скачать книгу бесплатно
Необыкновенное чудо, или Национальные особенности нашего кино
Андрей Алексеевич Резников
Книга рассказывает о прекрасном отечественном кинематографе во всём протяжении его развития. Подчёркивает те качества нашего кино, которые отличают его от зарубежного. Вспоминает не только самые известные картины, но и открывает кинолюбителю, особенно молодого поколения, множество кинолент и многосерийных фильмов не так широко демонстрировавшихся. Выделяет режиссёров, сценаристов, актёров, композиторов, создавших их. Книга написана не в стиле модного сейчас критико-бесстрастного, а то и злобного ковыряния и популярной простецко-панибратской манере – в ней совершается попытка своеобразного полёта. Здесь не бездушно-интеллектуальное копание в содержании и форме кинокартин, а предложение смотреть их великодушным созерцанием. Призыв, возвысившись духом, не опускаться до мелочной критики, а оценивать фильмы во всей их содержательной полноте, не боясь искреннего пафоса. И если и искать в них недостатки, то не в отдельных фактах и деталях, а в самой их сути.
Андрей Резников
Необыкновенное чудо, или Национальные особенности нашего кино
Вступление
Есть червоточина в характере русских людей – принижать или унижать всё родное, отечественное. Не оцениваем мы в своём по достоинству даже то, что является несомненным бриллиантом мирового искусства и культуры. В частности – наше уникальное национальное кино, которое на самом деле ни на какое другое не похоже и во многом, главном, является лучшим и неподражаемым.
Мчишься по шоссе, озирая окрестности сторонним взглядом, бродишь по чужим городам и весям, ёжась от сильных ветров и проливных дождей, пробираешься в густых зарослях холодного леса, опасаясь встретить дикого зверя за поваленным деревом с огромными корнями, а потом приходишь домой, разжигаешь камин, садишься в кресло перед ним и размягчаешься телом и душой, наслаждаясь нежным теплом и ярким светом пламени.
Так упрощённо, для ясности можно описать разницу ощущений во время просмотра серьёзного иностранного фильма и хорошего отечественного, даже драматического содержания. Согревающий и освещающий огонь – вот в чём ключевая разница. Наше лучшее кино это, прежде всего, излучение света и тепла любви к людям. Достигаемое посредством особого взгляда режиссёра и игры актёров. А если переставить основополагающие слова человечества местами, то – любовь есть Бог. Русское искусство ближе к Богу. Оно измеряет, оценивает жизнь и людей исходя из Абсолюта. И глядит на них как бы с точки зрения Его. Да, в отечественном искусстве зачастую нет той изысканности форм подачи материала, которым славится, к примеру, искусство западное, порой нет такой увлекательности и изобретательности, каковые бывают там, но что не отнять у нас, так это огонь любви и нежности к героям повествования. В настоящем русском кино есть неизменная для нашего лучшего искусства незримо витающая в кадре любовь, определяющая, собственно, вообще истинное национальное мировоззрение ("такова русская идея: свободно и предметно созерцающая любовь и определяющаяся этим жизнь и культура" – утверждал великий русский философ Иван Ильин).
А с высоты духовной любви, словно с вершины самой высокой горы, всё видится совершенно по-другому, и – гораздо больше и объективней, нежели может рассказать нам холодный расчётливый ум. Лишь возвысившись духом и обретя подлинную любовь можно увидеть и всё прекрасное, и настоящую правду во всей её полноте. Истинно так, как бы это и всё остальное здесь написанное не пафосно звучало. Об этом в своей сути говорят и священные книги, и мудрые философы, прежде всего – русские религиозные.
Ещё одно достоинство лучшего российского кино – оно жизнеутверждающее. Даже когда жить, кажется, уже совершенно невозможно. И это тоже – от Бога.
Настоящее русское кино (а только о настоящем, национальном по духу кино будет идти здесь речь) четырёхмерно – духовная составляющая в нём очевидна и она в нём главенствует. Оно (даже самое «простое»), как и русский человек, по своей природе – метафизично. Истинно национальное кино всегда имеет нравственный стержень, духовный фундамент, на котором возводится здание фильма. Часто конструкцию отечественного кино составляет цепочка: грех – совесть – раскаяние – покаяние – искупление – преображение – прощение. Иногда эта цепочка обрывается, часто она просто короче, но что обязательно присутствует в нашем настоящем кино, так это нравственная вертикаль. А корень содержания, главное "действующее лицо" и побудительная сила в нём – совесть.
А ведь настоящее произведение искусства, кино в частности – как раз то, в котором художником найдена и выстроена нравственная система координат, ощущается подлинный идеал. Они могут быть «невидимы» – то есть нет прямого морализаторства или озвученных выводов, но зритель в таком произведении чувствует истинную правду в ходе повествования или в конце его. И настоящим такое искусство является не потому что «так надо», «так правильно», а потому что в таком случае оно воздействует наиболее глубоко. Истина всегда найдёт отклик у человека, причём в таких потаённых уголках души и сознания, что заставит человека испытать наибольшие удовлетворение и внутренний подъём. Всяческие потуги художников просто «отразить мир» или попытки «самовыражения» без поиска сокровенной правды не могут привести ни к чему более, чем эмоциональным восторгам, сочувствию или определённой умственной насыщаемости. Человек никогда не получит настоящего потрясения и очищения, если художник своим произведением не затронет сакральное, глубинное.
