скачать книгу бесплатно
То, что я держала в руках, называлось «Тест на беременность».
– Я с самого начала подозревал, что этим должно кончиться! – со вздохом ответил Кирилл. – И изучал, что нынче об этом пишут в «сети». Ведь, ты же не собиралась с этим вопросом в поликлинику идти?
Я только и смогла, что головой покачать. Док удовлетворенно кивнул и скомандовал:
– Тогда – марш в ванную! Воспользуешься, примешь душ – и обратно сюда!
Прохладный душ успокоил нервы, в лабораторию я выбралась, уже приняв для себя решение. Там я обнаружила Кирилла, что-то рассматривавшего в большой прибор, отдаленно напоминавший микроскоп. Мельком глянув на протянутую мной полоску, он пристально посмотрел мне в глаза и спросил:
– Насчет рождения наследника не передумала? – и, уловив мой кивок, продолжил – Тогда раздевайся и ложись на кушетку.
– Раздеваться – совсем? – пробормотала я, и чертыхнулась, уже понимая, что сморозила глупость.
– Привыкай! – ехидно усмехнулся Док. – Следующие девять месяцев нам часто придется, таким образом, общаться. Надеюсь, моих вузовских познаний в акушерстве хватит, чтобы вести твою беременность, пока мы не придумаем, что с тобой делать. В больницу тебе дорога заказана. По крайней мере, в этом городе. Здесь все заборы твоими фотографиями обклеены!
Действительно, родственники и знакомые, ранее не очень-то интересовавшиеся жизнью той, которую раньше звали Настя, в настоящее время развили бурную деятельность. Не знаю, уж, то ли жаль ее кому-то стало, то ли драка в школьном дворе, количеством сломанных костей, всех на уши поставила, но к поискам девушки привлекли милицию и телевизионщиков, да, и листовок по городу полным-полно расклеили. И это сильно осложняло мне жизнь.
Лично я-то, и в прошлой жизни, уже в школе осознавала себя вполне взрослой и сложившейся личностью, несла полную ответственность, как за себя, так и за стареньких и больных деда с бабушкой. А поступив в вуз, стала вполне самостоятельной личностью, во всех сферах бытия, что признавали все мои друзья и родственники. Как и государство.
Преувеличенно аккуратно сложив свою одежду на стул, я улеглась на узкую кушетку, стоявшую возле стены. К моему удивлению, Док закрыл глаза и провел руками вдоль тела, не касаясь его. Несколько задержавшись внизу живота, он вернулся к голове и только потом открыл глаза.
– Я вполне понимаю Мастера! – заявил он, закатывая рукава белой рубашки и надевая перчатки. – Твое биополе весьма существенно изменилось. Странно, что ты сама ничего не заметила.
– У меня, вообще-то, это – первая беременность! – обиженно пробурчала я.
– А ты и с Бароном ничего не заметила! – довольно резко парировал Кирилл.
Я скрипнула зубами, но смолчала, признавая справедливость упрека. Док имел довольно веские основания считать, что причина моего ухода была не только в полученных ранениях, но и в том, что причиной кровотечения, которое он не смог остановить, была беременность, прервавшаяся на раннем сроке. Вместе со мной умер и ребенок Барона.
Кирилл же, не замечая моего состояния, продолжал ощупывать мое тело и выговаривать мне за невнимательность:
– У тебя, ведь, даже грудь уже подрастать начала! Неужели ты собиралась ждать, пока живот на нос полезет?
– Живот у меня пока что – скорее впадина! – попыталась защищаться я. – А грудь могла и от хорошего питания округлиться!
И в самом деле, навещавшие нас с Мастером парни, обязательно привозили что-нибудь вкусненькое, уговаривая поесть, чтобы как-то укрыть плотью, торчащие сквозь кожу, кости.
– У тебя же молочная железа растет! – со вздохом пояснил Док. – Пощупай сама, ты должна помнить размеры своего грецкого ореха!
Ощупав то, что набухало под соском, я поняла, что он и тут прав.
И чтобы как-то сменить тему, я задала вопрос, давно вертевшийся на языке:
– А что случилось с Бароном, Кирилл? Хорек рассказал мне, что встретил Вольфа не более чем через месяц после штурма. И тот его не узнал. И не вспомнил мое имя. Держу пари, ты как-то к этому причастен!
Док резко помрачнел, но, все же, ответил:
– Действительно, это – я закрыл ему воспоминания, по просьбе Елизаветы Андреевны. Вольф привел-таки ко мне свою бабушку. Как ты тому не противилась, зая ее к тебе отношение.
