скачать книгу бесплатно
Иногда заходил сосед дядя Володя. Долго мялся, застенчиво мычал, потом приступал к делу: «Понимаете ли, вот вы кормите на балконе голубей…» – «Кормлю! И буду кормить!» – мама была непреклонна. «Видите ли, Елена Ивановна… Они на вашем балконе кушают, а на моём, как бы это помягче сказать, отдыхают после обеда, что ли…». Дядя Володя был очень деликатен. Потому что голуби «отдыхали» на всех балконах сразу. На нашем, естественно, тоже.
* * *
Не скажу, чтобы голуби были нашим семейным проклятьем, но какой-то рок, пожалуй что, тяготел. Однажды соседка с пятого этажа пришла к маме растревоженная. У неё на балконе в ящике для всякого хлама голуби вывели двух голубят. Но вот родители куда-то пропали, а голодные дети уже второй день жалобно пищат. Понятно, что мама не могла оставить их в беде и забрала новорожденных к нам домой. Поселила в коробке из-под обуви под батареей.
Перво-наперво возникла проблема, чем и как их кормить. С этим разобрались с грехом пополам. То, что они пищали – ещё мягко сказано. Голубята верещали натурально как резаные, практически круглосуточно и без пауз. Примерно две-три недели квартира стояла, что называется, «на ушах». Но форменный кошмар начался, когда они научились летать! Всё наше жилище с непостижимой скоростью обрело вид балкона дяди Володи. Причём выгнать голубей из дома было решительно невозможно. Моментом просачивались обратно и занимали наблюдательный пункт на бронзовой собаке. Типа, вы чего вааще? Из родного дома гоните?!
Родители поехали в Крыжовку (15 км от города), где снимали дачу. Голубей забрали с собой и там выпустили на свободу. Вечером счастливые папа и мама прибыли домой, вошли в квартиру и обнаружили питомцев сидящими на любимой собаке. Ну, что с ними делать?
Выход, в конце концов, нашёлся. Летом мы отправились к тётушке в Феодосию. До Симферополя летели самолетом. Мы – в креслах, голуби – в посылочном ящике со специально просверленными дырочками. Были отпущены на волю прямо в аэропорту. И обратно уже не вернулись! Слава Богу, оказались не почтовыми.
* * *
У нас дома из всякого зверья кто только не квартировал. Обычные мышки, морская свинка, черепахи (две!), белка, попугайчики, хомяк, рыбки. Те же голуби. А позже – собаки. Одна пришла сама. Но самым страшным зверем оказался – ни за что не поверите! – обыкновенный ёжик.
Я его купил за рубль у мальчика из соседнего дома. К покупке мама отнеслась сдержано. Наверное, немного ревновала, что это моя добыча, а не её. Все прочие звери, кроме белки (тоже – моя инициатива), у нас появлялись с маминой подачи.
Играться со мной ёж не захотел. Он очень хорошо покушал, попил молока из блюдечка, ушёл под диван и там заснул. А ночью вышел на охоту! Тут уж никому мало не показалось. Никогда бы не подумал, что один среднего размера ёжик способен топать, как целый полк солдат. При том ещё и громко сопеть. Уже под утро отправился на кухню. По пути в коридоре ухитрился залезть на полку, с грохотом упал оттуда, заодно уронив какую-то звонкую утварь. Короче, спать не дал всей семье.
Утром выяснилось, что весь свой славный охотничий путь ёж «украсил» равноотстоящими кучками. Животное обладало каким-то непостижимым метаболизмом. Создавалось впечатление, что ёжик «выдал на-гора» значительно больше продукта, чем накануне употребил еды.
На третий день мы вывезли ежа в лес и отпустили на волю. По счастью, он тоже оказался не почтовым. Я не рискнул, подобно своему предшественнику, выставлять его на продажу, дабы не нажить себе врагов во дворе. А тот мальчик из соседнего дома… Бог ему судья. Кстати, белку также отвезли в родную стихию. Она (точнее, это был он) была уже немолода и никак не хотела приручаться. К тому же, как выяснилось, очень больно кусалась. Папе через кожаную перчатку она насквозь прокусила палец, когда он водворял ее обратно в клетку после её прогулки по комнате. Поди ж ещё поймай это пушистое очарованье!
