скачать книгу бесплатно
– Женитьба – не самый серьезный шаг в моей жизни.
Борик и Коська с готовностью смеялись. Но к концу пятого курса и сами как-то «скоропостижно» женились. И каждый про другого думал, что такая – вдруг – смена семейного положения – неспроста. А все из-за распределения. Да у них у каждого в их испанской группе весь пятый курс, кажется, все было только ради распределения.
Вначале второго семестра, в один из «военных» дней, когда весь курс переводчиков облачался в защитного цвета офицерские рубашки и галстуки и проводил день в корпусе военной кафедры, в конце занятий майор объявил, что есть разнарядка на три места на Кубу. На военной кафедре дисциплина всегда была непререкаемой. Балагурить, шутить на занятиях никому и в голову не приходило. С «военки» могли отчислить из университета без всяких объяснений. Так что тишина в аудитории была всегда. Теперь же стало не просто тихо. Казалось, даже дышать все перестали. Куба! Загранка! Мечта каждого переводчика! Три места. А их в группе – десять.
Майор между тем продолжал: разнарядка из ГУКа (майор говорил – Хука), отбор будут делать сами ГУКовцы, к концу семестра в Киев приедут их представители. Они же проведут и свою медкомиссию.
Много чего еще говорил майор, и каждый из притихших студентов про себя прикидывал, «тянет» ли он по каждому из пунктов. Вдруг майор произнес:
– И, наконец, товарищи курсанты, директива из ГУКа информирует нас, что рассмотр загранкандидатов будет производиться только посреди женатого контингента.
Майор был героем баек, его словечки и выражения студенты записывали в специальные блокнотики и не раз от души ржали за бутылкой «сухарика», зачитывая друг другу его перлы.
Но сейчас было не до смеха. Каждый взвешивал свои шансы. Женатых в группе, кроме Ярцева, не было. Нет, был еще один, Криворожко, самый старший из всех, поступивший в университет после службы в армии, по направлению от родного колхоза. Но он потому и не конкурент: те, кого посылали учиться от колхоза, поступали в ВУЗ без экзаменов, но работать должны были вернуться в колхоз.
Коська Каретник толкнул Ярцева под столом ногой: молодец, Шурка, вовремя подсуетился с женитьбой.
После занятий трое друзей, не сговариваясь, направились к гастроному:
– Что берем? По полбанки «чернил»? – Костик достал из кармана смятый рубль и пригоршню мелочи. – Если по рублю с полтиной скинемся, еще на закусь останется. Можно докторской и батон.
– Нет, чувачки, давайте сегодня по-серьезному, – заметил Борис. – Возьмем коньяк, лимон. Серьезное дело, надо обмозговать.
– Ну ты, Тима, вечно с загибами, – проворчал Костик. – А пожрать?
– Ну давайте пельменей, что ли, пару пачек. Все-таки горячее.
– Да ты что, их варить надо, – сказал Ярцев. – И с докторской не сблюешь.
– А классно, пацаны, оказаться втроем на Кубе! – мечтательно произнес Костик. – Шурка, сечешь? Приходим с тобой в какой-нибудь генделик типа «бар». Заказываем, с понтом, «Фрозен Дайкири»…
– Ну да, а вокруг мулатки такие, знаешь, вроде из «Бони М».
– Какое «Бони М», это полное фуфло! Мы там можем любой пласт свободно достать! Пинк Флойд, Дип Пепл, Джимми Хендрикс!
– Ну ты сильно-то губу не раскатывай, – заметил Борис, – у них там совок похуже нашего.
– Нет, а серьезно, мужики, как думаете, кого пошлют?
– Ну тебя-то, Шурка, в первую очередь, – хохотнул Каретник. – Ты же у нас один такой женатый.
В тот вечер они единственный раз говорили об этом. Мечтали, как было бы здорово оказаться на Кубе, дышать воздухом старика Хэма, пить настоящий ром, говорить на настоящем испанском, слушать какую хочешь музыку. Свобода!
Поговорили, помечтали, даже прикинули, у кого в группе какие шансы – и все.
После того вечера на эту тему как будто кто запрет наложил. Никто больше об этом не заговаривал. Только и Коська, и Борик очень скоро и как-то по-тихому, не говоря никому (а ведь раньше любая мелочь была поводом собраться и «бухнуть»), оказались женаты.
