скачать книгу бесплатно
– Выгнал, значит, гостя незванного?
– Выгнали.
– В следующий раз осторожней будь. Это мог и кто-то посильнее оказаться. На Перекрестке разное случается.
– Как заранее угадать было?
– Ты сам сказал. Погадать.
– Не умею.
– Ее бы попросил. Она, правда, тоже не очень умеет, но может. Заодно и научится лишний раз чему полезному… – он посмотрел на Ирину. – А ты чего расселась? Дуй в баню.
* * *
– Девка, это ты штоле? – послышалось из горячей полутьмы.
– Я. Почему ты меня все время девкой зовешь?
– Как же тебя еще звать? Нетронутая – значит девка. А кто это сейчас к нему приходил?
Голос банника звучал настороженно и себя он по привычке называл “он”, в третьем лице.
– Зигфрид. Он здесь уже бывал. Не узнал его, что-ли?
– Бывать-то бывал, но у него-то нет. Вблизи-то мы его не видели.
– Сейчас увидел?
– Увидал… Чего там…
Она скинула одежду, плеснула настойку из ковшика на камни и забралась на полок.
– Страшно смотреть было, девка. Ой, страшно! Шрам на шраме и шрамом зачеркнут. А глаза… Помнишь, баба сюда приезжала? Ну, тоже париться любила и долго у хозяина жила. Помнишь?
– Княжна?
– Во-во! Княжна. Все здесь ее боялись, но не так, чтобы вовсе не хотелось с ней взглядом встречаться. За нею тоже смерть хвостом вилась, но она хоть смеяться умела, а этот… Боязно, девка! Вроде и не такой, как те, что полсотни лет назад сюда с огнем приходили, а вроде и такой же. Не разобрать. Чего они там с хозяином удумали?
– Ничего. Сидят. Не бойся его. Ухо и тот шрам, что у него поперек живота, я зашивала, а улыбаться он не научился пока. Веник у тебя найдется?
Внизу зашуршало.
– Все приготовил.
– Тогда начинай.
“Конечно Зигфрид не такой, как Княжна” – подумала она. – “Княжна пятьсот лет здесь, а Зигфрид если и бывал, то либо гостем, либо с армией, а чтобы хозяином быть – это дело другое. Совсем другое.”
Веник опустился ей на спину и горячие березовые листья погнали усталость прочь.
* * *
Повеселевший банник обещал выстирать ее вещи и Ирина обмоталась полотенцем. Оно было узким, так что хватило его только на бедра. Подумав, она мысленно махнула рукой на это рукой. В конце концов и для учителя, и для Зигфрида наличие, или отсутствие одежды особого значения не имело. Ведьмак, или ведьма (если они конечно понимают толк в своем деле) видят сквозь нее, воспринимая человека “как есть”. Душу под шубой не спрячешь.
Не так давно в городе ей в руки попался глянцевый журнал с красочными фотографиями голых и полуодетых женщин. Фотографируются, не стесняются и вроде даже красиво выходит. Конечно ей с ее нескладной фигурой в таком журнале делать нечего, но если у них там можно голыми бегать, то почему ей нельзя? Та же Княжна вообще могла целый день не одеваться. Накинула на себя морок и ходит, где хочет, а Ирина как-никак у себя дома.
В итоге она скинула полотенце, сплела иллюзию красного платья в горошек и вышла во двор.
Серко валялся на траве, посреди двора, с большой костью. Кот забрался на крышу сарая и тоже обрабатывал кусок мяса. А между учителем и Зигфридом стояла на положенной между двух поленьев доске бутылка “шнапса” и издававшая дивный аромат тарелка с копченой лосятиной.
– Моюсь и слышу: где-то пьют без меня, – сказала она, подходя к ним.
Зигфрид молча плеснул в маленькую, с наперсток, рюмочку, бесцветную жидкость и протянул ее ей.
– Попробуй. Фруктовый самогон. С лесниковой водкой на грибах ничего не сравнится, но и я кое что умею.
Ирина презрительно поглядела на миниатюрную емкость, потом удивленно на учителя. Тот кивнул и она опрокинула рюмку в рот.
– Хммм… Даже вкуса нет.
Она отдала рюмку Зигфриду, потянулась за мясом и… пришла в себя на земле, в довольно дурацкой позе, сидя на заднице и опираясь на руки. В голове шумело, а тело было просто фантастически легким.
– Да я ж пья… ик! ой! …пяная! – удивилась она вслух.
– Точно, – согласился немец. – Пьяная, как у вас говорят, в сопли. Даже вырубило ненадолго с непривычки.
