скачать книгу бесплатно
Миры и судьбы. Том 2
Рита Харьковская
Жестокое время – тяжелый выбор. Четыре абсолютно разные судьбы, сплетенные самым невообразимым образом. Каждая приняла свое решение. Выбрала свой путь… Но куда приведет их дорога? Сколько боли и утрат на ней? И как не потерять тот путеводный свет, который ведет тебя сквозь мрак реальности? Это Сага о сложном переплетении реальной Жизни и Мистики, в которой читатель найдет для себя что-то волнующе важное: Любовь? Страдание? Веру? А может кто-то увидит себя со стороны? Мне кажется Миры и Судьбы, наиболее точное название для книги, ведь каждый из нас живет в своем мире, со своими Ангелами и Демонами на плечах. Это рассказ о Пути. Пути каждого из героев, трудностях выбора, сомнениях и размышлениях. О пути, где человек принимает важные и не очень решения и, как итог, о том, что получил каждый в результате своего выбора. Как прожить жизнь (или просто жить), оставшись человеком – вопрос, на который многие ищут ответ…
Рита Харьковская
МИРЫ И СУДЬБЫ
РЕАЛЬНОСТЬ И ФАНТАЗИИ
Том 2
Часть Первая
Глава первая
Наташка родилась в далёкой восточной республике, на самом краю огромной страны, которой сегодня уже нет и в помине.
Уже тогда, во второй половине прошлого века, разделение по национальному признаку было не только заметно, а резало глаз и вопило о себе в каждой, даже бытовой, ситуации.
Вероисповедание тоже играло не последнюю (а может и основную) роль в расслоении общества. Если кто-то попробует убедить вас в том, что в Советском Союзе все люди были «братьями» – не верьте! Да будь ты хоть семи пядей во лбу, если ты славянин и христианин, тебе уготовано прозябать на вторых (и это в лучшем случае) ролях, никогда тебе не стать главврачом в больнице, например. Ты будешь незаметным замом, бессловесной тенью у «представителя национального большинства», делая за него всю работу и тихо исходя злобой от понимания явной несправедливости.
В отношении женщин дело обстояло еще трагичнее.
Белокурая славянка вполне могла понравиться нацмену.
Если за спиной у девушки стояла оберегающая ее родня, если девушку коршунами везде сопровождали старшие братья, если все время она проводила в закрытом дворе за трехметровым забором, то ее вполне мог засватать влюбленный смуглый брюнет в тюбетейке.
Дальше судьба таких «счастливиц» была расписана, как под копирку: принятие мусульманства, выкрашенные басмой волосы, насурьмленные брови, тюбетейка и бесформенный балахон в пол.
И рожать! Вечная беременность плодовитой славянки – ее удел.
Конечно, девушка могла выйти замуж за представителя своей национальности, но жизнь ее в семье мало чем отличалась бы от описанной выше. Разве что веру менять да брови сурьмить не нужно.
Женщина на востоке всегда была рабой и собственностью мужа, и вот тут национальность «господина» уже не имела никакого значения.
Но если у тебя не было крепкой семьи, с взрослыми мужчинами во главе, которые всегда встанут на твою защиту – твоя участь незавидна.
У Наташкиной матери не было никого.
С грехом пополам дотянув до окончания восьмилетки, она устроилась на шелкопрядильную фабрику, где и встретила своего первого мужчину.
Юный нацменчик очень скоро стал хвастать перед друзьями отношениями с девушкой, выставляя ее напоказ, как яркую погремушку, а вскоре начал и «делиться» с друзьями ее телом.
И так уж получилось, что к тому дню, когда девушка поняла, что беременна, она и сама толком не могла сказать, кто же является отцом ее ребенка.
Наташка всегда была «Наташкой».
Никто и никогда не называл ее ни Наташенькой, ни Наточкой, ни Натальей, в конце-концов.
Пренебрежительное и уничижительное – «Наташка» – приклеилось намертво с детства, как штамп на мясе: «второй сорт».
