Проклятье Адмиральского дома

скачать книгу бесплатно


– На мой взгляд, этим полотнам недостает цветовой гармонии и акцентов, точнее, они разбросаны повсюду, что весьма затрудняет восприятие, – осторожно сказал Джозеф.

– Полагаю, именно в этом и состоит задумка автора, – Ирэн одарила художника своей ослепительной улыбкой. – Современное искусство призвано сломать привычные рамки восприятия цвета, не так ли, Дональд?

Ее низкий голос слегка вибрировал. Раз погрузившись в его глубины, было невероятно сложно вынырнуть на поверхность. Дональду явно не хватало воздуха. Не сводя глаз с Ирэн, он начал сбивчиво рассказывать о своей технике и новизне идей. Уолш пожал плечами и незаметно отошел от них. В другом зале он заметил мисс Стаффорд. Она рассматривала пейзаж, в котором молодой человек без труда узнал сдержанную манеру Джона Констебла.

Эмили повернула голову и приветливо улыбнулась Джозефу.

– Вы уж простите меня, мистер Уолш, но я не люблю прерафаэлитов. Мне больше по душе монотонные английские пейзажи с их скупостью красок и игрой света и тени. Между прочим, Констебл жил в Хэмпстеде и даже запечатлел Адмиральский дом на нескольких полотнах.

– Вот бы их увидеть! Но разве мы не договорились обращаться друг к другу по имени?

– Так значит, вы не сочли меня чересчур дерзкой? Уильям столько о вас рассказывал, что имя «Джозеф» само срывается с моих губ.

Лукавый взгляд из-под пушистых ресниц – и студент почувствовал странную неловкость. Он машинально пригладил каштановые волосы, вьющиеся от природы, что доставляло их обладателю немало хлопот с укладкой.

– Я уговаривала дядю Чарльза купить картину «Романтический дом в Хэмпстеде», но она стоила слишком дорого, и в итоге ее приобрел отец Ирэн. Миссис Грант обожает Констебла.

– Что ж, вы можете любоваться полотном, бывая у подруги.

– Гранты уже полгода не устраивают приемов из-за траура по младшей сестре Ирэн. Мы это не обсуждали, разумеется, но поговаривают, что бедняжка покончила с собой: перед Рождеством ее тело достали из озера Серпентайн в Гайд-парке. Как вы понимаете, она не стала бы купаться зимой.

– Мне жаль это слышать, – искренне сказал Джозеф.

Не сговариваясь они перешли к другой картине, делая вид, что сосредоточены на изучении деталей. Тем не менее Уолш то и дело поглядывал на Эмили, в профиль она казалась еще очаровательнее. Молодые люди не заметили, как мимо них прошел владелец галереи собственной персоной.

Лоусон уже побеседовал с Дональдом и теперь направлялся к его тетке, которую заметил у полотна Миллеса.

– «Мариана», – протянул коллекционер, озвучив название картины.

Глядя на женщину, изображенную в синем бархатном платье у окна, Джейн о чем-то задумалась, поэтому не заметила, как он подошел, и слегка вздрогнула.

– Мистер Лоусон.

– Миссис Андервуд, – поклонился коллекционер.

Это был человек пятидесяти с небольшим лет, невероятно подвижный и всегда говорящий то, что от него хотели услышать. Его внешность и личные качества делали его идеально подходящим под определение «скользкий как уж». Подобная малоприятная ассоциация неизменно возникала у Джейн при встрече с ним.

– Как любопытно, однако, что вас заинтересовала именно эта работа Миллеса, – заметил Лоусон. – Перед нами женщина, во взгляде и позе которой сквозит нереализованное чувственное желание. Вам, конечно же, известно, что художник обратился к пьесе Шекспира «Мера за меру», изобразив Мариану, отвергнутую Анджело и живущую в уединении в тоске по своему возлюбленному.

– Вот как? – немного рассеянно отозвалась Джейн.

– Я определенно нахожу в ее чертах сходство с вами. Приглядитесь: вы не находите, что она жаждет утешения в мужских объятиях? – вкрадчиво произнес коллекционер и облизнул тонкие губы.

Джейн невольно отшатнулась. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Эмили и Джозефом. Студент нахмурил брови. Лоусон почтительно поклонился и поспешил навстречу новым посетителям.

