скачать книгу бесплатно
А еще о том, что Лука впадет в бешенство, когда очнется и увидит, что стало с его шикарной спальней, порядок в которой маг обычно поддерживал с дотошной педантичностью.
Глава 3. Разочарование
Дайна
Визит к Велору пришлось отложить на сутки, вопреки тому, что хотелось помчаться к нему тотчас же, как Лука очнулся, – голод стал нестерпимым. Благо близнецы предусмотрительно притащили в поместье каких-то двух бедолаг, которыми я и перекусила прямо на тренировочной площадке, нарушив свои же правила не охотиться дома. К тому же мы с Лукой не один час говорили о случившемся в Корвастахе. Появление рнирхов было событием из ряда вон выходящим и, что уж греха таить, пугающим. Вопросов возникло столько, что голова шла кругом! Еще тревожило то, как именно Арий с ними справился. Но разбираться в этой бесконечно растущей куче дерьма следовало постепенно, чтобы ненароком не наломать дров.
Я ушла на рассвете следующего дня, взяв с собой лишь Сумрака. Тени мне в Ларвитале ни к чему, в особенности Арий. Признаться, я позволила себе проявить малодушие и попросту избегала его все эти сутки. Разговоры по душам никогда не были моей сильной стороной, и преподносить дурные вести деликатно и мягко я не умела. Подтвержу свои догадки, вот тогда и расскажу. Нолгурд сейчас только путался бы под ногами, как и Лука со своими непрошенными советами и наставлениями. Последний и без того уже пытался читать мне нотации касательно смерти Селены вместо слов благодарности, чем вывел из себя еще больше. Он, видите ли, считал, что это ниже его мужского достоинства – спастись ценой жизни женщины. По словам Луки, стоило казнить ее по правилам, а ему самому дать умереть достойно, как истинному воину.
В Ларвиталь я прибыла, когда едва забрезжил рассвет. Сегодня дольше обычного стояла и смотрела на дворец Нейдгардов – прощалась. Чутье подсказывало – я не ошиблась. Велор предал.
Вдыхая прохладный утренний воздух, пропитанный дивными ароматами трав и цветов, я вспоминала нашу первую встречу, вспоминала молодого чародея, которым когда-то любовалась…
Ему минуло всего двадцать пять, когда мы познакомились. При не слишком приятных обстоятельствах, надо сказать. Велора и его сестру Раду похитили, чтобы надавить на их отца Лавра Нейдгарда. Лавр был главой Старших чародеев, человеком влиятельным и суровым, с непоколебимыми принципами, неподкупный, преданный своему королю и стране безоговорочно. Он ратовал за простолюдинов, борясь с классовыми неравенствами, и нередко выступал против зажравшихся высокородных. Властью никогда не злоупотреблял и в целом жил по совести. Король Ларвиталя к нему прислушивался, Старшие чародеи уважали, народ обожал. Но, естественно, немало нашлось и тех, кому Лавр был как кость в горле.
Даже когда Велора и Раду похитили, Лавр до последнего не желал идти на уступки врагов и выполнять их требования склонить совет Старших чародеев к решениям, которые были выгодными злоумышленникам. За упрямство отца расплатились дети. Однажды утром Лавр с женой получили отрубленные кисти своих отпрысков, с запиской, в которой похитители обещали прислать головы Велора и Рады, если глава семейства не перестанет упрямиться.
Люди Нейдгардов к тому времени уже сбились с ног, пытаясь отыскать пленников, но так и не вышли на их след. Тогда-то Лавр, всегда выступавший за то, чтобы сравнять Санмерат с землей, дабы избавить мир от всякой погани, пришел ко мне. Одним духам ведомо, чего ему стоило просить о помощи демона.
Я помогла. Тени нашли и спасли Велора и Раду, покарали врагов Лавра. Чародей щедро заплатил, и больше мы с ним не виделись. А спустя пару лет, на границе Санмерата объявился Велор, требуя от стражей отвести его ко мне. Поступок молодого чародея меня заинтриговал. Я велела провести его через Буйные земли и доставить в поместье.