* * *
Понимание того, что женщина (в смысле, девочка) – тоже человек, пришло далеко не сразу. Лет уже в 9-10. Дворовые игры того времени – «Али Баба», «Казаки-разбойники», лапта, «Чиж» – вполне допускали участие барышень. «Ручеёк» – и вовсе со сладостным замиранием сердца. Лет примерно с 11 увлеклись. А вот эти их девчачьи «секреты», «Дочки-матери» – совершенно не наше. Более того, водившегося с девочками запросто могли предать остракизму, то есть облить общественным презрением. Кому же это надо?
В раннем возрасте мы не брали девчонок в суровые мужские забавы. Хотя сами в их развлечениях иногда снисходительно принимали участие. Всякие «классики», скакалки на вылет. Находились даже отдельные ловкачи среди пацанов, которые вполне могли составить им достойную конкуренцию. Но это был не я: спортивностью никогда не отличался, несмотря на то что перепробовал разные виды спорта. Футбол, хоккей, баскетбол, волейбол – не преуспел ни в чём. Неплохо ходил на лыжах – папа научил. Плаваньем ещё прозанимался года два с половиной. При том что показывал неплохие результаты, пределом возможностей стал лишь скромный юношеский разряд. Вот мой старший брат дослужился до взрослого.
* * *
У нас было два тренера по плаванью – Виктор Иванович Колесников и Анатолий Иванович Козырев. Высокий статный светловолосый мастер спорта СССР Анатолий Иванович мне почему-то нравился больше, хотя возился-то с нами главным образом как раз Виктор Иванович. Когда дома поставили телефон, я стал Анатолию Ивановичу периодически названивать. Поговорить хотелось очень, хоть было совершенно не о чем. Любимый тренер отвечал мне подчеркнуто лаконично, но неизменно вежливо. Терпеливо ожидал, когда я сам наобщаюсь и отпущу его на свободу.
Однажды Виктор Иванович маму огорчил. Тяжело вздохнув, признался, что, несмотря на хорошие природные данные, чемпионом мне, по его мнению, стать не суждено. Аргументировал свой приговор конкретным примером. На последних соревнованиях я стартовал очень здорово. Но посреди дистанции почти остановился. После финиша свое «зависание» объяснил тренеру просто и доходчиво: мол, Гарик сильно отстал, и непременно следовало его подождать. Мама знала, что Гарик – мой лучший друг. А как было по-другому? Друзей ведь в беде не бросают?
* * *
Раздевалка бассейна Дома офицеров. По ней, как неприкаянный, бродит человеческий детеныш и горько плачет. Худенький совсем, в чёрных плавках и сиреневой плавательной шапочке. Все побросали дела и бросились человека утешать. Оказалось, никак не может найти свою одежду. Ребята приняли в поисках самое деятельное участие. Перерыли все шкафчики, но так и не нашли. Про кражу и мыслей не возникло: такого у нас ещё не бывало. А малыш рыдает безутешно. Потом одного паренька из тех, что постарше осенила догадка: «Слушай! А ты вообще-то мальчик?». «Девочка…» – сквозь слезы признался ребенок.
* * *
Однажды я снискал славу отчаянного храбреца. Даже в героях двора проходил целый день. А получилось так. В нашем районе было полно новостроек. И мы с пацанами по ним увлечённо лазали. Вот хотя бы на стройке дома № 6б по соседству с нашим. В процессе освоения объекта непонятно откуда нарисовался сторож и с криком «Вот я вас!» погнался с колом в руках. Вряд ли он стал бы нас убивать, но было очень страшно. Все «дунули» кто куда, а я с перепугу метнулся в тупиковую комнату. Когда сторож возник в дверном проеме, я ни секунды не думая сиганул вниз прямо с балкона второго этажа. Приземлился в кучу песка и моментом унёс ноги и прочие части тела куда подальше от злобного сторожа.