Глава 3

Джозеф Уолш не любил приемы. Танцы и светскую болтовню он находил пустой тратой времени, которое с большей пользой можно было бы употребить на чтение, химические опыты или, на худой конец, прогулку по парку. Однако прием в Адмиральском доме обещал стать чем-то большим, чем скучный вечер в обществе представителей среднего класса Хэмпстеда, благодаря присутствию Эмили Стаффорд. В голубом атласном платье, с цветами в волосах, она выглядела свежо и необычайно привлекательно. Джозеф любовался ее грацией, потеряв счет минутам.

Особую атмосферу викторианской гостиной придавали цветочные орнаменты на стенах, коврах и обивке диванов. Плотные бархатные гардины, коллекция фарфоровых статуэток на камине, отделанном деревом под цвет мебели, картины в массивных резных рамах – всё здесь было как в лучших домах Лондона. Джейн играла на рояле, вальс сменялся полькой, лакеи разносили шампанское. Пожилые соседки обсуждали танцующих.

Артур стоял у стены и курил, предоставив молодую жену заботам Уильяма, который старательно развлекал ее весь вечер. Стаффорд-старший пребывал в дурном расположении духа. Хезер умоляла устроить этот прием, и он уговорил Чарльза влезть в еще большие долги, рассчитывая, что ставка на новую лошадку, которая, как ему сообщили по секрету, непременно придет первой, позволит нотариусам поправить дела. Увы, надежды Артура не оправдались, и завтра ему предстоял неприятный визит к букмекеру, а затем объяснение с братом, в очередной раз поверившим ему на слово.

Не отдавая себе отчета, Джозеф покачивал головой в такт музыке. Ирэн Грант танцевала исключительно с Дональдом, лишь раз снизойдя до Лоусона. Как ни странно, большинство присутствующих дам находили коллекционера обаятельным, и даже Эмили Стаффорд, танцуя с ним, с видимым удовольствием внимала его комплиментам.

Чарльз попытался пригласить Оливию, сидевшую на диване с кислым лицом, но получил отказ. Эмили предложила составить ему пару, и они закружились в вальсе с легкостью, какой Джозеф никак не ожидал от Чарльза. Засмотревшись, он не заметил, как рядом оказался сын Джейн Андервуд.

– Почему вы не пригласите ее на танец? – спросил Найджел, делая большой глоток шампанского. – Вы ведь этого хотите.

– А ты наблюдательный, – усмехнулся Джозеф и кивнул на бокал в руке подростка. – В твоем возрасте мне разрешали только лимонад.

– Вы поэтому такой робкий?

Вопрос поставил Уолша в тупик. Немного подумав, он ответил:

– Пожалуй.

Вскоре Найджел сменил мать за роялем, дав старушкам новую пищу для пересудов: по большей части это были похвалы в адрес Джейн, у которой брали уроки музыки их внучатые племянницы. Лоусон, воспользовавшись случаем, с галантным поклоном попросил миссис Андервуд подарить ему танец. Джозеф подошел к слегка запыхавшейся Эмили и с замирающим сердцем протянул ей руку.

– Наконец-то. Я уж думала, вы не умеете танцевать.

Чарльз, поправляя галстук, остановился у камина, он чувствовал, что нужно перевести дух. Взгляд непроизвольно отыскал Джейн среди мелькающих фраков и многоцветия дамских нарядов. Найджел играл вальс, и Стаффорд вдруг пожалел, что не опередил Лоусона. Терракотовое платье Джейн гармонировало с цветом ее волос, колье из изумрудов притягивало взоры к декольте. Коллекционер пялился на ее грудь без тени смущения. Испытав легкое раздражение, Чарльз заметил, как Оливия встала из кресла и направилась к нему. Ее руки мелко дрожали.

– Это возмутительно! – воскликнула она, привлекая внимание окружающих. – Сколько денег ты занял на этот раз, чтобы угодить жене своего брата?

– Тише, Оливия. Давай поговорим позже.

– С какой стати я должна молчать? Ты снова запретил мне провести спиритический сеанс, прячешь от меня успокоительную настойку, которую прописал доктор Стэнли, и сам нарочно расстраиваешь мои нервы! Думаешь, я не знаю, что ты хочешь от меня избавиться? Ты был бы счастлив, если бы я умерла!

