скачать книгу бесплатно
– Калькулятор дома забыли. Вот. Привез. Сможете передать?
– Я же говорила, чтобы ничего не забывали.
– Не время, многоуважаемая, полемику разводить! Передадите? Еще полчаса до начала. В чем проблема?
– Давайте! Передам.
Смотрю, как наша почти родная учительница самоотверженно пробивается сквозь толпу, наряд полиции и турникет с рамкой. В Кремль проще попасть к президенту на чай. Ажиотаж. Еще какие-то родители что-то передают сыновьям через чужие головы.
Наталья Ивановна преодолевает препятствия и скрывается в шумных рекреациях лицея. Продолжаю стоять на всякий случай. Ждать ее назад, не ждать? И если ждать, то зачем? А если уехать, может не понять. Какой-то ступор внутри.
И тут справа вижу двух лбов с дамочкой, которые сокрушаются, что приехали на ЕГЭ не в ту школу.
– Ах, да как же это могло случиться? – задает риторический вопрос женщина, – Ведь сказали же, что второй лицей. Оказывается, нам надо на Салмышскую. Ребятки, такси вызываем?
– Что? – будто ошпаренный выкрикиваю я, – На Салмышскую? На край города? За полчаса? На такси?
– А что еще? – недоумевает гражданка, – Нам нужно, оказывается, в Восьмую гимназию.
– Ребятки! Какое такси? Вы его аккурат полчаса ждать будете. Бегом в мою машину, отвезу. Я знаю, куда. Сын там писал прошлый ЕГЭ. Иначе – не успеете к началу.
– Вам по пути? – уже на ходу, сбиваясь на каблуках, вопрошает дамочка.
– Да какая разница? – бурчу, – У детей вся жизнь на кону.
Мы садимся в автомобиль. Один юноша – на переднее сиденье рядом с водителем, учительница с другим выпускником – назад.
– Мальчишки! – выбираясь из дворов, транслирую в пространство – Успеем! Вы, главное, не нервничайте! Сегодня надо отбросить все лишнее и добиться лучших результатов.
– Какая у вас тут собака лежит, – говорит дамочка, чтобы как-то переключить тему.
– Да, – смеюсь, – Это Рауди. Наша автомобильная подушка. Машины меняются, а подушка – нет. Семейная реликвия.
– Прекрасно! – продолжает беседу леди, – А вы тоже сегодня физику пишите?
– Да, сын пишет. Вот, привезли заранее. Оказывается, калькулятор дома забыл. И я поехал домой в режиме пожара. Так что с Вами второй раз за утро на Салмышскую возвращаюсь. Вот так денек! Пацаны, что тут скажешь. У вас-то калькуляторы с собой?
– Да, мы – не забыли, – рассмеялся то, что сидел рядом, – Только вот приехали не в ту школу.
– Забавно получилось, – киваю, – Зато будет, что вспомнить через годы. Куда поступать-то планируете?
– Все зависит от того, как ЕГЭ сдадим.
– Это – верно. Сдать надо хорошо. У меня старшая в прошлом году сдала все экзамены на девяносто с лишним баллов. По русскому – двух баллов до сотни не хватило. Хотелось бы, чтобы и сын сейчас все написал отлично.
– А куда дочь поступила? – проявила любопытство учительница.
– А у нас сегодня все в Москву поступают, – смеюсь, – Мы выбрали робототехнику. Вот уже заканчиваем первый курс. На бюджете.
– Общежитие?
– Да. Для общаги баллы за ЕГЭ тоже имеют значение. Селят тех, у кого баллы были хорошими. На всех поступивших мест в общаге тоже не хватает.
Проспект Победы традиционно стоял в пробке.
– Двадцать минут до начала, – сообщил мой молодой сосед, поглядывая на часы.
– Вижу, – досадовал я, – Сейчас уйдем на «Терешки», попробуем там проскочить. Не переживай! Все хорошо!
– И довольна дочь столицей, – продолжает учительница.
– Довольна, – киваю, – Скучает по нам, мы – по ней. Вот зимой прилетела на каникулы, так восемь дней, как один миг пронеслись. Вроде, даже и пообщаться как следует было некогда. Но это цена перспектив. Надо чем-то жертвовать, чтобы продвигаться вперед.
– Это да, – соглашается дамочка.
– Ну а вы, ребята, тоже не против в Москве учиться? Раз физику профильную сдаете – технарями будете?
– Посмотрим, – пространно отвечает сосед, – Сейчас меньше всего про это думается.
– Я понимаю, в такие моменты все суеверны. Во, поехал проспект. Ура!
За семь минут до начала Единого Государственного экзамена мы подъехали к ограде нужного учебного заведения.
– Вход слева, – показал я жестом, – У вас достаточно времени, чтобы не бежать.
– Сколько с нас? – спросила учительница.
– Ни сколько, – ответил я, стараясь не любоваться своим поступком, – Главное, чтобы мальчишки написали ЕГЭ на сто баллов! Договорились?
Пацаны заулыбались и вышли из машины. Они побрели следом за семенящей на каблуках учительницей к воротам Восьмой гимназии. А я какое-то время провожал их взглядом, вспоминая, как мое поколение сдавало экзамены.
Какая там мотивация на успех? У моего поколения ни в одном глазу не было желания стремиться к знаниям. В девяностые этого не требовалось, потому что состояния сколачивались по бартеру. Через известные схемы. Посредниками. Неучами. Мой одноклассник по кличке Кермаз приносил в школу водку, которую ограниченный контингент распивал прямо в школьной столовой. А другой – с погонялом Барсук, смолил коноплю между уроками, восторгаясь ее качеством. Надо ли говорить, что один до сих пор бегает от каких-то бандюков, у которых состоит на счетчике, а второй – давно уже в мире ином, потому что вышел из окна седьмого этажа над магазином «Тысяча мелочей».
Но копошиться в воспоминаниях бесконечно не было ни времени, ни желания. Я обернулся, чтобы выезжать, и увидел три сотенные бумажки, лежавшие на автомобильной подушке по кличке Рауди. Все-таки учительница решила оплатить проезд. Ладно! На удачу. Пусть будет так…
* * *
Сын написал физику прекрасно. Наш репетитор Фаик Губаевич тоже порадовался за ученика. Все, в конечном итоге, сложилось хорошо.
* * *
Осенью получил от старшей дочери письмо, что к ним на робототехнику поступил какой-то земляк Никита. Мальчишка написал девочке в одной из социальных сетей: «Твой отец подвез меня на ЕГЭ по физике. Передавай ему привет и слова благодарности от меня!»
P.S. Может, это было на родительском собрании одной из школ России. В выпускной параллели. За миг до единых государственных экзаменов и последних ревизий репетиторов для детей. Потому как в 11 классе уже нет времени на ошибки. На кону – будущее детей. Наберет ребенок баллы – получает широкое поле вузов и профессий. Не наберет – поезд тронется под звон чужих студенческих гитар.
Но на собрании всплывет другой лейтмотив. Контент от негласных энтузиасток, десять лет собиравших деньги со всей остальной родительской общественности. На цветы. На бумагу. На шторы… «Где будем праздновать выпускной, дорогие родители?»
Вероятно, один из пап с удивлением поднимет брови. Он, скорее всего, по профессии будет технологом обработки серебряной руды. Вдумчивым человеком. И ответит он этим дамочкам приблизительно следующее: «В 11 классе мы все должны думать только о будущем детей. Чтобы блестяще сдать экзамен и выбрать профессию мечты. Не мешайте детям учиться своими кабаками, примерками нарядов и фотосетами. Хотя бы в последний момент дайте им шанс».
Но по законам жанра, предположительно, активистки постараются морально затоптать автора адекватной точки зрения. На эмоции одна из них выкрикнет:
– Да заткнитесь же уже, наконец.
И покатится по старой школьной рекреации оглушительная тишина. Конфуза. Недоумения. Стыда.
А потом несколько других отцов, не сдержав возмущения, поддержат точку зрения рудоведа. Многие. Но не его собственная жена. Которая будет хлопать глазами рядом. В надежде провалиться под пол. Почему-то.
Шутка ли. В современности понять, кому нужна эта математика с литературой, когда есть пилинг с эфлоражем.
Я никогда не был на Афоне и не держал свечей в чужих покоях. Так складывалось. И продолжает.
Всегда проще не ощущать катастрофы. Старцы говорили, что в последние времена остаться порядочным человеком сложнее, чем в первые века пострадать за Христа. Тогда люди явно ощущали помощь Бога, а теперь они чувствует себя богооставленными.
Одно могу сказать определенно. Вопреки всему. Кое-где. Остались еще жены, готовые стоять за свою половину до конца.
Горбуша
Хуже нет навязчивых идей. Потому как они не лечатся логикой и здравым смыслом. Что не предпринимай, все равно в голове чешутся, словно пойманная изнутри заноза.
Я давно понял, что в такие моменты не стоит взывать к разуму. Увещевать и вразумлять. Надо мириться, что такова данность и пускать все на самотек.
Отец услышал от приятеля по кличке Рыжий, что где-то на «Маяке» есть чудесный киоск, в котором продают продукты почти даром. Товарищ, болевший раком, был натурой весьма прижимистой. И в этом ключе мог быть экспертом по части выгоды. Раз сказал, значит надо эту торговую точку непременно найти.
– Во мне теперь столько химии, что мощи мои будут мироточить, – шутил соратник, отчего на его высохшем лице проступало еще больше морщинок.
– Скорее фонить будут, – поддерживал его мысль, чтобы не обижать человека.
У меня было доброе отношение к другу отца. Может быть от того, что все остальные обитатели околотка его возраста давно уже переехали на улицу Тихую. Там, под крестами и полумесяцами городского кладбища давно было многолюднее, чем здесь. Среди ветшающих подворотен почти покинутого города.
А еще Рыжий однажды принес болгарку. Когда у отца рухнула крыша, и я мучил новые стропила своим лобзиком.
– На, вот этим быстрее будет.
– Так тут двенадцать тысяч оборотов. Кто же дерево этим пилит?
– Не бойся, пробуй. Тут как раз диск с циркулярки стоит.
И дело пошло куда быстрее. Я думал, пожгу сейчас все. А оказывается, работает. Мы с братом управились в день и смастерили вечный настил, чем изрядно удивили всех свидетелей мероприятия.
Отец собрал пакеты, скомкал их в один ком и сунул в карман тулупа.
– Поехали. Возьмем дешевой горбуши, фруктов. Мне Володька схему нарисовал.
Батя ухватился за ручку задней двери, но автомобильный замок не поддался.
– Эх, – пришлось обходить багажник, – Как это не открывается?
Были годы, когда не стало деда, и моя бабка не могла совладать с сыновьями, потерявшими берега. Она прятала их башмаки, чтобы те не ходили по друзьям. Младший, уже покойный, оставался дома, обиженный на всех. А батяня умудрялся в окно выпрыгивать, хотя высота здесь была более двух метров. И мотался по центральной улице в поисках приключений.
Рассказывал, что однажды его, уже достаточно принявшего, остановила милиция. Хотели забрать в кутузку на отрезвление, но тот урезонивал:
– Смотри, сержант. Забираешь, а я заявление пишу, что ты мои башмаки украл. Никто ведь не поверит, что я в одних носках по улице ходил.
Вот такой был еще советский креатив.
А теперь – ручку одолеть не в силах. Сажаю в салон, жду, когда втянет ногу, усядется. Все. Можно ехать.
Завожу двигатель, посматривая на приборы. На днях пришлось делать генератор. И теперь уже страх, что опять подведет. Но все нормально. Тревожных огней не загорается. Штатно. Трогаемся.
– Батянь, расскажи про деда, что помнишь.
– Да что тебе рассказывать? – Вздыхает, потому что тему эту я поднимаю не первый раз, – Все я тебе уже сообщил, что знал. У прадеда было оружие именное – шашка и винтовка.
– Ты в руках его держал?
– Нет, уже не держал. Получилось так, что отцу было десять лет. Он взял эту винтовку просто играть. Она заряжена. Выстрелил. И над бабкой сантиметрах в десяти пуля прошла. Бабка схватила все это оружие и в музей отнесла. А отца отдала сыном полка. Была раньше такая форма воспитания, как сейчас кадеты. Вот так он воспитанником стал. Учился в школе. Вот на следующей улице.
Батя выбрасывает руку в пролет между передними сиденьями.
– Ага. Это угол Советской и Володарского.
– Да. Вот здесь, кажется. Кончил с золотой медалью. Но тогда медалей не давали. Отличником, короче, закончил школу. Не мог отвлекаться от учебы. Жесткая система. И самоподготовка. В школе занятия. Все.
– Так, ты одновременно командуй, куда ехать. Я ведь дороги не знаю.
– На «Маяк» не знаешь. Троллейбусных проводов держись. Не промахнешься. Как по «двойке» надо ехать.
– Сейчас поворачивать, или нет?
– На следующей.
– А, это Комсомольская. Так, а бабка, ну, отдала. Бабка, это имеется в виду кто?
– Моя бабка.
– Понятно. Ну, чего еще помнишь, рассказывай.
– Больше ничего я не помню. Я не особенно расспрашивал. В основном. И отец, наверное, вспоминать не хотел. Она закончила институт благородных девиц. Бабка. Образованная женщина была. Только единственное знаю, что она, бабка моя, матери моей сказала: «Я, – говорит, – мужа своего не любила». Вот это все, что я знаю. И моя мать тоже самое сказала про моего отца. «Я его не любила». И я сдохну, мать твоя скажет: «Я не любила твоего отца». Они все так говорят. У нас на переулке генерал жил. В шестидесятые руководил военным училищем. Говорят, что перед смертью позвал свою жену, попросил наклониться поближе. Слаб был, не вставал уже. Та пришла к нему. Он ей кулачищем в глаз. Бах. И умер. Весь околоток сдержать смеха не мог. Как она потом за гробом шла с перекореженным лицом. Видимо, мужика в течение жизни так доводила, что у него перед смертью только одна мечта осталась.
– Веселая у нас с тобой беседа выходит. Очень мужская.
– Да, у тебя-то как в семье?
– Как и у предков. Аналогично. Тоже врезать иногда тянет. Чтобы не забывала.
– Плохо. Дед вот бабке однажды трепку устроил. Та его на пятнадцать суток определила. На принудительные работы. Я еще ребенком был. Идем с матерью, а отец и еще человек двадцать дорогу подметают под присмотром милиционера. Мать папирос купила, чтобы я отцу передал. А тот не берет. Гордый.
– Да уж… Дальше давай. Дед воспитанником закончил школу. Ладно. Где он с бабушкой познакомился?
