Загадка Сфинкса

скачать книгу бесплатно


Семела, околдованная Герой, пришла в недоумение, как это она сама прежде не догадалась удостовериться, что её возлюбленный именно тот, за кого он себя выдаёт. Во время следующего визита Зевса девушка попросила его поклясться, что он исполнит её просьбу. Зевс, конечно, пообещал, не предполагая, что Семела попросит его ни больше ни меньше, чем предстать перед ней в своём истинном облике, как если бы он был в своём дворце на Олимпе, с молниями и громами. Громовержец попробовал было урезонить Семелу, чтобы она не настаивала на своей сумасбродной просьбе, но та заупрямилась и ни в какую не соглашалась на доводы возлюбленного – так ей хотелось докопаться до истины. Делать нечего, пришлось Зевсу исполнять обещание. Как он ни старался умерить мощь громовых разрядов, но несчастная царевна мгновенно сгорела и превратилась в горстку пепла.

Остался в живых лишь новорождённый младенец, сын Семелы и Зевса. Молнии не причинили ему вреда, потому что ребёнок, будучи рождённым от Зевса, и сам обладал божественной сущностью. Зевс, конечно, сообразил, что всё случившееся произошло в результате козней Геры. Он опасался, как бы мстительная супруга не разделалась и с младенцем. Поэтому он решил укрыть его у надёжных людей, а впоследствии, когда ребёнок немного подрастёт, переправить его в дальние страны, подальше от гнева Геры.

Кадм с Гармонией были в полном отчаянии, узнав о том, что в результате страшного пожара от их любимой Семелы осталась лишь кучка золы. Они ничего не знали об отношениях Семелы и Зевса и даже не догадывались о том, что у них родился внук и что он спасён Зевсом. Они бы чрезвычайно удивились, если бы им сообщили, что Дионису (так Зевс назвал мальчика) суждено было стать впоследствии одним из величайших богов, покровителем природы и божественного вдохновения. Спустя годы долгих странствий он, возвратившись в свой родной город, научит людей выращивать виноград и станет почитаться как бог вина и веселья. Дионис по воле Зевса впоследствии займёт своё почётное место на Олимпе, так что даже Гере придётся с этим смириться.

О том, что бог виноделия Дионис – их внук, несчастным Кадму с Гармонией не суждено было узнать при их жизни. Но последующие поколения фиванцев были об этом хорошо осведомлены. Фивы прославились роскошными обрядами поклонения Дионису, который стал одним из самых почитаемых богов в Элладе. Ему были подвластны многие силы природы, он никогда не скупился на дары для своих приверженцев, а ещё старался не давать их в обиду и оберегать от несчастий. Знающие люди говорили, что Дионису удалось вызволить свою мать Семелу из царства мёртвых и даровать ей бессмертие, поместив её в Элизиум, где она, возможно, пребывает и по сей день.

Но отвлечёмся от Диониса и вернёмся к Кадму с Гармонией, земные несчастья которых ещё только начинались. Их другая дочь Ино была в ту пору замужем за царём города Орхомена Афамантом. У них были дети – мальчики Леарх и Меликерт. Этот Афамант страдал припадками безумия и однажды во время одного из таких приступов убил своего маленького сына Леарха. Ино, схватив Меликерта на руки и пытаясь убежать от обезумевшего мужа, бросилась со скалы в море. Обоих постигла смерть, но боги сжалились над ними и превратили Меликерта в морского бога Палемона, а Ино стала нимфой Левкотеей.

Третья дочь Кадма с Гармонией Автоноя вышла замуж за знаменитого Аристея, отцом которому приходился, по слухам, сам бог Аполлон. Их сын Актеон с юных лет подавал очень большие надежды. Никто так хорошо, как он, не мог управляться с луком и стрелами. Не было во всей Элладе охотника более умелого, чем Актеон.

Однажды Актеон наткнулся в лесу на купающуюся богиню охоты Артемиду, сестру Аполлона. Ему бы поскорее бежать прочь, но, на свою беду, он засмотрелся на неземную красавицу. Артемида заметила незваного гостя и разгневалась не на шутку.

– Ах, негодник! – закричала страшным голосом богиня. – Разве тебе не известно, что только лесные звери могут без спроса взирать на меня! Так будь же и ты одним из них!

