скачать книгу бесплатно
Зато, кажется, отец собирался меня порадовать. В ответ на слова жены он сказал:
– Почему нет? Я люблю с ней разговаривать.
– Ольга, попросите принести мне чай в комнату. И можете быть свободны, – обратилась Елена к экономке, повисла недолгая пауза, видимо, мачеха выжидала, когда прислуга удалится, затем снова обратилась к мужу: – И о чем же ты любишь с ней разговаривать?
Если честно, мне захотелось начать искать пятый угол. Я стояла за приоткрытой дверью отцовского кабинета и мысленно ругала себя, на чем свет стоит. Почему, почему я вовремя не вышла, не поздоровалась и не ушла в свою комнату? Хоть уснула бы спокойно, не пришлось бы всё это выслушивать. А теперь что делать? Выйти из кабинета сейчас – неловко, отец и мачеха поймут, что я всё слышала. А то и подсушивала специально. Остается только в окно лезть, честное слово. Но, боюсь, мои передвижения будут услышаны, и опять же станет неловко и стыдно. Мне. Вот я и стояла за дверью, проклиная собственную недальновидность.
– О жизни, – ответил ей отец.
Я осторожно выглянула в щель, увидела его, вольготно расположившегося на диване. Знаете, порой я смотрела на него, и, честно, удивлялась тому, что это мой отец. Родион Кауто не только играл на экране, но и выглядел, как настоящий герой. Даже на диване он сидел с киношным шиком, будто снимался в очередной «Бондиане», не меньше. Красивый, холеный, знающий себе цену. Если честно, временами я ловила себя на мысли, что моя мама, женщина симпатичная, но ничем не примечательная, ему совсем не пара. За такие мысли мне всегда было стыдно, но я никак не могла представить их вместе, как ни старалась. Ни одной их общей фотографии не сохранилось, мне оставалось лишь догадываться, каким образом их судьба, не то чтобы свела, а на какое-то время столкнула друг с другом. Чем мама отца заинтересовала?
Однажды я не удержалась и спросила маму об этом. Чем они друг друга привлекли? Помню, я всерьёз удивилась, когда мама после моего вопроса рассмеялась.
– Ничем, – ответила она тогда. – У нас с твоим отцом нет ничего общего. Кроме тебя, конечно.
– Тогда как?..
Мне во времена этого разговора не исполнилось ещё и двадцати, я была переполнена романтическими помыслами, и отчаянно пыталась понять человеческие взаимоотношения. Мне казалось, что я понимаю всё, кроме связи своих родителей.
– Он был красив, нагл и совершенен, – сказала мне мама. – А я юная, наивная, симпатичная провинциалка, которая смотрела на него с обожанием. Вот и весь ответ на твой вопрос. Я влюбилась, а он купал своё самолюбие в моем глупом обожании. И больше ничего между нами не было.
Я запомнила те мамины слова. Они невероятно меня тронули и невероятно задели за живое одновременно. В тот момент я поняла, что любовь – это нечто другое, не слепая влюбленность и ни желание покуражиться. Последствия могут быть чересчур серьёзными.
– О какой жизни? – тем временем переспросила Елена у мужа.
– О той, о которой ты, дорогая, благодаря мне, ничего не знаешь, – посмеялся Родион. – Настя рассказывает мне о том, что происходит за пределами нашего с тобой особняка и театра. Порой, знаешь ли, весьма полезно послушать.
– Глупости всё это, – недовольно проговорила Елена. – И, вообще, блажь твоей мамы о сплоченности семьи, меня изрядно утомила. Когда всё это закончится?
– Что ты имеешь в виду?
– Твою внебрачную дочь, – с ядовитыми нотками проговорила Елена. А я, стоя за дверью, зажмурила глаза от безвыходности своего положения. Вот ведь попала.
– Опять ты об этом. Пора бы уже тебе успокоиться.
– Конечно, пора бы, – согласилась мачеха. – Ей ведь уже двадцать восемь.
– Вот именно. А ты всё никак не простишь мне измену.
– А почему я должна прощать? Не помню, чтобы в загсе я обещала прощать твои загулы. Не было такого уговора, я точно помню.
Родион рассмеялся.
– Люблю твоё чувство юмора. Поэтому мы столько лет вместе. Разве ты это не ценишь? Мы с тобой гармоничная пара.
Я снова глянула в щелку, увидела, как Елена махнула на отца рукой. Весьма нетерпеливо и неуважительно. Буквально отмахнулась от него.
– Не говори, пожалуйста, ерунды. Не надо передо мной разыгрывать порядочного семьянина, я давно в твою игру не верю.
– Язва.
– Я твоя жена. Тут кем угодно станешь. – Елена забрала с кресла свою сумку и направилась к лестнице.
– Ты куда? – спросил Родион, закинув голову назад.
– К себе, спать. Увидимся утром, Родион.
– Как скажешь. – Елена поднималась по лестнице, а отец вздохнул, побарабанил пальцами по диванной подушке, затем негромко проговорил: – Люблю семейную жизнь.
Конечно, я ждала, что отец тоже отправится спать. Судя по всему, дела в семействе Кауто шли не слишком хорошо, и отец с Еленой теперь спали в разных комнатах. Что ж, в этих обстоятельствах, вполне можно понять крайне недовольное настроение мачехи. Она свою семейную жизнь тоже вряд ли сильно любила.
Я ждала, что отец последует примеру жены и пойдет наверх, и я, наконец, смогу выбраться из своего укрытия. Но, как назло, отец, после минутного раздумья, решил направиться к себе в кабинет. Понятия не имею, что ему здесь понадобилось на ночь глядя, он и в другое время суток не слишком понимал, чем здесь можно заниматься. Родион Кауто вел совсем другой образ жизни, не за письменным столом. Он вошел, а я затаила дыхание, хотя, понимала, что не заметить меня за дверью, попросту невозможно. Мне просто надо сделать вдох, смириться с произошедшим и встретиться с отцом лицом к лицу. Что я и сделала. Он вошел, а я на него посмотрела. Сказала:
– Привет.
Наверное, я всё-таки ожидала, что папа растеряется, стушуется, припомнив разговор с женой, что случился две минуты назад. Увидев меня в кабинете, тут же поймет, что я всё слышала, и я ожидала понятную для меня реакцию. Хотя бы тень неловкости на его лице, потому что я неловкостью была переполнена до краев. Но Родион, всё-таки удивившись моему нахождению в кабинете, нисколько не смутился. Только брови вздёрнул, выдержал секундную театральную паузу, после чего широко улыбнулся и даже руки раскинул, вроде как в отцовском объятии.
– Настя! Ты приехала! Я о тебе только что вспоминал.
Оказывается, его разговор с женой о моем лишнем присутствии в этом доме, называется: он обо мне вспоминал.
– Хорошо, что ты приехала. – Отец всё-таки приобнял меня за плечи, я хоть внутренне и съежилась, но в то же время почувствовала облегчение, что не нужно больше смотреть ему в лицо. А Родион даже поцеловал меня куда-то в макушку. – Ты ведь останешься на несколько дней?
– Если ты хочешь, – выдавила я из себя.
– Мы замечательно проведем время.
Он всегда так говорил. Но, в итоге, все сводилось к тому, что каждое утро отец завтракал и уезжал в театр или на съемки, и я его практически не видела. И Альбину не видела, но свой срок в доме отца отбыть была должна. Бабушка настаивала.
– А что ты здесь делаешь? – вдруг опомнился он.
Я показала ему книгу.
– Решила почитать перед сном.
Родион аристократическим пальцем повернул книгу к себе обложкой. Прочитал вслух:
– Эдгар По. – Засмеялся. – Ты всегда любила страшилки.
Откуда ему, интересно, знать, что я любила?
– Я пойду спать. Если ты не против.
Родион убрал руку с моего плеча.
– Конечно, дочь, иди. – Это его «дочь» прозвучало очень гордо. И Родион даже весомо добавил: – Рад, что ты дома.
Я выдавила из себя ещё одну улыбку, и боком, боком из кабинета вышла. Отец остался, отошел к окну, я видела, как он заложил руки за спину, качнулся на пятках, задрал подбородок повыше, всеми силами демонстрируя серьёзность и задумчивость. Хотя, возможно, на самом деле, задумался о чем-то. Я не всегда различала, когда отец серьёзен, а когда играет на публику. На то он и профессиональный актер.
Отступив от кабинета на несколько шагов, я, наконец, смогла выдохнуть, и поторопилась вверх по лестнице. Не терпелось укрыться за дверью своей комнаты. Надо же так попасть.
Единственное радовало: то, что Елена не застукала меня, затихшей под дверью кабинета. Она бы мне это ещё долго припоминала.
ГЛАВА 3
Наутро я проснулась с диким желанием собраться и уехать домой. Дольше обычного лежала в постели, таращилась на стену и раздумывала, как мне этот план осуществить. Хотя, казалось бы, чего проще? Собрать вещи, вызвать такси, у дверей сообщить о срочном отъезде и выйти. Выйти из этого дома, из жизни семьи отца, где я всегда была не к месту, и больше никогда не возвращаться.
Я в расстройстве вздохнула. Вся поочередность действий казалась такой простой… но почему-то неосуществимой. Потому что я знала, стоит мне спуститься вниз, как бабушка тут же возьмет меня в оборот, от её энергии мне никуда не деться. А уехать, не попрощавшись с Зоей, чтобы было легче, мне совесть не позволит. Вот и выходит, что я остаюсь. Как и обещала, на несколько дней. Мне придется улыбаться отцу, как ни в чем не бывало, смотреть Елене в глаза. И кто после этого скажет, что мне не досталось отцовских генов? Та ещё актриса.
А вдруг отец рассказал жене, что обнаружил меня в кабинете после её ухода?
– Настя, здравствуй.
Конечно, кого ещё мне было встретить первым, спустившись вниз к завтраку? Только мачеху. Других вариантов не было.
С Еленой мы оказались лицом к лицу у подножия лестницы, взглянули друг на друга, и я встретила её улыбку, не скажу, что слишком радушную, но вполне приветливую. Елена даже потянулась ко мне, обняла и сделала вид, что поцеловал в щеку. То есть, формально поцелуй был и даже прозвучал, но прикосновения губ на своей щеке я так и не почувствовала. Такому тоже нужно учиться, годами.
– Хорошо, что ты приехала, – сказала мне мачеха, сжала мою руку. А я хотя и улыбалась ей в ответ, настороженно присматривалась, ничего не могла с собой поделать. Вспоминала её тон и слова, что она говорила отцу вчера вечером, и это временное различие длиной в одну ночь, казалось очень неприятным. – Извини, что не смогла тебя вчера встретить, закрутилась совсем.
– Ничего страшного, – сказала я. Осторожно отступила на шаг, глаза от лица Елены отвела, чтобы перестать испытывать неловкость, но продолжала улыбаться. – Мы с бабушкой отлично провели время.
– Вот и замечательно. – Елена снова коснулась меня рукой, на этот раз моего плеча. – Проходи в столовую, уже накрыли завтрак. Кстати, Аля приехала, очень хочет тебя видеть.
Замечательно. Сестра приехала. Чтобы увидеть меня.
То ещё испытание.
Не подумайте, к сестре я отношусь хорошо. Настолько хорошо, насколько позволяют наши с ней неформальные отношения. Альбина воспринимает меня именно, как сестру, не смотря на то, что, скорее всего, жалеет и поддерживает мать в её обиде, но при общении со мной Аля никогда своего недовольства или презрения не выказывает. Кажется, всерьез считает, что я не виновата в сложившейся ситуации. Отец виноват – да, моя мать – катастрофически виновата, позарилась на женатого мужчину и никаких оправданий про то, что мама долго была не в курсе семейного положения любимого ею мужчины, Альбиной не принимались. А я для старшей сестры была заложницей ситуации, и, наверное, за это мне стоит быть благодарной. Альбина относилась ко мне по-доброму и с сестринской заботой.
Вы же помните, кто мои отец и сестра? Актеры. Не только по профессии, по натуре. Поэтому всё, что я о них говорю, всё, что я, как считаю, знаю об их отношении к людям, в том числе, ко мне, нужно делить на пять.
То самое доброе, сестринское отношение Альбины ко мне выражалось в том, что она беспрестанно мне улыбалась, брала за руку, с умилением вглядывалась в моё лицо, долго-долго, и неожиданно во всеуслышание могла объявить, что мы всё-таки похожи. Даже спустя десять лет нашего общения это происходило, будто по расписанию, и я каждый раз терялась и не знала, как реагировать. Чувствовала себя приблудной собачкой. Особенно на фоне сияющей сестры.
Вся жизнь Альбины была похожа на сияние театральных софитов. Они с отцом были символами успешной актерской карьеры, не в нашей семье, а, вообще, в нашей огромной стране. Они оба это знали, понимали, жили так, и их поведение не говорило ни о чем ином, как об успешности и о том, что они знают себе цену. Альбина любому человеку – не важно, знакомился он с ней лично или смотрел на обложку журнала, – казалась сияющей и счастливой. И, надо отдать ей должное, сестра отлично умела делиться своим внутренним светом с окружающими. Заряжала бодростью всех вокруг. За десять лет я, кажется, ни разу не видела Альбину расстроенной или уставшей, а уж тем более не в настроении. Не знаю, как ей это удавалось. Наверное, она себя чувствовала искренне счастливой, поэтому и держалась соответственно. В её жизни не случалось ничего, что способно было её по-настоящему расстроить. А если и случалось, то для решения любых проблем у неё был, во-первых, муж, а, во-вторых, агент. Альбина просто перекладывала все проблемы и неурядицы на их плечи, и тут же о них забывала. Она жила, чтобы быть счастливой.
Да, да, именно этому качеству Альбины я неизменно завидовала. У меня вот так не получалось.
Когда я вошла в столовую, за большим столом уже сидел отец, бабушка и Альбина. Увидев меня, сестра по-детски взвизгнула, вскочила, и кинулась меня обнимать. Я растянула губы в улыбке, очень надеялась, что выглядела в этот момент естественно. Обняла сестру в ответ, а когда та чуть отстранилась, чтобы взглянуть мне в лицо, я тоже на неё посмотрела и честно сказала:
– Замечательно выглядишь.
Альбина отступила от меня, кокетливо откинула волосы за спину.
– Знаю. Мой новый стилист – волшебник. Мне идет этот оттенок волос, не правда ли?
Её светлые волосы отливали настоящим серебром. Я кивнула.
– Очень красиво.
– Ты тоже хорошо выглядишь, – похвалили меня в ответ. Схватили за руку, и повели к столу. Аля обернулась на меня через плечо. – Похудела?
– Даже не старалась, – сказала я в ответ. Я посмотрела на отца, на бабушку. Сказала: – Доброе утро.
– Доброе утро, дорогая. Как спала?
– Хорошо, – соврала я. Наконец села за стол, налила себе кофе. Альбина устроилась на соседнем со мной стуле, выглядела деловой и очаровательной. На меня глянула.
– Я рассказывала, что мне предложили новую роль. Фильм легкий, о любви, но, знаешь, иногда так хочется чего-то легкого. Поэтому я подумала: почему бы и нет? Настя, ты как считаешь, стоит согласиться?
– Ты же знаешь, что я ничего в этом не смыслю, – попыталась я уйти от ответа. Но Альбина вдруг повернулась ко мне, глянула призывно.
– Хочешь, я дам тебе сценарий прочитать? Он весьма неплох.
– Сценарий? – растерялась я. Глянула на отца, а тот ободряюще мне улыбнулся.
– Почему бы и нет, Настен. Почитай. Это бывает занимательно. Если хорошо написано.
Я пожала плечами.
– Хорошо… я могу.
Альбина мне улыбнулась.
– Отлично. Прочитаешь, и мы с тобой обсудим. Мне интересно твое мнение.
«С чего бы вдруг?», озадачилась я, но вслух свои сомнения озвучивать не стала.
– Аля, ты поедешь с нами по магазинам? – поинтересовалась Зоя у внучки. – Нам нужно купить для Насти платье на церемонию.
– Бабушка, ты говоришь так, будто у меня есть время ходить по магазинам, – вздохнула Альбина. Снова откинула за спину светлые пряди. Кажется, она, на самом деле, была неравнодушна к своим волосам. Или к новому стилисту. – Времени совсем нет, мне все новые наряды привозят домой, я катастрофически занята. Между съемками и репетициями, бегу в зал. Это танцевальное шоу отнимает кучу времени. Я не ожидала. Но, надо сказать, мне нравится. Насть, ты же смотришь меня в «Танцах со звездами»?
Я молчала, не зная, что ответить. Понимала, что сказать правду, что не смотрю, значит, сестру обидеть, а если соврать, то можно в дальнейшем проколоться на банальных вопросах о том, что мне особенно запомнилось.
Отец хохотнул. Протянул руку и потрепал старшую дочь с любовью по щеке. Родион порой делал так, по отношению к Альбине, и у меня каждый раз неприятно замирало сердце. Каждое движение отца в мою сторону было продуманным, намеренным и несколько сдержанным, даже поцелуи и объятия. У него никогда не возникало спонтанного желания меня приласкать. Да оно и понятно. Я была его кровным ребенком, но не близким по духу. Меня он не видел маленькой, не прикипел душой, не переживал за мои разбитые коленки. Это все у него было с Альбиной, они родные во всех смыслах люди. Головой я всё это понимала, а вот сердцу временами бывало жутко обидно. Вот как сейчас. Стало обидно, и я поспешила отвести глаза, потянулась к тарелке с бутербродами, изо всех сил изображая равнодушие и беспечность.
– Конечно, Настя смотрит, пуговка. Вся страна смотрит.
– Вот это точно, – недовольно проговорила Зоя. – Вся страна смотрит, как ты полуголая к какому-то мужику прижимаешься.
– Глупости, – отмахнулась от бабушкиных слов Альбина. – Во-первых, я не полуголая, это сценические наряды, а, во-вторых, бабуля, у меня и в фильмах бывают постельные сцены.
– Знаю. Всегда удивлялась, как Рома так спокойно к этому относится.
– Мама, а как моя жена к такому относится? – красивым баритоном ухнул Родион развесёлым голосом.
Зоя от сына отмахнулась.
– Про тебя я молчу. К тому же, ты мужчина. А тут молодая девушка, нужно беречь свою репутацию. И репутацию мужа заодно.
