жрица Обитателя, а как султанша ваалитов. Власть есть доказательство права на управление и почести. Великая честь для Ваала, бога ваалитов, что Тигра, их султанша, доказывает свою власть.
– Тигра доказала свою власть, а теперь повелитель воздуха пришел по молитве Истары, – с такой же находчивостью сказал Эдриси. – Дочь Бени Ассура живет в этих священных покоях богини-жрицы Бени Ада с тех пор, как Шеддад из сада и Ибн Ассур с севера вместе изгнали ноадитов из земли и построили этот город-башню.
Султанша бросила на О’Брайена полный очарования взгляд своих подведенных колем глаз.
– Воля Ваала – воля Тигры, – покорно сказала она.
О’Брайен вспомнил просторные роскошные помещения между проходом и лестницей на крышу. В них вполне разместятся личные покои двух человек.
– Лучше возвышать, чем опускать, – провозгласил он свое решение. – Тигра может сохранить то, что взяла. Богиня-жрица будет жить вверху в помещениях перед ними.
Никакая бомба не могла бы поразить слушателей О’Брайена, так как это простое объявление. Истара негромко отчаянно крикнула и отшатнулась, а Эдриси с вызывающим видом встал перед ней. Алые губы Тигры побледнели, и ее бело-кремовые щеки почти позеленели от зависти.
– Какого дьявола? – про себя удивился О’Брайен. Он думал быстро и нашел объяснение. Все ошибочно решили, что он выразил желание, чтобы Истара жила с ним. И поторопился добавить спасительную «оговорку».
– Я буду жить в помещениях возле подъема на крышу. Рядом со мной будет жить Эдриси как стражник моих дверей. Остальные помещения будут разделены. В одних будет жить Истара, в других Тигра сможет дожидаться, пока предстанет передо мной.
Говоря, О’Брайен следил за лицами этих троих. И увидел на них улыбки облегчения и благодарности. Очевидно, он не только вышел из трудного положения: при этом все остались довольны. По его жесту Эдриси пошел дальше. Он шел за ним с улыбающейся Тигрой и с Истарой, а в нескольких ярдах за ними шли три жреца в черном и толпа девушек-служительниц.
Проходя через комнаты, О’Брайен отвел помещения царственным жрицам и велел им остаться. Истара с мягкой покорностью поклонилась и ушла вместе со своими служительницами в розовом. Тигра попыталась использовать обольщение, чтобы остаться с повелителем воздуха, но Эдриси очень вежливо закрыл ее в помещениях, которые выбрал для нее американец.
Когда молодой шейх, закрыв дверь, повернулся, О’Брайен встретил его улыбкой. Он начал подозревать, что спокойный остроглазый шейх Бени Ад обладает неплохим чувством юмора.
– Отличная работа, Эд, – заметил он. – На какое-то время мы от женщин освободились. Перейдем к царскому раздеванию. Эти яркие блестки и уборы, может, и высший стиль, но в них очень жарко.
Он снял тяжелую, украшенную рубинами корону и перешел на арабский.
– Ванна вполне приемлема для того, кто пролетел через пустыню.
Проницательные глаза Эдриси расширились при виде совсем не величественной улыбки повелителя воздуха. Но О’Брайен верно оценил его. Там, что любой другой ваалит стоял бы, разинув рот, молодой шейх легко приспособился к легкому настроению сверхъестественного гостя. При упоминании ванны он понимающей улыбнулся и с поклоном провел О’Брайена в одну из комнат под крышей.
– Ничто не скроется от повелителя воздуха, – сказал он. – Ваал знает все тайные пути, ему известно все, что знал Бени Ад. А жрица Обитателя Ирема слепа к священным путям.
О’Брайен собирался задать вопрос. Кто такой этот загадочный Обитатель Ирема? Но прежде чем он смог заговорить, Эдриси нажал на ключевые камни в стене. Большая, но прекрасно уравновешенная алебастровая панель скользнула в сторону. О’Брайен увидел узкое отверстие, за которым начиналась лестница. Эдриси предложил ему снять корону и пройти вслед за ним в отверстие. Когда О’Брайен вслед за проводником начал спускаться, плита за ним с легким шумом вернулась на место.
У основания лестницы находился отсек без видимого выхода. Эдриси открыл незаметную каменную дверь в стене, и они вошли в богато обставленную комнату из пурпурного порфира. В дальнем ее конце бронзовая дверь преграждала вход. Эдриси открыл ее и хлопнул в ладоши. Немедленно появился десяток почти обнаженных служителей-мужчин. При виде короны О’Брайена и его богатого одеяния они склонились к его ногам.
Эдриси заметил, что американец нетерпеливо нахмурился, и резко приказал служителям встать. Но никто из них не решался прикоснуться к «Ваалу», поэтому Эдриси сам снял с него священные драгоценности и одеяние. После этого служители принялись за привычную работу, они проворно раздели О’Брайена, хотя его одежда, должно быть, была им совершенно незнакома.
Во время этого процесса О’Брайен заметил, что Эдриси взял в руки пистолет. Любопытство преодолело его страх перед громовой трубкой. Он всматривался в ствол, а пальцы его играли с курком. Если бы он случайно снял пистолет с предохранителя, его мозги могли бы разлететься.
О’Брайен рывком отобрал пистолет у молодого шейха и отдался – и буквально, и в переносном смысле – в руки служителей. Хотя они были полны благоговения, страха и удивления перед его огненными волосами, ярко-голубыми глазами и молочно-белой кожей, профессиональное мастерство им не изменило. Как только он был готов, его отнесли в мраморную ванную комнату, которая соперничала с ваннами Рима в самый его расцвет. Его погрузили в горячую ароматную воду, его вымыли молоком, вином и водой с розовым маслом, натерли шампунем, массировали и умастили стимулирующими и ароматными маслами.
Наконец, с прояснившейся головой, приободрившегося и оживленного, его отвели назад, в комнату для одевания, и дали одеяние из легкого белого льна и красные кожаные туфли. Взмахом руки он отпустил служителей. Когда Эдриси закрывал за ними дверь, О’Брайен спрятал пистолет в шали, служившей ему поясом. Тем же путем, каким пришли, они вернулись в роскошные верхние помещения; Эдриси нес корону, одеяние и другие принадлежности повелителя воздуха.
– Отличная работа, Эдриси! Теперь мы назначаем тебя главой информационного бюро, – провозгласил О’Брайен.
Он уселся на парадный диван и на своем лучшем арабском языке сказал, что готов выслушать все, что шейх Бени Ада может сказать относительно ситуации в общем и в частности обо всем, что связано с султаншей Тигрой. Конечно, глаз Ваала видит все под небом, но последнее жилище повелителя воздуха находилось очень далеко от Чаши, и даже большие дела на расстоянии кажутся маленькими.
Эдриси не нужно было подталкивать. Он сразу начал говорить, красноречиво и энергично, довольный представившейся возможностью высказать множество аргументов против Тигры, чтобы можно было избежать ее уговоров и колдовства. Играя свою роль, О’Брайен вынужден был пропускать множество ссылок и заявлений, которые были ему совершенно непонятны. Но к сумеркам, когда наконец у Эдриси истощился поток фактов и обвинений, американец приобрел – прямо или косвенно – множество фрагментарных знаний о Чаше Ваала и ее жителях.
Ноадиты, свирепые дикари, живущие за черной горой, были самыми первыми обитателями Чаши. Традиция утверждает, что они проклятые потомки забытого народа, построившего черный храм в Иреме и исчезнувшего из сада до прихода адитов. Из-за своих грехов адиты были изгнаны из Ирема врагом – пожирателем. Под водительством Шеддада они договорились с людьми Бени Ассура, пришедшими с севера, из Обители Пустоты, то есть из пустыни, вероятно, Ассирийской. Вместе Бени Ад и Бени Ассур изгнали ноадитов за черную гору и построили город-башню Ваала.
Люди Бени Ассур владели оружием, их глава всегда предводительствовал в битвах. Но во времена мира править могла только богиня-жрица Бени Ад. Только она знает тайный путь, по которому можно пройти в Ирем, и только она приносит голубой цветок с исцеляющего древа для ежегодной жертвы; если не будет этой жертвы, пески пустыни заполнят всю Чашу, кроме Ирема.
Богиня-жрица должна быть девственницей, избранной жрицей и подготовленной ею; предшествующая жрица сообщает ей тайный путь в черный храм Обитателя Ирема. Так было все века с заключения договора. Но в последнее время темные потомки Абу Ассура отвернулись от Ваала, бога дня. Они сделали его серебряную сестру Иштар тождественной тьме, которую она всегда рассеивает своей лампой, и осквернили поклонение ей грязным ноадитским культом злого змея Обитателя Ирема.
Теперь султанат Бени Ассура унаследовала Тигра. Она открыто провозгласила себя жрицей Обитателя. Она бесстрашна, жестока и невероятно коварна. Она старается стать не только султаншей, но и богиней-жрицей Ваала. Она годами пытается силой, магией и жестоким убеждением вырвать у Истары тайну подземного прохода в Ирем.
Для любого ваалита убийство богини-жрицы – немыслимое святотатство. Убрать ее с ее священного трона значит неминуемо навлечь приход в Чашу песков пустыни, если только узурпаторша не сможет принести из сада цветок исцеления. Только по этой причине Тигра, женщина-воин и приверженец тайных искусств, вынуждена была отказаться от пыток и убийства своей невинной соперницы Истары.