Мальчишку словно порывом ураганного ветра подхватило и бросило на землю. Актеон попытался встать, но сумел приподняться лишь на четвереньки. Он испытывал жуткую боль во всем организме. Ему казалось, что какие-то беспощадные невидимые жернова стискивают и корёжат его тело. От боли и страха Актеону стала мерещиться всякая небывальщина. Пальцы на его руках вдруг скрючились и ушли внутрь ладоней, и вместо кистей теперь у него были уродливые костяные обрубки. То же самое произошло и с ногами – человеческие ступни исчезли, как будто их и не было, а на их месте образовались копыта. Вдобавок ко всему он стал весь покрываться коричневой шерстью. Актеон попытался закричать и позвать на помощь, но язык не повиновался ему, и он смог издать лишь нечленораздельное мычание.

«Скорее бежать отсюда! Домой, к отцу и матери!» – подумал царевич. Он, однако, никак не мог распрямиться и встать в полный рост, будто что-то прижимало его к земле. Так, на четырёх конечностях, он и бросился наутёк. К удивлению Актеона, рванулся с места он очень легко и стремительно, так что даже его охотничьи псы поначалу отстали. Актеон в один миг набрал скорость и помчался, рассекая грудью воздух и гордо вскинув голову. Ветер свистел у него в ушах. Ему вдруг стало так весело и радостно, как никогда прежде в его короткой жизни. «Но почему мои собаки так злобно лают и несутся за мной с таким кровожадным видом?!» – с удивлением успел подумать Актеон за мгновение до того, как не меньше десяти псов сразу с разных сторон напрыгнули на него, повалили на землю и принялись рвать и терзать.

Кадм с товарищами услышали заливистый лай и рычание актеоновой своры и издалека увидели, как псы настигли красавца оленя.

– Где же сам Актеон? – с досадой воскликнул Кадм. – Спешим, пока собаки не разорвали на куски добычу моего внука! Ах, Актеон, нельзя быть таким беззаботным!

Кадм отогнал псов от их истерзанной добычи и с удивлением разглядывал истекающее кровью, умирающее животное. Он никак не мог понять, кто и зачем привязал к оленю обрывки одежды его внука. Как только жизнь покинула оленя, люди стали свидетелями леденящего душу превращения – мёртвый зверь исчез, а на залитой кровью траве осталось лежать тело несчастного Актеона. Автоноя не надолго пережила своего сына. Очень скоро она умерла от тоски и отчаяния.

Кадм с Гармонией, конечно, уже давно догадывались, что их беды происходят не без воли богов. Об этом сообщали и прорицатели, но так мутно, что не было никакой возможности точно установить причину несчастий и найти способ как-то избавиться от них. Хотя никак нельзя было сказать, что боги не благоволят Фивам. Без воли богов этот город не смог бы стать таким процветающим и могущественным. «Значит, боги покровительствуют городу, но при этом карают меня и моих детей», – размышлял Кадм. Чтобы поправить такую беду, царь построил в Фивах множество храмов, посвящённых бессмертным олимпийцам, надеясь умилостивить их и обрести их покровительство.

Финикиец, конечно, не мог знать о зловещей силе подаренного богами ожерелья и предполагал, что виной всему может быть то, что он убил жившего здесь прежде дракона, принадлежавшего Аресу. Чтобы искупить вину перед богом войны, Кадм даже решил выдать одну из своих дочерей, Агаву, за главного из спартов – Эхиона, а сыну Полидору приказал, чтобы тот подбирал себе жену среди дочерей спартов. «Как-никак спарты – потомки того дракона. Породнившись с ними, мы, возможно, смягчим гнев Ареса».

После гибели несчастного Актеона злой рок, тяготевший над Кадмом и Гармонией, никак себя не проявлял в течение долгих лет, и царь с царицей уже начали надеяться, что боги всё-таки смилостивились над ними. Тем ужаснее была развязка.

В те времена в Фивах, как и во всей остальной Элладе, очень любили справлять различные праздники, посвящённые тому или иному богу. Во время таких празднеств люди часто впадали в такой восторг и исступление, что реальность представлялась им чем-то вроде сна, а фантазии начинали казаться реальными. В особенности этим отличались – из-за обильных винных возлияний – ритуалы поклонения Дионису, который к тому времени уже стал одним из самых почитаемых богов в Фивах.

