скачать книгу бесплатно
– Вы правы, коллега: и, разумеется, погреться.
Что ни говори, а вернуться домой – непередаваемое словами счастье. Особенно когда на улице трещит мороз. Уютное жилище, собственная комната, жаркий камин… О, камин! Чудо, великое творение, возможно, одно из величайших. В нем можно приготовить еду или обогреться возле него – здорово сидеть так, наслаждаясь волнами тепла, исходящего от костра, и взирая на пляску языков пламени…
– Уотерсон, вы что, заснули? – окликнул меня Шерлок Зай, вырывая из мира грез. – Я зову вас уже в третий раз.
– Простите, задумался.
Я повернулся к креслу, в котором, вертя в лапах добытую в лесу стрелу, развалился Шерлок Зай. Подле него на правом подлокотнике кресла лежала берестяная записка.
– Задумались? Тогда, может быть, потренируем вашу наблюдательность? – И он протянул мне увесистый болт. – Что вы можете о нем сказать?
Я принял болт, повертел так и этак, разглядывая со всех сторон, даже понюхал и лизнул. Стрела была короткой и довольно тяжелой, острый ее конец оказался хорошо заточен, даже блестит. На другом конце болта – оперение из желтоватых перьев с серыми поперечными полосками. Нижние их кончики – черные, распушеннные, к верху серые полоски постепенно темнели, сливаясь в сплошное черное пятно на самом верху.
– Стрела очень острая, – я потрогал заточенный кончик. – Ей можно прошить насквозь. Что еще? Перья мне тоже знакомы: они могут принадлежать сове или филину.
– Скорее, филину, – кивком подтвердил мою догадку Шерлок Зай. – У сов полоски чернее и четче выражены.
– Возможно, – не стал спорить я. – Стрела, то есть болт – металлический.
– И это все?
– А что же еще?
– Хорошо. – Шерлок Зай недовольно прянул ушами и протянул лапу. – Дайте-ка болт.
Я с грустью и ощущением неловкости вернул его.
– Он действительно сделан из металлического прута. Но каково его происхождение?
– Откуда же мне знать! – пожал я плечами.
– Взгляните повнимательнее на задний конец болта. – Шерлок Зай наклонился вперед и подсунул мне под самый клюв стрелу. – Видите? Краешек прута более светлый. И с другой стороны то же самое. О чем это говорит?
– О чем же? – спросил я, недоуменно наморщив лоб.
– О том, что, скорее всего, болт раньше был частью клетки с деревянным каркасом. Дерево предохранило кончики прута от воздействия воздуха и влаги, и они почти не окислились, как остальная его часть.
– Поразительно! – взмахнул я крыльями, невольно восхитившись талантом моего друга делать выводы. – А ведь и правда!
– Далее мы видим, что кончик болта еще не утерял своего блеска. К тому же заточен он очень небрежно, из чего можно заключить, что болт готовили в большой спешке и, вероятно, именно для нас. А о чем говорят перья филина, коллега?
– О чем же?
– А вы приглядитесь к ним повнимательнее.
Я честно напряг глаза и мозг. Перья как перья, ничего особенного. Хотя нет! Они не успели утратить своей прелести, и на них не было ни грязи, ни следов износа.
– Мне кажется, перья еще совсем недавно служили своему хозяину, не так ли? – осторожно, боясь ошибиться, предположил я.
– Прекрасно, дорогой Уотерсон! Вы делаете поразительные успехи!
Похвала мне пришлась по сердцу, на душе у меня потеплело.
– И каков же вывод?
– Возможно, четырехпалый енот поймал филина, посадил его в клетку и издевается над бедной птичкой.
Морда у Шерлока Зая как-то странно вытянулась, глаза его не отрываясь смотрели на меня. Он был поражен. Неужели у меня получилось? Но почему в таком случае мой друг так странно смотрит? И, главное, молчит.
– Что? – смутился я.
– Кхм, – откашлялся сыщик, выпрямляясь в кресле. – Право, дорогой Уотерсон, не ожидал услышать от вас подобной несусветной чепухи. В своих умозаключениях вы упустили два важных момента: первый – кто будет разбирать клетку, в которой содержится пленник? Второй – совсем недавно Листрейд обмолвился о филине, занявшем дупло белки.
– А ведь верно! – спохватился я. – Вы хотите сказать…
– Предполагаю, Уотерсон, только предполагаю. Что же касается клетки, она, судя по длине прутьев, невелика. В ней поместится разве что небольшой зверь или птица. Такие клетки используются полицией для перевозки не очень крупных арестантов, и потому возникает резонный вопрос: где такую клетку смог достать енот? Что же касается грозного оружия, из которого был выпущен болт, – оно также имеется только у полиции. А теперь, дорогой Уотерсон, вспомните нераскрытое преступление, когда при перевозке заключенных были оглушены двое конвоиров, и отъявленному бандиту почти удалось бежать.
– Вы имеете в виду крота? – уточнил я, силясь припомнить подробности.
Это порядком нашумевшее дело произошло пару месяцев назад. Тогда кто-то пытался освободить крупного воротилу воровского мира по кличке Слепой, но что-то пошло не так. Крота вызволить удалось, но тот сослепу или с перепугу зачем-то полез в дыру под каменным завалом, и его насмерть придавило огромным валуном. Крота, превратившегося в блин, отыскали быстро, а вот клетка и оружие конвоиров бесследно пропали.
– Вы полагаете, – глаза у меня полезли на лоб, – что четырехпалый енот – один из бандитов, напавших тогда на конвой?
– Полагаю, что, да. – Шерлок Зай откинулся на спинку кресла, взял курительную трубку и раскурил ее. – Правда, еще рано утверждать наверняка, но факты говорят сами за себя.
– А письмо? – напомнил я. – Вы ничего про него не сказали.
– Взгляните сами. – Шерлок Зай выпустил аккуратное колечко дыма и протянул мне прямоугольный кусок бересты.
Я развернул его и быстро пробежал глазами строчки, написанные мелким, убористым почерком:
«Куцый хвост, не суй нос в дела, которые тебя не касаются. Доброжелатель».
– Мда-а, – протянул я.
– И что вы об этом думаете, дорогой Уотерсон? – спокойно спросил Шерлок Зай. – Мне кажется, нас пытаются запугать.
Запугать? Я поежился от перспективы быть нанизанным на стрелу, подобную той, что вертел в лапе Шерлок Зай.
– Однако я считаю, – продолжал сыщик, – что пока опасность нам не угрожает. Преступникам неизвестно, что именно мы знаем, но они наверняка в курсе нашего визита к Листрейду, что, конечно же, их насторожило. Отсюда и попытки помешать расследованию. Но в то же время они опасаются, что я мог сообщить полиции свои догадки, потому им нет смысла лишний раз подставляться, устраняя нас.
– Хорошо, если так, – тяжко вздохнул я.
– Не отчаивайтесь, Уотерсон. Нам сейчас необходимо сделать две вещи: дождаться сведений от инспектора и предупредить барсука, чтобы тот в ближайшие пару дней не выходил из дому и ни в коем случае не вступал в конфликт с мадам Карконтой.
– Опять тащиться на другой конец леса? – Меня передернуло при одной только мысли о том, чтобы еще раз высунуть нос на улицу.
– Ну зачем же тащиться? Вы за пять минут можете долететь до ели и еще через пять вернуться.
– А ведь верно!
Я уже не помнил, когда летал в последний раз. Сопровождая Шерлока Зая, мне приходилось только ходить. Теперь же в предвкушении ощущения полета, когда перья трепещут под упругими потоками воздуха, вздымая тебя все выше и выше, у меня начался настоящий зуд. И так захотелось воспарить ввысь, летя и ни о чем не думая, несмотря на жуткий холод и страх перед неведомыми преступниками, что я с готовностью согласился слетать до другого края леса и обратно.
Нет, все-таки хитер Шерлок Зай! Он видел меня насквозь и знал лучше, чем я сам!
Непередаваемое словами, должен заметить, ощущение: ты летишь высоко-высоко над землей, только ветер гудит в ушах. Верхушки деревьев плывут под тобой, и все кажется таким маленьким, ненастоящим, бутафорно-игрушечным.
Жаль, полет был коротким, я и крыльями-то намахаться вдоволь не успел, как пришлось идти на посадку.
К знакомой ели я вышел с широкого полукруга, внимательно оглядев окрестность. Вроде, никого поблизости: ни енота, ни вороны. Хотя еноты по натуре очень хитры, и кто-нибудь из них мог притаиться под самой елью. Но я решил положиться на удачу – пока она нам сопутствовала.
Мягко опустившись на снег, я приблизился к норе, заткнутой соломой, и постучал. Ждать пришлось недолго. Барсук довольно быстро выбрался посмотреть, кого принесла нелегкая, и даже не выбрался, а прямо-таки вылетел из норы, сжимая в лапе внушительную дубину и гневно вращая глазами.
– А, это вы, – протянул барсук разочарованно, разглядев меня в сгущающихся сумерках, и опустил импровизированное оружие. – Ну, что еще?
– Прошу прощения за беспокойство, – начал я, испытывая некоторую неловкость, – но Шерлок Зай просил передать, чтобы вы в ближайшие пару дней не покидали нору и не связывались с вороной. И ни с кем другим вообще, – на всякий случай добавил я уже от себя.
– С чего вдруг? – надулся барсук.
– Так надо, – не стал я вдаваться в подробности, которых, впрочем, и сам не знал.
Посчитав свой долг исполненным, я развернулся, распахнул крылья и собрался было улететь, но барсук окликнул меня:
– Постойте! Скажите, что происходит?
– Честно говоря, я и сам не в курсе, – обернулся я, складывая крылья. – Но Шерлок что-то подозревает, поэтому просил вас предупредить.
– Но хоть что-то же вы должны знать! – не поверил барсук. – Мы живем как на муравейнике – того и гляди, неизвестно что произойдет, а тут еще вы со своими советами.
– Могу сказать одно, – оглядевшись по сторонам, я приблизил клюв к самому уху барсука, – до вас от вороны пострадали уже трое, поэтому настоятельно прошу последовать совету моего друга.
– Трое! – вскричал перепуганный барсук, отшатнувшись от меня, как от заразного.
– Да тише вы, тише! – замахал я на него крыльями. – Чего вы орете на весь лес?
Барсук втянул голову в плечи. Его запал иссяк, и я наконец разглядел в нем затравленного, перепуганного донельзя зверька. Все остальное было наносное: и его показная бравада, и нападки на нас. Ему просто хотелось, чтобы оставили в покое его самого, его семью, его дом. Но как этого добиться, он, увы, не знал.
– В общем, вы меня поняли, – подвел я черту. – Оставайтесь дома, постарайтесь не выходить из норы и не конфликтуйте с вороной или кем-либо еще, даже если она или кто-нибудь другой будет вызывать вас на открытый конфликт. Большего от вас не требуется.
– Господи, как я устал, – повесил лапы барсук. – Когда же все закончится, а?
– Скоро, – пообещал я, хотя вовсе не был в том убежден. Но искра надежды и уверенности в светлом будущем барсуку сейчас была вовсе не лишней.
Ободряюще похлопав его по плечу, я хорошенько разбежался и широко раскинул крылья. Земля ухнула вниз, заваливаясь вбок. Я устремился ввысь и лег на обратный курс.
Дома меня ждал сюрприз. За столом в гостиной сидел совершенно незнакомый мне заяц с узкими щелками глаз и чуть сероватым, несмотря на зимнее время, цветом меха. Заяц был не то чтобы стар, но в возрасте. Из-под его верхней губы выглядывали сточенные желтые резцы, а рваные уши настороженно подергивались, ловя каждый шорох.
– Мы ждали вас, коллега, – сказал Шерлок Зай, выходя из кухни с тарелкой салата и широким блюдом с нарезанной на кусочки рыбой. Мой клюв наполнился слюной: я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. – Присаживайтесь к столу, я уже все приготовил.
Шерлок Зай поставил перед гостем тарелку с салатом, на другой край стола – блюдо с рыбой и сел за стол.
– Да, разрешите представить вам нашего гостя: Ван Заись!
– Вы? – оторопело уставился я на старого зайца.
– Моя осень приятно!
Гость поднялся со стула и поклонился. Я тоже поклонился и, сев на свободный стул, придвинул к себе блюдо с рыбой.
– Ван пришел, поскольку услышал, что мы интересуемся «сырными» делами, – пояснил Шерлок Зай.
– Да-да, – важно произнес Ван Заись, налегая на салат. – Хорео говорить, васа интересоваться ворон, больсой цёрный ворон. Моя приходить рассказывать что знай.
«Деньги ты приходить клянчить», – зло подумал я, расправляясь с куском рыбы. Хитрый хорек явно разболтал зайцу при встрече, что Шерлок Зай щедро платит за пустую болтовню. Или Хорео сам поспешил сообщить зайцу о возможности заработать из желания поиметь лишнюю монетку за наводку. Вернее всего, второе.
Я перехватил веселый взгляд Шерлока Зая и понял, что мой друг думает о том же. Ван, оторвавшись от еды, посмотрел на нас и нахмурился.
– Нет-нет, вы не так моя понимать, совсем не так, – запротестовал он. Похоже, сообразительности ему было не занимать. – Моя не интересовать деньги. Я хотеть мстить больсой ворон. Осень нехоросый ворон, осень.
Старый заяц покачал головой и опять уткнулся мордой в салат, сноровисто работая лапой.
– Мы вас внимательно слушаем, уважаемый Ван, – произнес Шерлок Зай, когда пауза слишком затянулась.
– Да-да, – опомнился гость, вскидывая длинноухую голову. – Моя просить просения, моя не кусать два дня.
– Вы ешьте и рассказывайте.
– Хоросё! Оцень хоросё! Спасиб… – Но Ван Заись не стал есть и немного отодвинул тарелку. Непонятно, обиделся или решил сначала покончить с делами. – Васа спрасивать – моя отвецять.
– Ну что ж. – Шерлок Зай задумчиво посмотрел на Вана; тот – как-то наивно и преданно – на сыщика. – Расскажите, пожалуйста, с чего все началось.
– Нацялось оцень нехоросё, оцень. Больсой ворон прилетать и садиться на ветка над мой дом. И гадить, гадить, и орать, оцень громко орать. Я просить ворон: «улетай», – но ворон смеяться и опять орать. Ворон прилетать каздый день – орать и гадить. Я уставай от его, крицять, ругаться, свырять камень, много камень, но ворон не улетай. Я заловаться полиция. Их смеяться над моя, оцень смеяться. Нехоросё, – покачал головой Ван и смахнул навернувшуюся крупную слезу.
– Действительно, ничего хорошего, – угрюмо пробормотал Шерлок Зай.
– Потом приходить полиция и забирать моя. Совсем забирать. Находить мой дом какой-то сыр. Но я не кусать сыр! Совсем не кусать! Зацем мне цюзой сыр? Я есть цестный заясь. Я не красть, никогда не красть! А они говорить: старый Ван – вор! И сазать моя тюрьма! – Ван Заись в ярости хватил кулаком по столу.
– Успокойтесь, господин Заись. Мы понимаем ваше негодование.
– Когда моя выходить из тюрьма, мой дом зить другой. Совсем другой. Я его выгоняй, а он не уходить. Смеяться над старый заясь. Оцень нехоросё! – продолжал Ван, распаляясь все больше.
– Успокойтесь и ешьте салат, прошу вас.
– Спасиб, – плаксиво шмыгнул носом Ван Заись. – Хоросё! – но есть не стал.
– Так вы говорите, в вашей норе поселился другой. Кто он?
– Енот, осень плохой енот, осень. Его прогонять моя, ругаться, махать толстый палка. Нехоросё. Дом преврасять в сарай, больсой помойка. Таскать какой-то клетка, во-от такой, – показал Ван Заись, широко расставив лапы. – Зацем цестный зверь клетка, а? Нехоросё.