В истинно русском кино погружаешься в своеобразную стереоскопическую среду. Она достигается, главным образом, содержательной частью – яркой образностью, не лимитированной заученными стандартами свободной игрой наших нестандартных актёров, ёмким текстом и богатством русского языка. Компактная английская речь, например, в итоге закрывает человека, передаёт только смысл сказанного. Разливанная, смачная, яркая русская с длинными и вариативными словами наоборот – открывает, передаёт душу. Широкую русскую душу. Ещё и поэтому наши фильмы кажутся более полными. Создаётся ощущение, как это часто бывает при просмотре отечественных фильмов и чего практически не бывает при лицезрении зарубежных – некоего скрытого двойного дна, чего-то неоднозначного, подспудного, незримого.
Происходящее на экране режиссёры и актёры пытаются показать предельно естественным, правдоподобным, жизненным. Подобная реалистичность, создаваемая авторами и исполнителями, близость к героям, теплота, исходящая от такого кино, получается и потому, что русский человек по природе своей более отрыт и откровенен, чем обитатель Запада, любит излить душу буквально первому встречному. Да и пресловутую "широту души" русака никто не отменял. Поэтому актёры стараются даже как бы не играть роли, а просто жить в кадре. И это у них нередко прекрасно получается. Если нашим художникам удаётся создать что-то очень талантливое, то оно враз становится лучше любого иностранного. Лучшая русская музыка, лучшая русская литература и лучшее русское кино – безусловно – самое глубокое и необъятное, что было создано человечеством не только в области искусства, но и в сфере человеческого духа вообще, наряду со священным Писанием, откровениями святых и русской религиозной философией.
Наше кино свободно, широко, великодушно – подобно русской душе. Как правило, оно не вмещается в рамки определённого жанра. Да и вообще можно сказать, что отечественные фильмы, по своей сути – просто другой вид искусства, отличный от мирового. И это 3D-искусство. Без всяких специальных для объёмного видения очков. Но для просмотра этих фильмов всё же нужны 3D-очки. Внутренние. И тогда в наших фильмах можно будет увидеть всю многозначность мира и человека, которые они нам открывают, но которые зачастую не видны не вооружённым отечественным кино глазом.
А почему лучшие отечественные фильмы заставляют так глубоко погружаться в недра затрагиваемых ими проблем? Ведь нет такого особого 3D ощущения, соучастия при просмотре иностранных фильмов. Секрет в том, что наше лучшее кино всегда личностное. Не только в смысле – "автор вложил в картину глубоко личное", но – главным образом – хорошие отечественные фильмы всегда повествуют о личностях. В полном их объёме. Отсюда и эффект содержательного 3D. У нас не просто разглядывание персонажа со стороны, не просто психоанализ (как в лучшем зарубежном кино), а любовь к ним и понимание со стороны автора и, соответственно, эта любовь и понимание передаётся и нам, зрителям. А любовь всегда необъятна по масштабам и неотрывна по своему притяжению. Любовь всегда зорче по взгляду, мудрей по выводам, острей по ощущениям, чем холодное интеллектуальное копание в людских бесстрастиях и даже страстях.
Модно сейчас говорить, особенно «продвинутым» киноманам и популярным среди них кинокритикам, да даже многим кинодеятелям, о кризисе современного кинематографа, в особенности отечественного. На если подходить к искусству с вполне определёнными критериями, о которых я пишу здесь, то по крайней мере с нашим кино не всё так плохо. Напротив, российское кино в последние десять-пятнадцать лет заметно поднялось по сравнению с упадочными, разгульными девяностыми и похмельными нулевыми годами, выдавая разноплановые и иногда по-настоящему содержательные творения. На таком фоне даже откровенно так называемые «чернушные» ленты, правившие бал в последние перестроечные и многие постперестроечные годы, представляются необходимой для полноты картины частью большой разноцветной мозаики.
Беда (а может и счастье, потому что ум вызывает всеобщее уважение) многих в том, что они никогда не погружают фильм в себя, не просвечивают его душевными и духовными рентгеновскими лучами, не проживают его. При этом глядят, конечно, в сторону экрана. При этом смотрят, конечно, достаточно напряжённо. При этом раскладывают картину по полочкам. При этом арифметически и геометрически её решают. При этом выводят из неё смыслы. При этом… часто в итоге-то получается смешно – из совершенно пустого или несерьёзного, но закрученного, «многослойного», трудно понимаемого содержимого выносят полные коробы глубокомысленных выводов и сложные резолюции. И, наоборот – во внутренне наполненном, но зачастую банальном (а истины всегда банальны), простом, ясном по смыслу произведении резюмируют пустоту. И всё по одной причине – не ощутили дух фильма, не поняли его внутренней сути, а подвергли его всего лишь интеллектуальной разборке. По этой же причине, кстати – недопущение до сердца – часто плохие, грязные фильмы принимаются чуть ли не с восторгом. А ведь ещё великий режиссёр Ингмар Бергман говорил: «Искусство должно потрясать, попадая в сердце и душу, минуя промежуточную посадку в области интеллекта».
Но подлинная часть нашего современного кино, как и старое советское, действительно очень отличается от кино западного. Нет в западном кино (за редким исключением) такой душевности и такого духовного очищения, как в нашем, когда всё материальное, мерзкое, гадкое меркнет перед ощущением чего-то бесконечно высокого, которое действительно имеет место быть в реальности, но которое мы часто не видим. Личностная объёмность, крутая неоднозначность и всеобъемлющая разнохарактерность, контрастно-яркая разнотипажность персонажей нашего кино ни в какое сравнение не идёт с зарубежными кинопоисками. И такой веры в лучшие, божественные качества человека, определяющие его глубинную суть, в иностранном синематографе нет. Вообще, массовое западное кино – это силикон по сравнению даже с массовым российским. Наше киноискусство в целом живее, полней и интересней показывает человека, глубже проникает в человеческие отношения, лучше развивает образы (не только в области психологии, но и духа), щедрей обогащает знания о людях и истории. Можно порадоваться за многих наших сценаристов, за их ум и чувство меры. Правда жизни, правда философии жизни, правдивые, жизненные тексты, исходящие из уст или красноречивое молчание – всё это даёт нам полноту реальности и глубину познания мира.
То же самое можно отметить и в массе отечественных телесериалах, к которым сложилось снисходительно-презрительно-предвзятое отношение «продвинутой публики» и кинокритики, воспитанных на западной культуре, особенно массовой. Когда очередной «знаток» в очередной раз рассказывает своему не менее накаченному определёнными знаниями собрату насколько росссийские сериалы ничтожны по сравнению с теми же американскими – ничего удивительного в этом, на самом деле, нет. Людям, взросшим в соответствующем культурном огороде, почва отечественных грядок не приемлема. Это всё равно что человеку, всю жизнь питающемуся гамбургерами – предложить манную кашу.
Да, возможно, в русских сериалах нет такой концентрации действия и мысли, как в тех же лучших американских – наши авторы любят размазывать кашу по тарелке, но в них есть то, что практически отсутствует в любых других – широта.
"Широк русский человек. Я бы сузил", – писал Достоевский. Широта россиянина проявляется во всём, в том числе и в постановках многосерийных фильмов. Многообразие затронутых тем, необычайное разнообразие персонажей, широта взгляда на жизнь. Человек в настоящем русском кино и многих сериалах, в частности, предельно неоднозначен – в нём заложено столько порой противоположных качеств, что на поверхностный взор может показаться преувеличением. Но ведь так на самом деле и есть в нашей реальной жизни, надо просто действительно широко посмотреть на мир окружающих нас людей. И сугубое национальное кино в этом прекрасно помогает. В этом его главная прелесть.
И – наши хорошие многосерийки тоже всегда о главном – о нравственности, грехе, добре, подлости, покаянии, прощении, преображении, любви к ближнему, о презрении к деньгам и материальному. То есть о том, о чём вышеупомянутым «продвинутым» людям часто смешно даже слышать.
Сериал, как жанр, вообще, чем может быть интересен? Ведь в нём нет одной определённой истории, идеи, в нём нет особых художественных изысков (хотя, в наше время и этим отдельная «сериальная продукция» может похвастаться), как в хороших кинокартинах, но он даёт необыкновенную возможность надолго окунуться в мир интересных персонажей, помочь познать весь душевный объём людей и их противоречивую неоднозначность, полюбить человека таким, каков он есть, увидеть всё разнообразие мира и примириться с ним, в конце концов.
Хороший русский сериал, как и в целом истинно русское кино – даёт манну небесную.
Всё перечисленное в иностранном телекино, если и есть, то в таком малом количестве, что для питания массового российского телезрителя – недостаточно. Для нас западные фильмы, за редким исключением, при всей их мастеровитости и стильности, слишком холодны, слишком не натуральны, слишком далеки от реальности, по большому, высшему счёту – убоги. Тот же великий Бергман (по мнению многих специалистов – режиссёр №1 мирового кино) так писал о своём русском коллеге Тарковском: «Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть».
Отдельно хочется сказать о наших актёрах, в том числе нынешних. Отличие их от иностранных очень заметно. В игре наших артистов замешаны совершенно противоположные качества – страсть и утончённость, вулкан эмоций и глубина переживаний. Какие глаза! Какие лица! В них чувствуется открытость души и искренность чувств. Это совершенно не сравнимо с проявлениями филигранной техники и безупречным чувством стиля даже самых лучших зарубежных кинозвёзд. Отечественная актёрская школа как была раньше, так и осталась уникальной и очень сильной (а нынешние табуны красивых и талантливых актрис в советские времена могли только сниться). Сейчас, правда, масштаб артистов, как личностей заметно уменьшился, но нынешние исполнители превосходны в техничности, эмоциональности и разнообразии игры.
Лучшие отечественные композиторы усиливали мощь, проникновенность, увеличивали глубину нашего кино. Порой даже как бы дирижировали содержанием кинокартин, не только поддерживая определённый тон фильмов, но и поднимали их на новую высоту.
О многих составляющих уникального отечественного кино можно говорить. Но то, что они, объединившись, явились нам необыкновенным чудом – несомненно.
Наше истинно национальное кино многоголово. Но, в отличие от известного персонажа русских сказок, в своём главном направлении оно несёт исключительно добро и любовь. Покажем это на примерах, не претендуя на энциклопедическое и всестороннее исследование отечественного кинематографа.
Часть 1. Секреты советского кино
Голова 1. Сказочное кино
У известного советского драматурга Евгения Львовича Шварца есть пьеса-сказка «Обыкновенное чудо», дважды экранизированная у нас в стране. Так вот – по созвучию с этим названием и можно величать отечественную киноклассику необыкновенным чудом. И уж чудом из чудес – наши знаменитые киносказки, две из которых стали непременным атрибутом и даже – олицетворением новогодних праздников, от которых всегда ожидаешь какого-то чуда. Чем же они так притягивают и очаровывают уже многие десятилетия – причём не только детей, но и взрослых?
Главный секрет, мне кажется, в том, что они только по некоторому волшебству в них относятся к сказкам. А по большому счёту – они о реально узнаваемых персонажах, о реальных жизненных ситуациях, и, главное – в них заложены мудрость, справедливость и истины, которые действительно волнуют всех, вне зависимости от возраста.
Упомянутый уже Евгений Шварц – автор сценария прекрасного фильма «Золушка» 1947 года выпуска. Это тот случай, когда сказка французского писателя Шарля Перро преобразилась в советском волшебном кино до полной неузнаваемости, точнее – узнаваемости реальной жизни и реальных людей. Недаром, в образе Мачехи Шварц, как говорят, вывел характер своей первой жены.
Казалось, здесь уж – в жанре киносказки – Голливуд впереди планеты всей. Однако, та же «Золушка» режиссёров Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро с уникальными, неповторимыми исполнителями главных ролей – Фаиной Раневской, Эрастом Гариным, Яниной Жеймо – нечто совершенно особенное. И на Голливуд очень непохожее – добрый смех над отрицательными персонажами, тонкий юмор и лёгкая сатира; непосредственность, открытость, откровенность, бьющие прямо в сердце; неоднозначность, как бы объёмность персонажей; искренняя домашняя теплота атмосферы – такого ни у кого больше нет.
Уникальные, большие советские артисты только преумножали все перечисленные достижения. Фаина Раневская, к примеру, была настолько велика как личность, что не только блистательно и предельно ярко сыграла роль Мачехи, но и значительно украсила картину своими импровизациями и придумками, с которыми в процессе съёмок соглашались и авторы фильма – Кошеверова и Шварц.
Необычаен король в исполнении неповторимого Эраста Гарина. Характер своей роли он определил как "безапелляционную наивность, присущую детям и безотказно убедительную для взрослых". И, действительно – кажется поначалу – сплошное ребячество: – "Ухожу! Ухожу в монастырь!", потом сразу – "Ну так и быть. Остаюсь на троне… Подайте мне корону!". Но – устами младенца глаголет истина – фильм подытоживается зрелой мудростью:
«Ну вот, друзья, мы и добрались до полного счастья. Все счастливы, кроме старухи лесничихи. Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же, в конце концов, и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что вы, собственно говоря, можете предъявить? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу – большой, и сердце – справедливым».
Долго выбирали мальчика на роль Пажа и наконец выбрали одиннадцатилетнего Игоря Клименкова. Знаменитую и очень важную, во многом определяющую суть нашего кино фразу в его устах, к сожалению, немного изменила цензура. В пьесе Шварца Паж говорит: "Я не волшебник, я только учусь! Но любовь помогает нам делать настоящие чудеса!" Цензоры добились, чтобы слово "любовь" поменяли на слово "дружба"…
Да, над фильмом "Золушка" работали, причём – вдохновенно и с чудодейственной любовью – талантливейшие люди. Они осовременили старую сказку, волшебно превратили её в нечто гораздо большее и легко узнаваемое в реальной действительности. Оттого она и стала бессмертной. И – чудесной.
Новый год у многих семей в нашей стране традиционно начинается с просмотра ещё одного чуда из чудес – гениального фильма "Морозко" (1964 года) сказочного режиссёра Александра Роу. Для многих созерцание этой картины – что-то вроде праздничного салюта после новогоднего застолья. Фейерверк красок, узоров, легко определяемых в небе образов после взрывающихся ракет и петард, шум, смех и всплески эмоций.
До предела утрированные персонажи, до абсолюта доведённое понятие добра, чётко проведённая линия между ним и злом. А зло не страшно (и это тоже отличительная черта наших киносказок) – оно смешно и забавно, очеловечено до безобразия. Оно тоже легко ассоциируется с повседневностью.
Утрирование персонажей не вредит ясному узнаванию знакомых людей. Мы знаём в жизни такую Марфушу, такую Настеньку, такого Ивана, такую Бабу Ягу, таких разбойников, такую мачеху… некоторые из нас – такие отцы. Правда, порой мы сами не догадываемся, что они и есть все мы.
Фильм чисто русский – и по фольклору, и по образам, и по настроению, и по взгляду на жизнь, и по типажам. Но, главное – он русский по своему духу, по своему смыслу – спасает только добро, сделанное бескорыстно, от души. Никакими наперёд запланированными добрыми делами себе не поможешь, хоть весь день перетаскивай старух на своём горбу от собеса к ним домой и обратно, если при этом думаешь о своей выгоде, хоть материальной, хоть метафизической!
Картина настолько велика – ослепительно ярка и безразмерна по форме и содержанию, что в 90-ых годах, выйдя в США на видео, была признана одной из самых худших всех времён и народов! Это говорит о многом – не в каждый народ влезет столь многомерная махина! Лишь маэстро Спилберг и некоторые другие американские кинематографисты оценили его по достоинству…
Много чего ещё можно было бы сказать про эти и многие другие отечественные сказочные картины, но… "молчу, молчу, молчу"…
Голова 2. Бриллиантовая россыпь
Наше кино многомерно и предельно разнообразно в своих темах и векторах основной Идеи. Искание правды, справедливости, которое так присуще русскому народу, сильнее всего продемонстрировано в легендарном «Броненосце Потёмкине» (1925 г.) гениального Сергея Эйзенштейна. Фильм страшной эмоциональной силы и непревзойдённого мастерства. И при этом пафос борьбы за справедливость и праведный гнев очень понятны и сочувственны. И это такое понимание и сочувствие, которые полностью перевешивают неверие в зло-карикатурно изображенных Эйзенштейном офицеров и священника знаменитого военного корабля.
А вот «Машенька» Юлия Райзмана (1942 производства – страшный год) – кинолента совершенно другого рода. Фильм – уникальный, кристально чистый алмаз (всё же, вероятно из-за военных обстоятельств, не обработанный до состояния бриллианта). Абсолютно безупречный по заряду морали, нравственности и любви. Простой, но предельно утончённый и трогательный. Такие картины, в отличие от развлекательных, очищают, просветляют душу, они нужны не меньше молитвы, исповеди, раскаяния. Потому что сами их и пробуждают.
Такой жизненной стереоскопии, такой неоднозначности характеров и разноплановости персонажей, такой ясности мысли, такой нравственной чистоты взгляда, такой теплоты и душевности, как в наших старых картинах, пожалуй, трудно отыскать в зарубежном кинематографе. Причина, повторюсь, в особенностях натуры самого нашего человека как материала исследования и, как следствие этой натуры – особом взгляде наших лучших режиссёров на мир – взгляде духовном.
И воспринимать такие произведения искусства надо соответствующе – прежде всего, внутренним духовным зрением. Хладнокровные интеллектуальные раскройки кино-материала, распускание его по ниточкам – это не то занятие, на которое рассчитывают и создатели произведений. А самое главное – исключительно умственное восприятие того же фильма не приведёт к полному его пониманию и справедливой его оценке. Не бездушно-интеллектуальное копание в содержании и форме кинокартин необходимо при их просмотре, а великодушное созерцание. Возвысившись духом, не опускаться до мелочной критики, а оценивать кинокартины во всей их содержательной полноте. И если и искать в них недостатки, то не в отдельных фактах и деталях, а в самой сути рассматриваемых фильмов. Уже упоминаемый выше Иван Ильин учил воспринимать окружающий мир, в том числе искусство "духовным вИдением", как он это называл, которое верней бесчувственного головного анализа и голых эмоций позволит правильно и цельно познать страну, человека и то, что он создаёт. В том числе – кино.
Слава Богу, мало кому сейчас придёт в голову анализировать гениальный фильм Юлия Райзмана «Коммунист» с точки зрения точности исторических фактов, к примеру. Скорей историю надо если не изучать, то точно – учиться воспринимать её адекватно и глубоко по такой картине. Потому что она передаёт подлинный духовный акт. И вообще, искусство – это не наука, оно не должно заниматься точной передачей всех нюансов исторических коллизий, ему достаточно стремления как можно точно передать дух и атмосферу того времени, в котором идёт повествование.
Эта выдающаяся кинокартина была снята в 1957 году, и как раз примерно в то время начался, можно сказать, золотой, или – как минимум – серебряный век отечественного кинематографа. Который, как мне кажется, продлился до начала восьмидесятых годов, имея пик на рубеже 60-70-ых.
Чем этот период так выделяется, кроме того, конечно, что он буквально завален шедеврами? Думаю, тем, чем в корне отличается советское кино вообще – не побоюсь пафосных слов, потому что только они наиболее верно характеризуют кинематограф тех лет – абсолютной нравственной чистотой в своей основе и великой духовной силой.
К тому же – и сам «Коммунист» – чрезвычайно пафосный фильм. Но это тот настоящий, искренний пафос, который идёт от правды жизни, от правды человеческих характеров, от истинной правды истории. В нём плакатно-революционный пафос не ощущается как лживый, искусственный, надуманный, как это частенько бывало в советском заказном кино (которое тоже имело место быть, конечно). Здесь рассказывается о действительно присущем лучшим людям пафосе самоотверженного Служения, самопожертвования. Как бы классовая мораль в фильме воспринимается как чисто человеческая. А трагедия "борца за коммунистические идеалы" превращается в трагедию жизни Героя, как Реализм с большой буквы. И потрясает до глубины души.
Отдельные эпизоды фильма остаются в памяти на всю жизнь, настолько они яркие и сильные. Во мне вот (хотя даже не вспомнить, когда последний раз пересматривал картину), как зазубрены в душе сидят сцены ленты, когда главный герой – рядовой коммунист Василий Губанов (роль которого сыграл мощный актёр Евгений Урбанский, трагически погибший на съёмках фильма «Директор» в 1965 году в возрасте Иисуса Христа – в 33 года) исступлённо, до полусмерти валил и пилил деревья на дрова ради людей, как падал и поднимался, долго не умирал, когда его расстреливали в упор несколькими выстрелами (и это смотрится правдоподобно, потому что величина личности, сила характера его была соответствующая), сцены его встреч с любимой женщиной.
Менее значительные эпизоды тоже запомнились. Например, как радовался народ на перроне, когда объявили, что раненый Ленин жив.
И, что удивительно и показательно – мы даже сейчас, снова и снова пересматривая это великое кино – радуемся вместе с героями фильма известию о здоровье "вождя мирового пролетариата", несмотря на то, что теперь очень многое знаем о нём нелицеприятного, мягко говоря. Вот в чём сила настоящего искусства, которое никогда не воспринимается душой как политическая агитка.
Пафосно-патриотичны и название «В трудный час» (1961 г.) режиссёра Ильи Гурина, и художественная оболочка фильма. Внутри же картина естественна и жизненно правдива.
Она про грубого русского мужика и грубую русскую бабу – простых солдат-коммунистов, познакомившихся на войне. Презиравших до этого знакомства противоположный пол. О том, как за их жёсткостью и партийностью просыпаются настоящие душевные качества. Про рождение между ними любви, заботливости и нежности. Как за пазухой сурового коммуниста открывается обычное сердце, способное любить родину и женщину без всяких идеологий и предрассудков. Как к нему приходит понимание, что защищаешь, прежде всего, тысячелетнюю Россию, а уж во вторую очередь коммунизм и "новую страну" – СССР (смелые высказывания даже для оттепельного периода).
И как мужеподобная баба превращается в любящую, мечтательную, красивую женщину. И в момент счастливого ощущения своего естества погибает от немецкой пули.
А вот, казалось – предельно простая картина быта обычной большой русской семьи предстаёт перед нами в «Шумном дне» (1960 г., режиссёры Анатолий Эфрос и Георгий Натансон, по пьесе Виктора Розова «В поисках радости»), а сколько интересных, трогательных, остроумных поступков, монологов и диалогов, как много точно подмеченного в жизни и людях!
Да и так ли прост фильм, как кажется на первый взгляд? Вот дедовская шашка времён гражданской войны, рубавшая врагов за «будущее счастье на земле» висит-пылится на стене под портретом её носителя, отработав свой ресурс. И вдруг начинает действовать в руках до самозабвения правдолюбивого юноши в блистательном исполнении совсем молоденького Олега Табакова – нынче она рубает символы мещанства советского быта и бытия того времени – серванты и тахты. Разве это не символично – орудие борьбы за всеобщий материальный достаток после сорокалетнего скитания по духовной пустыни, так и не вырубив в человеке рабское, сражается с неизбежным плодом своей изначальной борьбы – стремительно развивающимся тотальным мещанством нового советского общества. Ибо идея «дать хлеб», отняв духовную свободу, ничего кроме «грядущего хамства» (т. е. мещанства по терминологии Мережковского) ничего дать и не могла.
Но, собственно, и не надо угадывать никакие скрытые смыслы в этом прекраснейшем, чистейшем фильме. Потому что сам душевный восторг и ученичество в самом глубоком смысле этого слова, которые испытываешь при его просмотре и так самодостаточны.
Солнечно советское кино 60-ых и необыкновенно талантливо! Один из передовиков-гениев кинематографа того времени – Михаил Калик (замученный цензурой, изуродовавшей, а потом и снявшей с экрана прекрасную картину «Любить» и вовсе запретившей «Цену», о которых речь ниже и, в конце концов, вынужденный эмигрировать).
Один из его ранних шедевров – «Человек идёт за Солнцем» (1961 г.) – фонтанирующий эмоциями, блещущий изобретательностью фильм о мальчике, знакомящемся с миром и встретившем на своём односуточном пути самых разных людей – от красавиц и весельчаков до инвалидов и моральных уродов. И познавшем самые разные события – от рождения ребёнка до похоронной процессии, от захода солнца до его восхода. Главное – он всегда идёт за Ним и только за Ним.
Волшебное кино под волшебную музыку Микаэла Таривердиева.
Необыкновенно поэтичен и не по-детски чувственно тонок фильм «для детей» Юлия Карасика «Дикая собака Динго» (1962 г.). Очаровательный фильм о детских фантазиях, юношеской любви и взрослой реальности. Поэтичный рассказ о суровой прозе жизни. О сложных юных характерах, о вхождении мечтательной молодёжи в порядки и условности непонятной им действительности. Удивительно трогательный фильм, как бы вводящий нас в другой, духовный мир – как будто в нём другое измеренье, кусок из жизни будто бы другой. Хотя – посёлок, море, люди, школа… Но девочка с мечтательной и гордою душой. Но мальчики, смотрящие так прямо. Прозрачно море и деревья живы. И полная луна вмещается в ладонь… Ты беспощадно поглотило это, время…
Фильм одновременно жизнеутверждающий и печальный, романтичный и реалистичный, детский и взрослый, забавный и серьёзный. Это кино того времени и больше никакого.
А вот названием фильма «Зелёный огонёк» (1964 г., режиссер Вилен Азаров) уже всё сказано – зелёным светом нас встречает жизнь и провожает тем же светом. Невинно-светлое кино, очей души очарованье. Зелёным светом встречает нас и всё советское кино 60-ых годов прошлого века. Оно в массе своей источает оптимизм, свет, добро, веру в лучшие, благородные черты человека. Даже если он не благородного происхождения. В этом есть и наивная романтика, но и – глубокая, сермяжная правда. Иначе оно бы так не трогало нас до сих пор. То кино умело непосредственно и непритязательно докопаться до истинной человеческой сути. Той сути, которая для многих современных популярных режиссёров, снимающих так называемую «чернуху», остаётся тайной за семью печатями. Поэтому мы с удовольствием вспоминаем фильмы из того, воистину серебряного века нашего кинематографа (если под золотым понимать киноклассику 20-30-ых годов).
В одной из главных ролей сыграла Светлана Савёлова (примечательно – в этом фильме её героиня носит фамилию самой актрисы). Её наивная, добрая, трогательная, хрупкая, обаятельная красота была нужна только такому же по складу кино. А затем, как говорится: «женский образ, создаваемый Светланой Савёловой в кино, оказался невостребованным».
Совсем другое по форме кино мы видим в «Тенях забытых предков» того же, 1964 года. Его создатель – Сергей Параджанов – легендарный, культовый режиссёр армянского происхождения. Сложный для восприятия. Но вызывающий восторг у сравнительно немногих счастливцев, воспринявших и понявших его сложное искусство.
В «Тенях забытых предков» – необычайно экспрессивное содержание, поданное в необычайно экспрессивной форме. Очень красиво, очень поэтично, очень этнографично, очень кинематографично. Безусловный шедевр. Это надо видеть, а не объяснять.
В 2010 году всемирно известный кинорежиссёр Эмир Кустурица назвал «Тени забытых предков» лучшей картиной в мире, снятой до сих пор.
Но фильм-ровесник «Теней» выдающегося Мастера грузинского происхождения (о великом грузинском кино будет отдельная глава) Михаила Калатозова «Я –Куба» ещё более экспрессивен. Первые полчаса идёт такой драйв от растленной кипящей буржуазной жизни, что аж в душе клокочет, словно там оркестр играет буги-вуги. А в голове извилины танцуют твист. Да и вообще весь фильм сделан с чрезвычайной выразительностью и чувством. По экспрессивности формы и содержания, по силе зажигания восстающего начала в человеке, по невероятному революционному пафосу «Я – Куба» можно сравнить разве что только с «Броненосцем Потёмкиным».
«Верность» Петра Тодоровского (1965 г.) – удивительно тонкий, умный и психологически точный игровой фильм о тонкой любви и нежности двух совсем молодых людей в годы войны, снятый с удивительной любовью и нежностью – точно в такт чувствам главных героев. И – как-то по-молодецки, прямо, по школьному озорно и игриво. И – по-нашему – с иронией и юмором – несмотря на то, что идёт война, и периодически режиссёр напоминает нам о горестях людей, в картине много смеха, шуток, да и вообще лента снята, как сейчас говорят, прикольно – с выдумкой, нестандартно, эмоционально, с приподнятым настроением – радость жизни чувствуется несмотря ни на что.
Трагедию войны можно обозначить по-разному – кровавыми баталиями, описанием непрекращающихся бед, напоминанием о тяжёлом, порой невыносимом быте того времени, а можно вот так, как здесь – на примере разлуки, возможно вечной, двух только что познавших счастье совсем молодых людей – война отнимает самое чистое, самое яркое, самое ценное – отнимает главный смысл жизни – любовь, а не только саму жизнь.
В короткометражке недооценённого кинорежиссёра Михаила Богина «Двое» (1965 г.) высота беспредельна, чистота кристальна. Без преувеличения. Можно смотреть её и как притчу, и как драму о преодолении воздвигнутых судьбой стен на пути высоких чувств, и просто как "светлую, романтическую и пронзительную новеллу о любви", как обычно пишут о ней.
Но – как не смотри, очистительная струя этого фильма непременно освежит вашу душу. Истинно говорю вам.
Когда висит камень на душе и слёзная туча давит, не облегчая свой вес ни одной пролитой каплей, нужно просто нажать кнопку пульта телевизора или плеера и посмотреть «Дети Дон-Кихота» (1965 г., автор картины – Евгений Корелов), например. Добрый, меткий юмор лазерным лучом раздробит все каменья, лёгкий бег светло-реалистичного повествования угонит тучу прочь, а благородный сюжет обогреет зенитным солнцем. Колоритные персонажи, находчиво выкранные прямо из жизни, со своими ординарными и неординарными поступками, скрасят и даже украсят наш повседневный быт, а, может быть, даже, на некоторое время превратят нашу жизнь в бытие. Свободная, великодушная интерпретация слов и актов действующих лиц (и действующих рож тоже) авторами картины поднимет настроение на протяжении всего приостановленного из-за онемения духа и выпрямления извилин времени.
В общем, когда такой фильм желает нам всей своей сутью всего хорошего – всё хорошее непременно приходит.
Глубокая, сильная, правдивая картина Виктора Соколова «Друзья и годы» (тот же 1965 год создания).
В ней – совсем другое настроение, совсем другой срез жизни. История взаимоотношений друзей из маленького приморского городка, рассказанная откровенно и правдиво и крепко привязанная к истории страны 30-50-ых годов. Дружба, любовь, неверность, предательство… Всё переживаешь вместе с героями в размеренном двухчасовом течении ленты. Светлые и тёмные чувства их взаимоотношений, светлые и тёмные стороны той действительности. И подлость кое-кого из них, подлость, которая ломает жизни окружающих и травит существование совершающим её. Но в те времена люди страдали не только от взаимной гадости, но и от мерзопакостности некоторых черт системы. Времена (среди многого прочего, хорошего) культивирования доносов и поддержки подлецов…
Выдающийся кинорежиссёр Лариса Шепитько умела совершенно не пафосно снимать фильмы о людях большой силы духа, высокого полёта и сложнейшего психического устройства.
Сами её фильмы – это высокий полёт. И глубина погружения в личность человека. С каждой новой своей картиной Лариса Ефимовна поднималась всё выше и выше, достигала всё больших глубин внутреннего поиска и погибла после того, как взошла на вершину своего «Восхождения» (об этой великой ленте речь идёт ниже). Таков и один из первых её фильмов с символическим названием «Крылья» (1966 г.).
Кажется, что фильм Эльёра Ишмухамедова «Нежность» (1966 г.) не есть творение рук человеческих – настолько он призрачен, бесстрастен, бесконечно добр и чист. Представляется, что небесный ангел незаметно спустился на землю и дарит тем людям, которые теряют то, что кажется им самым важным в жизни, возможно, самое лучшее, что есть на свете – чувство нежности. Любовь приносит не только радость, но и страдания. Спасает только нежность.
В картине нежность передаётся как эстафета, от одного человека к другому. Она как бы переходит из души в душу и удерживает героев от самого худшего. Три новеллы фильма объединены именно мыслью о важности и даже спасительности этого чувства, а не только общностью отдельных персонажей.
Нежность проходит по кругу главных героев трёх частей картины и, наконец, замыкает этот круг в конце. Неудачница любви последней новеллы воспряла духом и улыбнулась от внезапно нахлынувшей нежности к ней любовного неудачника первой. Интересно, что копируя последнюю сцену «Ночей Кабирии» Феллини, когда шумная, весёлая компания "заставляет" Кабирию улыбнуться, здесь режиссёр заставляет девушку ещё сильнее заплакать. А улыбаться она начинает, только когда нежность своими словами проявляет к ней парень из первой новеллы.
Удивительна роль замечательного музыкального сопровождения фильма – каждый кадр "носит" своё настроение главным образом в зависимости от той мелодии, что звучит за кадром (а мелодии очень ярки и разнообразны). Музыка как бы дирижирует всей картиной. Такого решающего влияния фонограммы на атмосферу происходящего чрезвычайно редко встретишь в мировом кинематографе.
Как мало иногда надо человеку, чтобы по-настоящему узнать окружающий и не окружающий доселе его мир, людей и себя – например, отличнику – взять и прогулять все уроки, в том числе важную контрольную работу. И как мало нужно выразительных средств художнику, чтобы показать такую вот неоднозначную по знакам, но абсолютно выдающуюся картину нашей обыденной жизни, как сделал Виктор Соколов в своём фильме «День солнца и дождя» (1967 г.)…
Передать камерой искреннее чувство, изменяющееся состояние человека и вырастание в эфире чего-то невидимого для глаза, но явственно ощущаемое сердцем – дорогого стоит. Это умел, например, режиссёр Михаил Богин. У него был киноязык, который не требовал слов. Ни закадрового текста, ни лишних разговоров персонажей.
Его картина «Зося» (1967 г.) – совершенно свободный рассказ о трёх днях войны в освобождаемой от фашистов Польше. Начало бурное – страшный рукопашный бой с немцами, снятый необыкновенно реалистично и страстно. Потом описание пары дней отдыха солдат и офицеров в польской деревушке, также поданное раскрепощённо и правдиво. С подробностями, несвойственными, в общем, советскому кино – с чрезмерной выпивкой и «жратвой», с иронией над антирелигиозной пропагандой командира.
Но главное – достижение режиссёром щемящей боли зрителя за несостоявшееся счастье влюблённых – русского офицера и красивой польской крестьянки. Счастье, не пришедшее по прихоти судьбы.
Очень свободный рассказ получился и у Игоря Маслённикова с Ильёй Авербахом в фильме «Личная жизнь Кузяева Валентина» (1967 г.). В нём всего лишь пара-тройка эпизодов жизни обаятельного оболтуса, второгодника-старшеклассника, который волочится за каждой юбкой, курит, пьёт вино с неожиданно объявившемся папашей, даёт уличное интервью телевидению, которое пленившись непосредственностью парня приглашает того на передачу, а потом испугавшись предсказуемой откровенности найденного героя, в последний момент его бросает… Лента поразительно прозрачна, свежа и легка!
«Родина электричества» (1967 г.) – настоящий киношедевр от великой Шепитько. Поэзия по форме и содержанию (спасибо и гениальному первоисточнику – тексту от Андрея Платонова), гимн человеку, его разуму и душе.
А какие портреты крестьян! А смелое для того времени авангардное джазовое музыкальное сопровождение!
Гениальная мелодрама Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе» (1967 г.) – на самом деле отчасти ощущается как трагедия. Потому что подлинная сила трагедии не в смертях и жертвах, а в личностном, внутреннем ощущении конца света. Абсолютной оценке прожитой жизни, как оказалось освещённой фальшивым светом закостенелого быта и поражение светом истинным, но светом таким недостижимым. Поэтому одно только выражение лица главной героини фильма, в последнем кадре внезапно испытавшей шок прозрения, под убийственную по силе проникновения музыку Пахмутовой стоит конечной улыбки той же бедной Кабирии из одноимённого шедевра Феллини, а одна эта картина Лиозновой – всей современной ей и так превозносимой французской «новой волны» вместе взятой.
Ведь что, казалось, особенного происходит на экране? Простая деревенская женщина приезжает в Москву продать подороже свою домашнюю ветчину, встречает на своём пути таксиста, ведёт с ним разговоры, поёт песню, а затем, после приглашения её водителем в кино, не может выйти из квартиры родственницы и возвращается с богатой выручкой и подарками домой в деревню.
А мы в результате получаем чувство чего-то бесконечно светлого и высокого. Таково необыкновенное чудо нашего кино.
