скачать книгу бесплатно
Сообщение начинается снова.
Точка – тире – тире – точка.
«П».
Точка.
Вторую букву я пропустила.
Нужно собраться.
Третья буква: тире – тире – точка.
Или тире – точка – точка.
То есть это «Г» или «Д».
Потом «А».
Следующая буква: точка – тире – тире – тире.
«Й».
«П», что-то непонятное, «Г» или «Д», «А» и «Й».
Ох, пожалуйста, скажите мне, что это неправда.
Последовательность начинается сначала.
Да, они говорят «ПРЫГАЙ».
8
Джеймс
Вот что, я думаю, будет дальше: они пустят слезоточивый газ в вентиляцию, затем внутрь войдет Национальная гвардия, начнется мясорубка, а потом меня ждет или смерть, или тюрьма.
Как ни крути, я в проигрыше.
Теперь уже все оставшиеся заключенные прибежали в прачечную – всего семнадцать человек. Возможно, они прикидывают так: их единственный рычаг давления – Педро – сидит тут, из комнаты только один выход, и защищать ее проще, чем целую тюрьму.
Из рации в руках Карла раздается треск, и голос командира Нацгвардии заполняет и без того забитую телами комнату.
– Я обращаюсь к главному в тюрьме Эджфилд – мы согласны провести обмен.
Крик радости нарушает тишину. Несколько раз я слышу: «Дай пять!» Но брошенные на меня взгляды не так уж дружелюбны.
Педро не сдается и пытается развязать туго стянутые скотчем за спиной руки.
– Я никуда не пойду.
– О, еще как пойдешь, – улыбается в ответ Карл. – Если ты не заметил, то мы договорились со свиньями снаружи тюрьмы. Не внутри. Заткните ему рот!
Последняя фраза обращена к его приспешникам. В ход идет наволочка от подушки, обмотанная еще большим количеством изоленты.
– Отличные новости! – говорит Карл, нажав кнопку рации. – Давайте поговорим по делу. Нам нужны гарантии, что наш маленький независимый штат Эджфилд никто не захватит. Естественно, что под «гарантиями» я понимаю пушки. И еще гранаты. И зона безопасности снаружи ограды, скажем, ярдов сто.
– Об оружии речь не идет.
– Тогда вот наши условия. Нет оружия – нет Педро Альвареса. Живым, по крайней мере.
В ответ долгая пауза, и, наконец, ответ: «Ждите».
Ожидание тянется, похоже, целую вечность, прежде чем из рации раздается: «Хорошо, вы получите свое оружие».
– Отлично, но нам не нужны эти стариковские «пукалки». Я говорю о полуавтоматах, и чтобы побольше патронов. По одному на каждого, из моих… – он останавливается, чтобы посчитать, – семнадцати людей. И верните нам всех, кого вы повязали в ходе своего акта агрессии, естественно, с оружием. – Он все больше распаляется, не в силах сдержаться. – И бросьте каждому свободную винтовку, две гранаты и семь гранатометов.
Переговорщик от Национальной гвардии нехотя соглашается. За несколько часов заключенные успевают проверить всю тюрьму на предмет спрятавшихся охранников, засад и мин-ловушек. Лишь убедившись, что Эджфилд пуст, нас с Педро выводят из прачечной под конвоем, окружив со всех сторон.
Выйдя во двор, я вижу, что солдаты стоят за баррикадами и БМП. Дальше них – остальные заключенные, а перед баррикадами – приготовленные ящики с оружием.
– Покажите оружие! – кричит Карл.
Вперед выходит гвардеец с полосками на рукаве, открывает ящик и, вытащив среднюю с виду винтовку, производит выстрел в воздух.
– Высыпай все на землю, бери винтовку. Нет, две, – кричит Карл. – И покажи еще раз.
А у него определенно есть мозги.