Все было именно так, как он говорил. Вышеупомянутая старая дама была в свое время военным врачом, а затем одним из лучших ургентных хирургов нашего города. Ее и на пенсии постоянно на консультацию, в сложных случаях, приглашали. И она очень любила своего внука, а с моим присутствием возле него – мирилась, как с неизбежным злом. Волка она тоже знала, будучи подругой его собственной бабушки. И определенно, что-то знала о деятельности Структуры, опутывавшей своими щупальцами весь город, от молодежных команд до силовых структур и партийно-хозяйственного актива. Работая в интересах и на пользу последнего. И используя далеко не всегда законные методы работы. Мне же очень не хотелось, чтобы произошедшее со мной приобрело дополнительную огласку и как-то повредило стае и моим друзьям.
Все это промелькнуло в моей голове, пока Кирилл продолжал свой рассказ:
– Елизавета Андреевна пришла, когда ты, очередной раз, потеряла сознание и согласилась со мной, что больше, чем я уже сделал, вряд ли возможно предпринять. С твоей кровью творилась какая-то чертовщина. Ты уходила. А Барон не желал с этим смириться. Тогда Елизавета Андреевна попросила меня помочь ему, она кое-что знала о моих исследованиях в области психики человека. Вместе нам удалось погрузить его в гипнотическое состояние так, что он этого не осознал. А затем я поставил блок на воспоминания о последних трех годах жизни. Потом мы с его бабушкой перевезли Вольфа в ведомственную больницу, сделав вид, что он упал с мотоцикла. И частично потерял память. А затем, судя по всему, она увезла его в другой город.
Горькая волна обиды поднялась в моей душе, я вскочила на кушетке и почти выкрикнула ему в лицо:
– Зачем ты это сделал? Ты стер меня из памяти того, кто меня любил!
Док стойко выдержал мой гневный взгляд и ответил:
– А тебе не кажется, что это было гуманным решением? Хорек тоже любил тебя, и всю жизнь потратил, чтобы найти. А ведь, этого могло бы никогда и не случиться! Тебе, что – мало одной, загубленной, жизни?
Я же, чувствуя, как дрожат губы и слезы наворачиваются на глаза, прижала ладони к лицу и уткнулась головой в колени. Мне сложно было объяснить, как горько осознавать, что тебя вычеркнули из жизни, еще до ухода в Темноту. И от тебя не осталось ничего, даже памяти. Мои плечи вздрагивали, я изо всех сил пыталась унять дрожь и выровнять дыхание.
И тут почувствовала, как дрожащие пальцы Кирилла осторожно погладили меня по голове:
– Не плачь, пожалуйста! – проговорил он срывающимся голосом. – Возможно, это и не было правильным решением!
Я с трудом проглотила стоявший в горле комок, подняла на него сухие, покрасневшие от непролитых слез, глаза и ответила:
– Все было правильно, но все равно – больно! Надеюсь, ты не сказал ему про ребенка?
– Я – не сказал! Ты же не велела, – со вздохом ответил он. – Но он, по-моему, сам догадывался. И считал себя причиной твоей смерти.
– Тогда ты правильно поступил! – тяжело вздохнув, решила я. – Мне и одного известия, о самоубийстве Ласки, хватило!
– Да, уж! Очень печальная история! – согласился Док. – У девушки не осталось стимула, чтобы жить! А вот, малыш ее бы удержал на этом свете!
– Мне Мастер тоже об этом говорил, – вспомнила я. – Вот только, как понять, чей у меня ребенок? Ужасно не хочется вас с Хорьком, попусту, рогами сталкивать.
Кирилл опять нахмурился и сообщил:
– Ты знаешь, в этом времени медицина очень далеко шагнула! Теперь есть способы, точно, определить отца ребенка, даже до его рождения. Генетический анализ называется. Тебе надо немного подождать, а затем взять пробу у плода. И анализ покажет, мой это ребенок или Алексея. А потом можно устроить выкидыш, если результат тебя не удовлетворит.
Я возмущенно посмотрела на него:
– Ты что – с ума сошел? Ребенка я, по-любому, оставлю. Я тебе уже об этом говорила.
И удивилась, какой радостью просияло его лицо.
А затем он порывисто прижал меня к груди и прошептал:
– Спасибо тебе огромное, Инь!
– За что? – я слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.