И вот во время одного из таких праздников одурманенная Агава приняла своего сына Пенфея, которому должно было вот-вот исполниться шестнадцать лет, за жертвенное животное. Злосчастная мать собственными руками убила его и разорвала на куски. Жители Фив с ужасом взирали на безумную Агаву, бредущую по улице и несущую в руках отрезанную голову Пенфея. Когда Агава пробудилась от своих грёз и осознала, что совершила, она бежала из города, и больше её никто никогда не видел.

Потрясённые этим ужасным происшествием, Кадм вместе с женой, надеясь спасти своего единственного оставшегося в живых сына Полидора и избавить его от семейного проклятия, оставили свой дворец и имущество, покинули Фивы и удалились в лесные дебри, в глушь Иллирии, что на территории современного государства Хорватия.

– У нас остался только сын Полидор. Ни дочерей, ни внуков. Боги казнят нас за того дракона, которого ты убил. Как быть, и можно ли искупить эту вину ради спасения нашего последнего ребёнка? – говорила несчастная Гармония мужу.

– Я повинен в смерти дракона Ареса. Афина предостерегала меня, но было слишком поздно. Если бы я только знал. О боги! Лучше бы я сам стал драконом, чем платил бы сегодня жизнями собственных детей и внуков за мои прегрешения!

Едва Кадм произнёс эти слова, как с ним стала происходить удивительная метаморфоза. Его тело начало вытягиваться в длину и одновременно становиться гибким. Руки истончились и слились с туловищем, а ноги слиплись и образовали подобие хвоста. Кожа его слезала клочьями, а на её месте тут же нарастала блестящая чешуя. Голова царя уменьшилась в размерах, сплющилась и вросла в вытянувшееся тело. Волосы, усы и борода выпали, уши скрылись под чешуёй, вместо человеческих зубов прорезались клыки, а язык удлинился и раздвоился.

И вот уже то не Кадм был, а огромный золотистый змей с изумрудными глазами. Он вился кольцами около Гармонии. Гармония в отчаянии обхватила змея руками и принялась целовать его. Слезы лились из её глаз и капали на чешую змея, который тоже льнул к плачущей женщине и будто пытался что-то сказать.

– О боги! Сжальтесь! Или верните мне мужа, или пусть и я стану подобной ему! – воскликнула Гармония, и с ней стало происходить в точности такое же самое превращение, которое только что случилось с её мужем. И через короткое время две большие змеи, нежно касаясь друг друга боками, скрылись в лесных зарослях. Их часто видели потом в Иллирии. Это были змеи удивительной, невиданной прежде породы. Поначалу они внушали людям страх. Но потом, когда стало ясно, что эти существа не причиняют зла ни человеку, ни животным, в тех местах даже стали поклоняться им. Кто знает, может быть, существующие сегодня в некоторых странах обряды почитания змей берут своё начало именно со времён этого удивительного превращения Кадма и Гармонии.

Полидор, унаследовавший трон в Фивах, правил потом долго и без происшествий и благополучно передал царство своему сыну Лабдаку. Бывали во время их правления, конечно, и непростые времена для Фив и Беотии. Разное случалось. И смуты, и потрясения, и другие невзгоды. Но они проходили, и Фиванское царство стояло крепко, богатело и процветало волей богов и трудами людей.

После Лабдака царём стал его сын Лаий. Это был тот самый Лаий, который проткнул ноги своему новорождённому ребёнку и с рассказа о котором началась эта книга. Вернёмся же к продолжению повествования с того места, где мы отступили от него и увлеклись историей древнего царя Кадма и царицы Гармонии.

Глава четвёртая. Царь Лаий

Одновременно с тем, как в Фивах царствовал правнук Кадма Лаий, в Коринфе правили царь Полиб и его жена царица Меропа. И рос у них наследник, мальчик по имени Эдип.

Коринф, как известно, расположен на узком Истмийском перешейке, который соединяет Пелопоннесский полуостров с материковой Грецией. Любой пеший путник, проходя из одной части Эллады в другую, никак не мог миновать Коринф. Да и не только пеший – основные морские маршруты, которыми следовали в те времена суда, обязательно включали остановку в одном из двух портов Коринфа. Да, в Коринфе было целых два порта: первый – на западном берегу, омываемый Коринфским заливом, и второй – на восточном, здесь плескались воды Саронического залива. Коринф был единственным в мире городом, расположенным одновременно у двух морей.