В раннем детстве черные волосы и смуглая кожа, унаследованные от отца, были спасением для Наташки. Маленькие дети визуалы, и если беленьких русачек таскали за косички и щипали за бока, то на девочку-полукровку не обращали внимания, принимая за свою.
Если бы она осталась страшненькой и тощенькой, как большинство девушек-нацменок, может ее жизнь была бы иной… но созревать и формироваться Наташка начала очень рано. Лет с десяти у нее уже вполне просматривалась грудь, которая росла все быстрее и быстрее.
Бабушка, занимавшаяся воспитанием Наташки, заставляла девочку надевать в школу плотный «нагрудник», чтобы хоть как-то скрыть прущие наружу девичьи прелести.
Но к груди вскоре добавились пышные бедра, увесистая попка, тонкая талия и стройные ножки. Скрыть все это «добро» было практически невозможно.
Бабушка мечтала только о том, чтобы «дотянуть» Наташку до шестнадцатилетия и отправить в Россию.
Старуха понимала – если внучка останется в республике, то ей уготована судьба матери.
Мать Наташки, вскоре после рождения дочери, в прямом смысле «пошла по рукам», да еще и начала частенько прикладываться к бутылке. Подобный образ жизни превратил некогда миловидную женщину в сморщенную, пропитую бабу, на которую посматривали с брезгливостью вчерашние любовники. Единственным желающим согреть ее постель оказался бывший зек, недавно отсидевший долгий срок за убийство.
Новый «любовничек» целыми днями сидел в чайхане, жевал нас с нацменами и пил водку с русаками. Только один раз мать Наташки заикнулась о том, что мужчине не плохо бы устроиться на работу. Получив синяк под глаз в качестве ответа, затею с трудоустройством сожителя оставила, продолжала вкалывать на вонючей шелкопрядильной фабрике и была рада, что на нее сглянулся хоть кто-то.
Наташку мать не то чтобы не любила… вовсе нет… она была просто равнодушна к девочке, сбагрив малышку на руки бабке сразу после рождения.
Баба Маша слыла в округе ведьмой-травницей.
За снадобьями к ней приезжали на роскошных Волгах белым днем, прокрадывались вдоль заборов темной ночью. Все зависело от целей, для которых травки покупались и от того, хотел ли жаждущий травяного настоя сохранить все в тайне.
Конечно, бабу Машу и уважали и побаивались, но она все равно была «русачкой», читай: человеком второго сорта, а потому даже ее иллюзорный авторитет не смог оградить любимую и единственную внучку от беды.
После того, как свора, истекающих похотью, ублюдков надругалась над девочкой, в Наташке словно что-то сломалось.
Она стала угрюмой и замкнутой, перестала ходить в школу. Единственными часами, когда девушка хоть немного отпускала гложущую ее тоску и ненависть к мужской половине живущих на земле, было время, когда она, напялив черный бесформенный балахон, в котором становилась без пола и без возраста, укутавшись по самые глаза в такой же черный платок, уходила с бабушкой в горы.
Только там, вдали от людей, распустив роскошные волосы, подставив лицо жгучему ветру, треплющему кудри, Наташка весело болтала с бабушкой, внимательно слушала и запоминала то, о чем спешила ей поведать старуха.
Иногда, оставшись одна дома, когда мать была на работе, ее сожитель сидел в алкогольно-наркотическом дурмане в чайхане, а бабушка уезжала к одной из «болящих», нуждающихся в ее помощи, Наташка, заперев на всякий случай дверь на замок, раздевалась догола и долго рассматривала свое тело в зеркале.
Это единственное, что у меня есть» – думала девушка: «Вот это роскошное тело, эти волосы, в которых запросто ломалась расческа, эти миндалевидные голубые глаза, опушенные длинными загнутыми ресницами, эти соболиные брови… все то, что привлекает мужчин. А я сама им не нужна, только моё тело. Ну что ж, вы хотите моего тела? Вы его получите! Только в обмен на то, что будет нужно мне. И не иначе!»
Голова девушки не была обременена любовными романами. Она их не читала, а потому и мечтать о чем-то чистом и высоком ей было не свойственно. Если ей чего-то и хотелось, так это выйти замуж за хорошего, непьющего, работящего парня, и жить с ним спокойно и безбедно. Но все эти мечты остались в той, прошлой жизни, отчерченной от будущего страшным ночным кошмаром.
Едва Наташке исполнилось шестнадцать, как слегла баба Маша.
Старуха тихо угасала, и всем было ясно, что вот-вот ее жизнь в этом мире завершится. Каждый вечер баба Маша звала внучку в свой закуток, отгороженный натянутой на веревку простыней от основной части дома, и что-то тихо нашептывала внучке до самого рассвета.
Утром, когда старуха наконец-то засыпала, Наташка выходила из-за занавески, бледная и осунувшаяся. Мать с любопытством посматривала на нее:
– О чем там старая ворона с тобой говорит всю ночь напролёт?
– Да так… ни о чём… ты не поймешь, да тебе и неинтересно, – Наташка отводила взгляд, стараясь не смотреть матери в лицо.
– Ну конечно! Мать у тебя дура! Вот только непонятно в кого ты такая умная уродилась!
– Да уж точно не в тебя, – Наташка разворачивалась и уходила к бабушке.
Только здесь она чувствовала себя в безопасности.
Свернувшись калачиком в ногах у старухи, уже засыпая, девушка со страхом думала о том, что с нею будет, когда бабушка умрет. Она прекрасно видела, как облизывается, глядя на нее, матушкин сожитель и понимала, что мать и не подумает встать на ее защиту.
А потому, когда однажды ночью, баба Маша вручила Наташке тугой пакет с деньгами и велела бежать, девушка не раздумывала ни секунды.
Надев какое-то более-менее приличное платье, набросив на плечи легкую кофточку, взяв паспорт и свидетельство об окончании восьмилетки, принесенное в прошлом году директриссой школы, и пакет с деньгами, запихав все это в бесформенную торбу, Наташка, под покровом ночи, рванула на вокзал.
Пассажирский поезд Душанбе – Москва отправлялся ранним утром.
На верхней полке общего вагона, сжавшись в комок, опасаясь, что ее найдут и вытащат из поезда в последнюю минуту, Наташка навсегда уезжала из города, где она родилась и выросла.
Поезд медленно отошел от перрона. Колёса застучали все быстрее. За окном мелькали знакомые с детства пейзажи.
Грозный, суровый Памир еще долго был виден из окна поезда, но ночь скрыла его с глаз, а утром в окне была совсем другая республика и совсем иные пейзажи.
Побег удался! Наташка вздохнула с облегчением.
Глава вторая
К концу второго дня пути к Наташке, сидящей у окна на нижней полке, подсел худой, лопоухий солдатик с явным желанием познакомиться.
Девушка видела, что парень славянин, а потому, не испугавшись возможных последствий, стала с ним болтать, решив сразу же прервать общение, если тот станет задавать вопросы, на которые у девушки не было вразумительных ответов. Точнее ответы-то были, но озвучивать их кому-то Наташка не собиралась.
Но солдатик ничего не выспрашивал. Он трещал и трещал, как кузнечик, рассказывая о себе.
О том, что он совсем недавно демобилизовался.
О том, что едет домой, где его ждет мама.
О том, как он соскучился по друзьям.
О там, как прекрасен его родной город.
О том, что глаза девушки напоминают ему морские волны…
Наташка слушала, и постепенно в ее голове зрел план.
Она не знала конечного пункта своего побега, решив вначале добраться до Москвы, а там уже действовать по-обстоятельствам.
Ей некуда и не к кому было ехать, так почему бы не «приклеиться» к этому пареньку, которому девушка явно понравилась: не отходит от нее вторые сутки, бегает в вагон-ресторан за едой, уже успел поругаться с каким-то нацменом, решившим тоже приударить за красоткой, перетащил свою постель на соседнюю полку, чтобы быть рядом в случае необходимости. На вид невзрачный? Ну так не замуж же за него идти, не детей от него рожать, а на первое время, чтобы определить, что дальше делать, вполне сойдет. И Наташка решилась:
– А куда ты едешь?
– Как куда? Разве я не сказал? В Город у Моря…
– Возьми меня с собой, – Наташка взглянула на юношу так, что по его телу разлилось тепло и нега: ласково и многообещающе.
– Ты же в Россию ехала, а Город у Моря в Украине.
– Мне все равно. Возьмешь?
– Возьму, – юноша улыбнулся:
– Как хоть тебя зовут?
– Наташка.
– А я Володя.
– Угу, – кивнула Наташка и снова уставилась в окно.
* * *
Столько зелени, яркой, буйной, Наташка не видела ни разу в жизни.
Там, где она родилась, уже к середине мая листва на деревьях становилась оливково-серой от жары, а потом и вовсе скручивалась в трубочку и опадала. А в Городе у Моря улицы были сплошь усажены огромными старыми каштанами, платанами, акациями и липами. Листва была ярко-зеленая, солнышко ласковое, не обжигающее и не высушивающее кожу до пергаментной тонкости.
С моря дул прохладный ветерок и шевелил волосы, которые не нужно было прятать под убогим черным платком.
За короткую поездку в трамвае девушка не успела толком увидеть город, да и не нужно это ей было. От нового местожительства Наташка ждала вовсе не архитектурных красот, а совсем другого.
Наташке понравился и Володин дом, которой был не намного лучше таджикских домишек, хорошо хоть дувалом огорожен не был; и его мама, ласковая, смешливая, полная женщина, сразу начавшая обнимать и целовать Наташку, подарившая ей свое платье уже через час после знакомства; и друзья-соседи, встретившие девушку доброжелательно, не бросающие на нее косые взгляды, не ставшие тотчас выспрашивать: кто такая? откуда и зачем пожаловала? что надо тебе от нашего парня?
Наташка расслабилась, успокоилась и, впервые за последние годы, почувствовала себя в полной безопасности.
Наверное, через какое-то время она вышла бы за парня замуж и нарожала ему детишек, но у Бога (или Дьявола) были другие планы, и однажды утром, когда Володя уехал к друзьям, с которыми все не мог навстречаться, во двор зашел Участковый.
Конечно, Наташка после первого же посещения опер-пункта могла рассказать обо всем Володе, но полагаться на мужчин она не умела, научиться этому было некогда, да и не у кого, а потому насмерть перепуганная тем, что ее отправят в ненавистный Душанбе, девушка согласилась на гнусное предложение, надеясь, что все ограничится одним разом. Её выворачивало от жирной, потной, вонючей туши, от слюнявого, липкого рта, от восторженных всхлипов и похрюкиваний, сопровождавших сам процесс, затянувшийся, к счастью, ненадолго.
Наташка надеялась, что не вызывавшая ничего, кроме отвращения, близость больше не повторится.
Но…»коготок увяз всей птичке пропасть»… и когда через неделю участковый снова заглянул во двор Володиного дома, Наташка поняла, что жаловаться поздно, и согласилась на связь со стареющим ловеласом.
Настал день, когда Володя уже не смог закрывать глаза на Наташкины постоянные отлучки.
Когда друзья, смеясь, спрашивали, где он подцепил и откуда притащил эту блядину, которую всем на потеху, ни от кого не скрываясь «приходует» участковый прямо на своем рабочем месте.
Выпив для храбрости, юноша отправился в опорный пункт с целью набить морды полюбовничкам.
Безобразная драка закончилась тем, что Володю забрали в КПЗ. Ему грозил немалый срок за нападение на представителя власти.
Как иногда (или часто) бывает в жизни, все решил случай.
Когда участковый передал Наташку «из рук в руки» своему начальнику, приехавшему разбираться со скандалом и опер-пункте, увидевшему девушку и решившему, что этой экзотической красе не место на Пересыпи, Наташка даже обрадовалась.
А что? Мужик видный, при погонах и при должности, сразу снял для нее квартирку, пообещал содержать, поставив всего-навсего одно условие: чтобы не вздумала таскаться! Иначе небо с овчинку покажется.