8. Коварная султанша
О’Брайен отпустил молодого шейха и поднялся на крышу, чтобы обдумать положение. Горсть фиников и глоток теплой воды из фляжки послужили ему ужином. Он не хотел, чтобы танцующие девушки и подобострастные прислужники мешали ему думать. Манильская сигара и одиночество на крыше под сверкающими звездами больше подходят для размышлений. Непрерывный глухой гул огромного человеческого муравейника под ним не позволял ему отвлечься от ситуации.
Прежде всего вопрос о возвышенном положении, куда его завели обстоятельства и неуемное желание сыграть роль. До сих пор он немного путался, но постепенно учится. Он может раскрыть свой обман и принять последствия этого – но как же Истара? В этом все затруднение. Нет, он должен играть первую скрипку, пока не удастся избавиться от Тигры.
Тигра, жестокая и прекрасная, подлинная Клеопатра! Неудивительно, что Цезарь, Антоний и все остальные подчинялись уловкам египтянки – если она была хотя бы вполовину так очаровательна, как эта великолепная злая женщина, полная огня, страсти и неги. Если бы только одна эта чарующая сирена была во главе ваалитов. Но есть еще Истара, милая, нежная, прекрасная Истара. Если бы была только одна из этих двух девушек, как замечательно было бы играть сверхбосса этих людей, чьи собратья по уму жили в Халдее и земле Савы за века до падения Трои и разрушения могучего Вавилона.
Он рассеянно бросил через парапет окурок сигары. С мраморной платформы донесся гул удивления: предмет с неземным запахом упал перед портиком храма Ваала. О’Брайен улыбнулся и закурил новую сигару, размышляя над самым удивительным фактором во всей этой путанице обстоятельств. Кто такой или что такое этот Змей или Обитатель Ирема, которого называют врагом Ваала и Пожирателем? Перед его мысленным взглядом возникли два образа: один – раздувшаяся голова гадюки, другой – чудовищный питон. Внизу, в гигантском кратере, с его тропической растительностью, вполне могут жить змеи крупнее боа констриктора Южной Америки.
Это возможное объяснение загадочного Обитателя слегка удовлетворило удивленное любопытство О’Брайена. Напряжение немного спало, и он обнаружил, что устал и хочет спать. Он двинулся к лестнице, но потом вернулся и расстелил бедуинский плащ под крылом самолета. Он один в этой чужой необычной земле среди неведомых людей. Несомненно, Эдриси можно доверять, но оружие в руках Тигры.
Сквозь путаницу ярких образов – мешанину из гротескно вооруженных ваалитских воинов, грациозных танцующих девушек и зловещих жрецов – О’Брайен через Долину Снов погрузился в бессознательное состояние. Он спал, пока его не разбудил предрассветный холод. Вздрогнув, он сел и осмотрелся. Он был поражен тем, что это не сон. Его жесткая постель – на самом деле крыша храма Ваала с шахматно расположенными разноцветными камнями. Из-под крыла самолета он мог видеть за парапетом краснеющий рассвет и высокие черные утесы, где хребет сливается с кратером, оградой сада. Тусклый медный блеск привлек его внимание к объекту на крыше. Это верх воронки, в которой находится страшный огненный глаз солнца над алтарем.
О’Брайен мгновенно выбрался из-под крыла самолета, сразу поняв, что ситуация реальна. Все это ему не приснилось. Он в Чаше Ваала, в самом сердце великой Аравийской пустыни. Он на крыше пурпурного храма, над городом-башней ваалитов; таких башен на земле не видели с падения Ниневии и Вавилона. Снизу доносится глухой гул человеческого муравейника, его обитатели проснулись и начинают дневную деятельность.
Он закурил сигару и через всю крышу пошел к воронке солнечного глаза. Хрустальная линза турмалинового глаза вызвала жизнеподобное видение зала храма, его колонн и людей, трех тронов, таких разных, двух прекрасных жриц, еще более не похожих друг на друга, черного алтаря – и белого козла на алтаре. Мысль об извивающейся, дергающейся жертве заставила О’Брайена сжать рукоять пистолета. Тигра и ее жертва – вот две самые значительные особенности картины. Как повелитель воздуха, он превосходит всех, даже высокомерную султаншу, которой принадлежит власть. Она вместе с остальными склонилась перед ним. Но маловероятно, что ее покорность была добровольной. Предположим, он упадет с пьедестала или даже просто споткнется?
– Кошки Египта, как она улыбалась, глядя на этого несчастного козла! – пробормотал он. – О’Брайен, приятель, внимательней смотри под ноги. Ходи осторожно, но в стальных сапогах, и держи бронированный кулак в шелковых перчатках, если не хочешь стать козлом!
Над краем лестницы появился какой-то подвижный предмет. Рука О’Брайена легла на рукоять пистолета, прежде чем он узнал черную голову и проницательное, оливкового цвета лицо Эдриси. В быстрой реакции освобождения от тревоги он выпустил пистолет и поманил к себе молодого шейха.