Крики Оливии перешли в визг, Чарльз сделался пунцовым, гости уже не танцевали, и подросток перестал играть, вопросительно глядя на Джейн. Эмили что-то шепнула Джозефу. Воспользовавшись всеобщим замешательством, они потихоньку выскользнули из гостиной.

– Что же вы больше не веселитесь? – чуть не плача продолжала Оливия. – Танцуйте, пока я еще жива! Очень скоро вы сами увидите, что в этом доме живет душегубец!

Она стремительно вышла, бормоча невнятные проклятия в адрес мужа. Джейн кивнула Найджелу, который только и ждал сигнала, чтобы вновь наполнить гостиную бодрыми аккордами.

– Последний танец, дамы и господа, а затем поиграем в шарады! – воскликнул Артур, видя, что брат тщетно пытается совладать с собой и не в состоянии обратиться к гостям.

Виктория Стаффорд переключила внимание престарелых подруг на животрепещущую тему разрыва помолвки их общим знакомым – хозяином особняка Фентон, молодежь сосредоточилась на польке, а Чарльз ни на кого не глядя прошел в неосвещенную столовую, мечтая раствориться в сумраке, струящемся из окон. Через мгновение он уловил легкий аромат духов и сделал глубокий вдох, не поворачивая головы.

– Я так устал, Джейн.

Боясь оскорбить его, выражая сочувствие дежурными фразами, она молча коснулась его пальцев. Чарльз замер. Чувство стыда никуда не исчезло, но к нему примешалась тихая радость от того, что он внезапно перестал ощущать себя одиноким. По крайней мере, здесь и сейчас. Так они стояли довольно долго, потом Джейн зевнула, запоздало прикрыв рот рукой, и виновато улыбнулась:

– Кажется, мне пора в постель. Надеюсь, мне простят мое незаметное исчезновение.

Чарльз как хозяин дома не мог позволить себе такую роскошь. Пожелав Джейн доброй ночи, он вернулся к гостям. Игра в шарады была в разгаре, Найджел клевал носом над клавиатурой, и Стаффорд отправил его спать.

Тем временем Джозеф и Эмили разговаривали на крыше Адмиральского дома.

– Бедный дядя Чарльз, – вздохнула девушка, поежившись от ночной прохлады. – Он пытается угодить всем, а тетя Оливия постоянно его изводит. На этот раз она превзошла саму себя, вопиюще нарушив приличия.

– О какой настойке она говорила? Вероятно, о лаудануме? Именно ее выписывают при любых признаках недомогания.

– Вы совершенно правы, Джозеф.

Молодой человек задумчиво устремил взгляд на чернеющие кроны деревьев.

– И ваш дядя пытается ограничить прием ею этого лекарства?

– Не знаю, – мисс Стаффорд легкомысленно пожала плечами. – Возможно, тете Оливии просто так показалось. А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, Эмили, в прошлом семестре я изучал действие лауданума на человеческий организм. Это лекарство представляет собой опиумную настойку на спирту и, по моим наблюдениям, лишь временно оказывает успокоительный эффект, а при частом употреблении способствует скорее обострению истерии, нежели ее затуханию. Я бы советовал отказаться от использования лауданума ввиду вызываемых им негативных последствий.

Эмили рассмеялась и пристально посмотрела на Джозефа:

– Вам следовало стать доктором, а не преподавателем английской литературы.

– Литература – моя единственная любовь, отвечающая мне взаимностью.

– Вот как? А хотите знать, что люблю я?

Джозеф кивнул, улыбаясь. Он догадывался, что в темноте Эмили скорее почувствовала, чем разглядела его ответ.

– Адмиральский дом, – произнесла она слегка изменившимся голосом. – Это мой пиратский корабль. Мы стоим на квартердеке – палубе в кормовой части галеона. Теперь идите за мной!

Они спустились ниже: здание располагалось ступенями, и здесь Уолш, присмотревшись, увидел две пушки, поблескивающие холодным металлом в свете луны. Эмили говорила с таким воодушевлением, что на мгновение показалась Джозефу ребенком, не желающим взрослеть, беспечным и счастливым, как все дети.

– А это шкафут, где обычно находится капитан или вахтенные офицеры. Не удивляйтесь! Сто лет назад дом купил лейтенант Фонтейн Норт, соорудил на крыше две палубы и, вероятно, действительно по праздникам салютовал из пушек. Дядя Чарльз играл с нами тут, когда мы были детьми. Уильям неизменно становился капитаном, я – коком, а дядя Чарльз – квартермастером, который по пиратскому обычаю избирался командой и мог оспаривать решения капитана. Я приносила с кухни бутерброды и лимонад, и, взяв на абордаж очередной испанский корабль, мы притворялись, что пьем ром и делим добычу.

– А какая роль отводилась Дональду? – поинтересовался Уолш.

– Он уже тогда воображал себя гением и не снисходил до игр с нами. Правда, Уильям считал, что он попросту боится высоты, – Эмили повернулась к Джозефу и добавила будничным тоном. – Думаю, нам следует вернуться в гостиную.

Соседи, приглашенные на прием, разъехались, в окнах Адмиральского дома погас свет, и его силуэт темным сгустком застыл на фоне ночного неба, как огромный кит, выброшенный на берег. Тучи затянули небосвод, вскоре по стеклам застучал дождь.

Чарльз Стаффорд чувствовал, что не сможет заснуть и слишком взбудоражен, чтобы читать. Он сидел в кресле с раскрытой книгой на коленях, думая о том, как мальчишкой запускал в весенний ручеек кораблик, сделанный из скорлупы грецкого ореха. В то время слова «одиночество» и «разочарование» были просто набором букв, расставленных в определенном порядке.

За годы брака эмоционального сближения с женой не случилось, и постепенно Чарльз начал ощущать пугающую пустоту и бессмысленность своего существования. Поначалу он воспринимал дружескую поддержку Джейн как должное, но однажды поймал себя на мысли, что, ничем не заслужив ее, желает большего. Он хотел, чтобы она нуждалась в нем так же сильно, как он в ней. В воображении Чарльза возникали новые и всё более смелые сцены, в которых он добивался взаимности, обещая то, чего никогда не сумеет исполнить. Как может он обещать, что сделает Джейн счастливой? Связь с женатым мужчиной не принесет ей ничего, кроме бесчестья. Даже если она не отвергнет его, ее счастье будет столь же несовершенным и кратким, как плавание кораблика из ореховой скорлупы.

Разумеется, Джейн ни о чем не подозревала. Но в этот раз, когда она стояла рядом в полутьме столовой, робко касаясь его пальцев, он ощутил отчаянную потребность признаться ей в своих желаниях. Он устал от неопределенности, навалившейся на его плечи тяжелым сумраком дождливой ночи. Пусть сама Джейн прогонит его или утешит, это будет ее выбор, а он наконец облегчит душу.

Отложив книгу, Чарльз вышел из комнаты, спустился на второй этаж и быстро пересек коридор, который соединял дом с пристройкой.

Во флигеле жили только Джейн и Найджел, слуги приходили сюда днем из основного здания. Спальни Андервудов располагались на втором этаже, поэтому Чарльз в считанные секунды оказался у двери женщины, в чьей власти было сделать его счастливейшим из мужчин. Собираясь с духом, Стаффорд потянулся к ручке и в этот миг отчетливо услышал мужской голос, низкий и хрипловатый от страсти:

– Что ты так долго возишься с платьем? Если ты сейчас не покажешься из-за ширмы, я сам сорву его с тебя! Ну же, Джейн, я уже допил свой бокал и больше не в силах терпеть.

– Я почти готова, дорогой…

Чарльз отпрянул от двери. Прислонившись к обоям, с годами практически утратившим орнамент, он ослабил галстук и прикрыл глаза, а когда минуту спустя отделился от стены, решение было принято.

Глава 4

Хезер, осторожно ступая по ковру, благополучно преодолела путь от двери до кровати и нырнула под одеяло. На секунду, длившуюся вечность, Артур перестал храпеть, затем привычный дребезжащий звук возобновился, и его жена выдохнула с облегчением.

Не прошло и десяти минут, как в спальню постучался Окли, камердинер Стаффорда, впервые за время службы утративший присущее ему хладнокровие. Громкий стук в дверь разбудил не только Артура, но и его соседей, которые не поленились выглянуть в коридор, чтобы узнать, в чем дело. Извинившись, Окли попросил хозяина немедленно пройти во флигель.