– Но как? Та-а-ам же бло совсем чучуть…
– Будет случай – угощу тебя своим абсентом.
Язык слушался плохо, но эта фантастическая легкость… Теперь она понимала Княжну. Полет – это счастье! Ирина вскочила на ноги, провела рукой по воздуху, резко взмахнула волосами и посреди двора завертелся небольшой смерчик. Как раз такой, какой нужно. Она прыгнула вперед, воздух принял ее, поднял, медленно повернул туда, куда ей хотелось и секунду спустя сторожка осталась позади и далеко внизу, а в лицо бил теплый летний ветер, пахнущий лесом.
– Взрослеет ведьма… – сказал слегка покрасневший от выпитого Лесь.
– Не разбилась бы!
– Пьяных и дураков сам Бог бережет, а тут мы имеем и то, и другое в одном лице. Да и не в первый раз она летает. Ты говорил, что размером с реку смерч был? Я думал, преувеличивали…
– Да! Так вот, когда она… На чем я остановился?
Глава третья
Иллюзия одежды пропала, когда она влетела в воду, подняв фонтан брызг и изрядно удивив местного водяного. Тот не привык к тому, чтобы в его озерцо люди падали вот так, с неба, да еще хохоча во всю глотку и на всякий случай забрался под корягу. Ирина заметила его и подумала, что хорошо, что она не взяла в полет свой кинжал. Нечисть боялась этого оружия до судорог и заметив его, водяной вообще мог уйти из этих мест. Без хозяина озерцо заболотится, придется звать туда другого, а договориться с такими очень не просто. Это не домашние существа, которые давно привыкли общаться с людьми. Такая нечисть независима и людей не особенно жалует.
Выплыв на берег, она растянулась на нагревшейся за день узкой полоске прибрежного песка. Водяной наконец отошел от испуга и выбрался из своего убежища. Он заплыл в заросли осоки, выглянул наружу и, убедившись, что никто на него не покушается, а просто местная ведьма решила поразвлечься, уплыл вверх по ручью в соседнюю заводь.
Надо было отдать должное немцу: самогон он гнать умел. В рюмочке было всего граммов десять, не более, но какой эффект! Нельзя было пить на голодный желудок. И учитель тоже хорош! Ведь специально разрешил выпить, хотя наверняка знал, какое действие это на нее окажет. Ну и ладно! Она перевернулась на живот и вдруг поняла, что за ней наблюдают. Кто-то смотрел на нее… Ну да, вон там, за кустами.
– Ах, вот это кто! – она строго посмотрела в ту сторону. – Тебе что, не объясняли, что подглядывать нехорошо?
В кустах зашуршало. Чей то голос сказал:
– Прости, тетя Ирина. Я больше не буду.
– Простить тебя? – она добавила в голос суровости. – Это надо еще очень хорошо подумать…
За кустами начали бояться всерьез. Ирина видела, как любопытство сменяется красными ниточками страха. Вот такой аурой, когда человек чего то боится, управлять легче всего. Делай, что хочешь, хоть в лягушку превращай. Конечно человек останется при этом человеком, но квакать начнет и мухи ему придутся по вкусу.
Лежа на животе, она подперла голову кулаком и спросила:
– Что бы с тобой сделать? Водяному скормить, или хвост тебе вырастить? Ладно, не трясись так. Выйди-ка сюда.
Семка, сын колхозного плотника, выбрался из кустов и с опаской подошел поближе. Об Ирине он конечно кое-что знал. Про нее вся деревня шепталась, а у мамы этого пацана именно она принимала роды. Когда это было? Ну да, лет за пять до того, как Меченого выпнули с его недолгого президентства. Это получается: тринадцать лет назад. Мальчик с тех пор успел подрасти, а мир измениться.
– Да не дрожи ты так! – сказала она. – Не стану я с тобой ничего делать. Так подумать: зачем тебе хвост? Рога гораздо лучше. Как родители? Здоровы?
– Здоровы, тетя Ирина.
– А дома в хозяйстве как? Все в порядке?
– Все в порядке, тетя Ирина.
– Тогда просьба к тебе будет. Беги сейчас в это свое хозяйство и у лошади настриги прядей с гривы. Столько, чтобы в кулаке удержать можно было. Понял?
– Ага.
– Как настрижешь – возьми еще черную курицу, сунь ее в мешок, чтобы не орала и со всем этим добром возвращайся сюда. Родители спросят, зачем – скажи, что я просила. Но лучше будет, чтобы они тебя не заметили. К восходу луны как раз вернешься. Давай, беги.
Когда он убежал, Ирина снова вошла в воду, смыла с себя песок, восстановила “платье” и, забравшись на обрыв, стала глядеть на закат.
* * *
Мальчишка вернулся быстрее, чем она ожидала. Луна еще не поднялась над горизонтом, когда внизу, под кручей, послышалось тяжелое дыхание.
– Я здесь. Посмотри вверх.
Степка забрался к ней, вытащил из кармана большой пучок конского волоса.
– Вот! Хватит?
– Хватит. Ты ведь рыбачить шел, когда меня увидел?
– Ага.
– Принеси мне поплавок. Любой, какой больше нравится.
Он снова убежал, оставив рядом с нею мешок с курицей. Вернулся, протянул кусочек пенопласта, проткнутый шпилькой и зачарованно смотрел на то, как она обвязывает белый, мягкий пластик конским волосом, делая частые, очень тугие узелки.
– Есть спички?
Он кивнул, порылся в карманах и протянул ей коробок. Ирина осторожно пережгла остатки волоса и вернула ему нехитрую рыбацкую снасть.
– Держи. Только не жадничай и помногу не лови. Тогда его надолго хватит.
– Это что? – Степка держал поплавок двумя пальцами, как скорпиона. – Он теперь заколдован?
– Вроде того. Не бойся. Это как будто знак для водяников. Ничего особенного в нем нет, однако они вредничать не будут.
– Спасибо.
– Особо не хвастайся им. Силу он не потеряет, но тебе будут завидовать. И не жадничай, еще раз говорю! Теперь иди отсюда. На речку шел? Вот туда и шагай.
Что-то получив от человека, нужно дать ему что-то взамен. Если постоянно брать и ничего не отдавать, то жить колдуну останется ровно столько, сколько нужно пауку, чтобы обожраться и лопнуть. Паук ведь никогда не наедается. Пока есть пища, он будет поглощать ее, не обращая никакого внимания, что она уже вываливается с другого конца из треснувшего вдоль брюха. Но паук не понимает, что делает, а человек должен понимать. На то он и человек. Но и отдать слишком много – не лучше.
Ирина прошлась вдоль границы пшеничного поля и быстро нашла то, что было нужно: два маленьких деревца. Рябина и осина, растущие рядом, в полуметре друг от друга. Больших ей было жаль, сойдут и такие. Избавившись от иллюзии платья, которая сильно мешала ей, она быстрыми движениями пальцев начала связывать жесткие волоски. Лунный свет лился на нее, вплетаясь в заговор. Вскоре между тонкими стволами натянулась нить основы и Ирина начала вязать на ней сеть. Без челнока, только на собственных пальцах.
У нее ушла почти вся ночь и почти весь конский волос. Последним она вплела свой. Восход был уже совсем светлым, когда она наконец оглядела сделанное и осталась довольна. Теперь предстояло самое неприятное… Она вытащила из мешка слабо трепыхавшуюся курицу, глубоко вздохнула, взглянула на Луну и решительно впилась зубами птице в шею.
Глава четвертая
– Зигфрид, я возьму твою куртку?
– Что? – немец разлепил глаза. – Зачем она тебе в четыре утра?
– Спасибо!
Подхватив висевшую на гвозде в сарае черную кожанку, она унесла ее к сторожке, развесила ее на крыльце и принялась подшивать сплетенную ночью сеть к подкладке. Зигфрид окончательно проснулся, вышел, скептически посмотрел на то, что она делает. Ничего не сказав, потянулся и, зевая во все горло, пошел к колодцу. Из кармана его джинсов торчала рукоять пистолета.
Когда он закончил умываться, все было готово. Ирина завязала последний узелок и снова воткнула иголку в косяк двери, где той и полагалось торчать. Куртку она протянула Зигфриду.
– Держи!
– Что это было? – спросил тот.
– Это называется: “оберег”.
– Рыжая, ты о чем? Заклятье я и так остановлю, а пулю он все равно не удержит.
– Проверим?
– Ладно, хватит! Пошутили и достаточно. Не нужно портить хорошую вещь.
– Нет, спорим!?
Она все еще держала куртку на весу. Зигфрид, вздохнув, вытащил “Вальтер”, сделал шаг в сторону, чтобы не попасть в нее и выстрелил, но того, что произошло, не ожидал никто из них. Ударил беззвучный взрыв. Ирину с ног до головы осыпало мельчайшими ледяными осколками пули, которая разлетелась буквально на песчинки. Иллюзию платья (в который уже раз за этот день!) сдуло с нее, как будто она сдуру вошла в церковь. Зигфрид опустил ствол и пальцами левой руки недоверчиво потрогал неповрежденную кожу.
Дверь сторожки открылась и в дверях появился Лесь. Посмотрел на них, сразу все понял и спросил:
