Тень лотоса

Рина Серина

Тень лотоса

Пролог

Ночь над северными провинциями была тягучей и тяжёлой, будто сама земля затаила дыхание. Горные туманы сползали в долины, окутывая леса дымкой. Среди чащи, под склонившимися к земле соснами, стояла старая хижина – заброшенная с виду, но охраняемая магическими узорами. Внутри – пленница.

Дочь вельможи из рода Ханадзоно. Пятилетняя девочка с меткой на груди, невидимой простому глазу. Меткой, что сулила пробуждение сил, способных нарушить баланс между мирами. Её называли жертвой-ключом. Убить её – значит разрезать занавес между царством теней и миром людей.

Это задание было поручено ему – Кагехико, демону с холодным сердцем и точным клинком. Его призвали не за жестокость, а за справедливость. Он не был жестом ярости, а карающей тенью порядка.

Он шёл через лес, не оставляя следов. Печать на его запястье пульсировала: приговор уже начался, хотя он ещё не принял решение.

Хижина не имела стражи – никому не хватило бы смелости её охранять. Но девочка внутри не плакала. Она просто ждала. Свет от масляной лампы отражался в её тёмных глазах, и в этом свете он увидел не угрозу – а нечто иное.

– Ты… кто? – спросила она, глядя на него с любопытством, не страхом.

– Тень, – ответил он. – И я должен закончить твой путь.

Она не поняла. Склонила голову, пальчики теребили подол кимоно.

– Мне страшно только ночью. Тогда мне снятся вещи, которые не должны быть. Но ты… ты похож на кого-то из сна. Ты не злой.

Кагехико замер.

Он видел множество душ. Слепых, искажённых, разъеденных злобой. Но у этой девочки – свет. Нечто чистое, как вода из родника в горах. Сила, которую другие боялись. Но он… впервые не смог приказать себе сделать то, что должен.

Он опустил клинок.

– Это неправильно, – прошептал он. – Ты не зло. Ты – жизнь.

Он взял её на руки. Укутал в покрывало. Исчез, пока ни один из наблюдателей не успел среагировать.

Он сам вернул её к стенам родового поместья. Незаметно оставил у врат – и ушёл прочь, зная, что последствия будут.

Кагехико стоял в зале Облачного Совета. За его спиной – тени древних, перед ним – Высшие демоны, чьи взгляды прожигали пространство.

– Ты нарушил волю. Освободил ключ, – прогремел голос одного из судей. – Ты дал жизни то, что должно было быть стёрто. Почему?

– Потому что она была жива, – ответил он. – Не оружие. Не угроза. Просто ребёнок.

– Ты допустил слабость. Ты больше не демон.

Слова, как удар меча.

– За отречение от долга, за преступление против тьмы – ты будешь изгнан. Мы запечатаем твои чувства, сотрём магию, низвергнем тебя в мир людей. Пока ты не поймёшь, что значит быть ничем.

Огонь древнего клейма ударил в грудь. Всё обрушилось – власть, память, даже гнев. Осталась только тишина.

Кагехико очнулся в теле человека. Без памяти, без чувств, без цели. Всё, что осталось – имя, резонирующее где-то глубоко внутри, и образ девочки с глазами, похожими на луну в полнолуние.

Он не знал, что снова встретит её. И что именно она – станет его проводником обратно к свету.

Глава 1

Тонкий свет рассвета проникал сквозь бумажные стены, мягко касаясь тёмных балок потолка. Рэня лежала на циновке, укрытая лёгким покрывалом, и её взгляд остановился на резном деревянном украшении – лепестках лотоса, вырезанных в потолочной балке. Оно всегда было первым, что она видела утром, и первым, что напоминало: всё в жизни – временно. Даже боль. Даже покой.

Дыхание её было ровным, но мысли, как всегда, – беспокойны.

«Если бы я осталась… была бы я сейчас жива?»

Когда-то она просыпалась на шёлковых простынях, в окружении прислуги и золота. Дочь вельможи, воспитанная при дворе. Но с раннего детства она видела ауры. Сияющие и тусклые, мягкие и опасные. И это было благословением… и проклятием.

Во дворце, где всё было маской, её дар стал причиной изоляции. Она видела зависть в глазах служанки, которая улыбалась с поклоном. Видела ярость под вуалью нежности. Видела, кто готов предать, кто затаил обиду, кто лгал даже себе.

Её избегали. Одни боялись, другие ненавидели. «Та, что видит сквозь тебя», – шептались за спиной.

«И всё же…» – Рэня повернулась на бок, коснувшись рукой прохладного пола, – «если бы не это, я бы не выбралась. Не ушла бы в горы. Не нашла бы настоящей тишины.»

Храм принял её, как осеннее дерево принимает ветер – без осуждения. Здесь, среди мхов, колокольчиков и аромата утреннего чая, она наконец дышала свободно. Здесь она помогала тем, чьи ауры дрожали от боли, злости или страха. Простые люди приходили за словом, за взглядом, за прикосновением – и она делала, что могла.

Но последнее время… что-то менялось. Слишком часто она ощущала сгущение тьмы в аурах. Слишком часто – трещины в занавесе, отделяющем этот мир от иного. И сегодня… сегодня было особенно тревожно.

Она села, накинула тонкое хаори и открыла створки. Утро в горах было ясным, но воздух казался натянутым, как тетива.

«Сегодня придёт что-то. Или кто-то.»

Она ещё не знала – он уже рядом. И он не помнил её. Но именно сегодня их судьбы снова пересекутся – так же, как когда-то, среди тьмы и света.

…Земля дрогнула.

Сначала – едва ощутимо, как если бы камень упал где-то внизу. Но затем – снова. И сильнее. Лёгкая чашка с чаем задрожала на подносе. За окнами всполошились птицы.

Рэня встала, напряжённо вглядываясь в лес за садом. Мгновение – и воздух прорезал странный, глухой звук, будто кто-то разрывал ткань. Пространство сжалось, задрожало, и тогда она почувствовала это – тень в воздухе, зловонную и тяжёлую.

Их было трое. Или пятеро. Ауры вспыхнули резко, как чёрные пятна на чистой ткани мира.

Демоны.

Она отшатнулась, сердце заколотилось в груди. Это невозможно.

«Их не было пятнадцать лет!» – мысль звенела в голове. Последнего из них запечатали в Пещере Плачущих Духов маги императора. Тогда погибла половина ордена. И мир выдохнул. Мир забыл.

Она – нет. Она знала, как выглядела тьма. Но видеть её здесь, в этом храме, в этих горах…

Один из монахов закричал. Что-то хрустнуло – дерево? Кость?

Рэня метнулась к выходу, раздвинув створки с такой силой, что они ударились о стены. Внутренний двор храма уже пылал – одна из построек была охвачена пламенем. Чернильные фигуры двигались с нечеловеческой грацией – искривлённые, с тонкими телами и хищными лицами, и каждый их шаг оставлял на земле след, будто копоть.

Один из демонов резко повернул голову в её сторону. Она ощутила, как аура сжалась, прицельно, как если бы тьма смотрела прямо ей в душу.

Он знал, кто она.

Она не могла пошевелиться. Её ноги будто приросли к земле. Она была как в детстве, когда впервые увидела убийственную злобу в лице улыбающегося человека. Но сейчас это была настоящая бездна.

Когда когтистая тень взвилась в воздух, летя к ней, – Рэня даже не закричала. Просто закрыла глаза.

В этот миг небо разрезал чёрный силуэт.

И раздался удар – тяжёлый, звенящий, почти как стальной колокол. Кто-то встал между ней и тьмой.

Он.

Высокий. В чёрном кимоно, с копной тёмных волос, собранных в низкий узел, и лицом, скрытым под маской из тёмного металла с узкими прорезями для глаз. Маска не имела ни рта, ни выражения – только холодный, равнодушный овал. Его глаза из-под неё не горели – они были пугающе пустыми. Но он двигался с такой силой и точностью, будто каждое его движение было заранее просчитано. Уверенный, безмолвный, как хищник, рождённый в вечной тени.

Одним взмахом он отбросил демона обратно, и тот рухнул, прорычав.

Рэня всё ещё дрожала. Но смогла выговорить:

– Кто… ты?..

Он не ответил. Только на мгновение взглянул на неё. И в этом взгляде не было ничего. Ни сострадания. Ни страха.

Только тишина.

Он стоял неподвижно, будто не сражался только что с демонами, а просто спустился с неба. Маска молчала, а чёрные рукава его кимоно колыхались на ветру.

Рэня смотрела на него широко раскрытыми глазами, затаив дыхание, и – как всегда – вгляделась в ауру.

И остолбенела.

Ничего.

Ни гнева, ни милосердия, ни боли. Ни цвета. Ни движения.

Аура была пустой, как чашка, в которой никогда не наливали чай. И от этого ей стало страшнее, чем от самих демонов.

– Ты… ты кто? – прошептала она. – Ты как фарфоровая кукла в храме духов. Только без росписи.

Он не ответил. Только слегка наклонил голову, словно не понял, или не счёл нужным понимать.

Она обошла его кругом – как кошка, разглядывающая тень, – заглянула в глаза сквозь узкие прорези маски, и вдруг указала пальцем:

– Останься со мной!

Он чуть повёл головой в сторону, как будто услышал не просьбу, а комариную назойливость.

– Я серьёзно, – она сложила руки за спиной и подалась вперёд, глядя снизу вверх. – Видишь, ты появился прямо тогда, когда нужно было. Значит, ты – посланник. Или инструмент судьбы. А если ты инструмент – значит, тебя надо использовать правильно! Я тебя назначаю своим стражем.

Тишина.

– Или хочешь уйти обратно в лес и опять к демонам в гости?

– …нет, – голос его был глухой, низкий, как будто откуда-то из-под земли.

– Вот! Тогда всё решено, – она просияла, будто услышала победу. – У нас в храме есть свободная келья, правда крыша течёт, но ты ж не сахар, не растаешь. А я покажу тебе, где лучше смотреть на звёзды. Стражу надо видеть далеко вперёд, правильно?

Он стоял всё так же. Молча. Только в какой-то момент маска чуть дёрнулась, едва заметно. И Рэня, опытно, почти инстинктивно, снова посмотрела в ауру.

И там мелькнуло.

Едва различимый отблеск, как солнечный зайчик в глубине колодца. Что-то крохотное. Еле живое.

Она замерла, не моргая.

– Ты ведь не совсем пустой, – прошептала она. – Там есть огонёк. Просто его давно никто не грел.

Он вновь посмотрел на неё. И впервые – глаза под маской чуть округлились. Будто он сам только сейчас понял, что согласился.

Утро принесло не тишину, а скрип лопат и треск бамбука. Храм дышал ранеными стенами. Камни, обожжённые в ночном огне, дымчатыми пятнами тянулись к небу. Рэня стояла на коленях, собирая обломки жертвенного алтаря, пальцы в пыли, а мысли – в тревоге.

Рядом, чуть поодаль, Кагехико поднимал заваленный балками угол главного зала. Молча, ловко, с пугающей точностью. Он не просил помощи и не принимал её, но каждый раз, когда Рэня подносила новое ведро или перевязывала треснувшее дерево, он кивал – еле заметно.

К ним приблизился старший сёнин, господин Тэйдзан. Его борода была пропитана дымом, а складки кимоно – пеплом. Но голос был ясен, как утренний колокол.

– Мы выяснили, – сказал он, глядя на Рэню. – Как они попали внутрь. Демоны были не в истинной форме. Они вошли, как паломники. Прошли через рынок. Спрашивали…

Он замолчал, словно не хотел договаривать.

– Кого? – Рэня подняла на него взгляд, руки сжались.

– Девушку. С силой. С даром очищать мысли. Отводить зло. Слышали, как один торговец сказал, будто «в горах живёт святая, что может снять даже проклятие».

Она опустила глаза. Пальцы побелели от напряжения.

– Они шли за мной…

– Мы всё ещё не знаем, зачем ты им так нужна, – сказал сёнин, голос его был усталым, но серьёзным. – Но они искали именно тебя. И если нашли один раз – найдут снова.

Рэня сжала пальцы на ткани своего рукава.

– Но почему? Что во мне может быть таким важным для демонов?

Сёнин на мгновение задумался, затем медленно покачал головой.

– Я не могу сказать наверняка. Но есть место… Старый храм, в другом городе, ближе к побережью. Его называют Храмом Застывшего Ветра. Там служит жрец по имени Хэйан. Он прожил долгую жизнь, и говорят, видел даже начало последнего раскола между мирами. Если кто и может дать тебе ответы – это он.

После Сёнин нахмурился увидев блеск интереса в глазах Рэни:

– Девочка…

– Я не девочка. Я – Рэня. Та, кто видит. И я не одна.

Она обернулась. И увидела, как Кагехико всё ещё стоит в тени обрушенной стены, с отблеском света на маске.

– Ты ведь не позволишь им снова прийти, да? – спросила она у него почти шёпотом. – Не пустишь их к другим, как они пришли ко мне?

Он не ответил.

Но она снова увидела тот крошечный блеск в его пустой ауре. Как искра на воде.

Утро было туманным, как будто мир сам не хотел отпускать её. Храм дышал покоем, но в этом покое теперь пряталась тревога – как тонкая трещина на поверхности фарфора.

Рэня аккуратно складывала свои вещи в маленький узел. Ничего лишнего: запасное кимоно, немного риса в тряпичном мешочке, лечебные травы и чётки, которые ей когда-то подарила мать. Слишком лёгкая ноша для того, кто отправляется искать правду.

– Ты берёшь слишком мало, – голос за её спиной прозвучал сухо. Ровно, но не без намёка на… что? Заботу?

– А ты, я смотрю, вообще не собираешься, – отозвалась Рэня, не оборачиваясь. – Или ты идёшь налегке? Будто просто вышел прогуляться и по дороге решил стать чьим-то телохранителем.

Он стоял у двери, чёрное кимоно ниспадало складками, маска скрывала всё, кроме глаз – и тех нельзя было прочесть. В одной руке – меч. В другой – ничего. И всё же казалось, будто он несёт с собой вес целого мира.

– Я не собирался. Просто… пойду.

– Как самурай без господина? – усмехнулась она. – Или как демон без цели?

Он ничего не ответил. Только чуть склонил голову, и снова это движение – ни согласие, ни отказ.

Рэня завязала узел, встала. Подошла к нему и пристально посмотрела в лицо.

– Ты не обязан. Но я рада, что ты идёшь.

Он молчал. Но когда она прошла мимо, на миг – только на миг – её пальцы коснулись рукава его кимоно.

Как будто говорили: «Ты теперь не один».

Глава 2

Рынок шумел жизнью. Возгласы торговцев, запахи жареных бобов и сладкого сиропа, цветастые ткани, натянутые над лавками, – всё это слепляло, звенело, пахло и звало. Рэня шла по узким улочкам между прилавками, словно обычная странница, просто девочка в простом, но чистом кимоно.

Она улыбалась, как будто не шла за ответами, не пряталась от демонов, а просто наслаждалась солнечным утром.

– Смотрите, какие маски! – она остановилась у лавки с куклами и масками, взяла в руки лисью и поднесла к лицу. – Похожа на меня?

– Наивна, но опасна, – бесстрастно отозвался Кагехико, не глядя.

Он шёл чуть позади, высокий, словно тень за её спиной. В чёрном кимоно, с мечом, с маской, прячущей лицо. Его шаги были бесшумны, но каждый, кто его замечал, – отступал. Рынок словно сам расступался перед ним. Люди смотрели, опускали глаза, шептались.

Никто не подходил близко.

– Ты пугаешь их, – заметила Рэня, возвращая маску на место. – Как огромный чёрный ворон среди воробьёв.

– Хорошо.

– Это не хорошо, это грустно. – Она развернулась к нему, идя теперь спиной вперёд, глядя в его тёмные глаза. – А я вот… мне нравится быть среди людей. У каждого аура – как узор на стекле. Кто-то светится, кто-то пульсирует, кто-то колется. Это красиво. Даже боль – по-своему красива.

Он ничего не ответил.

Но когда один из мальчишек оступился и чуть не налетел на Рэню, Кагехико мгновенно оказался рядом. Девушку мальчик не задел, но на него он взглянул испуганно, побледнел и убежал прочь.

– Ты как ворота ада, – вздохнула Рэня. – Только стоишь, и уже никто не рискует. Даже жизнь.

– Возможно, я и есть.

– Неправда, – сказала она просто. – Настоящие ворота ада не спасают девочек от демонов.

Они дошли до реки наняли лодку и начали плыть.

Река текла лениво, обвивая прибрежные деревья, как шелковая лента. Лодка покачивалась на воде, поскрипывая от каждого движения весла. Лодочник молчал, привыкший к молчаливым путникам. Но Рэня была не из таких.

Она сидела на самом краю лодки, свесив руку в воду и проводя по её поверхности пальцами. Капли стекали с её ладони, разбивая отражение облаков.

– Она холодная… но приятная. Как будто гладит в ответ.

– Осторожно, – бросил Кагехико, не повернув головы.

– Я осторожная, я же не ныряю, – ответила она и тут же перегнулась вперёд, глядя на своё отражение. – Смотри, там я! Но если чуть-чуть качнуть лодку – уже не я. Странно. Как и с аурами. Иногда люди – не те, за кого себя выдают.

Он молчал. Лодка плыла дальше.

Рэня вдруг задрала голову, глядя в небо:

– Вон та птица… цапля? А может, журавль? Интересно, у птиц есть ауры? Ты думаешь, они умеют скучать?

– Я не думаю о птицах, – сухо отозвался Кагехико.

– А надо бы. Они умеют улетать, когда всё рушится. Не прячутся, не борются, просто летят. Завидую им.

Она снова посмотрела в воду, хмыкнула:

– Вот если бы я была журавлём, всё было бы проще. Меня бы никто не искал. Я бы просто летала туда-сюда, собирала закаты…

Он перевёл на неё взгляд. Лодка качнулась.

– Ты не журавль.