Кирилл глубоко вздохнул, собираясь с силами. А затем пояснил:
– В той жизни я не только из-за «кокса» детей иметь не хотел. Я очень боялся, что у ребенка будут те же проблемы, что у моей младшей сестренки. И я не смогу его вылечить.
Я смутно помнила его рассказ о девочке, умершей в 12-летнем возрасте от какого-то редкого генетического заболевания.
– А теперь узнал, что уже существуют способы борьбы с болезнью, – продолжил Док. – Да, и тело мое уже совсем другое, нет той наследственности.
– Так в чем же дело? – удивилась я. – Ты можешь найти себе женщину, жениться и завести детей.
– И всю жизнь бояться, что раскроется секрет? – криво ухмыльнулся Док. – Так лучше я буду смотреть, как растет твой малыш. Хотя бы, издали.
– Ну, если женщина тебя полюбит, то ей будет наплевать, откуда ты пришел, – несколько неуверенно заявила я.
Сама, я поступила бы именно так, но за других отвечать бы не взялась.
– Я и в наше-то время не очень в любовь верил! – грустно сознался Кирилл. – А среди нынешних любителей наживы, и вовсе, вряд ли кому смогу поверить! А еще, ко всему прочему, мое прежнее я, как мы с Лисом выяснили, мужчин, в качестве половых партнеров, предпочитало. И не знаю, кто поверит в такую резкую смену сексуальной ориентации.
Тут уж я не удержалась и фыркнула от еле сдерживаемого смеха. Вот и говори, что нет судьбы! От нее, как ни выкручивайся, не уйдешь.
– Тебе смешно! – обиделся Кирилл. – А я ведь, когда эту историю с перерождением затевал, то искренне надеялся, что судьба даст мне второй шанс, возможность исправить свои ошибки. А она, словно в насмешку, водит нас по второму кругу!
Тут меня словно окатило ведром ледяной воды. Я вспомнила рассуждения Мастера о том, что изменить судьбу возможно, лишь пройдя полный цикл перерождения, отринув и забыв все то, что произошло в предыдущей жизни. А пройдя по нашему, ускоренному, варианту, мы сохраняем духовную структуру, и она может заставить нас повторять прошлые поступки и ошибки, словно ведя по кругу, загонять в похожие ситуации. И может быть, я зря понадеялась, что смогу урвать кусочек личного счастья. И счастья материнства в том числе. Ведь, если предположить, что судьба ведет меня по тому же кругу, то мой очередной уход из мира живых – не за горами!
В предыдущей жизни мои, близкие, отношения с Бароном продлились всего-то около полугода, а с момента предполагаемой беременности до моего ухода в Темноту прошло не больше месяца.
Вероятно, я сильно изменилась в лице, потому что Док снова обнял меня за плечи и озабоченно спросил:
– Я что-то не то сказал Инь?
– Мне тоже очень бы хотелось обмануть судьбу! – прошептала я.
Кирилл задумчиво нахмурился, а затем в его глазах мелькнуло понимание.
– Ты боишься, что если уже забеременела, то и смерть твоя не за горами? – с сочувствием спросил он.
– Мастер полагает, что сохранившаяся духовная матрица заставит нас принимать те же решения, что и в прошлой жизни. И они приведут к повторению похожих событий! – кивнув головой, чуть слышно пробормотала я. – А если так, то жить мне – меньше месяца!
Док с сочувствием посмотрел мне в глаза, а затем привлек поближе к себе и попытался успокоить:
– Не надо понимать все так, буквально! Конечно, мы сохранили свой прежний склад характера. Но и память никуда не делась! Мы можем попытаться не повторять своих ошибок. Или хотя бы изменить какую-то часть подхода к жизни.
Заметив мою скептическую ухмылку, Кирилл нахмурился, но продолжал настаивать на своем:
– Ты же сама сказала, что события следуют за принятыми решениями! И не всегда напрямую! Ломая какую-то внутреннюю установку, ты, вполне, можешь сломать предопределенность в ходе событий.
Он немного помолчал, словно вспоминая что-то или подбирая аргументы. Затем его лицо прояснилось, и Док внимательно посмотрел на меня, а затем спросил:
– Насколько я помню, в прошлой жизни ты была в близких отношениях с Бароном, но судя по тому, что регулярно обращалась ко мне за противозачаточными средствами, заводить семью и детей, определенно не собиралась?
