скачать книгу бесплатно
– Извините! – крикнул Собакин ещё раз, наклонившись к ней ещё ближе, чуть ли не на расстояние поцелуя в шею. В нос ему ударил лёгкий травяной парфюм; он мягко взял её под локоть. – Извините, у меня срочно!
– Чего Вам?! – грозно обернулась она, и, хоть и была ниже Собакина на три головы, её бледное личико с горящими карими глазами попросту вопило о том, что эта дама здесь не последний человек.
– Мне нужен ректор этого прекрасного благопристойного заведения! – крикнул Собакин и полез за удостоверением. – Оперуполномоченный Собакин. Расследую убийство, которое случилось у вас под носом! Нам нужно поговорить!
Собакин никогда не был человеком злым. Некоторые бы сказали, что он даже не был твёрдым. Он был убеждённый флегматик, которому хоть на шляпу садись, всё фиолетово. Но вместе с тем он обладал такой решимостью в некоторых своих фразах, мог быстро включать командный голос. И все мигом его слушали. Да и всегда было в его взгляде что-то гипнотическое, завораживающее, что позволяло обратить на себя внимание всех.
– Я – ректор, – отозвалась она, машинально приподнявшись на цыпочки. Голос, тем не менее, её подубавился. Она поджала губы и, по всей видимости, решила на этот момент оставить студентов в покое. Куда-то пошла.
Собакин пошёл за ней, и они оказались в более спокойном месте дальше по коридору, где занимались первокурсники, которых уже разогнали.
– Чем могу быть полезна?
– Вообще я шёл сюда камеру проверить, но когда заходил, уже увидел, что она снимает только крыльцо… А вообще, Вы ничего не слышали?
Она как-то дёрнула головой и сдвинула брови. И в этом движении отчётливо читалось, что он задал глупый вопрос: что ей, сидеть всё время у окна и смотреть, кто там ездит? А кто стреляет?
– Нет, – отозвалась она. – Но Вы лучше спросите у Петра Семёныча. Его каморка как раз у входа ж. Может, помимо разгадывания кроссвордов он что и видел…
– Вы лучше организуйте линейку, – посоветовал он ей. – И скажите, что того, кто что-то видел, Вы ждёте у себя в кабинете. Пусть расскажут. Здесь человек триста, не меньше…
– Ага, они Вам расскажут, – невесело усмехнулась она. – Кто смолчит, а кто напридумывает с три короба… Схожу за Петром Семёнычем.
«Ну да, – подумал Собакин. – Так себе идея. Только время могу потерять. Лучше в офис нагряну… Да и вообще, не будут же его студенты убивать. Вряд ли бы такой дерзкий стрелок стал светиться тут. Не стал бы он так рисковать, не стал. Залётный гражданин».
Подошёл Пётр Семёныч, который очень уж переживал и хлопал глазами.
– Чего Вы так боитесь? – прямо спросил Собакин, глядя на него.
– Не студента убили-то? – сразу линейно ответил охранник подавленным голосом.
– Не студента, – ответил оперативник.
– Слава богу! – выдохнул облегчённо Пётр Семёныч. – А то я уж…
– А то, что там вообще человека убили, Вас не особо расстраивает? – спросил Собакин, но не с нажимом, просто как бы к сведению.
– Что Вы! Побойтесь Бога! – ответил тот. – Страшно, очень страшно, конечно…
– Мог убить и студент, – сухо заметил Собакин. – Что-нибудь слышали? Видели ли?
Охранник, по-видимому, был человеком очень боязливым. Скорее всего, просто пенсионер, которого пристроили сюда, чтобы было на что жить… Он растерянно молчал, пытаясь припомнить события минувшего полдня, но ему ничего в голову не лезло.
– Ладно, – махнул рукой Собакин. – Что вспомните, так ректору сообщите.
Он посмотрел на стоявшую поодаль женщину и подозвал её жестом. Та послушно подошла.
– И дайте мне ваш номер, – серьёзно сказал Собакин. – Если что, я Вам наберу. И Вы запишите мой.
Так и обменялись номерами, а через пять минут Собакин уже ехал на своём седане по адресу, указанному ему водителем. Сначала надо заехать к нему домой, а потом уже и в офис. Сообщить жене, если ещё не сообщили…
ххх
Белёсые стены возвышающихся элитных многоэтажек бросились Собакину в глаза ещё до того, как он даже выехал из этого района. Они стояли обособленно, как колонны, возвышались восьмёркой, а между собой их соединяли маленький парк и новенькая спортивная площадка. Шикарный жилищный массив! С охраняемой парковкой, разумеется.
«Ещё бы! – подумал оперативник. – Не в «хрущёвке» же ему жить…»
Пока он петлял по асфальтированному спуску в этот элитный район, он начал строить предположения. Конечно, скорее всего, Жиров был устранён конкурентом. Девяносто пять процентов убийств всяких влиятельных застройщиков, директоров и иных управленцев да топ-менеджеров совершается именно что конкурентами… Да и характерный почерк для киллера, если честно: дерзко, быстро, посреди бела дня… Конечно, Глазов со своими помощниками там всё запротоколирует, возьмёт показания очевидцев, но, по мнению Собакина, этого будет недостаточно.
Охранник у ЖК здесь был чуть моложавее университетского, топорщил недовольно чёрные усы и мигал глазами, но всё равно пропустил оперативника и даже открыл ему домофон в нужном доме. Так сказать, чтобы не через дверь с хозяйкой знакомиться… То есть вдовой.
Подъезд был такой же шикарный, как и двор: всё чистое, новое, ступени блестят, стены вымыты. На подъездных подоконниках стоят какие-то цветы – то ли астры, то ли ещё какие; сильно пахучие, но политые, прополотые. Тишина! Нигде музыка не орёт, пьяных визгов не
слышно… Красота.
– До двери я сам дойду, – заметил Собакин тоном, не терпящим возражений. Охранник удалился, хоть и не спеша. И опять нахмурился.
Оперативник воспользовался лестницей (само собой, здесь был и лифт, и отполированные двери его блестели так, будто на улице было солнечно, а не предзимняя осень). И скоро уже стоял у тёмно-красной, невероятной двери.
Он прислушался. Машинально прислушался. Да и шёл не топая. (Профессиональная привычка). Но кроме тишины он ничегошеньки и не услышал. Позвонил в дверь, надеясь, что это будет стандартный звонок, а не свистящее нечто. Надежды не оправдались.
– Кто это? – послышался из-за двери глухой женский голос. Она тоже подошла то ли на цыпочках, то ли как, но он не слышал её шагов.
– Оперуполномоченный Собакин! – он достал удостоверение и раскрыл его так перед глазком, чтобы видно было. Конечно, мог перед этим просто долбиться в дверь, заткнув глазок пальцем, пока бы она не открыла, но… Он же пока не на задержании.
За дверью послышался тяжёлый вздох усталости.
– Мне уже позвонили. Глазов, кажется. Рассказал, что мужа убили!
В голосе Собакин не услышал особой тоски, только раздражение… Интересный момент, стоит его подметить у себя в подкорке.
– Мне поговорить с Вами надо, откройте, – мягко сказал он, но быстро.
Очередной вздох, за которым последовал хруст замка, щелчок щеколды, потом брякнула цепочка… Дверь открылась, но сантиметров на десять. Он увидел в эту щель растрёпанную блондинку, которая или спала, или пила… У неё был немного помутневший взгляд, и она окидывала оперативника им с ног до головы. Сама же она была одета в шёлковом халатике золотистого цвета. И всё.
– Говорите же, ну, – сказала женщина.
– Как Вас зовут?
– Агнесса Павловна меня зовут. Всё? Разговор окончен?
– Агнесса Павловна, послушайте, – медленно и с увеличивающимся нажимом проговорил Собакин. – Муж ваш – убит. Убит страшно, расстрелян в упор из обреза. И мне надо найти убийцу, найти быстро. Потому что я не знаю его мотивов и не знаю, почему и как…
– У Вас есть ордер на мой допрос? Или как это называется? – злобно перебила она его. Зашипела, как змея. – Нет? До свидания.
И она хотела закрыть дверь, но Собакин схватился за неё обеими руками (за дверь).
– Я могу, конечно, позвонить Глазову, – начал он. – И тот выпишет постановление на ваш допрос. И сюда приедут полицейские. И Вы поедете в отдел. И там будете сидеть часов пять, пересказывая всё по кругу… И Глазову, и помощнику его, Ручкину. И там душно, и накурено. И все будут смотреть только на Вас.
Он увидел, как Агнесса Павловна заколебалась.
– Я же предлагаю Вам пока что неформальную беседу… Узнаю всё, поеду дальше.
Вдовица сняла цепочку и резко хотела отпихнуть дверь в сторону, но оперативник, само собой, удержал её без особых проблем.
– А вот бить дверкой меня не надо, – сказал он поучительно и мягко вошёл, прикрывая её за собой. – Мне разуться?
– Не стоит, – ответила она и поплелась в дальнюю комнату, в кухню, шлёпая босыми ногами по дорогому линолеуму.
Собакин всё ж скинул свои туфли, зная, что они у него топчут, и как-то постыдившись оставлять чёрные грязные отметины на полу. Оглядывая узкий коридор прихожей с поклеенными бесцветными обоями и серым платяным шкафом, он прошёл вслед за хозяйкой, миновав пару тёмно-синих стеклянных дверей – в другие комнаты.
На кухне же был круглый стеклянный стол винного цвета и пара круглых стульев в такой же цвет на длинных ножках – вроде тех, какие есть в барах. На столе стояла початая бутылка вина, даже не просто початая, а почти выпитая, и два пустых бокала.
– Вы одна? – спросил он резко, оглядывая комнату с синим же кухонным набором: парочка шкафчиков, раковина, бесшумная махина холодильника. Тут ещё было большое окно, в солнечную погоду наверняка палило нещадно – занавески были такого же тёмного цвета. Раздвинутые.
– Одна-одна, – устало она ответила и начала наливать себе в бокал красное вино. – Будете?
– Не пью, – коротко ответил он, но в уме сделал ещё одну пометку.
– На работе, – кивнула она понимающе и залпом осушила свой фужер.
Он поморщился. И твёрдо сказал:
– На службе.
Агнесса Павловна ничего не ответила, просто закинула ногу на ногу и, опёршись локтём на стол, подпёрла свой острый подбородок ладонью.
Собакин мигом окинул её тонкие венозные ноги своим голубоглазым взглядом и перешёл сразу к делу.
– Расскажите, были ли враги у вашего мужа.
Агнесса Павловна отрывисто – и нервно – рассмеялась. Она уже достаточно охмелела, чтобы так себя вести.
– Да кругом. И всюду, – ответила она.
– Кто именно?
– Да быдло это, быдло! – воскликнула она. – Кто ж ещё? Когда ты успешный человек, ездишь на «ландровере», пьёшь вино за десять тысяч утром во вторник, всякое быдло тебе – враг. Все тебе завидуют, все только и ждут…
В другой комнате послышалось движение. Собакин обратил внимание, как дёрнулась Агнесса Павловна, но ничего не сказал ей. И так было понятно, что она тут не одна.
– А поподробнее? Что за быдло? Кто именно?
– Да мало ли кто, – уклончиво ответила она. – Вот, например, Склизякин. Партнёр его. Разругались в пух и прах пару недель назад. Как же мой милый был зол на этого придурка! Он же знал, что мой любимый собирался строить коттедж… И не один! А целый посёлок, и там уже договорился даже с администра-а-а-ци-ей… Фамилия у главного там такая… Разуваев. Или Бармалеев. Или ещё как-то. А Склизняков взял да и выкупил, выкупил! И захотел туда перенести приют для собак! Ну, выселяют собак-то? Слышали? Четыреста штук на улицу, и Склизякин вот и захотел… Хотя нет, это Разуваев-Бармалеев выкупил землю и приют переносить помогает, а Склизняков… он хотел… Он хотел выкупить землю, а мой любимый тоже не пальцем деланый. И… у главного в посёлке том фамилия не Бармалеев, я его с другим перепутала! У того Верхушкин. Или Пашин. Или как-то так.
– Благородно же, – перебил Собакин, впрочем, безучастно. Информация была путаной.
Вдова прыснула со смеху.
– Да он их всех перебьёт, а деньги себе в карман. Склизякин два раза за вечер кушает, а уж денежки-то как любит! Или это Разуваев?
– Так. Ещё кто? – Оперативник уже догадался, что какую-то более точную и ценную информацию ему от вдовы не удастся получить. Во всяком случае, пока что.
– Ну… Вся его компашка. Вся эта «Красная Греция». А я ему говорила, продай ты её… И поедем в настоящую Грецию. Хоть тому же Склизякину. Он высоко метит. У него знаете где завязки есть? Ууу, тендеры-то разыгрывают… – она осеклась и мрачно искривилась, поняв, что наболтала лишнего. Проклятое винцо! – Это был Разуваев!
– Его сотрудники недолюбливали? – спросил оперативник прямо, пропуская мимо ушей путаницу из похожих фамилий.
– Да, – кивнула она. – Вот кто-то из них его и убил.
– Водитель бы указал, что среди них есть похожий по комплекции человек, – сухо выговорил Собакин и сделал пару шагов к выходу. – Но он ничего не сказал такого.
– Может, он сам вообще и убил? – серьёзно спросила она.
– Разберёмся, – пообещал Собакин после недолгой паузы. Дамочка эта явно что-то темнила. Учитывая, что она не могла запомнить фамилии партнёров мужа (или не хотела говорить прямо).
Он сделал ещё два шага до комнаты, из которой слышал шум, и спросил ещё раз:
– Так говорите, что Вы одна?
– Да… Но я…
Собакин быстро ухватился за ручку двери и рванул её на себя: там предстала голубая спальня с большой мягкой кроватью, одеялом стелившаяся по полу. У одной стены стоял шкаф с зеркальной поверхностью, но не купе, а обычный, на другой висела картина. Заснеженные вершины. Всё в спальне было в два тона – в синий и голубой.
– Да что Вы себе позволяете! – вскрикнула она пьяно и подскочила из-за стола. – Это уже слишком!
Собакин мельком осмотрел комнату. На полу лежали чёрные кружевные трусы, постель расправлена – вся в пятнах. Валяется небольшая жёлтенькая упаковка…
– Убирайтесь! – крикнула она и толкнула его в плечо.
Собакин холодно же посмотрел на неё и немного улыбнулся.
– Извините, Агнесса Павловна, я больше так не буду, – сказал но, но бесцеремонно вошёл в спальню и направился к шкафу. – Что говорите, Вы одна дома?
– Одна, одна, одна! Убирайтесь, я полицию вызову! – но голос её звучал истерично.
– А что, если я Вам скажу, что есть ещё один подозреваемый, – заметил Собакин. – И он сейчас здесь.
– Я?! – воскликнула она.
– Нет, что Вы, Вы тут ни при чём.
Собакин подошёл к шкафу и взялся за ручку. Затем медленно попытался открыть. Дверцы не поддались.
– Да я на Вас жаловаться буду! – крикнула Агнесса Павловна. – Вашему начальнику! Или его начальнику! Или кому угодно! Да я до генерала дойду, да вы все повылетаете у меня!
Собакин ничего не ответил, но продолжал остервенело дёргать ручку шкафа, пока она не открылась. Он увидел перед собой… Кучу рубашек. Просто тьму-тьмущую. И пиджаки, и брюки. Это в одном отсеке. А в другом… Платья женские. И больше – ничего.
– Что, фетишист чёртов, убедился?! – крикнула она и нервно рассмеялась. – В нём просто дверцы заедают. Можешь взять вон те чулки себе!