Когда наша орава воссоединилась, ребята дружно выразили восхищение моей смелостью. Я понимал, что «подвиг» совершил исключительно со страху и от отчаяния, но скромно умолчал об этом, принимая якобы заслуженную похвалу. Было приятно.
* * *
Самая крупная стройка вблизи нашего дома случилась, когда возводили кинотеатр «Партизан» (теперь называется «Дом кино»). Мы знали, что он будет не только самым большим в Минске (1000 мест), но и первым широкоформатным. Очень гордились этим. Ясное дело, освоили строительство вдоль и поперёк.
Когда «Партизан» открылся, первым фильмом прошли «Три толстяка» Алексея Баталова. Широкоформатный! Перед началом показали киножурнал – кажется, «Новости дня». Тогда 10-минутный журнал перед сеансом был обязателен. Чаще те же «Новости дня», но иногда выпадала удача посмотреть смешной «Фитиль». Киножурнал шёл на маленьком экране. По бокам – тяжёлые тёмно-красные шторы, снизу и сверху – чёрная драпировка. После журнала в зале на пару минут зажигали дежурный свет, чтобы успели рассесться те, кто опоздал к самому началу. Потом с волшебным гудением шторы уходили вбок, а драпировка синхронно уплывала вверх-вниз. Огромный белый экран стремительно как бы наплывал на тебя. Уже от одного этого дух захватывало! А потом шёл фильм со стереозвуком. Не знаю, сколько D тогда называлось, но звук был таким объёмным, что содержание фильма как бы отходило на второй план.
Брать билеты в «Партизан» считалось неслыханным пижонством. Ведь это же был НАШ кинотеатр! А какие, к чёрту, могут быть билеты в собственный кинотеатр? В наличии имелось несколько способов проникновения в зал без билетов. Они варьировались сообразно ситуации. Нюансы рассказывать не буду, дабы никого не вводить в соблазн. Однако на этом тернистом пути случались издержки – кого-нибудь, а иногда и всех сразу, попросту ловили.
Правонарушителей отводили в детскую комнату милиции, которая удобно располагалась в соседнем с кинотеатром доме. Там нас держали, как правило, часа два. Скучно не было, игр и развлечений хватало. Я, к примеру, именно там пристрастился к шахматам. Затем символическим пинком («чтоб я вас больше тут не видел!») лейтенант придавали нам ускорение и отпускал по домам.
С тех давних пор при ответе на вопрос «Имел ли в прошлом конфликты с Законом?» всегда испытываю затруднение. А приводы в детскую комнату милиции как считать?
* * *
В моем «криминальном» детстве имели место эпизоды и посерьезнее. Видать, пришло время покаяния. Ну сколько, в конце концов, можно носить тяжесть в душе? А если кроме шуток, то веселиться тут особо нечего. И гордиться тем более нечем. Я и не горжусь.
Кража карандаша из магазина «Культтовары», что по улице Волгоградской. Карандаш «Светоч», простой (не цветной), цена – 2 копейки. Хищение совершено группой лиц по предварительному сговору. Возрастной состав группы – 7–8 лет.
Не то чтобы эти карандаши были нам так уж необходимы. Просто в «Культтоварах» располагались они, скажем так, несколько провокационно. Лежали себе прямо на прилавке в открытых стеклянных ячейках. Стоишь, смотришь на продавца честными глазами… А как только она отвернется, карандашик – цап и в рукав. Лично мне процесс не доставил никакого удовольствия. Потому и ограничился самым маленьким и дешёвым карандашом. Уж больно не хотелось чувствовать себя в компании друзей белой вороной.
Когда «шли на дело», наш неформальный лидер на общем построении строго предупредил, что если кого поймают, то про остальных молчать, как рыба. А то лично рожу начистит. К слову, его же как раз и поймали. И он с легкостью всех заложил.
Накрыли нашу шайку уже на выходе, когда вместо того чтобы быстренько смыться, прямо около магазина в пылу азарта стали делиться впечатлениями и хвастать друг перед дружкой добычей. При «атасе» применили старую проверенную тактику: брызнули как воробьи в разные стороны. Свой единственный карандашик я домой не понес, а закопал в песочнице.