Все прибывающие в Коринф путешественники доставляли сюда новости с разных краёв света. Времена тогда были дикие. Ещё не изобрели ни Интернет, ни газеты, ни радио, ни телевидение. Даже настоящих книг ещё не придумали. Самые важные сведения записывали на листках пергамента, которые скручивали в свитки и так хранили. Большая часть информации об окружающем мире, о разных событиях, да и все новости существовали исключительно в устном виде. Люди пересказывали друг другу то, что им было известно, а иногда такие истории переходили из одного поколения в другое. Понятно, что каждый рассказчик добавлял что-то при пересказе или, наоборот, не договаривал историю полностью. Это часто происходило не из-за желания соврать, а в силу особенностей человеческой памяти и мышления. Люди почти никогда не могут сохранить и передать информацию с точностью до мельчайших деталей, а всегда хоть немного, да что-нибудь изменят, сообразно собственным представлениям.

Эдип с упоением слушал все эти стекавшиеся со всего света в Коринф истории, в которых часто невозможно было отличить правду от вымысла. В основном рассказы были жуткие, с подробностями, от которых стыла кровь в жилах.

Как, например, история о кровожадной Ламии, несколько лет губившей младенцев в Аргосе. Ламия была чудовищем, выбравшимся из подземелий Тартара. С виду она походила на женщину, но в ней не было ничего человеческого. Из её пасти наружу выступали отвратительные клыки, костлявые когтистые руки беспрестанно шарили в поисках добычи, вместо волос на голове извивались и шипели ядовитые гадюки, красные глаза горели безумной злобой, всё тело было покрыто безобразными гноящимися язвами. Это существо питалось кровью младенцев, которых она похищала, стоило матери или няньке отлучиться куда-нибудь и оставить ребёнка без присмотра. Ламия обычно утаскивала малыша в укромное место, иногда прямо в родительском доме, и высасывала у него кровь. Выследить её мешало то, что она умела, когда надо, становиться невидимой и даже принимать облик животного – кошки, собаки или крысы.

Аргосцы никак не могли справиться с этим чудовищем. Даже если удавалось застать Ламию врасплох, она ускользала, наслав на людей что-то вроде гипнотического оцепенения, а бывало, что бросалась с остервенением на своих преследователей, впиваясь в них клыками и когтями, от которых потом оставались страшные, долго незаживающие раны. Жители Аргоса готовы были дать любую награду за избавление города от этой напасти.

В конце концов с Ламией удалось справиться молодому аргосскому смельчаку по имени Кореб. Он смог неведомо каким образом устоять перед гипнотическим воздействием монстра, пробил ей грудь копьём и пригвоздил к земле, а затем отсёк мечом голову. Аргосцы потом сожгли останки чудовища.

Таких страшных историй было множество в то время. Люди верили в них. Кто знает, может быть, правды в них больше, чем это может показаться современному читателю?

Когда Эдип вырос, он решил, как это было принято тогда, отправиться к Дельфийскому оракулу, чтобы узнать свою судьбу и предназначение. Полиб с Меропой снарядили его в дорогу, и Эдип бодро отправился в путь. Он добрался до Дельф без всяких приключений и, дождавшись назначенного жрецами дня, вошёл в прорицалище, где его ожидала Пифия, восседая на своём треножнике, установленном над расщелиной, из которой, клубясь, поднимался дурманящий зеленоватый дымок.

– Святая пророчица, что ждёт меня? Открой мне мою судьбу, – дрогнувшим голосом произнёс Эдип.

Пифия молчала, и Эдип повторил свой вопрос. Девушка молча раскачивалась в клубах ядовитого дыма, погрузившись в транс. Как Эдип ни бился, снова и снова спрашивая прорицательницу, ответом ему было только молчание. Отчаявшись дождаться хоть одного слова от Пифии, Эдип уже собрался выйти из святилища, как вдруг девица начала смеяться. Эдип застыл на месте и озадаченно глядел на Пифию, тело которой сотрясалось от приступов смеха. Наконец она подняла руку и, указывая на Эдипа, проговорила сонным голосом: