скачать книгу бесплатно
– Так себе. Наверху уже всё решено, кому какое дело, что он теряет доход? Нечего было с губернатором скандалить.
– Весь город это обсуждает.
– Пойдём в буфет? Там булки вкусные продают.
– Гоша, ты всё также по булочкам спец?
– А то. Надо же откуда-то силы брать. – Он ткнул себя пальцем в лоб. – Нужно питать мозги.
– Везёт тебе. А мне булки нельзя, но чаю бы я выпила. А то в обморок с голодухи грохнусь.
– А чего ты голодаешь? – Они вошли в судебный буфет, совсем не похожий на буфет какого-нибудь заштатного районного суда. Это было просторное помещение с аккуратными столиками, накрытыми накрахмаленными скатертями, с красивой стойкой и витриной, полной всяких вкусностей. К тому же, здесь изумительно пахло только что сваренным кофе. Настолько изумительно, что Маша тут же передумала насчёт чая и заказала чашку кофе. – Проблемы финансирования?
– Да было бы это финансирование, – пробормотала Маша в лёгком возмущении, принимая от Ливанцова чашку с кофе. Он присел напротив, у него, помимо кофе, была тарелочка, на которой уютно устроились две румяные булочки с маком. Маша не утерпела и отломила от одной маленький кусочек. Сунула его в рот, и от удовольствия глаза закрыла. А приятелю призналась: – Мне нельзя есть, мне скоро замуж выходить. Надо блюсти фигуру.
– Ты замуж собралась?
Маша на Игоря взглянула с требовательным прищуром.
– Не понимаю, чему ты так удивляешься. Думал, меня не возьмёт никто?
Игорь засмеялся.
– Да нет, чего не взять? Ты красивая.
– Это, видимо, моё самое большое достоинство.
– Смирнова, хватит к словам цепляться. Просто я был уверен, да и не только я, что ты будешь биться до последнего.
– За что?
– За место под солнцем. В статусе именитого адвоката. А ты замуж собралась.
– Одно другому не мешает.
– Брось ерунду говорить. Конечно, мешает. Кстати, кто счастливчик?
– Стас Тихонов.
Ливанцов заметно удивился, после чего присвистнул.
– А, ну тогда ясно.
Маша пнула его под столом.
– Что тебе ясно? Это любовь.
Игорь разулыбался.
– Не сомневаюсь.
Маша как раз собиралась с ним поспорить, но её отвлекло появление Харламова. Дмитрий Александрович вошёл в буфет, в идеальном костюме, в идеальной белоснежной рубашке и при дорогом стильном галстуке, впрочем, он всегда так выглядел, по сторонам не смотрел и никому не улыбался. Прошёл к барной стойке и на неё облокотился. Маша уставилась на него, как ягнёнок на волка, не в силах отвести глаз. И услышала его голос, когда он к буфетчице, женщине средних лет в белом переднике обратился:
– Лиза, сделай мне кофе.
Та расплылась в улыбке, в явной попытке Харламову угодить.
– Одну минуту, Дмитрий Александрович. Только сварила, как почувствовала, что вы зайдёте.
Дмитрий на её любезный тон никак не отреагировал, стоял и барабанил пальцами по стойке, и думал о своём. Потом руку поднял и волосы взъерошил.
– Харламов в своём репертуаре, – шёпотом проговорил Ливанцов, тоже наблюдая за Дмитрием.
Маша всё же отвела глаза от фигуры Харламова, на приятеля посмотрела. Поинтересовалась:
– Что ты имеешь в виду?
– Он перед заседанием всегда такой. По коридору идёт и никого вокруг себя не видит. Все уже привыкли.
Маша приказала себе на Дмитрия Александровича больше не смотреть, но вместо этого то и дело косилась на Харламова. Тот так и стоял у стойки, не присел, пил кофе и смотрел в окно. А Маша думала о том, что ей предпринять, когда он обернётся и увидит её. Поздороваться, как ни в чём не бывало? Улыбнуться ему или холодно кивнуть?
Дмитрий кофе допил, в той же задумчивости по стойке ладонью стукнул, и направился к выходу. Прошёл мимо Маши, совсем рядом, но его взгляд на ней ни на секунду не задержался. Маша его взглядом проводила, понимая, что уязвлена. Чем именно не понимала, – не заметил и не заметил, подумаешь, – но досаду почувствовала.
Сегодня она не торопилась покинуть здание суда. Простившись с Ливанцовым, который спешил в контору, отчитаться о прошедшем заседании, Маша послонялась по коридору, присматриваясь к людям, никого из знакомых больше не встретила, а затем спустилась на первый этаж, заглянула в расписание слушаний. Харламов выступал в защите по делу о мошенничестве, четвёртый этаж, зал 48. Зачем ей в этот зал, Маша точно объяснить не могла, но поднялась на лифте на нужный этаж. У дверей в зал стоял пристав, но адвокатское удостоверение убедило его пропустить её в зал. Маша на цыпочках проскользнула внутрь, стараясь никого не побеспокоить своим появлением, и присела на заднем ряду. Прокурор как раз зачитывал детали обвинения, судья слушал, все в зале выглядели серьёзными, и только Харламов сидел, откинувшись на кресле, и едва заметно крутился на нём из стороны в сторону. Слушал, но на лице его особой заинтересованности заметно не было. Он будто думал о своём.
– Защите есть что сказать? – поинтересовался седовласый судья, когда прокурор с серьёзным лицом закончил свою речь и сел.
Дмитрий кашлянул, поднялся.
– Да, ваша честь. У нас будет ходатайство, мы просим о доследовании. Мы считаем, что прокуратура несерьёзно отнеслась к заявлениям моего клиента в части полученных от гражданина Савушкина угроз в физической расправе. У нас есть доказательства преследования и письменных угроз. Прокуратура почему-то об этом умалчивает.
– Дмитрий Александрович, – судья откровенно усмехнулся, – хотите сказать, что ваш клиент скрылся с деньгами гражданина Савушкина, потому что боялся, что его побьют?
– А почему нет? Я бы тоже скрылся. Особенно, когда меня обещают лишить самого важного.
– Рискну полюбопытствовать: чего именно?
– Явно не чести, – негромко проговорил прокурор, посмеиваясь и уткнувшись в бумаги.
Харламов послал ему ехидную улыбку.
– Явно. И даже не денег. Мой клиент всерьёз опасался, что его лишат мужского достоинства. Михаил Петрович, вы ведь опасались?
Дюжий дядя с печальным лицом также печально кивнул. А мужчина средних лет, сидящий рядом с прокурором лишь головой качнул, видимо, поражаясь чужой наглости. Он, кстати, весовой категории ответчика никак не соответствовал, но Дмитрия Александровича это нисколько смущало.
– У нас есть письменное доказательство, где, как мы убеждены, рукой истца, написана угроза нарушить репродуктивную функцию моего клиента, раз и навсегда.
– А на заборе я ничего не писал? – возмутился мужчина.
– Истец. – Судья даже пальцем ему погрозил, а Харламов полюбопытствовал:
– А вы писали?
– Дмитрий Александрович, давайте уже закончим этот цирк, – попросил прокурор, – посмеялись и будет.
– Мне вот нисколько не смешно. Я, знаете ли, дорожу этой частью своего тела, считаю, что она не так дурна и ещё мне пригодится. Поэтому понимаю страх и возмущение своего клиента. И прошу суд обратить внимание на угрозы истца, которые мы готовы документально подтвердить, и которые не позволили моему клиенту вовремя выполнить условия договора по возврату оговоренной ранее денежной суммы.
Маша сидела и улыбалась. Даже губу закусила. А потом Дмитрий обернулся, и без сомнения в этот момент её увидел, замолчал, сбился на секунду. Немного удивился, но затем усмехнулся. А Маша машинально подняла руку и указала ему на волосы. Харламов тут же свои пригладил, ещё мгновение сверлил её весёлым взглядом, после чего вернулся за стол. На кресле покрутился, снова на Машу посмотрел. Кажется, её присутствие его не на шутку развеселило.
– Дмитрий Александрович, ты собой доволен?
Маша услышала, как прокурор, проходя мимо Харламова, задал ему этот вопрос. Дмитрий усмехнулся, складывал документы в дорогущий портфель.
– Буду доволен, когда судья вердикт вынесет.
– Ты хочешь вердикт в свою пользу за слово из трёх букв на мятой бумажке?
– Посмотрим. Евгений Палыч, а ты чего так разволновался? Может, по коньячку?
– Я с тобой не пью. Когда работаю.
– Ну, тогда после вердикта? К тому же, мне не до тебя, меня вон девушка дожидается. А тебя товарищ полковник в прокуратуре.
На Машу уставились две пары мужских глаз, после чего Евгений Павлович в прокурорском кителе, кинул на Харламова выразительный взгляд.
– Порой даже позавидуешь, как некоторые хорошо устроились.
– Палыч, ты не поверишь, родственница!
– Конечно.
– Я, правда, родственница, – вмешалась в их разговор Маша, точнее, попыталась это сделать. – А ещё адвокат.
– Ты слышал, Палыч, она адвокат.
Маше подарили снисходительную улыбку, недоверчивый взгляд, и прокурор Евгений Павлович покинул зал заседаний.
– Ты что здесь делаешь, родственница?
– У меня была апелляция. Потом вас увидела в расписании, решила послушать.
– И как?
– Вы очень любите все части своего тела, Дмитрий Александрович. Я это поняла.
Он посмеялся. Отошёл на шаг, окинул Машу взглядом.
– Как любой нормальный человек, – сказал он.
Они вышли вместе из зала, причём Харламов то ли позабыл, то ли просто не подумал пропустить её в дверях вперёд. И по коридору направился бравым шагом. Маше пришлось его догонять. Хотя, она понятия не имела, зачем это делает.
– И как ваши шансы? – спросила она.
– После дурацкого представления?
– Да.
– Думаю, повысились.
– Потому что судья – мужчина?
– Потому что мне нужен был повод для отсрочки. Я её получил. Пусть и такой глупый повод. Иногда нужно уметь посмешить людей. – Дмитрий кинул на неё изучающий взгляд. – Маша, ты боишься быть смешной?
– Боюсь ли?.. Не знаю. Но это неприятно.
– А ради дела?
– Возможно.
– Это не тот ответ.
Она выдохнула. После чего сказала:
– У меня ещё не возникало подобной ситуации.
– Правильно. Потому что ты не даёшь ей развиться. Ты тут же глушишь её подборкой статей и законов. А судьи, знаешь ли, тоже люди. И мало того, прокурорские тоже люди. Нужно уметь заводить друзей.
– Дмитрий Александрович, кого вы обманываете? Хотите сказать, что этот… Евгений Павлович ваш друг?
– Когда мне это нужно, он мой друг.
Они остановились перед выходом, дожидаясь пока охрана проверит входящих и осмотрит их сумки. И Дмитрий, воспользовавшись моментом, повернулся к Маше. Они стояли рядом, и ей даже пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. И тут же решила, что она зря это сделала. Взгляд Харламова был внимательным, даже въедливым. А ещё он посетовал:
– Ты совсем не улавливаешь сути, детка.
Маша обдумала его слова, но не смысл, а его тон.
– Во-первых, я не детка, а во-вторых, я улавливаю. Но не думаю, что я согласна.
– Ты просто маленькая ещё.
На это она отвечать не стала, потому что любое её слово против, он воспринял бы, как доказательство своего предположения.
Они вышли из здания суда, и Дмитрий спросил:
– Ты на машине?
– У меня нет машины.