Сидим, обедаем. Звонок в дверь. Папа пошёл открыть. На пороге – высокий насупленный мужчина, цепко держащий за шиворот моего дружка. Как выяснилось, сам директор магазина захотел разобраться. Я побежал в песочницу, откопал свой карандаш и с легкой душой сдал награбленное. Остальные поступили так же. Директор оказался человеком понимающим, не злым. Даже в школу пообещал не сообщать при условии, что мы больше так делать не будем. Отрадно, что свое обещание сдержали все стороны конфликта. А меня родители решили не наказывать. Я ведь искренне раскаялся в содеянном.
* * *
Хоть магазины от наших набегов более не страдали, но если уж быть честным до конца, ещё один похожий эпизод в моей биографии имеется. На улице Белинского рядом с военной частью солдаты строили дом. Они же стройку и охраняли. На той стройке мы с другом (тем самым, неформальным лидером) присмотрели пенопластовые плиты. Возник смелый план: обзавестись такой плитой и поехать на Комсомольское озеро на ней поплавать. Ну в самом деле, не плескаться же на надувном круге подобно какой-то мелочи пузатой! Так что пенопласт, как понимаете, действительно был нам позарез необходим.
На стройку проникли, но опять же попались на месте преступления. Солдаты привели нас в бытовку и для начала пообещали отодрать пряжками. Мы как-то сразу поняли, что грозились они не серьезно, потому испугались не сильно. И правда: военные напоили нас чаем и усадили играть в шахматы. Зря мы, что ли, в детской комнате милиции квалификацию набирали?! А, наигравшись, отпустили по домам и на прощанье даже подарили полплиты вожделенного пенопласта. Но до озера мы так почему-то и не добрались. Что помешало, уже не помню.
* * *
С детства люблю костер. Если и есть место на земле, где на тебя нисходит благодать и покой, так это у хорошего лесного костра.
Палить костры было нашим любимым занятием. Но, поскольку с топливом (досками, ящиками), несмотря на обилие строек вокруг, иногда случались перебои, то придумали простой способ его добычи. Ходили по домам и просили макулатуру. Тогда её собирали буквально все. Потому появление условных пионеров никого не удивляло: подавали нам щедро.
С незаконной добычей мы собирались на пустыре между домами и устраивали большой-пребольшой костер. Конечно же, не совсем хорошо было обманывать доверчивых сограждан, но очень уж нравилось нам костры жечь. Куда больше, чем таскать в школу тяжёлые связки газетных излишков, изъятых у жителей наших домов. Да и где вы видели нормального пацана, который в душе не был бы пиротехником и поджигателем?
* * *
Увлечение пиротехникой также не прошло стороной. Взрывпакеты всякие, самопалы. Оказывается из обыкновенного замочного ключа с отверстием внутри можно сотворить классную бабахалку, если внутрь накрошить серы со спичек и вставить затупленный и загнутый углом гвоздь на обыкновенной медицинской резинке. Гвоздь срабатывает как боёк. Получается громко и даже относительно безопасно. Сколько там той серы? Зато очень удобно пугать девчонок.
Однако мне больше легли на душу карбидные горелки. Это совсем просто: жестяная баночка из-под леденцов-монпансье, в крышке гвоздем делается дырка, внутрь – карбид (на стройках его было полно), немного воды. Подносишь к дырке горящую спичку – горелка готова. Можно было, конечно, обойтись безо всяких дырок. А если банку с водой и карбидом надёжно замотать проволокой и бросить в огонь, то её разрывало цветочком. Тоже неплохо.
* * *
Само собой, вооружались, как могли. После того как по экранам страны прошли знаменитые польские «Крестоносцы» (начало 60-х), все как оглашенные носились по дворам с деревянными мечами и щитами. Я по малолетству держать меч ещё не умел, посему в «гонку вооружений» включился несколько позже – когда в кино пошли фильмы про индейцев с легендарным Чингачгуком (в главной роли – Гойко Митич).
Холодное оружие, в смысле ножи, категорически не приветствовалось. Разве что в «ножички» поиграть. Вот лук со стрелами, арбалеты – было. Дальше – больше. Рогатки делали из жёсткой проволоки с модельной резинкой. Стреляли алюминиевыми пробоями, которые тоже добывали из проволоки, загибая её уголком. Но вершиной творения были пробойные пистолеты и даже целые ружья. Изготавливались из обыкновенной половой доски с прорезью. Прорезь служила как бы аналогом ствола. Дальнобойность и кучность были на удивление приличными. «Убойную силу» обеспечивала та же моделька (резина для кордовых моделей), которая, по понятной причине, была в огромном дефиците. Где ею разживались, уже не помню.
Конечно же, далеко не самое безопасное из развлечений… Но у нас бытовал неписаный закон: оружие на людей не наставлять! За такое можно было и по ушам получить. А целиться по лампочкам танцевальной «веранды» в парке Челюскинцев – святое дело. Варварство, конечно. Да уж больно мишень хороша! Ох, и натерпелись от нас тамошние сторожа… А мы от них сколько?
* * *
Писатель Юрий Бондарев задался вопросом: почему во все века орудия смертоубийства люди делали красивыми и эстетичными, подобно произведению искусства? А действительно, почему? Но факт – непреложный. Достаточно походить по музею, чтобы самому убедиться.
Вот и мы свои ружья и пистолеты «ваяли» с любовью. Сначала из доски по карандашному контуру (были свои художники) ножовкой выпиливался черновой вариант. Далее пускали в ход ножик, стамеску, рашпиль, напильник, наждачную бумагу. В хорошем варианте на изготовление уходило несколько дней. Да ещё не забыть нанести раскалённым гвоздём на цевьё и приклад узорный рисунок! Клеймо мастера предусмотрительно не ставили. Хоть и глупыми были по молодости, но не совсем же идиотами, чтобы так подставляться.
* * *
Как и все дети, любили спортивные игры. У торца нашего дома находилась баскетбольная площадка – кстати, единственная на полтора десятка близлежащих домов. Но в баскетбол играли редко. Популярным было другое развлечение с бросками по кольцу. С набором очков за броски разной дальности. Игра эта называлась по-дворовому неблагозвучно, с намеком на ту часть тела, куда проигравший по окончании принимал удары мячом сообразно разнице в очках. Для чего следовало повернуться спиной к победителю, принять соответствующую позу покорности и по возможности мужественно терпеть свой проигрыш. «Пенальти» пробивался ногой по мячу с прицелом непосредственно в филейную область. Больно, когда попадали!
Но чаще играли в футбол на «пульку», то есть на маленькие ворота (у нас – баскетбольные стойки) без вратаря. Понятное дело, что не зимой. Потому что зимой играли в хоккей.
Хоккей обожали. Хотя своего катка или где поблизости не было. Пробовали заливать нашу площадку, но прямо по её середине очень некстати проходила трасса теплосети. Топила снег и лёд даже в самые снежные и свирепые зимы: страна была щедра на дармовой обогрев родной земли. Потому играли прямо на подъездных дорогах у домов. В ботинках или валенках (без коньков), по утянутым от гастронома деревянным ящикам вместо ворот. Поднимать шайбу выше колена по договоренности запрещалось. Да и мудрено было это сделать нашим хоккейным инвентарем, сколь ни обтачивай перо клюшки, не перематывай его изолентой.
Клюшки хоть и были заводскими, но весьма хреновыми. Родной Телеханской фабрики, из качественной цельной красноватой древесины (дерева тоже не жалели), однако неуклюжие и почему-то с пером в виде трапеции. Иногда ездили к будущему Дворцу водного спорта, что у ботанического сада. Там на хоккейной коробочке тренировались и играли настоящие мастера. Свои поломанные клюшки выбрасывали через борта коробочки, а за ними уже стояла очередь из страждущих нас. Изредка кое-что удавалось даже худо-бедно отремонтировать. Но зато это были самые настоящие «Ленинград» или МЭФСИ (московская экспериментальная фабрика спортивного инвентаря). Легкие, почти невесомые, с правильной формы «крюком» (изгибом пера), – предел мечтаний каждого пацана! Но в нашем магазине «Турист» они никогда не продавались. (Пишу и буквально чувствую на языке это волшебное звучание: «М-Э-Ф-С-И»…)
* * *
Изредка ездили покататься на большой каток. Ближний к нам заливали на футбольном поле около тогда ещё открытого бассейна Дворца водного спорта. Вечером играла музыка, каток освещался фонарями, коньки выдавали напрокат. Людей, скользящих туда-сюда, как правило, бывало много. Кругом – оживление, смех. Всё это в совокупности создавало тёплую атмосферу праздника. Тем не менее кататься на коньках я толком так и не научился.
Как-то весной прошёл слух, что каток – самый настоящий Клондайк. Ну, мы и рванули туда не мешкая. Но не поспели: по тающему льду уже деловито бродила команда местных пацанов. Каждый был вооружен длинной тонкой железной арматуриной. При помощи которой, собственно, деньги и добывались. Откуда деньги? Да от тех отдыхающих раззяв, что ещё зимой падали, катаясь. А монеты, просыпаясь из карманов, вмерзали в лёд. Лёд по весне, как положено, начал таять, понемногу обнажая «золотоносную» жилу.
Мы выказали намерение ребятам помочь. Очень скоро выяснилось: нас никто не ждал и в помощи не нуждался. Это было обозначено настолько недвусмысленно и, я бы сказал, жёстко, что мы еле ноги унесли. Пускай не добыв ни гроша, зато целыми. Неудача даже особых возражений не вызвала: большой каток к нашей «епархии» не относился. Здесь царила соседняя с ним 103-я школа.
* * *
Кто не знает картину Василия Сурикова «Взятие снежного городка»! Мы тоже уважали эту забаву. Только вместо пьяных дядь и тёть в нашем варианте фигурировали трезвые дети. И строить снежные крепости было куда интереснее, чем потом разрушать. Иногда на строительство уходил весь световой день. Работа хоть и кропотливая, но коллективная и увлекательная. Спешить было некуда, времени хватало вполне.
Дело в том, что зимой при удачном раскладе на нашу долю выпадало аж трое каникул. Одни – плановые новогодние, потом непременный карантин из-за эпидемии гриппа, ну и для полного счастья – третьи, по причине больших морозов. В школу не ходили, зато целыми днями пропадали во дворе. Лично я забегал домой только перекусить да сменить промокшую насквозь одежду на сухую. Задерживаться было некогда, важных дел – по горло.
Ещё прокапывали в снежных брустверах, что нагребали дворники у подъездных дорожек, разветвлённые ходы сообщения, где можно было перемещаться почти в полный рост. Вот теперь думаю: то ли снега выпадало тогда намного больше, то ли деревья и сугробы были такими большими © вследствие нашей природной малости. Возможно, справедливо и то и другое.
* * *
Столь нелюбимые родителями и педагогами азартные игры. Куда ж без этого? «Сперва играли в «фантики», в «пристенок» с крохоборами» (В.С.Высоцкий). В «фантики» играли нечасто, но правильно сложить их для игры, думаю, смогу и поныне. И крохоборы среди нас вроде бы почти не водились. А на смену классическому «пристенку» пришла «тюха», она же «биток».
«Тюхи» отливали из свинца. Делаешь с помощью лампочки в песке нужную форму и заливаешь в неё расплавленный в консервной банке свинец. Когда остынет, немного подработать края напильником и – готово. Из олова «тюхи» получались значительно красивее, хоть и легче по весу. Да только олово достать было сложнее.
Старшие ребята играли на деньги. По этой причине почти вся имевшаяся в хождении медная наличность была «тюхами» перебита почти до стирания «орла» и решки. А нам по малолетству играть на деньги было не по чину. Потому использовали обычные пробки от пивных бутылок, лимонада или минералки. Особо ценилась от «Нарзана»: на ней был нарисован орёл. У каждого в кармане звенел постоянный запас пробок для игры.
Ещё, поскольку все как один были заядлыми коллекционерами, часто играли в «марки». Это когда сложенные стопочкой или даже одиночные марки накрывались ладошкой, которую следовало резко приподнять. Так, чтобы потоком воздуха перевернулась и марка. Марки особой ценности (мы их называли «колонии») нужно было «загасить» более одного раза. Настоящие филателисты за такое обращение с марками нас бы наверняка поубивали.
Вот картами не помню, чтобы увлекались. Не только на «интерес», но даже и просто так.
* * *
Если лет в 5–6 гуляли относительно недалеко от дома, то годам к 8–9 география перемещений увеличилась ощутимо, – особенно когда «стали на колесо». Лично у меня был велосипед «Школьник», некоторым друзьям повезло с «Орлёнком». Ну а на взрослом – разве что под рамой. Так что такие относительно удалённые места, как парк Челюскинцев, ботанический сад или детская железная дорога, исколесили и облазали вдоль и поперек.
Я почти всё время пишу о нас во множественном числе совершенно не случайно. Конечно же, выпадало передвигаться и поодиночке. Но это по делам – в магазин, на тренировку, занятия какие-нибудь. А так всё больше группами. От двух до десяти человек. Во-первых, одному скучно, во-вторых, не всегда безопасно.
Дело в том, что любили нас далеко не везде. Скажем, малый поселок, что по ту сторону Волгоградской, или соседняя улица Кедышко. Уж не знаю, почему кедышкинские пацаны были так неприветливы, но район 63-й школы лучше было обойти стороной. Очень неуютное место!
Вот ботанический сад – другое дело. Облазили каждый кустик, знали, где растут вполне приличные грибы. А любимым развлечением было обойти массив по верху почти двухметрового кирпичного забора, не спускаясь на землю. Не так-то это было просто: забор настолько зарос деревьями, что временами приходилось пробираться, как в джунглях. И путь не ближний – где-то полпериметра ботсада.
Завершался маршрут выходом по забору к заболоченному ручью. В нём самодельными сачками ловили головастиков и дафний для рыбок. Но за ручей – ни ногой: одноэтажный район Слепянка заслуженно прослыл одним из самых бандитских в городе. А нам оно было надо?
* * *
Небольшая вставочка из настоящего. Водил внучка на занятия в дошкольную «Умняшку». В перерыве наблюдал такую картину. К внуку подбежал маленький курчавый пацанёнок: «Денис! А давай Марку вломим!». Дёня, мальчик по натуре миролюбивый, тут же поинтересовался, за что же это надо «вламывать» Марку. «Ну, как же? Тебе сколько лет? Шесть? И мне – шесть. А ему ещё пять. Давай вломим Марку!». Дениска ожидаемо не согласился.
Вот она, неумолимая правда жизни… Если человек младше и слабее тебя, то это уже вполне достаточный, а то и необходимый повод, чтобы ему «вломить». Понимаю, что с шестилетнего малыша спрос невелик. Но ведь он же со временем вырастет!
* * *
Как ни покажется странным, особенно по прочтении всего вышеизложенного, но дрались мы в детстве довольно редко. И практически никогда, что называется, «из любви к искусству». Были, конечно же, в нашем районе совершенно отмороженные пацаны, но с ними никто старался не связываться. Во всяком случае, в моей привычной среде таковых не было. Случалось иногда и мне получать, ну так это же за компанию с друзьями!
Так уж вышло, что меня во дворе не только не били, но даже и не обижали. Я и повода особого не подавал: рос добродушным толстеньким увальнем. Был незадирист, покладист, зла держать не умел. Да и попробовал бы меня кто пальцем тронуть! А старший брат на что?
Брата в нашем доме и его окрестностях ребята знали очень хорошо. Невысокого роста, но, в отличие от меня, худощав и спортивен. К тому же решителен, бесстрашен и скор на расправу. Что не давало ни малейшего шанса имевшим намерение меня хотя бы обидеть. Вот и не обижали. Здорово, когда есть старший брат!
