скачать книгу бесплатно
Доктор отстраняется от подруги, и она замечает, что на его щеке блестит одинокая слеза.
– Вер, – говорит он, – все, что ты говоришь – это симптомы шизофрении. Она могла развиться, как следствие травмы мозга. Я не верю и не хочу верить, что у тебя шизофрения! Но все сходится: травма, обмороки, депрессия, галлюцинации, страхи.
– У меня что?.. Не-ет.
– Очень похоже. – По другой щеке Паршина пробегает еще одна слеза. – Впрочем, может быть, если травма была не очень серьезной, это обратимо? Завтра сделаем томографию!
– Саш, ну ты же сам знаешь, что мы необычные существа, – успокаивает его и заодно оправдывает себя Венера. – Нам и не такое может привидеться. Ты, вот, можешь ощущать присутствие духов, и ты же действительно их чувствуешь, ты не сумасшедший. А помнишь, мы пробовали общаться телепатически? У нас же получалось!
– Ладно, надеюсь, ты права. Но теперь я буду за тобой очень внимательно наблюдать.
– Договорились, док! – усмехается Венера.
– Так как ты себя сейчас чувствуешь?
– Правда, немного тошнит и голова побаливает.
– Предлагаю убрать основной препарат. Он, конечно, такого «прихода» не дает, но тошноту и головокружение вызвать мог. Завтра принесу тебе что-нибудь полегче. Постарайся сейчас поспать. И не пугай меня больше так.
Подруга улыбается в ответ, и устраивается на кровати поудобней. Паршин накрывает ее одеялом, а сам выходит на кухню. Когда он снова заглядывает в зал, Венера крепко спит. Чтобы не тревожить ее сон, Саша бесшумно проходит с кружкой чая к компьютеру и, снизив до минимума громкость звука в колонках, включает его. В воскресный вечер хотелось расслабиться: лежа на диване, переключать каналы, не останавливая надолго свое внимание ни на одном, но Венере нужен отдых и тишина, поэтому пришлось променять диван на стул, экран телевизора на монитор компьютера, а телепередачи на интернет.
Лерснер, тем временем, видит тяжелый и, кажется, совершенно бессмысленный сон. Во сне она стоит перед ветхой металлической дверью очередного полуразрушенного дома. Ей хочется, во что бы то ни стало, посмотреть, что скрывается за нею. Венера стучит ладонью – усиленный резонансом звук подобен грому, но на стук, естественно, никто не открывает. Девушка поворачивается к двери спиной и стучит ногой. В замке что-то щелкает, и тяжелая створка медленно сама собой отворяется перед ней. Взору открывается длинный коридор, каким могут похвастаться коммунальные квартиры. Коридор оказывается очень темным, единственная лампочка, с треском мигающая в конце него, не в состоянии осветить все пространство. Едва девушка переступает порог, она чувствует неприятную, гнилую сырость и слышит жужжание множества мух. Заметив на полу что-то белое, Венера наклоняется и поднимает маленький обрывок бумаги. На нем есть какая-то надпись, но прочитать ее не представляется возможным. Немного поколебавшись, она решает подойти ближе к лампочке, горящей не ярче, чем в полнакала. Каждый шаг, вторя биению сердца, отдается в затылке ноющей болью. Оказавшись возле этого скудного источника света, среди полчища мух Лерснер замечает одинокую ярко-желтую бабочку, которая отчаянно мечется вокруг лампочки. Венера не успевает удивиться, как бабочка, коснувшись тонкого горячего стекла, падает на пол. Девушка почему-то вскрикивает, когда видит это. Тяжело вздохнув, она делает еще один шаг и, оказавшись прямо под лампочкой, смотрит записку.
«Не смей! Не слушай их! Н. и Ф. – спасение!», – чернеют неровные буквы на белом обрывке бумаги.
– Не смей, не слушай их, ниф – спасение, – читает она. – Что такое «ниф» и кого оно спасет? Ну и бредятина! – бормочет Венера и рвет записку на мелкие клочки.
Ее внимание привлекает приоткрытая дверь справа. Подойдя к ней, девушка заглядывает в небольшую комнату и ужасается: на фоне темного окна отчетливо виден силуэт повешенного человека. На скрытом тенью лице внезапно блеснули глаза, отразив скудный свет лампы из коридора. Слышен сдавленный вздох, а после раздается хриплый, но узнаваемый голос:
– Вера! Вера, уходи!
Венера с ужасом осознает, что видит перед собой Татьяну. Несчастную подругу Таню, которая так рвалась в ту проклятую пещеру, несмотря на категорический отказ от экспедиции главы их группы. Еще несколько дней назад Лерснер уговаривала ее проявить самостоятельность, и к чему это привело? К петле! К петле? Венера впадает в ступор, но не от страха, а от непонимания происходящего.
– Вера, не ходи к ним! Они тебя тоже убьют, как и меня! – снова хрипит труп.
– Ты же погибла при обвале? – наконец, робко бормочет Лерснер.
– Обвал спровоцирован, – еле слышно отвечает покойница. – Черный… в пальто сказал – обвал спровоцирован! Хотели убить тебя, а тебя с нами не было.
– Таня, тебя же завалило, почему ты в петле?
– Я не знаю, как ты меня видишь! Вера! Мне так тяжело говорить! Черный просил тебя предупредить, не ходи туда, куда тебя позовут, – хрипит она. – Беги!
Старые стены начинают ходить ходуном, трястись, здание рушиться, и Лерснер спешит обратно, к выходу.
Сон обрывается, едва Венера выбегает из страшного здания. Чувствуя ноющую боль во всем теле, и наиболее сильную в затылке, она встает с кровати. Вечер уже окутал комнату в серые тона. Александр что-то увлеченно читает с экрана, не обращая внимания на девушку. Она подходит к нему и тоже заглядывает в монитор.
– Проснулась? – не глядя на нее, спрашивает он.
В ответ слышится утвердительное мычание.
– Как спалось?
– Не спрашивай! – вздыхает девушка, садясь рядом. – Хуже не бывает.
– Кошмары снились? – приподняв бровь, спрашивает Саша.
– Да, про трупы в коммуналке, – потерев лицо ладонями, говорит Венера. – Голова раскалывается. Есть что-нибудь от боли?
– Да, сейчас принесу. Кофе будешь?
– Буду.
Паршин выходит на кухню, оставив подругу наедине с ее мыслями. Она снова и снова прокручивает в памяти сюжет сна, ищет в нем хоть какой-то смысл, но так и не находит. Высшие силы настойчиво предупреждают ее о чем-то, о какой-то опасности. Только знать бы о какой! А, может быть, все это проявление депрессии или, как сейчас подозревает ее друг, шизофрении, и бояться совершенно нечего, кроме «психушки»? Александр возвращается быстро, с чашкой ароматного кофе и упаковкой лекарства.
– Будь на всякий случай осторожнее, – говорит он, как бы, между прочим.
– То есть ты уже не считаешь все это проявлением болезни или побочного действия лекарства?
– Что бы я ни считал, тебе, в любом случае, не помешает проявлять осторожность.
– Проявлять осторожность в чем? Ты можешь сказать что-то определенно? – нервно спрашивает она.
Саша обнимает ее со спины и, задумавшись, произносит:
– Не могу. У меня предчувствие какое-то скверное, и я не пойму, с чего у тебя была такая странная галлюцинация на берегу. Лучше забудь обо всем, что сегодня с тобой случилось. Ладно? Если тебя хотят о чем-то предупредить, пусть сделают это более конкретно, в конце концов это в их силах, – советует Александр. – А если подобное повторится, и тебя будет что-то пугать без какого-либо смысла, то ты будешь лечиться.
Лерснер эта мысль нравится: действительно, Черный Ангел мог бы и более конкретно все объяснить. Явиться, например, во сне, наговорить фальшивых комплиментов, рассказать, чего именно не стоит делать, а не одаривать ее симптомами все новых психических отклонений! А если Саша прав в своем первоначальном предположении, то чем раньше она начнет лечение, тем для нее будет только лучше. Но что-то все-таки не дает ей покоя. Где-то в глубине своего сознания Венера все еще уверена, что и видение на берегу, и кошмарный сон очень важны, но слабость, выразившаяся в упрямстве, на этот раз побеждает.
Глава 9
Первые дни рабочей недели пролетают незаметно. Александр сегодня стремится закончить все дела, как можно скорее, и спешит увидеть Венеру, не потому, что соскучился, а потому, что в эти сутки очень переживал, что оставил ее надолго одну.
Домой с работы Паршин приходит очень уставшим. Причина его усталости заключается в ночном дежурстве и напряженном рабочем дне. В среду, отработав дневную смену, он всего на полчаса заскочил домой, чтобы пообедать и переодеться, после чего тут же вернулся на работу, чтобы, спустя сутки, придти утомленным и разбитым. Его подруга все это время оставалась одна, и это не могло не тревожить доктора. В среду, когда он забегал домой, Венера увлеченно играла в какую-то игру на его компьютере, он даже не обратил внимания в какую, но еда была горячей и ждала его на кухне. Затем, нехотя оторвавшись от своего занятия, девушка встала его проводить и закрыть дверь. В ее поведении не было ничего необычного, но это и насторожило Сашу – слишком уж спокойной и апатичной ему показалась Лерснер тогда. Вечером она не звонила, что было типично для нее, а у его мобильника, как назло, сел аккумулятор, зарядное устройство, конечно, осталось дома, и с рабочего телефона позвонить не удавалось – до глубокой ночи доктор промаялся с тяжелым больным. Когда он освободился, звонить, по его мнению, было уже поздно, поскольку, девушка к этому времени, наверняка, крепко спала. Хотя у нее уже не было никаких признаков психического или нервного расстройства, Саша был уверен, что о выздоровлении или о значительном улучшении говорить еще рано. Вряд ли в практике мировой психиатрии бывали случаи такого внезапного исцеления.
Входя в квартиру, он спотыкается о сумочку Венеры. Тут же ему навстречу выбегает она сама, со словами:
– Ой, извини, не успела убрать!
Лерснер выглядит несколько странно и как-то неопрятно. Обтягивающий темный жакет из плотной эластичной ткани застегнут на все пуговицы, чем делает девушку похожей на скромную учительницу с отвратительным вкусом. Его бортики немного отстают друг от друга на груди, и Саша различает светлую, кружевную ткань ее бюстгальтера. Вряд ли Паршина можно считать экспертом в сфере моды и стиля, но даже ему становится предельно ясно, что такую одежду не носят на голое тело. Однако образ неопрятной учительницы полностью рушит ее персиковая юбка легкомысленной длины из тонкого материала. Волосы девушки собраны на затылке в растрепанный пучок. При этом все говорит о том, что она тоже только что пришла домой.
– Где ты была? – резонно спрашивает Саша. – Еще и в таком виде?!
Конечно, Венера могла сказать, что ездила по делам в салон или навещала свою тетю, а потом придумать объяснение необычному внешнему виду, но этот вопрос, как и Сашин приход, видимо, застал ее врасплох, а в таких случаях, не успевая придумать ложь, она всегда говорит правду.
– В клубе, – виновато признается она. – Не ругайся, пожалуйста!
– Не буду, я устал, – говорит он, разуваясь. – Отдохну и придушу тебя. Как это называется?! Я вкалываю, как проклятый, а ты…
– Саша, прости меня, пожалуйста! Мне без тебя было так одиноко, и я решила развеяться. Я всю ночь была с подругой. Честно! У меня фотки есть, если не веришь!
– Вера, с тех пор, как мы с тобой прекратили близкие отношения, ты имеешь право встречаться с другими мужчинами, а я с женщинами, поэтому мне все равно с кем ты там была. Важен сам факт! Я за тебя переживаю, а ты этого не ценишь! Ты совсем, конечно, не подумала, что алкоголь с лекарствами не сочетается?
– А я вчера не пила лекарства и в клубе почти не пила алкоголь, – оправдываясь, сообщает она.
– Почему не пила лекарства? – устало вздохнув, строго спрашивает Паршин.
Подруга молчит, став мрачнее тучи от чувства вины.
– Ясно, чтобы напиться! – почему-то с обидой выдыхает Александр. – Подожди, у тебя же здесь, ты говорила, нет подруг, кроме Олеси, разве что?
– Я с ней в клубе познакомилась, – виновато произносит Венера.
– Зашибись!
Его возмущает поступок девушки, но он настолько устал, что не в состоянии тратить силы на ссору с ней. Он проходит в зал мимо подруги и, потянувшись, говорит:
– Ладно, я не сержусь. Рассказывай, где была, что делала.
Саша устало садится на диван и, дернув Венеру за руку, сажает ее рядом с собой.
– Тебе не обязательно знать обо всем, что я делаю, – возмущается она.
– Я твой врач, я должен знать, – настаивает Александр, устало запрокинув голову и закрыв глаза. – У тебя нестабильное состояние, вдруг ты этой ночью человека убила?
– Ты от природы дурак или это профессиональная особенность? – в ответ спрашивает Лерснер, покрутив пальцем у виска.
– Ну, прости, – посмотрев на нее, произносит доктор. – Мне просто, как специалисту, интересно, что человек в состоянии запущенной депрессии, с травмой мозга и подозрением на шизофрению может делать в ночном клубе? – добавляет он, нарочно сгущая краски, относительно состояния девушки.
– Саш, ты переработал, по-моему.
– Вот и расскажи, что было, убеди меня, что ты вменяемый человек!
Немного помявшись, она начинает рассказ, вспоминая события прошлого вечера.
А дело было так: вчера, проводив Сашу на дежурство, Венера пару часов маялась от скуки, пока у нее не появилась идея, как приятно провести время в отсутствие друга. Она бросилась к сумке, которую ей в свое время передала Марина Генриховна. Из всех вещей, плотно и аккуратно сложенных, она выбрала персиковую юбку, тот самый жакет и бежевый топ из шелка, который загадочным образом пропал в конце ее приключений. Позднее Венера вспомнила, что сняла его в туалете клуба из-за духоты. Видимо, там она его и оставила.
Выбор этих вещей был продиктован, исключительно, нежеланием тратить время на глажку одежды. Наскоро закрутив волосы на затылке, девушка проверила содержимое сумочки, на бегу схватила Сашины запасные ключи и покинула квартиру.
Клуб, в который направилась Венера, находится не очень далеко от Сашиного дома. Он небольшой, специфический и, наверное, про него можно сказать, что он представляет собой подобие большого бара «для своих». Там часто можно встретить любителей рока, и тех, кому не нравится приторная, однообразная атмосфера большинства ночных клубов города. А еще это одно из немногих заведений, где неофициально разрешено курить. Здесь периодически выступают известные, и не очень, группы. По этой причине, оборудованы сцена и небольшой танцпол, который не пустует, даже когда концертов нет.
Войдя в помещение, Венера сразу же направилась к барной стойке. К своему счастью, она пришла рано, поэтому возле бара еще были свободные места. Мягкий красный свет исходил от потока над головой бармена. Играла музыка, в основном рок, достаточно громко, для того чтобы почувствовать себя раскрепощено, и достаточно тихо, чтобы можно было разговаривать. Лерснер наслаждалась знакомой мелодией, заказав себе для начала двойной эспрессо. Народ потихоньку подтягивался.
В какой-то момент, когда стало уже душно, а лучи света начали пронизывать легкую табачную дымку, Венера услышала справа рядом с собой чье-то вымученное чертыханье. Повернув голову, она увидела девушку, мучавшую навсегда потухшую зажигалку. Вероятно, она стеснялась попросить кого-то дать ей прикурить. Усмехнувшись про себя, Лерснер достала из сумочки свою бензиновую зажигалку с позолотой и, зажженной, протянула ее незнакомке. Девушку приятно удивил такой жест.
– О?! Спасибо! – поблагодарила она.
– Всегда – пожалуйста, – улыбнулась в ответ Венера.
Минуту спустя незнакомка нарушила молчание:
– Вообще я не курю, просто достало все!
– Что так? – из вежливости спросила Лерснер.
– Неприятности на работе, – ответила незнакомка, которой, похоже, очень хотелось выговориться. – А ты на какую-то актрису похожа из старых фильмов. Я не всех их знаю.
Венера повернулась вполоборота, улыбнулась, пожала плечами, и отрицательно покачала головой.
– Меня с кем только ни сравнивали, даже с Мерлин Монро, но ничего общего ни с одной актрисой я в себе не нахожу, – ответила она. – Правда, мне нравится тематика ретро в прическах, одежде и макияже – это сейчас актуально.
– Нет, я уверена. Мне нравятся винтажные фотографии и плакаты, я их даже собираю. Правда, в электронном виде. И я, сто процентов, видела какую-то актрису точь-в-точь как ты! У меня фотографическая память на лица.
– Это странно. Но не зря же говорят, что у каждого человека есть свой двойник. А ты тоже пришла без компании?
– Да. Мне не с кем ходить по клубам.
– Как тебя зовут?
– Лиля! – представилась девушка, протягивая руку для приветствия.
– Вера.
Они, смеясь, пожали друг другу руки.
– Может по пиву? – предложила Лилия.
– «Пина колада»! Две! – крикнула Лерснер бармену. – Пиво – это не то, что я хочу запомнить об этом вечере, – обратилась она уже к Лилии. – Не волнуйся, я угощаю, если ты не против.
Последние слова были совершенно лишними, ее новая знакомая, хоть и не привыкла зависеть от других людей, даже в мелочах, но не стала возражать.
Следом за «Пина коладой» Венера и Лилия перепробовали, пожалуй, все коктейли, какие только готовили в баре. Дальнейшее вспоминалось отрывками: танцпол – причем, именно Лерснер, потащила свою новую знакомую танцевать, трамвай, незнакомая квартира, Мартини, рассвет в парке на берегу реки.
– А как ты на берегу-то оказалась? – спрашивает Саша, выслушав краткий и сбивчивый пересказ вчерашних событий.
– В том районе, где она живет, у меня есть любимое место на берегу. Мы пошли туда встречать рассвет и петь песни.
Паршин взрывается истерическим хохотом.
– Что-что вы делали? – едва одолев смех, вытирая проступившие слезы, переспрашивает он. – А в квартиру к ней ты как попала? И знаешь, мне даже очень интересно, чем вы там занимались?
– Ну, клуб закрывался, а мы только начали расслабляться. Лиля сказала, что у нее дома есть Мартини – это было очень кстати. Мы выпили ту бутылку, нашли остатки вина – тоже выпили, и пошли гулять, чтобы не было похмелья. Это всегда работает: если после того, как выпьешь, не ложиться спать, а побродить на свежем воздухе, то никакого похмелья не будет.
– Алкоголички! Как вас не задержали?! Что еще делали?
– Не задержали! Кофе пошли пить, а что? – немного обиженно признается она.
– Да я думаю, может, еще что-нибудь интересное о себе расскажешь. Пили?