– Который час? – осипшим спросонья голосом пробормотал Стаффорд-старший.

– Без четверти семь, сэр. Простите сэр, но дело не терпит отлагательств. Горничная Лотти собиралась убрать комнаты в пристройке и нашла в прихожей мертвого мужчину. Похоже, он упал с лестницы и свернул себе шею, сэр.

Взлохмаченный Артур ринулся во флигель и чуть не столкнулся с младшим братом, жалея, что нельзя проснуться сразу завтрашним утром, оставив все неприятности позади. Уильям не раздумывая поспешил за отцом, а Джозеф Уолш, которого никто не остановил, последовал за ними, движимый любопытством.

Миновав коридор в пристройке, камердинер почтительно застыл наверху узкой деревянной лестницы, ведущей в прихожую. Артур и Джозеф спустились первыми.

У нижней ступени лицом вниз лежал человек в расстегнутом фраке. Рядом с входной дверью стояла растерянная хозяйка, обнимая рыдающую Лотти. Увидев Джейн, Чарльз непроизвольно вцепился в перила и медленно перевел взгляд на распростертое на полу тело. Джозеф, не нащупав пульса, выпрямился и сказал:

– Он мертв уже несколько часов. Нужно позвать полицию.

– Кто это? – спросил Уильям, стоявший позади отца. – Давайте его перевернем!

– Лучше не стоит, – возразил Джозеф.

– Это Гэри Лоусон, – мрачно произнес Артур. – Я узнаю его перстень.

Джейн подняла глаза на Чарльза. Словно почувствовав ее взгляд, он снова посмотрел на нее, едва заметно отрицательно качнул головой и отвернулся.

Старший инспектор Джонс некоторое время прислушивался, как Найджел играет гаммы за стеной в малой гостиной, расположенной, как и большая, на первом этаже флигеля, а потом обратился к Джейн Андервуд:

– Вы совершенно уверены, мадам, что ничего не слышали прошлой ночью?

– Уверена, старший инспектор. Обычно у меня довольно чуткий сон, но тут я спала так крепко, что Лотти не сразу удалось меня разбудить. И Найджел тоже не просыпался ночью, хотя я догадываюсь, что падение человека с лестницы должно было произвести изрядный шум.

Пока она говорила, на лице Чарльза, стоявшего скрестив руки у каминной полки, не дрогнул ни один мускул. Джонс внимательно оглядел людей, собравшихся в большой гостиной, – все они присутствовали утром при обнаружении тела.

– Доктор Стэнли уверен, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Вероятно, как раз в этот момент мистер Лоусон начал спускаться. Так что это даже не несчастный случай. Интересно другое: что известный коллекционер делал ночью в чужом доме и каким образом сюда проник?

– Вчера он был у нас на приеме, однако я не видел, как он уходил, – проговорил Артур. – Скорее всего, он спрятался в комнате материализации на чердаке. Жена Чарльза собиралась проводить там спиритические сеансы, – пояснил Стаффорд, предупреждая вопрос старшего инспектора. – Горничная нашла на полу пепельницу, полную окурков, хотя обычно в этой комнате никто не бывает. Не думаю, что их оставили духи умерших.

– Похоже, мистер Лоусон кого-то ждал, – предположил полицейский, никак не отреагировав на язвительное замечание.

От Джозефа не укрылось, как Уильям, Артур и Джейн обменялись обеспокоенными взглядами. В гостиной вдруг стало неуютно. Камердинер Окли переминался с ноги на ногу в дверях, прислушиваясь к разговору, что определенно не входило в круг его обязанностей.

– Нам ничего об этом не известно, – сухо промолвил Чарльз. – Что бы ни побудило Лоусона бродить ночью по дому, это уже неважно. Мы в любом случае не имеем отношения к его смерти.

– Когда Дональд сблизился с ним, я навел справки: у Гэри Лоусона действительно было больное сердце, – подтвердил Артур. – Кажется, в Америке он приобрел пагубную привычку злоупотреблять крепкими напитками, и в конце концов доктора настойчиво рекомендовали ему совершенно отказаться от спиртного.