* * *
А вот от самого брата мне иногда доставалось. Был суров, но справедлив. Воспитывал меня правильно, но жёстко. Однажды, когда мне было еще лет пять, родители пошли в гости. Брату категорически наказали никуда не отлучаться из дому, а вечером – накормить меня ужином и уложить спать. Честно говоря, я бы и сам прекрасно справился, чай не впервой. Но папа с мамой почему-то решили именно так.
Как только родители за порог, братец моментально свинтил из дома, чем, скажем прямо, удивил меня не сильно. Ближе к ночи вернулся и мы легли спать. Утром мама спросила, когда я лёг. Ну, я честно и ответил: «А вот сразу, как Андрюша пришёл». Ох, и получил я от него!
Иногда приходил ко мне с деловым предложением: «Одолжи рубль». Хорошо зная его характер и то, что он понимает под словом «одолжи» применительно ко мне, я не возражал, а просто с тяжелым вздохом молча лез в свой загашник. Он принимал мой рубль, говорил скороговоркой «мама отдаст» и быстро исчезал за порогом. Как это, интересно, мама отдаст, если она даже ничего не узнает?! Во всяком случае, точно не от меня.
Если б я тогда знал такое умное слово как «инвестиция», то наверняка утешился бы этой мыслью. Но я ничего про инвестицию не знал, потому и грустил. Правда, совсем недолго.
* * *
Тут, пожалуй, вы решите, что я заврался окончательно. Но вот честное благородное слово, матом мы почти не ругались! И тем более никогда при девчонках или взрослых. Девочки с таким не водились, а от взрослых запросто можно было и по шее получить. Говорю «почти», потому что нужные слова, конечно же, знали. Использовали разве что применительно к ситуации. «Вася, этот нехороший человек мне на ногу батарею уронил!» ©.
Мы не знали, что правильное название мата – ненормативная или табуированная лексика, но твердо усвоили, что это очень плохие ругательства… Да и взрослые матом не злоупотребляли: услышать его в публичном месте было большой редкостью. К тому же прилюдная матерщина почти всегда вызывала негативную реакцию окружающих. Вот на стройке – это сколько угодно (см. выше, про батарею).
Меня сильно раздражают бесконечные и беспредметные дискуссии всяких деятелей культуры и искусства о пользе мата для русского языка. Бред какой-то! А жизнь, она течёт своим чередом. К примеру, две тонконогие девчушки-школьницы, каждая с рюкзачком за плечами, идут под ручку. То ли в школу, то ли из школы. И вовсю щебечут матерком о своем, о девичьем. Кого нынче удивит такая картина? Вот и хочется ехидно спросить: «Ну что? Додискутировались?».
Если я и хочу в какой Советский Союз, так это в тот, где матом именно что ругались, да и то лишь по необходимости. А не просто буднично разговаривали на любые темы, как это сплошь и рядом происходит сегодня…
* * *
Ну а что же родители? Ужели знали про все мои детские развлечения и приключения? Как принято говорить, «хороший вопрос». Печально вздохнув, честно отвечу: по большей части не знали. А теперь уже и не узнают. Может, о чём и догадывались, но никогда не устраивали допросов с пристрастием. Ни мне, ни брату. Для них право ребенка на личную жизнь и доверие к нему были настолько святы, что ради этого мужественно жертвовали родительским спокойствием.
Во времена нашего детства у папы с мамой не было возможности прочесть замечательную книгу Януша Корчака «Как любить ребёнка». Она издана значительно позже. Кажется, уже в 80-е годы. Но если бы читали, то наверняка под каждым ее словом подписались бы двумя руками. А я, когда её читал, с благодарностью думал о своих мудрых и терпеливых родителях.
* * *
Пацаны во дворе увлечённо играли в футбол. «Клубилась пыль, рикошетил гравий. Бил по мячу расторопный крайний.» (М.К.Щербаков). Примерно так. А неподалеку стоял мальчишка и с завистью смотрел на чужой праздник. Он был чистенько одет, в руках держал скрипичный футляр: человек шёл на урок музыки.