Я только молча кивнула, соглашаясь с его догадкой. И в самом деле, я не считала для себя возможным брать на себя ответственность за новую жизнь. Как ведущая, я должна была думать, прежде всего, о товарищах по команде, которых вела к намеченной цели. А если бы начала задумываться о собственной безопасности сильнее, чем о друзьях, то это бы обернулось катастрофой для стаи.
Кирилл улыбнулся и удовлетворенно кивнул в ответ:
– А в этой жизни ты, с самого начала, решила завести ребенка! И продолжаешь настаивать на своем решении, несмотря на возникающие нестыковки. Быть может, это поменяет ход судьбы, и не только твоей!
Робкая надежда шевельнулась в груди, разламывая ледяные тиски дурных предчувствий. Я должна была выжить, чтобы дать жизнь своему ребенку. Но тут же вспомнила, что уже наметила новую цель для себя и своей стаи. Мы были обязаны разобраться с тем, что заставляет души покидать пригодные к жизни тела. И бросить друзей в пути я не имею права!
– Я бы хотела на это надеяться! – со вздохом ответила я. – Но я, сама, не смогу жить, если защищая ребенка, подставлю под удар кого-то из друзей! Или если они, сами, начнут прикрывать меня и брать на себя более опасную часть работы. Цель-то им поставила я, мне и ответ держать.
Док скептически посмотрел на меня и парировал:
– А я бы посоветовал тебе, побольше работать головой и поменьше – кулаками! Хороший командир не тот, кто кидается в атаку впереди всех, а тот, кто заранее спланирует все с наименьшими потерями. В настоящий момент времени у тебя достаточно бойцов, чей военный опыт превосходит твой. Вот, и занимайся постановкой задач и поиском подходов к их осуществлению, а кулаками махать и другие сумеют. Тебе, в этом воплощении, судьба и так достаточно много других возможностей отвесила! За две недели ты уже двоих от грани оттащить сумела. И это, как я полагаю, еще не конец!
Он намекал на то, что мне удалось предотвратить уход за грань Мастера и Че.
Вспомнив о связном, я поинтересовалась:
– А как сейчас у Димки дела?
Док тяжело вздохнул:
– Все гораздо сложнее, чем я предполагал! Воспаление-то мы почти погасили, но, похоже, развивается какая-то атрофия в районе старого ранения. А с этим и сегодня справляться не очень-то умеют.
– Так значит, Че все-таки не сможет ходить? – с ужасом взглянув на него, прошептала я.
Я прекрасно помнила живой и непоседливый характер связного и не могла себе представить его навсегда прикованным к постели. Открытый и импульсивный Че всегда первым вставал на защиту справедливости, он грезил продолжением мировой революции, которая сделает счастливыми всех бедных и обездоленных. А еще Димка не мыслил свою жизнь без мотоцикла, он не только прекрасно управлялся с ним на любом дорожном покрытии, но и знал в нем каждый винтик. И все это у него, разом, отнял прыжок с моста за племянником.
– Если мы не сумеем вернуть Димке подвижность, то лучше бы мне и не возвращать его обратно! – с горечью промолвила я, то, что мне казалось удачей, оборачивалось очередным разочарованием.
– А я бы так не торопился с окончательными выводами! – строго одернул меня Док. – Мы выгадали для него немного времени. И вселили веру в успех.
Кирилл встал и подошел к столу, заваленному какими-то распечатками. Выбрав несколько листов, он вернулся ко мне.
– Здесь говорится о технологии стволовых клеток, это – очень дорогая и еще не до конца изученная технология, но в нашем случае и опытные методы хороши, – заявил он. – Мне нужно еще некоторое время, чтобы разобраться до конца, но уже есть публикации об успешных попытках операций на позвоночнике.
– А где берут эти самые клетки? – с надеждой спросила я.
– В пуповинной крови младенцев, – с кривой усмешкой сообщил Док. – Причем желательно, чтобы это был довольно близкий родственник.
– Но ведь у Че нет родственников – младенцев! – невесело усмехнулась я. – Только сестра с племянником, да и то, не очень юные.
И тут мне в голову пришла одна идея. Вернее, даже две.
– А как ты думаешь, – спросила я Кирилла. – Ребенок Алекса смог бы стать донором?
– Не очень близко, но можно было бы попытаться, – согласился Док.
– А если бы это был ребенок Майи? – продолжала я развивать свою мысль.
– Уже гораздо лучше! – кивнул Кирилл. – Но если только она согласится, еще раз, изменить жизнь, после всего того, что уже произошло с ее семьей.