скачать книгу бесплатно
Нижняя губа у него задрожала, и он стиснул кулаки, пытаясь сдержаться.
– Она не умерла, сам знаешь.
– Надеюсь, ты прав.
Он с вызовом посмотрел мне в глаза.
– Нет, не умерла.
– Хорошо, не умерла.
– Я очень скучаю по ней, Джейкоб.
– Мы все скучаем, – сказал я. – Я не собирался ее вычеркивать, и я о ней не забыл.
– Извинения приняты, – ответил Хью, вытер лицо, развернулся и вышел из комнаты.
– Ты не поверишь, – заметил Миллард, – но это большой прогресс.
– Он ни с кем из нас почти не говорит, – вставила Эмма. – Все время злой и не желает смотреть правде в глаза.
– Думаете, это правда и Фиона жива? – спросил я.
– Маловероятно, – сказал Миллард.
Мисс Сапсан поморщилась и приложила палец к губам, подплывая к нам через комнату. Подойдя, она обняла всех сразу и прижала к себе.
– Мы отправили весточку во все петли, во все странные семьи, с которыми у нас есть связь, – тихо сказала она. – Разослали коммюнике, бюллетени, фотографии, подробные описания… Я даже послала к мисс Королек голубей-разведчиков, чтобы они прочесали леса в поисках Фионы. Пока никакого результата.
Миллард вздохнул.
– Бедняжка. Если бы она была жива, разве она бы уже не вышла на связь? Нас не так уж трудно найти.
– Думаю, да, – сказал я. – А кто-нибудь пытался найти ее… гм…
– Ее тело? – закончил Миллард.
– Миллард! – воскликнула директриса.
– Это было бестактно? Нужно было подобрать менее точный термин? – всполошился он.
– Просто помолчи, – прошипела мисс Сапсан.
У Милларда не было проблем с эмоциями – у него были проблемы с эмоциями других.
– Обвал, который, скорее всего, убил Фиону, – сказал он, – произошел в петле для странных животных, которая потом схлопнулась. Если ее тело и было там, вернуть его уже не удастся.
– Я думаю, не устроить ли поминальную службу, – заметила мисс Сапсан, – но не могу даже заговорить об этом – боюсь снова вогнать Хью в депрессию. Если мы будем с ним слишком жесткими…
– Он даже не стал заводить новых пчел, – сказал Миллард. – Сказал, что не сможет любить их, как прежних, потому что они никогда не знали Фиону. Оставил только одну. Она уже довольно преклонного возраста.
– Сдается мне, перемена мест может хорошо на него повлиять, – начал я, но тут зазвенел дверной звонок.
И как раз вовремя – атмосфера в гостиной с каждой секундой становилась все тяжелее. Клэр и Бронвин двинулись за мной к дверям, но тут вмешалась мисс Сапсан:
– Нет уж, леди, не думаю! Вы еще не готовы общаться с обычными людьми.
Вряд ли для них было так уж опасно увидеть доставщика пиццы, но… Я открыл дверь. На пороге, едва удерживая стопку коробок с пиццей, стоял парень, которого я знал еще со школы.
– Девяносто четыре шестьдесят, – невнятно сообщил он с той стороны, потом приветственно дернул головой. – Ого! Портман?
– А, Джастин. Привет.
Звали его Джастин Пампертон, но решительно все сокращали это до «Памперса». На досуге он вместе с другими придурошными скейтерами торчал на городских парковках. Возможно, еще и употреблял.
– Выглядишь шикарно. Тебе, типа, того – уже лучше?
– Ты вообще о чем? – спросил я, вовсе не желая этого знать и как можно быстрее отсчитывая деньги (я совершил налет на ящик с носками в родительском шкафу, они всегда держали там пару сотен наличными).
– Ну, вроде ходил слух, что ты типа того, ку-ку. Только без обид.
– Гм… нет. Я в порядке.
– Ну, офигеть, – сказал он, кивая, как автомобильный болванчик с головой на пружине. – А я слышал…
В доме кто-то засмеялся, и он заткнулся на полуслове.
– Чувак, у тебя там что, вечеринка?
Я выхватил пиццы и сунул ему деньги.
– Вроде того. Сдачу оставь себе.
– С девчонками?!
Он попробовал заглянуть в дом, но я ему помешал.
– Я через час освобождаюсь, могу пива захватить…
В жизни я так не хотел ни от кого избавиться.
– Извини, это типа частное мероприятие.
Он явно был впечатлен.
– Ну, ты даешь, чувак!
Он поднял руку на «дай пять», сообразил, что мои заняты пиццей, и потряс кулаком.
– Увидимся через неделю, Портман!
– Через неделю?
– Школа, бро! Ты на какой планете живешь?
И он потрусил к своему хэтчбеку, качая головой и похохатывая.
Когда я принес и раздал пиццу, все разговоры разом прекратились. Целых три минуты было слышно только как мои гости жуют и – время от времени – удовлетворенно хмыкают. В воцарившейся тишине я повторял про себя слова Джастина. Школа. Через неделю. Каким-то непостижимым образом я совершенно о ней забыл. Пока родители не решили, что я недееспособен, и не попытались посадить меня под замок, я вообще-то планировал вернуться в школу. Продержаться как-то дома до выпускного, а потом сбежать в Лондон, чтобы быть с Эммой и друзьями. Но теперь друзья, казавшиеся мне такими далекими, и мир, выглядевший столь недоступным, явились прямо ко мне на порог, и все изменилось – не успела и ночь миновать. Друзья теперь могли свободно путешествовать где (и когда) хотят. Даже представить себе нескончаемые уроки, перемены, собрания… когда все вот это только тебя и ждет – стоит руку протянуть? Слишком непростое решение, особенно когда у тебя пицца на коленях, а голова все еще кружится от мысли, что это возможно. До школы еще целая неделя. Есть время все обдумать. Сейчас вполне достаточно будет поесть и насладиться обществом друзей.
– Лучшая еда на свете! – объявила Клэр с полным ртом расплавленного сыра. – Я каждый вечер буду это есть!
– Нет, если хочешь прожить больше недели! – возразил Гораций, придирчиво выбирая оливки из своего куска. – В ней больше натрия, чем в Мертвом море.
– Испугался, что растолстеешь? – захохотал Енох. – Толстый Гораций – хотел бы я это увидеть.
– Что меня разнесет? Да, испугался, – сказал тот. – В отличие от мешков из-под муки, которые носишь ты, моя одежда сшита по фигуре.
Енох окинул взглядом свой костюм: серую рубаху без воротника, черный жилет, черные обтрепавшиеся штаны и лакированные кожаные ботинки, утратившие блеск еще в незапамятные времена.
– Я обзавелся ими в Паррриже, – с подчеркнуто французским выговором сообщил он. – У одного модного парня, которому они были больше не нужны.
– У мертвого парня, – уточнила, скривившись от отвращения, Клэр.
– Похоронное бюро – лучший секонд-хенд на свете, – заметил Енох, вгрызаясь в пиццу. – Нужно только забирать одежду, пока ее предыдущий хозяин не протек.
– Что-то у меня аппетит пропал, – Гораций поставил тарелку на кофейный столик.
– Возьми и доешь, – велела мисс Сапсан. – Мы едой не бросаемся.
Гораций вздохнул, но послушался.
– Я иногда завидую Ноллингсу. Может хоть сто фунтов набрать, никто и не заметит.
– Я, к твоему сведению, очень стройный, – сказал Миллард; последовавший за этим звук можно описать только как шлепок ладонью по голому животу. – Иди сюда, потрогай, если не веришь.
– Нет уж, увольте.
– Ради птицы, немедленно оденься, Миллард, – сказала мисс Сапсан. – Что я тебе говорила по поводу неуместной наготы?
– Какая разница, если меня все равно никто не видит? – возмутился Миллард.
– Такая, что это дурной вкус.
– Но тут жарко!
– Немедленно, мистер Ноллингс!
Миллард встал и вышел, ворча что-то по поводу ханжей и блюстителей нравов, и через минуту вернулся в банном полотенце, свободно обмотанном вокруг пояса. Этот наряд мисс Сапсан тоже не одобрила и отослала его экспериментировать дальше. Во второй раз он вернулся одетый почти во все, что нашлось у меня в шкафу, включая горные ботинки, шерстяные брюки, пальто, шарф, перчатки и шапку.
– Миллард, тебя тепловой удар хватит! – в ужасе воскликнула Бронвин.
– Зато никто не станет представлять себе, как я выгляжу в естественном виде! – заметил он, добившись желаемого эффекта: мисс Сапсан свирепо объявила, что пора произвести очередную проверку безопасности, и стремительно покинула комнату.
Долго сдерживаемый смех разом прорвался наружу.
– Видели ее лицо? – простонал Енох. – Ноллингс, она была готова тебя убить!
Отношения между мисс Сапсан и детьми менялись на глазах. Дети теперь куда больше походили на настоящих подростков, которые то и дело проверяют чужие границы.
– Вы все вели себя грубо! – сказала Клэр. – Перестаньте сейчас же!
Ну, да, проверяют, но не все.
– Тебе еще не надоели нотации из-за каждого пустяка? – спросил Миллард.
– Пустяка! – завопил Енох и снова расхохотался. – У Милларда там ме-е-е…
Клэр укусила его за плечо своим задним ртом.
– Нет, от этого я не устала, – заявила она, пока Енох потирал пострадавшее место. – А вот то, что ты ходишь голым в смешанной компании без всякой на то причины, кажется мне странным.
– О-о, какой бред! – вздохнул Миллард. – Еще кого-нибудь это беспокоит?
Все девочки подняли руки.
– Ну, хорошо. Я приложу все старания, чтобы всегда быть полностью одетым и не создавать никому неудобств основополагающими фактами человеческой биологии.
Мы болтали и болтали. Нам столько всего нужно было обсудить! В гостиной быстро воцарилась непринужденная оживленность – казалось, мы только вчера расстались, хотя на самом деле прошло уже полтора месяца. И так много всего произошло за это время! По крайней мере, у них; до меня новости доходили лишь изредка, в письмах Эммы. Гости по очереди рассказывали о приключениях во всяких странных местах, куда попадали через Панпитликум, – хотя речь, разумеется, шла только о тех петлях, что были предварительно разведаны имбринами и объявлены безопасными. Что таится за всеми дверями Панпитликума, никто до сих пор точно не знал. Они побывали в петле древней Монголии и повидали странного пастуха, говорившего на овечьем языке: он пас свое стадо без палки и собаки – управляя одним только голосом. Оливии больше всего понравилась петля в Атласских горах Северной Америки: там был странный маленький городок, где все люди умели летать, как она. Над городом была натянута сетка, и жители могли целый день летать по своим делам безо всяких свинцовых ботинок – просто прыгали с места на место, как акробаты в невесомости. В Амазонии тоже была петля – очень популярное место: фантастический город в джунглях, целиком из деревьев. Корни и ветки были так искусно переплетены между собой, что получались дороги, мосты и дома. Странные люди там умели управлять растениями, примерно как наша Фиона. Хью это так расстроило и напугало, что он почти сразу сбежал из петли обратно в Дьявольский Акр.
– Там было жарко и жуткие насекомые, – пояснил Миллард, – зато местные жители очень приветливые. Они показали нам, как готовить из растений совершенно фантастические снадобья.
– А на рыбалку они ходят со специальным ядом, – добавила Эмма, – который глушит рыбу, но не убивает, так что остается только достать из воды ту, которая им понравилась. Просто гениально!
– У нас и другие путешествия были, – сказал Бронвин. – Эм, покажи Джейкобу свои снимки!
Эмма вскочила с кушетки, на которой сидела рядом со мной, и побежала доставать их из чемодана. Через минуту она вернулась с фотографиями, и мы сгрудились в свете напольной лампы, чтобы их рассмотреть.
– Я только недавно начала фотографировать и до сих пор не понимаю, что я делаю… – смущенно сказала Эмма.
– Не скромничай, – возразил я. – Ты присылала мне свои фотографии в письмах, они были отличные.
– Ой, я и забыла…
Хвастливость Эмме была совершенно не свойственна, но и трубить о своих достижениях, когда у нее что-то действительно хорошо получалось, она не боялась. Раз она так стесняется снимков, значит, стандарты у нее высокие и она стремится им соответствовать. К счастью для нас обоих (мне очень тяжело изображать энтузиазм, если я его не испытываю), у Эммы был настоящий талант. Но хотя композиция, кадрирование, экспозиция и все остальное были превосходны (хотя я, конечно, не эксперт), особенно интересными были сюжеты. Интересными и ужасными.
На первом снимке человек десять из викторианской эпохи непринужденно позировали, словно у них тут пикник… – вот только местом действия были двускатные крыши домов, выглядевшие так, словно на них наступил разъяренный великан.
– Это землетрясение в Чили, – объяснила Эмма. – Отпечатано на бумаге, которая, к сожалению, жутко состарилась, стоило нам покинуть Дьявольский Акр.