Борик женился на однокурснице Раечке, один взгляд на которую говорил: очень умная. Ну просто очень, очень умная девушка. Это все, что можно было сказать о ее внешности. Раньше ее никогда с Бориком не видели. Случилось все тихо, никто и не заметил. У Борика всегда все было тихо.
А вот Костик Каретник мог бы и не зажимать свадьбу.
Глава 5. Костик
Всему курсу были известны его страдания, все пять лет бегал за одной, терпел то, за что уважающий себя мужик любую послал бы куда подальше. И вот все-таки выбегал свое, женился. Женился, точно, не ради заграничной перспективы.
А она? Костик об этом думать не хотел. Разве это важно? Для него – совсем не это. Она – его жена. Как бы ни было, что бы ни было, а это уже случилось, это есть. Зачем копаться? Пусть она его фамилию не взяла, и живут они по-прежнему в разных квартирах. Это – пока, он знает.
Вот защитятся, получат распределение, съедутся. Квартира есть, мама может к своему Смирнову переехать.
Костик видел в мечтах, как Лелька будет беременной, потом еще, потом еще. Привыкнет к дому, работать не будет. Он мечтал о большой крепкой семье. Представлял себе, как они с женой будут говорить дома по-испански, по-английски, чтобы языки прививались детям с детства. Мечтал, как дети начнут привыкать к музыке, к игре на фортепиано – без окриков, без насилия.
Отец в детстве покрикивал на него, вечно был им недоволен. Костик изо всех сил старался угодить отцу, но быть с ним рядом ему всегда было тяжело. Он любил, когда отец уезжал и они оставались с мамой вдвоем. Отец уезжал часто, он был геологом, начальником партии и вообще, если посмотреть со стороны, был человеком незаурядным.
Костик рано стал догадываться, что мать – не единственная женщина в жизни отца. Однажды, когда Костик был в десятом классе, отец сказал:
– После школы подожди меня, я за тобой заеду. Поедем, познакомлю тебя с моей «полевой подругой».
Костик тогда мучительно покраснел, но отказаться не смог, просто не нашелся, что сказать.
Она показалась Костику слишком молодой, почти ровесницей. В разговоре он никак не мог поймать верный тон. Ни как с человеком отцовского круга, ни как с ровесницей общаться с ней было невозможно. А отец, казалось, не испытывал никакого неудобства, подтрунивал над ней, подмигивая Костику, как приятелю, который – сам взрослый мужик и все понимает.
После этого было очень стыдно вернуться вместе с отцом домой, к матери. Костик чувствовал себя предателем. Когда родители вскоре развелись, Костик вздохнул с облегчением.
Пять университетских лет он прожил с матерью вдвоем, не считая тех, довольно, впрочем, частых случаев, когда после шумных посиделок у них оставались ночевать один-два его приятеля, а иногда и приятель с девчонкой.
То, что их с матерью квартира стала постоянным местом студенческих пирушек, получилось как-то само собой. И не то чтобы Костик был такой уж гуляка и любитель выпить. В школьные годы он считался в классе «ботаном» – учился отлично, это ему всегда было легко. Плюс музыкальная школа, плюс английский – некогда было с пацанами болтаться. Девчонки в классе тоже внимания не обращали: худой до смешного, длинный, сутулый, с детским лицом – челочка, пухлые губы.
В университете его увлечение поп-музыкой и почти всегда свободная квартира неожиданно для него самого сделали его привлекательным «кадром». В компании, после пары «дринков», сидя за пианино, лихо распевая битловские песенки и балагуря на смеси английского с русским матерным, Костик чувствовал себя другим человеком: забойным парнем чуть ли не из самого Ливерпуля. К пятому курсу приятели их квартиру воспринимали уже почти как кабак и называли так: «Русановский наблюдателиат».
Мать вздыхала, но не ругалась. Тенью заходила в его комнату, как будто забыла там книгу или очки – проверяла все-таки, все ли прилично. Однажды, увидев в углу батарею пустых бутылок, тихо охнула:
– Неужели вы все это выпили?
– Мама, не виноваты же мы, что у нас такая печень, – отшучивался Костик.
Иногда, бравируя перед приятелями, Костик поддевал ее:
– Вот, мама, ты – работник идеологического фронта, а сын у тебя – пьяница. Мать только вспыхивала румянцем.
Она никогда не противилась, если кто-то из друзей оставался на ночь: понимала, что для подгулявших студентов добираться домой среди ночи небезопасно.
Однажды – это было, когда он уже учился на четвертом курсе, – мать попросила его:
– Костя, сегодня, пожалуйста, не приглашай ребят и приходи, если можно, пораньше. У нас будет гость.
Костик удивился: гостей у матери не бывало, если не считать тетю Валентину, дальнюю родственницу. В тот вечер, открыв дверь квартиры, он с удивлением почувствовал запах хорошего, «фирменного» мужского одеколона. И еще чего-то такого крепкого, нездешнего – очень приятный запах. У него смутно мелькнуло в голове: так пахнут иностранцы в «Софии».
В комнате, в кресле напротив двери, расположился средних лет мужичок: моложавый и какой-то весь целый – ничто в нем не цепляло взгляд. Потом, уже лежа в постели и думая о госте, Костик никак не мог вспомнить, во что тот был одет.
Мать, увидев входящего Костика, вскочила, как-то засуетилась. Гость тоже встал, произнес, протягивая руку:
– Сергей Владимирович Смирнов, институтский друг вашей мамы.
– Ну что ты, Сережа, говори ему «ты». Правда, Костик?
– Конечно.
Костик улыбнулся невольно, ему было приятно, что у его «мамусика» такой клевый «кадр». Он сразу почувствовал, что этот подтянутый и какой-то не совковый мужичок для матери – больше, чем просто бывший институтский приятель.
– Ну и отлично. Мы ведь с тобой, Костя, практически коллеги. Мне тоже пришлось поработать переводчиком.
– Классно, за границей? А в какой стране?
– Это я когда-нибудь тебе расскажу. А пока ты мне расскажи, как там наш КГУ, какие перспективы распределения?
В тот вечер проговорили далеко за полночь. Костику как-то сразу стало легко с маминым другом. Смирнов стал бывать у них, и очень скоро Костик убедился, что их с матерью отношения – больше, чем дружба.
Ему часто хотелось спросить, где Смирнов был раньше, почему ни разу не появлялся у них. Как-то в разговоре Смирнов оборонил фразу: «В жизни, Костя, лучше поменьше спрашивать. Надо постараться сделать так, чтобы человек сам захотел все тебе рассказать». Вот Костик и не спрашивал.
А мать – она как будто десять лет с плеч сбросила и стала частенько оставлять Костику записочки на кухонном столе: «Костя, еда в холодильнике. Поешь. Меня не жди, ночую у С.В.»
Глава 6. Из дневника Тимановича
10. 09.1976
Начало второго курса. Завтра едем на картошку. Безусловно, это – «лучший» способ освоения языка и культуры. Но выбора нет.
Решил вести дневник. Для пишущего человека это так же необходимо, как гаммы для музыканта. В колхозе будет много времени. Задача: разработать художественные образы на основе реальных прототипов моих однокурсников.
14.09.1976
За три дня не нашел времени писать. Плохо!
Поселили нас в домах у колхозников. В первый же вечер парни где-то раздобыли спиртное, неудобно было отказываться. Пили что-то дурно пахнущее, очевидно – самогон, ели печеный картофель. Ну что ж, и такой опыт может быть полезен. Я предпочел бы коньяк, утку и сигару.
Мы должны собирать не картошку, а хмель. Оказалось, довольно-таки трудно: объем большой, вес маленький. А норма засчитывается по весу.
Обстановка довольно веселая, вокруг полно девчонок с филологического. Многие, как я заметил, строят мне глазки. Если бы они знали, как мало для меня это значит.
25.09.76
Нет, в колхозе вести дневник было невозможно. Тупая работа, тупая жизнь.
Наконец-то опять цивилизация. Единственный положительный момент – познакомился поближе со своими однокашниками, первый курс в этом отношении прошел довольно бесплодно. Несколько барышень уже готовы из-за меня резать себе вены. Примитивные создания. Начал писать большой роман из студенческой жизни. Главная идея – человеку с мозгами нечего делать в советском вузе.
01.01.1977
Первый день Нового года. Возобновляю дневник. На самом деле я пришел к выводу, что нет смысла писать его каждый день, достаточно фиксировать основные мысли и события, причем первые гораздо важнее. Действительно, в чем смысл записывать события и разговоры, ведь в произведении автор все равно придумывает свои. Однако некоторые сюжеты из жизни могут пригодиться для будущих произведений, например, история с Шуркой Ярцевым: ну надо быть таким лохом, чтобы за каждый день, и даже за каждую пару прогула приносить справку! Если уж тебе так повезло достать справки, так распорядись ими с умом!
Умный человек всегда найдет, как воспользоваться чужой… Ну, не будем обижать друзей.
В этом году Шурку поселили в общаге в одной комнате с иностранцами. Отличный канал для фарцы! Хорошо, что я еще в прошлом году установил с ним дружеские отношения. Сам он не догадается воспользоваться возможностями своих новых соседей. Да и вкус его… соответствует месту рождения.
20.02.1977
Начался новый семестр. Новые знакомства, новые перспективы. Иностранцы возвращаются с каникул, самое время раскрутить их на «бизнес». Вчера говорил с Шуркой, он обещал спросить у соседей по комнате. Вообще, он приятный парень, не зря я с ним подружился. Конечно, провинциальная неотесанность бьет в глаза, но в нем есть природный шарм, юмор. Не скрою, мне приятно, что он так внимательно, с такой детской непосредственностью, слушает все, что я ему объясняю. Вчера я согласился стать его «духовным наставником». Вот написал и сам застеснялся такой высокопарности. И зря. Почему надо принижать свои способности, хотя бы перед самим собой?
22.02.1977
Шурка оказался довольно расторопным партнером и сегодня уже притаранил из общаги от своего соседа по комнате пару батников (в упаковке!) и обалденные штанцы в клеточку. Не джинсы, конечно, но видно, что фирма! Брючата я примерил просто из интереса, оказались точно на меня! Пока что подожду их сдавать, можно и самому поносить. Выстирал, выгладил – как новенькие. В воскресенье схожу на «точку», попробую толкнуть батники.
Конечно, самое выгодное дело – пласты, но где их взять! Ничего, начнем с малого.
Дал Шурке взаймы с выплатой по 10 – до июня.
10.03.77
Время летит с бешеной скоростью.
Бедный мой дневничок, твои страницы остаются девственными.
Чего нельзя сказать о…
Не буду уподобляться свиноподобным жлобам, смакующим подробности.
Это произошло 8 марта, после вечеринки в общаге, с Раечкой, на которую я произвел впечатление еще в колхозе.
Два слова о ней: она не красавица, но все при ней: хороший рост, грудь, хотя руки и ноги крупноваты. Какая-то проблема с прической: волосы всегда как будто не промыты. Однако она из «наших», это – плюс. Я, конечно, не могу связывать с ней серьезные планы, но почему бы и не провести приятно время, тем более, что она сама к этому стремится.
В последнее время мне удалось провернуть несколько выгодных дел, используя Шуркиных соседей по общаге. Но по-настоящему на этом не заработаешь.
Мой роман продвигается и обрастает новыми героями и событиями. Кстати, опыт с Раечкой оказался полезен. Я сознаю, что без любовной интриги роман не будет привлекателен для широкого читателя, и буквально вынужден описывать постельные сцены в ущерб настоящей литературе. Что ж, приходится поступаться своими эстетическими ценностями в угоду толпе.
20.03.77. Воскресенье
Вопрос: кто же я такой в глазах окружающих? То, что я совсем не тот, каким сам себе кажусь, (кстати, каким?) – в том нет сомнений. Но велика ли разница? Страстно хочется иметь какое-то весомое преимущество над другими.
Посмотрел фильм «Доктор Француаза Гайан». Не сказал бы, что фильм слаб, но в общем – старо. Читал «Алую зарю». Чувствую, что вещь сильна, даже вижу, в чем, но детально обдумывать не хочется, не волнует.
Завтра понедельник, значит – опять военка. Тупо, тупо.
22.03. 77. Вторник
Вчера после военки увиделся с Мишей, поехал к нему, чтобы получить бабки с клиента, но тот не явился. Пришли еще чуваки с телками, взяли вина, вмазали. Кстати, там была и Таня, которая уже порядочно мне надоела. Эти ребята еще долго будут находиться в инфантильном экстазе дружелюбия. Претит мне уже врать, сколько можно.
15.05.1977
Mierda! Похоже, Р. оказалась не такой уж простушкой и пытается поймать меня на крючок. Пока не знаю, как с этим быть. Жениться на третьем курсе? Я сам себя буду презирать! Да и не такую женщину я вижу рядом с собой.