Тогда Велор был просто душкой: длинные фиолетовые волосы, наивные глаза того же оттенка, высокий, прекрасно сложенный. Мне, определенно, нравилось то, что я видела, а ему, определенно, нравилась я. О чем он без промедления и стеснения сообщил. Оказалось, Велор грезил о нашей встрече с того самого момента, как я выволокла его за шкирку из вонючего, сырого подземелья, где их с сестрой держали, и передала в руки отцу. Признание в любви от молодого чародея, который видел меня всего раз в жизни, вызвало лишь смех. Что Велора ничуть не смутило, и он ответил: «Понимаю, что вас, вероятно, шокировали мои откровения. Потому дам вам время все обдумать». Видит Тьма, мало кому удавалось так меня развеселить. Тогда я подумала, что он больной на всю голову. Это ж надо додуматься припереться в Санмерат и признаваться в любви демону. Я попросту вышвырнула его, запретив возвращаться.
Но Велор вернулся. Каждую неделю он появлялся на границе и нередко сидел там сутками, ожидая моего появления. Так прошел год. Стражи к нему привыкли и даже жалели, время от времени составляли ему компанию и делали ставки на то, чем же все закончится. Я назойливого ухажера игнорировала, не желая путаться ни с кем из высокородных.
Мое терпение лопнуло, когда непутевого жениха чуть не сожрали голодные фурии. Последнее, что мне было нужно, это труп наследника Нейдгардов у границы Санмерата. Я велела стражам выбить из него дурь, чтобы раз и навсегда отпало желание возвращаться. Но, как говорится: для любви не существует преград. Велор залечил раны и пришел снова. Казалось, уже весь Санмерат, следил за развернувшейся на их глазах драмой. Тени и вовсе развлекались от души: не проходило ни дня, чтобы кто-то из них не пошутил на данную тему.
Будь на месте Велора любой другой, убила бы, и дело с концом, но лишать жизни Проникающего из рода Нейдгардов явно не стоило.
Я сдалась спустя еще полгода. Не потому, что вдруг прониклась симпатией к надоедливому обожателю, а потому, что искренне восхищалась его упрямством и бесстрашием. Гедеону понадобилось почти два десятилетия, чтобы решиться поцеловать меня, а Велору хватило мимолетной встречи, чтобы воспылать любовью и заявить во всеуслышание о своих чувствах. Это было донельзя мило и забавно. Я перестала злиться, и теперь искренне развлекалась, наблюдая за влюбленным по уши чародеем и помыкая им, как в голову взбредет.
Наш роман протекал бурно, страстно, ярко. Велор отдавал всего себя, а я позволяла ему любить. Он верил, что является единственным мужчиной в моей жизни, и я не спешила возвращать его с небес на землю. Осознала, что заигралась, слишком поздно.
Лавр примчался ко мне, пылая яростью. Велор признался отцу, что у него роман с демоном, говорил о взаимной и большой любви и том, что принял решение отречься от семьи и стать Тенью. Я о подобном слышала впервые, потому малость опешила. Мне Велор в Санмерате на хрен не сдался, да и из Теней никто, слава Тьме, помирать не собирался. Уверила разъяренного родителя, что волноваться не о чем, и отправилась к горе-любовнику. Долго пыталась вбить в его башку, почему наш союз невозможен, но упрямец отказывался слушать. А потом и вовсе опустился на одно колено, предложив выйти за него. Мое терпение трещало по швам. В итоге я вывалила на него правду: он не единственный мужчина в моей жизни. Единственный – Гедеон. Остальные, включая самого Велора, – развлечение.
А дальше понеслось. Чародей каким-то чудом умудрился выследить Гедеона за пределами Санмерата и попытался убить, тот в свою очередь чуть не прикончил Велора. Лавр рвал и метал, когда полумертвого сына доставили во дворец. Мать Велора, узнав обо всем, свалилась с сердечным приступом, сестра попыталась покончить с собой в страхе, что прознай о случившемся хоть кто-то, и на их семью ляжет несмываемое клеймо позора, они станут изгоями и лишатся всего. Велор же, как только пришел в себя, снова начал рваться в Санмерат, жаждая все же прикончить Гедеона и доказать, что лишь он один заслуживает быть рядом со мной. Никакие разговоры не могли его вразумить. Он словно помутился рассудком.
Тогда я сделала то, что умею лучше всего, – заставила Велора бояться. Пришла к нему в покои, втащив за собой одного из его стражников, и разорвала ни в чем неповинного парня на куски на глазах у застывшего от ужаса чародея. После пригрозила:
–– Если не угомонишься, буду убивать до тех пор, пока до тебя не дойдет. Понадобится, прикончу всю твою семью. Тебе же сохраню жизнь, чтобы скорбь и чувство вины сжирали твою душу день за днем.
Только после этого Велор наконец успокоился. Я не видела его много лет, но из слухов знала, что он женился по настоянию семьи.
Прошло больше полувека, прежде чем чародей снова появился в моей жизни. Изменился. Возмужал. Исчез озорной блеск в глазах и слепое обожание. На их место пришла какая-то горестная отстраненность, смешанная с благородным смирением. Велор держался гордо и уже не смотрел словно преданная собачонка, робея от каждого моего слова, в нем появился стержень. Впервые мы говорили на равных. Говорили долго.
Чародей благодарил. За проведенное вместе время, за то, что не позволила ему совершить глупость и разрушить жизнь, став Тенью. Наконец осознал: для таких, как он, Санмерат не место, да и жизнь в изгнании, вдали от близких, стала бы для него мукой. И все же… по-прежнему любил. За столько лет так и не сумел забыть.
–– Будь со мной пока это возможно. – Я чувствовала, как тяжело тогда давались ему эти слова. – Я смирюсь и с Гедеоном, и с остальными. Ты мне нужна, пусть даже так, пусть на краткие мгновения.
Я не решилась наступать на те же грабли, хоть Велор меня и привлекал, очень привлекал. Мы не стали опять любовниками, но, вопреки всему, смогли стать друзьями. Делили друг с другом горе и радость, порой разлучались на годы, а иногда виделись чуть ли не каждый день. Он так никогда больше и не полюбил. Жену уважал и ценил, но не испытывал к ней даже мимолетного влечения, других женщин в его жизни не было. Иногда я даже чувствовала что-то похожее на укоры совести: не реши я тогда позабавиться, жизнь Велора могла бы сложиться иначе. Возможно, чародей женился бы по любви, обрел бы счастье. Однако, все вышло так, как вышло.
А сейчас прошлое и вовсе потеряло значение. Велор предал. К сожалению, не он первый и уж точно не последний. Вот уже в который раз я убеждалась: рано или поздно даже самые близкие вонзят нож тебе в спину. Сколько их набралось за сотни лет и не счесть. Предательство давно перестало приносить боль. А вот гнев… Гнев захлестывал с головой, мутил рассудок, шептал из глубины сознания: «Убей… Накажи…»
***
Я стояла у кровати в покоях Велора и смотрела на спящего чародея. Сквозь щель между плотными портьерами пробивались первые солнечные лучи, касаясь иссохшей морщинистой ладони, лежащей поверх покрывала жуткого ярко-желтого оттенка с не менее жуткой красной вышивкой. Усмехнулась. За столько лет дружбы с чародеем так и не привыкла ко всей той безвкусице, которой он себя окружал. Пусть интерьер спальни и был выполнен в чуть более сдержанных тонах, чем кабинет, все же вызывал желание сжечь это место дотла, только бы сберечь глаза от сумасшедшего буйства цветов. Сколько раз мы до хрипоты спорили о том, каким должно быть жилище. Он называл мой особняк склепом, я говорила, что его дворец изнутри похож на цирковой балаган. Мы вообще часто спорили, а с возрастом Велор и вовсе стал несносен, ворчал из-за любой ерунды и верил, что старость делает его всегда правым, забываясь, сколь молодым он по-прежнему оставался рядом со мной.
–– Я боялся, что ты не очнешься, – тихий, слегка хрипловатый ото сна голос вывел меня из задумчивости.
Сумрак, радостно виляя хвостом, запрыгнул на кровать, норовя облизать чародею лицо. Я специально взяла волка с собой, хотела, чтобы и он попрощался, за столько лет зверь тоже привязался к Велору.
–– Ты не убрал мои пространственные метки из дворца. – Я пристально вглядывалась в давно увядшее лицо, на котором знала наизусть каждую морщину.
Пространственные метки давали мне возможность открывать порталы в обход защитных барьеров и стражи. Давным-давно Велор позволил оставить такие в его доме, чтобы я могла беспрепятственно приходить, когда захочу.
–– Что бы мне это дало? – Велор кряхтя откинул покрывало в сторону, кое-как отбившись от любвеобильного Сумрака, и сел, сунув ноги в стоящие у кровати тапочки; я взяла с кресла халат из синего бархата и протянула чародею. – Можно подумать, заперевшись во дворце я бы спасся от твоего гнева.
Он надел халат и попытался пригладить ладонью спутанные волосы, встав напротив меня.
–– А я-то до последнего надеялась, что ошиблась.
–– Я до последнего надеялся, что ты ничего не увидела. – В глазах Велора не было страха, лишь усталость, смешанная с сожалением. – Видят духи, я едва не лишился дара, чтобы не дать Арию использовать артефакт. Но куда мне, старику, тягаться с молодым нолгурдом в силе.
–– Почему ты все скрыл? – Я схватила его за плечи, легонько встряхнув. – Виктор угрожал тебе, твоей семье?
Пусть скажет, что его заставили лгать, пусть скажет, что ему не оставили выбора!
–– Никто мне не угрожал. – Чародей убрал мои руки, шаркая обошел, и, раздвинув портьеры, распахнул балконные двери, впуская в комнату прохладный утренний воздух; спальня наполнилась солнечным светом, звуками журчащих водопадов и фонтанов, мелодичными трелями птиц. – Я сам принял решение молчать после того, как узнал правду и поговорил с Виктором и Анной.
Я, замерев, смотрела на напряженную спину Велора, худые, нервно подрагивающие плечи, сжатые в кулаки ладони, разметавшиеся в беспорядке редкие седые волосы. Перед глазами проплывали десятки наших встреч и разговоров: то как он утешал меня, шепча, что однажды убийца отыщется, как рассказывал о жизни Ария, убеждая, что все к лучшему, ведь мальчик не терзается воспоминаниями.
Столько слов. Пустых. Лживых.
–– Рассказывай, – не просьба – приказ.
Я устала ото лжи, ее становилось слишком много в моей жизни. Для разнообразия хотелось услышать правду, какой бы паршивой она ни оказалась.
Велор медлил. Он по-прежнему стоял ко мне спиной, и я не видела его лица, но слышала трепещущее сердце. А потом старик заговорил, и каждое произнесенное слово будто осколок стекла вонзалось в мое и без того истерзанное сердце, уничтожая то немногое, что не изранил Черный сапфир. Мой безупречный самоконтроль трещал по швам. Хотелось сжаться в крошечный комок и забиться в самый темный угол, хотелось выть раненым зверем. Я не верила своим ушам, не верила тому сколь далека была от истины все эти годы. Но больше всего поражало то, что Велор, мой Велор, которого я так ценила и уважала, оправдывал Виктора и Анну.
Какая же ты безмозглая дура, Дайна! Решила тогда поиграть в человечность, благородство, поступить по совести, в кои-то веки отступиться и проглотить обиду, чтобы у мальчишки было будущее. Кретинка! Все, чего я добилась этим для Ария, – помогла Виктору и Анне опутать его паутиной лжи.
Велор замолчал и наконец повернулся. Блеклые глаза блестели, а по сухой морщинистой щеке тянулся влажный след от одинокой скатившейся слезы.
–– Ты бы убила их, узнай правду. – Чародей порывисто обхватил мое лицо ладонями. – Оставила бы Павла и Ария сиротами, лишила бы Вастангар мудрого правителя, тем самым ввергнув королевство в смуту. Ты от ярости себя не помнила. Никто бы не достучался до тебя тогда.
–– Они убили единственного человека, который мог избавить меня от проклятия! – Я схватила Велора за шею, приподняв над полом. – Она одна могла прекратить мои мучения! Даровать свободу и покой! Я могла стать человеком, Велор! Ты знал это! Знал!
–– Ты… – хрипел старик, цепляясь тонкими пальцами за мою руку, – ты…
–– Я впервые за тысячу лет жила, Велор, потому что Елена подарила мне надежду, потому что она верила, что я заслуживаю спасения.
Чародей задыхался, дергался, болтал ногами, его ногти до крови впивались в мое запястье. Сумрак беспокойно крутился рядом, скулил, подвывал, тянул за край туники. Я не обращала внимания.
–– У вас был шанс избавиться от демона раз и навсегда, – зловеще сказала я. – Но вы похоронили его вместе с Еленой. Так пожинайте теперь плоды своих ошибок.