– Знаю. Я – Рэня. И это намного интереснее, да? – Она повернулась к нему с такой открытой улыбкой, что он впервые едва заметно нахмурился.

Что-то в её отражении дрогнуло – не в воде, в нём самом.

– А ты сам… – Рэня снова повернулась к Кагехико, поджав под себя ноги. – У тебя есть семья? Или, может… ребёнок где-то ждёт своего молчаливого отца?

Он не ответил. Только слегка повёл плечом.

– Ладно, не хочешь – не говори. А сколько тебе лет? Ты выглядишь… ну, так, будто лет тридцать. Или… триста? – Она прищурилась. – Ты из тех, кто вечно молод, да?

– Я – человек. Сейчас, – отозвался он коротко, не поворачиваясь.

Рэня кивнула, будто запомнила.

– А маска? – Рэня прищурилась, глядя на его профиль. – Ты носишь её потому что у тебя шрамы? Или потому что без неё ты был бы слишком красив для этого мира, и он бы просто… не выдержал?

Он не ответил.

Молчание повисло над лодкой, нарушаемое лишь всплесками вёсел да пением птиц, что пролетали над головой. Рэня, не дождавшись реакции, надула щёки и уставилась в воду. Потом, всё так же, будто просто болтая с самим течением, заговорила:

– Знаешь… я ведь сама ушла. Оттуда, из дворца. Добровольно. Все думают, что это было безумием – отказаться от шёлков, прислуги, сладких фруктов на завтрак. Но там… там всё было каким-то глухим. Фальшивым. Люди улыбались, а их ауры были как маски – скользкие, ядовитые. Мне становилось плохо от них.

Она провела пальцем по поверхности воды, словно рисуя на ней:

– Сначала я думала, что просто странная. Но потом поняла – я не странная. Я просто не хочу жить среди лжи. Мне легче слушать, как ветер поёт в горах, чем как льстят поддельными голосами. Там, в храме, всё настоящее. Боль – настоящая. Радость – тоже. Даже тишина там живая.

Она повернулась к нему, как будто забыла, что он не собирался отвечать:

– А ты, Кагехико? Почему ты носишь маску и прячешь всё, даже молчание?

Он по-прежнему смотрел вперёд. Но пальцы его крепче сжали край лодки.

Кагехико медленно повернул к ней голову. Маска скрывала лицо, но голос был глуховат, с едва уловимой тенью иронии:

– Не для мира. Для себя.

Он замолчал, будто этого объяснения было достаточно. И, может, для него было.

Но Рэня оживилась, словно его слова только распалили её интерес:

– Значит… ты прячешься? Или защищаешь? А сколько тебе лет? Ты когда-нибудь смеялся? У тебя была семья? Друзья? Любимая?

Он слегка наклонил голову, будто оценивая степень её наглости, но вместо раздражения в голосе проскользнуло почти невесомое насмешливое:

– Дворцовый этикет, похоже, прошёл мимо тебя.

Рэня рассмеялась – искренне, звонко, как ручей, сбегающий с гор:

– О, прошёл, да. Я ему даже поклонилась на прощание, когда уходила. И больше не звала на чай.

Когда лодка мягко ударилась о берег, уже сгустилась ночь. Ветер с реки шуршал в камышах, звёзды мерцали над водой, и казалось, весь мир замер.

Они ступили на берег – тропа была узкой, безлюдной, в стороне от дороги. Рэня вдохнула прохладу ночи и оглянулась.

– Тихо слишком, – заметила она, поправляя за плечом маленький узел.

Кагехико не ответил, но остановился. В ту же секунду из тени выскочили двое – лица скрыты тканью, в руках ножи, движения резкие, целенаправленные. За ними – ещё один.

Всё произошло в одно мгновение.

Кагехико отбросил Рэню за спину и вытащил меч. Его движения были точны, но один из нападавших всё же успел ранить его в бок, прежде чем сам пал, выроняя оружие в траву.

Последний вор скрылся в лесу, не решившись сразиться с тем, чья аура будто давила воздух.

Кагехико оперся на колено, тяжело дыша. Рэня подбежала, подхватила его под руку.

– Ты ранен!

– Пустяк.

– Ты же истекаешь кровью! – возразила она, оглядываясь. – Там, я видела пещеру чуть дальше, у излучины. Мы укроемся там.

Он не сопротивлялся, и это уже было тревожно. Она провела его к склону, помогла дойти до входа в пещеру, укрытого листвой. Внутри было прохладно и сухо.

Рэня разожгла небольшой костёр, быстро собрала травы из своего мешочка, смешала их, растерла, и нанесла на рану. Затем осторожно перевязала его грудь лентами ткани.