Гвардеец бросает взгляд человека с эмблемой серебряного орла на шлеме, ожидая подтверждения. Ответом ему служит кивок, после чего гвардеец проходит вперед и поднимает другую винтовку, однако Карл кричит, чтобы он взял следующую. О да, он действительно умен, однако после того, как гвардеец стреляет из каждой, становится понятно, что они обе исправны.
Да о чем они только думают, вооружая тюрьму? Это же кошмар.
Когда начинается обмен, я словно парализован. Заключенный, держа Педро и угрожая ему ножом, выходит вперед, но останавливается на полпути, ожидая, пока Нацгвардия отпустит остальных. Осужденные бегом кидаются через двор, хватают ящики с оружием и бросаются обратно. Но парень, который держит Педро, не двигается.
– Отпусти его! – кричит командир Нацгвардии в громкоговоритель.
– Отпустим! – звучит ответ Карла, но никаких приказов не следует.
Я чувствую, что у меня вспотели ладони. Отпусти его.
Добежав назад, заключенные бросают ящики на землю и быстро раздают остальным оружие. Вскинув его вверх, приспешники Карла кричат так, как будто только что выиграли Суперкубок[4 - Финальная игра чемпионата США по американскому футболу.], а потом наставляют винтовки на первую шеренгу гвардейцев.
– Хорошо, отпустите нашего гостя, – наконец произносит Карл по рации.
У меня словно падает груз с плеч, когда Педро делает шаг вперед. Дойдя до баррикады, он оборачивается и ищет в толпе заключенных мои глаза. Я уверен, что знаю, о чем он думает: если он останется верным своим убеждениям и потребует отпустить меня, то, возможно, все получится.
В ответ я мотаю головой. Теперь у них столько оружия, что любая перестрелка превратится в кровавую баню.
Прежде чем ему удается что-то сделать, гвардеец втаскивает его за баррикаду, а заключенные, как и в прошлый раз, отступают назад, по-прежнему держа на прицеле военных.
Они втаскивают меня обратно в ворота тюрьмы, и я вынужден подчиниться. Похоже, моя судьба решена чуть меньше, чем полностью.
* * *
Меня запирают в камере, что, с точки зрения удобства, является большим шагом назад – раньше я жил с двумя другими заключенными в слабо охраняемой палате, похожей на общежитие. Но я все-таки еще жив.
Лежа на нижней койке, я вижу, как у камеры останавливается охранник, который угрожал мне ножом. Ухмыляясь, он держит в одной руке винтовку, а в другой – стакан с домашним вином и смотрит молча, будто я животное в трогательном зоопарке.
Я бы поблагодарил его за такой проявленный интерес ко мне, но, думаю, шутку он не оценит. Так что лучше не злить моих похитителей.
Вместо этого я таращусь на днище верхней полки и думаю, что, по странному стечению обстоятельств, я теперь последний заключенный Федерального Исправительного Учреждения Эджфилд – места, откуда я мог легко сбежать. Но теперь меня убьют мои бывшие сокамерники, а если не они, то это сделает Долгая Зима.
Возможно, эту сторону человеческой природы я пока так и не понял.
9
Эмма
Представьте себе игру в дартс, ставка в которой – ваша жизнь. Да, и мишень двигается, а дротик – это вы.
Вот на что это похоже.
Капсула покачивается из стороны в сторону, маневровые двигатели то и дело корректируют ее местоположение.
«ПРЫГАЙ», – гласило послание.
Логику я понимаю: нужно отстегнуть себя от МКС и запрыгнуть внутрь капсулы. При этом ближе ее подвести невозможно – одно неверное движение, и меня или размажет между остатками станции и бортом спасательного судна, или разорвет напополам, или парализует.
Смысл в том, чтобы отстегнуться от МКС и совершить прыжок максимально быстро. Назовем это «вариант дротика». Если я промахнусь, то просто улечу в космос. Мои соотечественники так установили капсулу, что я нахожусь между ней и Землей, так что если промахнусь, то хотя бы не сгорю в атмосфере. Хотя вариант этот – так себе.
Не желая становиться дротиком, я выбираю другой вариант. Назовем его «умным»: вместо того чтобы улететь в черноту космоса, я встречусь с капсулой на полпути.
Я отцепляюсь от обломка МКС, мягко отталкиваюсь и отправляюсь в свободный космический полет, дюйм за дюймом приближаясь к капсуле. Должна сказать, что состояние довольно беспомощное: как будто идешь по канату без страховочной сетки под тобой.
Капсула все ближе и из-за постоянных выхлопов маневровых двигателей похожа на подкрадывающегося дракона. Огненные струи ускорителей выстреливают все чаще, и я буквально вижу, как человек в центре управления, пытающийся дистанционно удержать эту махину, обливается потом. Как и я.
Двадцать футов.
Курс точен.
Пятнадцать.
Меня сносит влево.
Десять.
Слишком мимо. Я могу ухватиться за край и втянуть себя внутрь.
Расстояние еще больше, и я теперь разве что слегка задену борт, но двигатели вспыхивают ярче, чем прежде, и капсула бросается мне навстречу.
Все происходит за секунду: меня захватывает рот стыковочного узла, и я падаю на пол уже внутри капсулы.
Вокруг белые стены, к которым пристегнуты инструменты, а вместе с ними – огромная табличка, на которой от руки написано следующее:
ОТ ТВОИХ ДРУЗЕЙ
НА ЗЕМЛЕ
С ЛЮБОВЬЮ
На какой-то момент я замираю, а потом меня сотрясают рыдания. Впервые с момента аварии на МКС я думаю, что выживу.
10
Джеймс
Этой ночью они празднуют, и Федеральную Тюрьму Эджфилд я такой никогда не видел. Орет музыка, вооруженные до зубов заключенные пьют, дерутся или играют в карты и кости. Они выгребли из столовой все, что нашли, и теперь пол завален мусором. Эти люди большую часть своей взрослой жизни находились в камерах, и наконец-то они почувствовали себя беззаботными.
Но к утру все были мертвы.
Я понял это, потому что стало слишком тихо. Звуки пропали перед самым рассветом, и я даже встал с койки, поскольку, честно говоря, был уверен, что это моя последняя ночь на Земле, и хотел умереть стоя. Однако за мной никто не пришел. Видимо, они думали, что для этого у них впереди полно времени, но к счастью для меня – они ошиблись.
Солнце уже взошло, и со своей койки я видел, что двор усыпан телами. Они не были застрелены снайперами или взяты штурмом, а просто умерли. Что бы там ни убило их, меня оно не тронуло. По крайней мере, пока.
Шаги эхом отдаются в пустой тюрьме. Еле слышное «тук-тук-тук» переходит в рокот, и то и дело слышен хор голосов, подхватывающих друг за другом: «Все чисто!»
Подошедшие к моей камере солдаты одеты в защитные халаты и резиновые перчатки. Я тут же вспоминаю, что гвардеец, демонстрировавший работоспособность оружия во время обмена, тоже был в перчатках.
Тогда все сходится – оружие отравлено. Что ж, я впечатлен.
Солдаты отходят в сторону, уступая место высокому человеку с коротко стриженными волосами в темно-синем костюме. Первое, что пришло мне в голову – федеральный агент.
– Доктор Синклер, мы бы хотели поговорить с вами.
Я пожимаю плечами.
– Ну, вам повезло. Я как раз только что зашел в мой офис.
– Приведите его, – бросает он охранникам, и те через решетку дают мне халат и перчатки.
Да, определенно – на оружии яд. Они боятся, что он уже разнесен по всей тюрьме и я могу получить свою дозу отравления.
Значит, я нужен им живым. Это уже что-то.
* * *
Еще утром я был последним узником Эджфилда, а теперь я единственный, кто вышел отсюда живым.