Тело Велора объяло разноцветное сияние, радужка глаз переливалась сотнями ярких оттенков, – дар пытался не дать своему хозяину отойти в Мир духов. Я сильней сжала ладонь, чародей почти потерял сознание, но в последний момент ослабила хватку, и старик мешком повалился на пол, жадно хватая ртом воздух. Жалкий, скорчившийся, он стонал у моих ног, уткнувшись лицом в ковер, а я не могла поверить, что это никчемное создание – могущественный чародей, которому когда-то удалось заслужить мое восхищение и уважение.
–– Так уж и быть. По старой дружбе дам вам трое суток, чтобы вы могли достойно проститься с этим миром и в полной мере насладиться приближением неминуемой кончины. – Я присела рядом с Велором, схватила его за волосы, вынуждая взглянуть мне в глаза. – А после, – выдержала паузу, – произойдет то, чего вы так боялись семьдесят семь лет назад, – я дам волю гневу и заставлю вас с Анной захлебнуться кровью тех, кто вам дорог. Вы будете валяться у меня в ногах, умоляя даровать вам смерть.
Арий
Прошли почти сутки после того, как демон очнулась. И если до ее пробуждения обитатели особняка пребывали в состоянии нервного ожидания и изматывающей неопределенности, то теперь в доме воцарилась удушливая атмосфера мрачного уныния, пропитанная смятением и горечью потери. Голоса звучали тише, шаги в коридорах стали почти беззвучными, даже огненные кристаллы на стенах светили тускло. Не только Тени, но и слуги чувствовали перемены в настроении хозяйки. Туман давил на всех: незримый, но ощутимый. Он вихрился в коридорах, стекал по лестницам, просачивался сквозь закрытые двери.
Как бы мне ни хотелось поговорить с ней, я заставил себя ждать. Только умалишенный сейчас решился бы приблизиться к демону. После смерти Селены поступать импульсивно и необдуманно было бы верхом идиотизма.
Ждать всегда тягостно, а тут еще Гедеон неожиданно приперся с утра пораньше. Его появление удивило, а если точнее, то поразило меня. Возник порыв захлопнуть дверь, даже не спросив Тень о цели визита, но стоило наткнуться на непривычно растерянный взгляд колдуна, и желание затевать склоку сразу же испарилось. Он хоть и привел себя в порядок, выглядел все равно помятым и ослабшим.
–– Чего тебе? – Я не скрывал, что его появление меня не обрадовало, не думаю, что вообще открыл бы дверь, зная кто за ней, но Гедеон предусмотрительно скрыл свой дар.
–– Хотел поболтать.
Спрашивать можно ли войти он не стал, просто шагнул в комнату.
–– Ничего не попутал, – я уперся ладонью ему в грудь. – Не помню, чтобы приглашал тебя войти.
–– Мне не нужно приглашение, – колдун схватил меня за запястье и рывком отвел руку в сторону.
–– Гедеон, нет абсолютно никакого желания начинать день с очередной драки. – Я устало потер переносицу. – Уходи.
–– Я и не собирался драться, – он отпустил запястье и примирительно поднял вверх ладони.
–– Тогда, что тебе нужно? – мой тон немного смягчился.
Задавая этот вопрос, понимал, что, скорее всего, Гедеон и сам не знает на него ответа. Он казался сбитым с толку, и я осмелился предположить, что колдуна в кои-то веки посетило такое знакомое всем нормальным людям чувство вины.
Я театрально закатил глаза и, не дожидаясь ответа, все же отошел в сторону, освобождая проход и проклиная себя за неумение наплевать на окружающих.
–– Вздумаешь меня взбесить – вышвырну с балкона.
–– Учту. – Мои слова позабавили Гедеона, вызвав на его лице улыбку.
Я стоял в дверях, ведущих из ванной в спальню и вытирал лицо, после того как закончил утренний туалет. Колдун лежал поперек моей кровати, лицом вниз, упершись лбом в скрещенные предплечья.
–– Заснул, что ли? – с сарказмом спросил я, пнув Гедеона по лодыжке, и прошел в гардеробную за свежей рубашкой. – Если планируешь и дальше оставаться здесь, то как минимум объясни, с чего вдруг решил страдать в моей комнате? Не так давно, ты был не прочь прикончить меня.
Я надел чистую одежду и сел в кресло у камина, выжидающе уставившись на колдуна.
–– Не прикончил же. – Он все еще лежал, уткнувшись лицом в руки.
–– Этот факт не делает нас друзьями.
–– Сдалась мне твоя дружба.
–– Какого же рожна в таком случае забыл здесь? Шел бы к кому-то из Теней.
–– Ты тоже Тень. – Колдун нехотя сел на край кровати, уперевшись локтями в колени, и наконец посмотрел на меня.
–– Не придуривайся. Ты прекрасно понял, о чем я.
–– Не думаю, что кто-то из них поймет, – эти слова Гедеон из себя буквально выдавил. Несложно было догадаться, что ему крайне редко доводилось изливать кому-то душу (если так можно сказать о том, у кого ее нет).
Я снова мысленно укорил себя за неспособность игнорировать чужую боль. Встал и дернул за шнурок у камина, вызывая Риту. Нужно было кофе, много кофе. Невыносимо хотелось спать, восстанавливающие заклинания уже не спасали. Надеялся, что с пробуждением демона ее воспоминания перестанут приходить ко мне, и удастся отдохнуть хотя бы несколько часов, но увы. Стоило сегодня ночью закрыть глаза – все повторилось. Был еще вариант снова напиться до беспамятства, но после случая с Пожирателем, я опасался прибегать к подобным методам, тем более в компании этого ненормального.
–– Ты же пришел не для того, чтоб меня разглядывать?
Мы с Гедеоном переместились в гостиную, соединенную с моей спальней, где сидели в креслах за столом и пили принесенный Ритой свежесваренный ароматный кофе.
–– Можно подумать, я знаю, что говорят люди в подобных случаях, – буркнул колдун и, немного помолчав, добавил: – Какого хрена мне не плевать?
–– Понятия не имею. Я не знаю, какого это, жить без души. Как и не знаю, почему вдруг ты начал чувствовать.
–– Как ты с этим всем справляешься?
–– А по мне похоже, что я справляюсь?
Гедеон покачал головой и окончательно приуныл. Я все не мог его понять. Словно в нем уживались два разных человека. Один – циничный и беспринципный, второй – ранимый и многогранный. Колдун определенно был глубже, чем хотел казаться. Если демон жила за непроницаемой стеной безразличия и умело душила в себе любые намеки на полноценные эмоции, то Гедеон находился за мутным стеклом, сквозь призму которого время от времени проглядывала его истинная сущность. Определенно, воспитанный Дайной, он многое от нее перенял, но и своего в нем было достаточно. То ли боясь оттолкнуть демона, то ли не желая казаться слабым: он будто беспрестанно боролся сам с собой, как если бы кто-то запрещал ему стать нормальным человеком.
–– Прежде она не убивала никого из Теней на глазах у остальных. – Гедеон сделал глоток кофе, а потом поднялся и стал медленно обходить гостиную, держа в руке кружку.
–– Теней, вроде как, смерти не сильно трогают.
–– Не сравнивай жизнь Тени, с жизнями кого бы то ни было, – в голосе колдуна мелькнуло раздражение.
–– Любая жизнь ценна, Гедеон, – ответил я с не меньшим недовольством.
–– На незнакомцев мне плевать.
–– Ты пытался защитить меня от Пожирателя, хоть и не скрываешь своей неприязни. А ведь мы тогда были едва знакомы.
Колдун поморщился, будто я напомнил ему о чем-то очень мерзком. Он подошел к письменному столу и принялся разглядывать лежащие на нем рисунки. Будучи подростком, я любил рисовать, потом забросил. Вспомнил о своем увлечении, когда Лука запер меня здесь. Хоть какое-то разнообразие. В основном изображал Сумрака, фурий и пушистых лемфе или ящеров. Знал бы, что Тень придет – убрал бы все. Никогда не нравилось демонстрировать свои работы.
–– Да ты просто кладезь талантов, нолгурд. Как такого не пытаться спасти, – с издевкой ухмыльнулся Гедеон, продолжая рассматривать картинки.
Видят духи, иногда он походил поведением на подростка.
–– Хватит копаться в моих вещах.
Я встал и принялся собирать рисунки, чтобы убрать в ящик.
